Наш анализ злоупотреблений властью показывает, что богатые и влиятельные не стремятся соблюдать правила этики. Они чаще хватают еду, открыто проявляют сексуальные желания, склонны к опасному вождению, лжи и обману, грубости в разговоре. Они нарушают правила поведения в ущерб остальным, а также нормы, которые связывают людей друг с другом. Ежедневно они допускают больше социальных несправедливостей.

Однако при объяснении несправедливости люди обычно не отличаются воображением. Например, пытаясь сохранить свое убеждение в справедливости этого мира, они обвиняют жертв изнасилования в случившемся с ними несчастье. Чтобы объяснить, почему беднякам не хватает денег, люди часто называют их ленивыми и некомпетентными, хотя по статистике бедняк в среднем работает на 1,2 работы.

Когда речь заходит о несправедливости, которую совершили мы сами, власть делает нас настоящими специалистами по объяснению фактов таким образом, чтобы сохранить веру в свою нравственность. Власть ослепляет нас, и мы не замечаем собственных неэтичных поступков. Исследования показывают, что люди, чувствующие свое превосходство на другими, чаще а) признаются, что способны на неэтичные действия, такие как превышение скорости, чтобы успеть на встречу, б) заявляют о приемлемости для себя подобных неэтичных поступков, но в) осуждают других людей за те же самые действия.

Чувствуя свою власть, мы с готовностью находим причины, почему можно использовать рабочие ресурсы для личных целей, но, когда другие совершают неэтичный поступок, мы с неменьшей готовностью выражаем праведный гнев. Власть мешает видеть собственные нравственные промахи, но мы осуждаем эти же промахи, совершаемые другими людьми.

Эти формы оправдания и обвинения являются частью общей картины, которую я называю представлениями об исключительности. Человеческий разум оправдывает неравенство в распределении богатства и власти, а также иерархию при помощи рассказов об уникальных и выдающихся качествах тех, кто находится на вершине власти.

За последние 30 лет в Соединенных Штатах неравенство доходов усилилось, и я заинтересовался, каким образом богатство и власть влияют на объяснение этого разрыва. Социальное неравенство заставляет задаваться вопросами о том, почему одним платят миллионы, а другим – минимальную заработную плату, почему одни дети идут в школы, похожие на дворцы, а другие – в школы, больше напоминающие тюрьмы, почему одни люди поднимаются к вершинам власти, а другие остаются внизу. В первом исследовании я показал участникам график, отражающий изменение среднего дохода американской семьи за последние 30 лет. После того как они изучили график, я попросил их объяснить причину того, что богатые богатеют, а благосостояние 90 % американцев остается на том же уровне. Те, кто происходил из высших слоев общества, были склонны объяснять неравенство доходов талантом, гениальностью, энергией и упорным трудом – индивидуальными характеристиками. Менее обеспеченные, наоборот, объясняли это социальными силами: возможностью получить образование, политическим лоббированием и происхождением человека.

В очередном исследовании мы просили объяснить разные события в жизни людей. Почему люди разводятся? Получают награду на работе? Почему их увольняют? Почему они заболевают? Происходит ли все это благодаря личным качествам – таланту, упорству, гениальности, характеру – или общим социальным факторам? И снова представители высших слоев общества приписывали эти судьбоносные события таланту, упорству, гениальности, характеру человека. По их мнению, уникальные способности (или их отсутствие) определяют жизнь каждого из нас. И наоборот, выходцы из беднейших слоев считали, что все хорошее и плохое в жизни происходит благодаря как индивидуальным качествам, так и воздействию окружающей среды.

В каждой культуре облеченные властью и богатые люди рассказывали истории, объясняющие, почему одни процветают, а другие нет, – рассказы об исключительности. Около пятисот лет назад британская аристократия была очень богата, обладала огромным политическим влиянием и определяла жизнь остальных. Их истории рассказывали о храбрости богатых аристократов, об их героизме на поле боя (в те времена богатые воевали сами) и об их искусстве в охоте на лис. Такие истории помогали объяснить, почему они жили в громадных поместьях, наслаждались изысканными блюдами, были завидными женихами, владели крепостными и слугами, которых нередко унижали ради удовлетворения своих желаний.

В Викторианскую эпоху богачи прибегали к теории выживания сильнейшего, чтобы объяснить, почему одни люди добиваются успеха, а другие нет, почему одни культуры кажутся более развитыми, чем другие, и почему одни расы превосходят другие. Зажиточные англичане преуспели в своих теориях социального дарвинизма, объясняющих исключительность обществ и культур. Их культура самая развитая, а остальные – «дикие» или «примитивные», значительно отставшие в процессе нравственной и культурной эволюции.

Представления об исключительности возникли давно, но существуют как средства объяснения, почему богатые и наделенные властью живут лучше остальных. Если бы я жил в начале XX в., то мог бы последовать примеру университетской элиты и вступил бы в American Breeders Association, которую возглавлял Дэвид Старр Джордан, президент Стэнфордского университета. Эта организация ставила своей целью выяснить «ценность хорошей наследственности и угрозу для общества со стороны плохой наследственности». Евгеника использовала тест IQ, чтобы доказать превосходство; называя людей с низким коэффициентом «идиотами» и «имбецилами», эта теория рассматривала их как угрозу для развития культуры. Основываясь на своем восприятии тестов IQ, видные сторонники евгеники выступали за стерилизацию «идиотов» и «имбецилов», чтобы защитить человеческий вид и общество.

В наше время в большинстве случаев люди уже не говорят о высших расах или примитивных культурах, но рассказы об исключительности по-прежнему живы и популярны. В моем исследовании взглядов выходцев из разных слоев общества на социальные иерархии я попросил участников указать, считают ли они, что у богатых и бедных имеются биологические отличия. Может, у богатых другой геном? Может, в любой культуре они отличаются особым темпераментом – то есть успешные люди всех культур имеют сходные биологические признаки? Может, дети богатых и бедных отличаются уже с момента рождения и успех в жизни предопределен? Если вы встречаете двух людей, богатого и бедного, и они одеты одинаково, узнаете ли вы, кто из них богач, а кто бедняк?

Я обнаружил, что богатые и влиятельные участники эксперимента чаще отвечали утвердительно на все эти вопросы. По их мнению, положение человека в обществе определяется генами – то есть основано на биологии.

Рассказы об исключительности имеют массу последствий. Люди, которые объясняют неравенство в обществе биологическими причинами, выступают за более строгое наказание преступников. По мере того как растет благосостояние американского политика, ужесточаются его взгляды на то, как властям следует помогать нуждающимся, например 22 % детей, которые живут в семьях с доходом ниже официального уровня бедности (в 2013 г. это $23 250 годового дохода). Представители из менее обеспеченных групп – женщины и афроамериканцы – реже занимаются научными дисциплинами с преобладанием рассказов об исключительности, согласно которым для успеха в жизни необходим особый внутренний интеллект. В философии, где подобные взгляды получили широкое распространение, из числа имеющих докторскую степень женщины составляют только 31 %; в молекулярной и клеточной биологии, где эссенциализм довольно редок, число женщин с докторской степенью составляет 54 %. Рассказы об исключительности помогают объяснить невероятный рост выплат высшим руководителям компаний: такие термины, как «редкий талант» и «гений», использовались для оправдания огромных зарплат в десятки и даже сотни миллионов долларов в год, тогда как факты не подтверждают какого-либо влияния этих руководителей на эффективность организации.

Исключительный талант, необыкновенные способности и хорошие гены якобы определяют соотношение имущих и неимущих в обществе. Они помогают оправдать социальную иерархию и распределение власти и богатства на основе происхождения, места рождения или социального класса. Рассказы об исключительности дают простые объяснения неравенству, без учета сложных природных, исторических, политических и экономических процессов, которые приводят к неравномерному распределению богатства. И они явно приятнее, чем рассказы о недостатке сострадания, импульсивном поведении, невежливости и неэтичных поступках власть имущих. Такие злоупотребления властью можно продемонстрировать в лаборатории – в отличие от генетических преимуществ успешных людей перед теми, кто не поднялся к вершинам власти.