Глава сорок шестая
– Остановитесь, господа капитаны! – Алексей шагнул вперед. – Обвинения в убийстве должно быть расследовано в должном порядке, тем более: при моей беседе с настоятелем монастыря, он прямо указал на вас, капитан Азигет и членов вашей команды, а не на команду торгового судна!
– Как смеешь ты, наглец и ничтожный учителишка, обвинять меня в убийстве смиренных монахов?! – в ярости зарычал капитан. – Я отучу тебя от дерзких речей!
– Сударь, вы, не только мерзкий убийца, но ещё и изрядный хам! – Алексей чуть повысил голос. – Вы только что оскорбили меня и моих собеседников! Извольте принять вызов на дуэль! Где и когда? Право выбора оружия остается за мной!
– Здесь и сейчас! – Азигет рубанул шпагой воздух. – И упаси тебя создатель отказаться от своих слов! Выбирай оружие, мерзкий приспешник сатаны!
– Вы сказали свое слово! Теперь – моё! Шпага! И попрошу посла торговой республики быть моим секундантом! Одолжите мне вашу шпагу, господин Михать, и будьте любезны обсудить условие дуэли с секундантом капитана!
– Учитель Алекс! Капитан Азигет коварен и хитер, как степной лис! Остерегайтесь его выпадов справа, он всегда использует кинжал в дополнение к шпаге!
– Не извольте беспокоиться, господин посол! Я брал немного уроков фехтования.
– Буду молить создателя за вас! – посол направился к секунданту противника.
Вернулся довольно быстро, и по его расстроенному лицу было видно, что он озабочен условиями, которые выдвинул капитан.
– Плохие для вас новости, учитель Алекс! Капитан категорически настаивает биться до смерти одного из вас!
– Пусть его! Может, и одумается во время схватки! – Алексей проверил, как ложится рукоятка шпаги в его ладонь. Конечно, он мог активировать защитное поле – и тогда, все выпады капитана просто не доходили бы до него. Когда-то, на заре своей юности, начитавшись приключений трех мушкетёров, некоторое время посещал он секцию спортивного фехтования. Вот только сейчас перед ним стоял настоящий противник, озлобленный и явно настроенный против него.
Алексей изменил свое сознание. Ничего особенного не произошло, только скорость его реакции и мышления почти в пять раз стали превышать реакцию нормального человека. Теперь все движения окружающих его людей стали плавными и замедленными, как в кино.
Он нарочито медленно встал в боевую стойку и жестом руки пригласил противника начать поединок. Капитан плавными и тягучими движениями направился к нему. Со стороны это выглядело иначе. Нападающий сделал несколько ложных резких движений – и следом молниеносный выпад, целясь в правое плечо Алексея. Непостижимо, но его грозная шпага, словно наткнулась на препятствие и отлетела в сторону. Более того, и сам противник Азигета, неуловимым движением сместился в сторону и остриё его шпаги проткнуло рукав капитанского камзола. Это ещё более подзадорило капитана, и он, отпрыгнув назад, сбросив камзол, стал кружить вокруг Алексея. Толпа зевак, словно очнувшись ото сна, стала заключать пари. Ставки были не в пользу Алексея, многие знали о мастерстве капитана и считали его виртуозом шпаги.
И он снова стал оправдывать их ожидания. Скользящее, почти кошачье движение вперед, в правой руке блеснул острым жалом кинжал. Вот он – коронный номер капитана – резкие круговые движения кинжалом, поворот, и с опорой на левую ногу, быстрый, как бросок кобры, укол в шею. Все – противник готов! Но что это?! Противника просто не было на месте! Шпага Азигета провалилась в пустоту, зато его противник, этот приспешник сатаны, вдруг возник слева от него, и его шпага со свистом рассекла воздух, с размаху опустившись на то место, где спина теряет свое благородное название.
Боль была просто адская, и Азигет не смог сдержать вопля ярости. Ещё бы: прочная сталь не только рассекла ткань его панталон, но и оставила глубокую полосу на ягодицах забияки – капитана. Кровь залила его ноги и стала сочиться в ботфорты сапог.
Но бывший пират и не думал сдаваться. Перехватив кинжал за острие, он метнул его в противника. Шпага Алексея свободно перехватила разящую сталь, и кинжал, блеснув в колеблющемся пламени свечей, вонзился в потолочную балку. И тут случилось невозможное: неведомая сила вырвала шпагу из руки капитана, и через мгновение он увидел её у этого Алекса.
– Ты продал душу дьяволу! Только в аду можно научиться так владеть шпагой! Мы ещё встретимся с тобой! – и капитан, схватив свой камзол который держал один из матросов, прикрыв им сочащуюся кровью рану на ягодицах, прихрамывая, удалился из танцевальной залы.
– Примите мои поздравления, господин Алекс! – посол торговой республики принял из рук Алексея свою шпагу.
– И вам, господин Михать, моя благодарность за поддержку и помощь! Мне кажется, губернатор и послы ордена не совсем довольны таким исходом поединка? – Алексей перешел на известный им обоим диалект. – Наверное, мой поступок спутал все их планы!
– Уважаемый господин учитель Алекс! – губернатор настойчиво отжимал капитанов в сторону. – Это очень опрометчиво с вашей стороны – затевать дуэль с капитаном Азигетом! Всему северу Афеции известен его мстительный и коварный нрав. Однако, примите и мои поздравления по случаю такого удачного завершения вашей дуэли!
– Да, да! И мои поздравления! Я доложу сенату ордена, и капитан понесет серьёзное наказание! Надеюсь, эта его выходка не охладит ваших намерений передать наши заверения в искренней дружбе и сотрудничестве королю Ксанду!
– Мой король с удовольствием примет ваши заверения, монсеньор Жедал! А также с благосклонностью примет приглашение вашего короля Ундерланда IV!
– Что я слышу! Ваш король собирается почтить своим присутствием дворец нашего короля?! – застыл в изумлении посланник ордена.
– Да! Библиотека метрополии, древние свитки – вот что интересует короля Ксанда!
– Если будет угодно королю Ксанду, все свитки библиотеки будут к его услугам! – легат Жедал изогнулся в угодливом поклоне, не веря в то, что его миссия получила такой неожиданный и, безусловно, приятный оборот.
– Я в неоплатном долгу перед вами, господин Алекс! Позвольте предложить вам провести остаток вечера в приватной компании. Масса приятных ощущений и чувственных наслаждений ждут вас! – Жедал наклонился к уху Алексея.
«А монашек то не лишен плотских наслаждений!» – мысленно усмехнулся Алексей.
– Отчего же, монсеньер Жедал, не изведать плотских наслаждений? А вот это вино, что потчевал меня губернатор, там отыщется?
– С вашим богатством это желание решается парой десятков сентамов. Понимаю, это может показаться дороговато рачительному хозяину, но я готов возместить вам часть трат.
– Что вы, сеньор легат! Пара тысяч сентамов, растраченная мной за сегодняшний вечер, никак меня не разорят! Нужно привести в порядок нервы после сегодняшней дуэли! Если вы составите мне компанию, то я думаю, что наш вечер закончится более удачно!
– Я к вашим услугам, господин учитель! Думаю, что несравненная мадам Тиасса и её восхитительные жрицы просто растают от визита столь высокого и щедрого гостя!
– Едем! Где ваша карета, легат Жедал? И захватим с собой посла Михатя, пусть он знает о наших взаимоотношениях, да и сенату торговой республики они тоже, ох, как будут не по нраву! – Алексей вошел в роль гуляки и мота, как и предполагалось на совещании в правительстве Независимой Республики Афеция.
Посланник ордена святителей, правая рука самого Фарана, легат Жедал, будто простой служка, угодливо согнувшись, засеменил к дверям. Алексей, небрежно помахав всем рукой, вальяжно направился следом. Словно простому монаху, кивнул легату, бережно поддерживающему дверь, и остановился на нижней ступеньке крыльца резиденции губернатора.
– Эй – там! Карету монсеньёра Жедала! – подсуетился кто-то из прислуги.
Запряженная парой лошадей немыслимо красно-рыжей масти карета посланника ордена подкатила к крыльцу. Не успел ещё прислуживающий кучером монашек соскочить с облучка кареты, как Жедал сам раскинул ступеньки лесенки кареты и помог учителю Алексу взобраться вовнутрь. Пропустил посла торговой республики и, погрозив кулаком монаху-кучеру, сел сам.
– Трогай, давай к храму любви, что у пруда Белых Лотосов! – крикнул он кучеру в переднее окошечко.
Карета, нелепо изукрашенная позолоченными завитушками, погромыхала по узким улочкам портового города.
– Сеньор Алекс, вы позволите себя так называть? – монсеньор Жедал был сама учтивость.
– Не только позволю, но и попрошу впредь называть меня на «ты». Мы же друзья?
– О да! Это великая честь для меня! Быть вашим, твоим другом, – просто счастье для меня!
Карета дернулась и остановилась, послышались грубые мужские голоса, требующие немедленно освободить дорогу. Кучер в ответ писклявым голосом просил уступить дорогу ему, ссылаясь на высокое положение своих пассажиров. – Что там, случилось? Почему стоим? – Алексей открыл дверь кареты и легко выпрыгнул на брусчатку узкой улочки. – Сидите, монсеньор Жедал, я сам разберусь, – Алексей шагнул вперёд.
Тотчас в грудь ему уперлось острие копья.
– Эй ты! Цирковой шут! А ну осади назад! – здоровяк в форме королевской гвардии преградил дорогу.
– Ты, дубина стоеросовая! В кого копьём тычешь?! – неожиданно для себя заорал Алексей и молниеносным движением выдернул у него из рук копьё.
– К оружию! – тонким фальцетом заблажил здоровяк и, путаясь в перевязях, попытался выхватить шпагу. Алексей недобро рассмеялся и коротким ударом в солнечное сплетение согнул гвардейца пополам. Почему он так повёл себя в этот вечер? Позднее психолог фирмы объяснила ему, что это был так называемый «синдром барина». Всеобщее восхищение его богатством и вседозволенность вкупе со стрессом, да ещё вино, сорвали какой-то «стоп-кран» в его мозгу, и превратился культурно-вежливый программист в забияку и драчуна. Понесло Лёшку.
Он просто шагнул навстречу трем остальным гвардейцам, ощетинившимся остриями шпаг.
Его изменённое сознание не оставляло никаких шансов нападающим. Молниеносный нырок влево и остриё шпаги пронзило воздух. Удар кулаком в челюсть крайнему гвардейцу просто отбросил его в сторону. Нокаут! Второй гвардеец, так ничего не успев понять, отлетел назад, сбив своего товарища. Алексей подошел к волу, устало застывшему посреди дороги, и коротко и резко ударил его рукой в лоб. Бедное животное никогда в своей жизни не сталкивалось с грузовым автомобилем! А с чем ещё можно сравнить многократно усиленный защитным полем удар? Вол закатил глаза и медленно завалился на бок, ломая упряжь. Маленький серенький человечек, сопровождающий повозку, резво встал на четвереньки и проворно нырнул под колеса повозки, на которой стояла деревянная клетка, сделанная из бамбука.
Алексей, взъерошив волосы, подошел к двери этой деревянной тюрьмы и опешил: на него взглянули глаза такой глубокой синевы, что у него перехватило дыхание.
– Ты кто? – ляпнул он первое, что пришло ему на ум.
– Я – Инона, дочь кузнеца, – мелодичным, хотя и слабым голосом ответила узница.
– За что тебя посадили в эту клетку? – Алексей осторожно коснулся тонких пальчиков узницы, она все ещё продолжала судорожно держаться за жерди своей клетки.
– А вы, господин, наверное, великий человек, что можете вот так бесстрашно остановить солдат самого короля?
– Да что мне ваш король и его солдаты! – Алексей подергал двери клетки. – Эй, человек, где ты там? – он нагнулся и бесцеремонно вытащил за ногу отчаянно упирающегося чиновника.
– А ну-ка, серая крыса, открывай двери! – он встряхнул слабо пискнувшего чинушу за ворот.
– Господин, господин! Нельзя открывать клетку! На ней печать наместника короля, да славится его имя, – чиновник замер, увидев у себя под носом серебряный треугольник с перечеркнувшим его золотым зигзагом.
– Именем ордена святителей! – Жедал ещё раз тряхнул знаком отличия ордена.
– Открывай двери, служитель, – почти смиренно промолвил он.
– Слушаюсь, мой господин! – чиновник засеменил к карете, вынимая откуда-то из складок одежды ключ. Открыл двери и согнулся в почтительном поклоне.
Алексей протянул руку узнице и вздрогнул, словно от неожиданно проскочившей между ними искры. Девушка смело взглянула на него.
– Бесстрашный рыцарь может так просто разговаривать с верховным служителем ордена?
– Ах, это такой пустяк! Монсеньор Жедал мой друг! Могу я предложить такой красавице продолжить путь вместе с нами? Или у вас есть другие дела?
– Храбрый рыцарь, могу ли я попросить вас о маленькой услуге? – девушка смиренно потупила глаза и теребила рукой ворот своего старенького платья.
– Инона, зови меня Алексей, или как все – Алекс! Ты можешь просить все, что пожелаешь! Не только я, но и монсеньёр Жедал с удовольствием выполним любой твой каприз!
– Сеньора может рассчитывать на меня, – Жедал изогнулся в учтивом поклоне.
Девушка отпрянула в сторону, и в её глазах появился страх.
– Мужественный рыцарь Алекс! Спаси моего отца и маму! Пусть великий святитель заменит мучительную смерть моего отца, пусть пожалеют мою маму!
– За что хотят предать смерти твоего отца?! – Алексей шагнул к дрожащей от страха девушке.
– За меня… – Инона спряталась за его спину.
– Великий учитель Алекс! Позвольте сказать вам несколько слов наедине, – легат был сама учтивость.
– Хорошо! Только давайте поручим Инону послу Михатю, – Алексей подал руку девушке и, когда она бесстрашно опёрлась на неё, проводил к карете. Посол торговой республике со всей галантностью помог юной оборванке взобраться внутрь кареты.
– Мой лучший друг Алекс! – доверительно зашептал посланник ордена на ухо Алексею. – Эта, несомненно, прекрасная девушка принадлежит самому королю!
– Вздор! – громко возразил Алексей, – Человек может принадлежать только самому себе! И не более!
– Тише, тише, мой любезный друг! С законами короля шутить нельзя! Тут вот какое дело… Когда наши славные мореплаватели достигли берегов Афеции, они были поражены красотой и статью местного населения. Высокие, стройные, голубоглазые мужчины и женщины с волосами цвета солнечного металла. Низкорослые, с темной кожей и невыразительными лицами, наши предки сразу воспылали лютой ненавистью к этим божественной красоты людям. Умея воевать и отличаясь бесстрашием, они легко сломили сопротивление плохо вооруженной армии аборигенов. Многих жен их взяли себе. С тех пор на нас отголоски их былой красоты и стати… Король Унерланд III, да славится его имя, издал закон, по которому все девочки, рожденные на землях Афеции и несущие красоту своих предков, принадлежат короне. Родители их обязаны выращивать и опекать их до десятилетнего возраста, а потом их забирали ко двору короля. Их судьба зависила только от его желания и прихоти. Кто-то попадал в его фаворитки, но большинство продавали в гаремы Тибота. Тамошние князьки платили очень большие деньги за живой товар.
– И что? Все родители так просто отдавали своих детей на продажу?! – возмутился Алексей.
– Нет, конечно! Были и бунты и волнения. Только всегда мятежников усмиряли, да и за сокрытие дочерей была назначена суровая кара – их опускали в котёл с кипящей водой…
– Да ваши законы просто изуверские! Какого черта вы возомнили себя выше всех на планете? Кто дал вам право распоряжаться судьбами людей? – Алексей с трудом взял себя в руки.
– На все воля создателя… Вот ты сам говорил, что у вас тоже есть люди мудрее и богаче тебя… Разве они не хотят ещё большего могущества? А оно только во власти над другими людьми…
– Монсеньор Жедал! Давайте оставим наши философские рассуждения на завтра! Поспешим на помощь к родителям девушки. Надеюсь, ваши люди ещё не успели разжечь костер?
– Все казни проводятся только да обеда, после обеда – время для воздаяния молитв создателю!
Алексей легко вскочил в карету и буквально втащил монаха внутрь.
– Куда ехать? Где твой дом? – обратился он к девушке. Инона, поправив подбитый красным бархатом плащ, которым укутал её посол, покосившись на монаха, произнесла:
– Мы живем на Собачьей улице… Третий дом от конца её…
– Эй, там! Кучер, а ну давай на Собачью улицу! Ну и названия у вас в городе: Собачья, Болотная, Грязь!
– Господин! – в переднее окно просунулась усатая физиономия кучера, – Дык, это… колымага дорогу напрочь закрыла…
– Ну, ничего у вас нормально нельзя сделать!
Алексей выскочил из кареты, обошёл повозку сзади и, схватившись за какие-то свисающие с клетки верёвки, оттащил её метров на двадцать назад, в переулок. Вол, сбитый его кулаком, уже встал на ноги и фыркнул, когда Алексей, прикрикнув, прогнал его прочь.
– А ну, садись рядом с кучером и показывай дорогу! – приказал он серенькому чиновнику.
– Слушаюсь, высокочтимый господин! – серенький шустро вскочил на передок кареты.
Когда Алексей сел в карету, то на него смотрели три пары глаз. С восхищением и надеждой – глаза Иноны, со страхом – Жедала и изумленно – посла Михатя.
