«Воскресное чтение 1825

По возвращении Своем из Гергесинской страны в Галилею, Христос Спаситель вновь ознаменовал Свое присутствие поразительными чудесами, особенно воскрешением одной девицы, и молва об этом пронеслась по всему краю. Тогда начали к Нему беспрерывно обращаться страждущие, то с теми, то с другими болезнями; и всюду Он обнаруживал Свою власть над природою, с одинаковою легкостью врачуя всякие недуги. Народ огласил Его под именем Сына Давидова — высоким и почетным именем, которое они в былое время усвояли царям своим, а преимущественно соединяли с представлением о желанном Мессии — Спасителе. Один слух о Нем, одно имя Его привлекали к Нему всех, даже не знавших Его лично и не видевших. К числу таких принадлежали именно два слепца.

Слепцы эти попались Ему на дороге, когда Он шел оттуда, где воскресил умершую. Желая получить от Него дар исцеления по примеру других, они шли за Ним и кричали: «помилуй ны, (Иисусе) Сыне Давидов», — «Умилосердись над нами, Сын Давидов!» Но Он не давал ответа им и как бы вовсе не обращал на них внимания. Те следовали за Ним неотступно, повторяя свою просьбу, пока, наконец, не пришли в тот дом, куда Спаситель направил Свой путь. Тут они являются к Нему снова. Тогда Иисус спрашивает их:«Верите ли, что Я могу это сделать?» Евангелие не объясняет, на что указывал собою этот вопрос; но само собою понятно, чего именно слепцы хотели — они искали прозрения. Слепцы отвечают: «Так, Господи, верим», Тогда Он прикоснулся к их очам, сказав: «Пусть будет вам по вере вашей», и глаза их тотчас открылись. Чудо это совершилось, таким образом, еще быстрее, нежели прозрение слепорожденного, о котором повествуется в Евангелии Иоанна (гл. ). Там, по крайней мере, предшествовало помазание очей брешем, умовение в купальне Силоамской, а здесь чудо совершено и без этих легких посредств — одним прикосновением руки. Но зато и вера со стороны слепцов была изъявлена, полная и решительная. Слепорожденного Спаситель вызвал к изъявлению веры, уже совершив чудо, а тут Он спрашивает слепцов наперед о вере их во всемогущество Его и по этой вере присуждает им дар искомого целения. Отсюда открывается, почему не вдруг была исполнена их просьба и чего именно хотел Он, заставляя их так долго просить Его: Он хотел испытать и вызвать наружу веру их. И действительно, она обнаружила у них себя достойным образом. Во-первых, эта самая усильность и неотступность их прошения свидетельствовала о совершенстве веры их. Но возьмем еще во внимание то, что положение их в своем роде было исключительное. Они, по своему состоянию, лично не знали Иисуса и не могли видеть своими глазами тех разнообразных Его чудотворений, при которых другие так часто бывали свидетелями и могли в качестве очевидцев убеждаться в их сверхъестественности; они, по выражений святого Иоанна Златоуста, «от слуха единого веру приемлют». Можно себе представить, как легко могла она рушиться у них м обратиться в невольное недоверие при одном признаке невнимания к ней, при малейшем неуспехе. Несмотря на все это, они выдерживают испытание с решимостью и под конец открыто дают уверение в ее неизменности. Такая беспритязательность и добрая твердость веры их стоила вполне своей блистательной награды: не нужно забывать, что это все были еще первые образцы живой, глубокой веры в Иисуса Христа, после Его явления во плоти; последующим родам суждено идти уже по следам их. Спаситель, очевидно, ведал заранее, что вера слепцов сильна была пройти такой нелегкий искус, и захотел подвергнуть ее оному, чтобы потом еще больше сообщить ей силы верным исполнением просимого.

Это великое дело Спасителя представило в себе еще одну особенную черту. Дав зрение слепцам, Он строго запретил им разглашать об этом пред кем бы то ни было, желая оставить дело Свое в неизвестности; это же, между прочим, самое желание святой Иоанн Златоуст усматривает и в домашнем способе исцеления, так оно совершилось не на улице, где начали просить Христа слепцы, а нарочито в доме. Им трудно было, разумеется, удержать себя в молчании, несмотря на сделанное запрещение, и они, вышедши, тотчас же разгласили о Христе повсюду; да и самая видимость чуда вела дело к огласке. Но что же была за цель того запрещения? Что за цель, когда в иных случаях Спаситель Сам указывал другим на дела Свои и иногда прямо посылал исцеленных возвещать о чудесах Его? Было бы дерзко думать, будто Христос иное говорил здесь, а иное имел в мысли и только хотел тем воспламенить усердие слепцов к проповеди о Нем. Такой образ действий не в духе Божественного Основателя христианской веры, хотя подобная двуличность и допускается теми ложными ее последователями, которые уверяют, что цель освящает средства. Нет, здесь не должно видеть никакого противоречия в действиях Иисуса, и сделанное слепцам запрещение имело у Него прямой смысл и свое определенное основание.

Христос Спаситель учит нас, по замечанию того же святого отца, избегать славы человеческой и отвергать ее, когда дело касается только нашего личного прославления; а когда она относится к Богу, не только не отвергать, но и распространять ее между людьми. Являясь в качестве чрезвычайного Посланника Божия и действуя с достоинством и властно единородного Сына Божия, Спаситель в то же время был человеком ради нас; в этом состоянии явился Он, между прочим, для того, чтоб открыть людям в Своем Лице совершеннейшие пути нравственной деятельности; это и делал Он, оставляя нам образцы, да последуем стопам Его (). С этою целью Он и при чудесных проявлениях Божественной силы Своей всюду подавал нам примеры высоконравственных человеческих действий, располагая нас подражать Ему в мыслях, чувствах и поступках. Так Он и здесь нам показал нарочитый пример беспристрастия к славе человеческой и душевного смирения. Слава Божия, слава Отца Небесного при каждом случае была первым предметом забот Его; но в настоящем случае Он только показал определенным образом, что в Себе Сам лично, как человек, Он не ищет человеческого почитания и готов всеми мерами избегать его. Этот урок был для людей своего рода благодеянием не менее важным, как и видимые дары врачевания.

При выходе слепцов Ему снова представили страждущего для исцеления: то был немой бесноватый, у которого действием духа тьмы связан был язык. Немота бывает, как известно, и от естественных причин, иногда от природы, иногда от несчастных случаев повреждения в организме, и ее мгновенное исцеление было также чудесным делом. Но здесь мы не имеем основания вводить какие-либо естественные объяснения, потому что евангелист прямо сообщает нам, что это была немота одержимого бесом, и когда потом был изгнан бес, немой заговорил.

Все эти благодетельные чудеса больше и больше возбуждали в народе уважение к Иисусу как к чрезвычайному, в своем роде единственному; Посланнику Божию. Когда последовало исцеление немого, народ говорил в изумлении: «Никогда так не было видано во Израиле» ( ст. ). Но что же противники и постоянные завистники Спасителя — фарисеи, которые всюду искали случая в чем-либо заподозрить Его действия? Они начали утверждать, что Христос изгоняет бесов силою же князя бесовского. Это нелепое нарекание высказывалось у них не однажды. При другом случае евангелист описывает с подробностью, какое объяснение имел с ними Христос по этому предмету, доказывая им с очевидностью, что сатана не может изгонять сам себя (). Но здесь евангельская история представляет нам сильнейшее опровержение их клеветы на самом деле. Обратимся опять к заключительным словам евангельского чтения: «и прохождаша Иисус вся и веси, уча на сонмищих их и проповедая Евангелие Царствия, и целя всяк недуг и всяку язю в людех» (). Все это обнаруживает ряд непрерывных благодеяний человечеству — духовных и телесных, которых сила бесовская и не захотела бы никогда, и не могла бы сделать.