()

«Воскресное чтение», 1823

Тогда как книжники и фарисеи, прикрываясь праведностью от закона, горделиво отталкивали от общества верующих мытарей и грешников и не только, затворяли пред ними Царствие Небесное (), но и при первом удобном случае готовы были обрушить на них тяжесть закона, Пришедший призвати не праведныя, но грешныя на покаяние с заботливостию доброго пастыря, оставляющего на горах девяносто девять овец и ищущего единой заблудшей, кротостию и Божественным снисхождением к грешникам старался пробудить в них чувство покаяния, отвратить их от пути погибельного и поставить на путь добродетели. Так поступил Он, когда фарисеи привели к Нему грешницу и глаголаша Ему: Учителю, сия жена ята есть ныне в прелюбодеянии, в законе же нам Моисей повеле таковыя камением побивати. Ты же что глаголеши? Сие же реша искушающе Его (). Лукавые совопросники знали, то есть, милосердие Спасителя к грешникам, еще не совсем погрязшим в глубине беззакония, и думали, что Он даст им наилучший повод к всенародному обвинению Его в нарушении закона Моисеева.

Иисус Христос сначала ничего не отвечал им, и только, долу преклонься перстом писаше на земли, не слагая им: молчание, исполненное Божественной мудрости и снисходительности к самим обвинителям! Чрез него Спаситель хотел дать им время оглянуться на самих себя и размыслить, чего и по каким побуждениям они так настоятельно требовали от Него. Но фарисеи не уразумели сего знаменательного молчания и только прилежаху вопрошающе Его. Тогда Христос поразил громовым ответом: Иже есть без грехов в вас, первый верзи камень на ню. Они же, говорит евангелист, совестию обличаемы, исхождаху един по единому, наченше от старец до последних, и оста един Иисус и жена посреде сущи. Восклонься же Иисус, рече: Ни кий же ли тебе осуди? Она же рече: никтоже, Господи; рече же ей Иисус: ни Аз тебе осуждаю, иди и отсель ктому не согрешай. Так Божественною мудростию и снисхождением Своим Иисус Христос не только спас жизнь несчастной женщине и указал ей на отверстый еще для нее путь покаяния, но и фарисеям не подал повода обличить Его в ослаблении силы закона.

Слова Иисуса Христа к фарисеям — иже есть без греха в вас, первый верзи камень на ню — должны обратить на себя особенное внимание всякого христианина, потому что они могут иметь обширное приложение в жизни его и не должны быть понимаемы без ограничения: иначе порок найдет в них орудие к отстранению от себя всякого обличения и наказания. Они совсем не значат того, что человек грешный не имеет права наказывать другого, грешного же; потому что правитель в государстве, судья в суде, отец в семействе, начальник в кругу подчиненных, господин в доме могут и должны наказывать подчиненных своих за проступки, хотя сами они тоже не изъяты от греха; только никому из христиан, в общественной ли то, частной ли жизни, не должно делать этого с внутренним превозношением, с целью выказать свою праведность, отличиться ревностью в глазах других, с оным фарисейским: несть якоже прочии человецы (), тем менее делать без всякой снисходительности, с каким-то самоуслаждением и неистовою радостью.

Сии-то недостатки, между прочим, провидел Спаситель и в ревности фарисеев к наказанию преступной жены. Они хотели, независимо от главной цели своей, злого умысла против Спасителя, выказать еще себя пред народом, в противоположность Ему (по их понятиям, другу мытарей и грешников), ревнителями закона; и хотя, может быть, были преступнее ее, однако чрез наказание грешницы желали явить в себе строгих блюстителей чистоты. Посрамив Божественною мудростию тайный умысел их против Себя, Спаситель хотел вместе с тем воспрепятствовать и самому лукавому способу совершить неправо дело правды и сказал: иже есть в вас без греха, первый верзи камень на ню; слова, которые, напоминая им собственную греховность их, наилучшим образом вели к подавлению в них лукавого желания отличиться своею нравственностью в глазах народа. Собственно, как верховный Законодатель Спаситель имел власть смягчить строгость закона; но поняли ли бы и, главное, признали бы ее лукавые совопросники? Поэтому Он утаил в Себе это высокое достоинство и только простым и мудрым ответом, намекавшим на лукавое побуждение их к наказанию преступницы, связал у них, так сказать, руки и заставил их отступить от своего намерения.

Итак, сознание собственной греховности не отнимает права наказывать проступки других ни у кого из Божиих слуг, носящих, по выражению апостола, меч в отмщение злое творящим (); но только это сознание должно устранять всякую ложную, чрезмерную ревность к наказанию виновных, происходящую от самомнения ли, или же из духовной гордости, ставящей себя превыше наказываемого, или же из других, еще худших, побуждений; потому что, как бы благовидною ни казалась эта ревность, она ложна во многих отношениях.

Проступки ближнего ни в каком случае и никому не дают повода ставить себя выше согрешившего по той причине, что всегда остается еще недознанным и неизвестным, действительно ли он на самом деле виновнее преследующего грех. Положим, в сем последнем нет или по крайней мере незаметно грубых и, так сказать, осязательных преступлений; зато, быть может, есть, и есть немало пороков внутренних, тонких, духовных. Один из таких чисто духовных грехов, как, например, кичливое самомнение, противление Духу Святому и истине, неблагодарность к Богу, ненависть и т. д. не тяжелее ли на весах правды Божией всякого плотского, чувственного греха? Диаволы, как известно, не совершают грубых чувственных грехов; тем не менее они грешнее всякого грешника.

Еще безответнее пред Богом та ревность к наказанию согрешившего собрата, пружиною которой служит мнение (иногда едва заметное для нас самих) о своей самоправедности или о том, что не помощи Божией, но своим силам и собственной непоколебимости в добре, мы обязаны тем, что изъяты от грехов, которые потому не терпим и преследуем в других: несмь якоже прочии человецы! Этим нравственным тщеславием водились и фарисеи, крепко почивавшие на своей праведности и потому с таким довольством уловившие грешницу и с таким рвением представившие ее на осуждение; тщеславие жалкое! Ибо, что имаши, егоже неси приял? Аще же приял еси, что хвалишися, яко не прием? (). Ты чувствуешь себя (если только точно чувствуешь) свободным от грехов, которые так поражают тебя в ближнем твоем, и вследствие сего преследуешь их? Но думаешь ли, что ты не ниспал бы до тех же самых грехов, если бы помощь Божия оставила тебя?.. На какой высоте праведности стоял Давид и как стремительно и глубоко ниспал потом, вдруг! Блаженный Августин справедливо замечает, что «нет ни одного греха в ближнем нашем такого, которого не мог бы сделать и всякий другой человек, если отступит от него Правитель, Который сотворил его». Это-то, между прочим, налагает обязанность, например, на посвятивших себя чистоте и девству, при виде беспорядочной жизни ближнего никогда не отзываться о нем с каким-нибудь горделивым отвращением или горечью, в основе которых всегда скрывается мысль, что сами они себя считают неспособными ниспасть до той же степени; далее, на характеры мирные и спокойные — не судить строго о раздражительных и гневливых; на людей, проводящих жизнь в молитве и воздержании — не отзываться с пренебрежением о людях невоздержных и ведущих жизнь светскую, рассеянную; потому что если есть различие в поступках тех или других лиц, то оно происходит не из заслуги первых, не из их нравственной непоколебимости, но есть дар благодати Божией.

Бывают, наконец, случаи, когда ревность к наказанию согрешившего собрата принимает вид какого-то неистового довольства и в сущности своей есть не иное что, как ненависть к нему: состояние, ничем не извиняемое. Ибо, пока человек жив, для него всегда существует возможность раскаяться, и самая любовь христианская требует не отнимать у него ни времени, ни способов к сему, как подтвердил сие высоким примером Своим Спаситель в деле грешницы, приведенной на суд к Нему. Посему-то некоторые христианские правители, проникнутые духом своей любви, стараются употреблять наказания, более исправительные, с целью обратить и вразумить согрешившего; потому что настоящая жизнь вообще не есть время окончательных расчетов и наказаний. Если уже безопасность общественная неотложно требует каких-либо крайних мер, то с каким болезненным чувством, неохотою решаются они на это!

Вообще, слова Иисуса Христа: иже есть без греха в вас, первый верзи камень на ню, должны иметь обширное приложение в частной, так и в общественной жизни христианина и смирять в нем всякую горечь, досаду и стремительность к осуждению или наказанию согрешившего собрата. Нас раздражают и восставляют против себя чужие проступки и грехи. Для нас оскорбительны и невыносимы несправедливые отзывы и речи других о нас?.. Но будем справедливы и размыслим прежде всего, нет ли в нас тех же самых или им подобных грехов и не суть ли эти проступки ближних наших и эти несправедливые отзывы о нас тайное, но справедливое возмездие за подобные же мнения и поступки наши? Если только совесть сколько-нибудь зазирает нам в сем, то, вместо того чтобы повергать на согрешившего собрата камень осуждения, повторим для себя в тайне сердец наших слова Спасителя: иже есть без греха в вас, первый верзи камень на ню!