Глава 9

Неожиданно для себя оказавшись на свободе, когда тюремная решетка уже замаячила прямо перед носом, я не стала морочиться и решила все обдумать вечером. А сейчас я снова опаздывала на свою глянцевую работу – только не в редакцию, а в ресторан «Серый заяц», где одна крупная компания по производству шампанского устраивала закрытую дегустацию нового меню, заточенного именно на брют и розе, а также на редкий винтаж.

Чинная рассадка, француз-сомелье и подающий надежды русский шеф. «Серый заяц» в этом году даже попал на 71-е место в одном международном рейтинге лучших ресторанов мира. Я была в предвкушении чудес и сюрпризов. Следователь с сумчатой фамилией поразительно быстро стерся из памяти. Начали с визитной карточки Дома шампанских вин – Brut Imperial. Господи, этот бокал был очень кстати. Шеф со смешной все-таки фамилией – Мошкин – подал к нему сет с названием «Великий Гэтсби». Объяснялось такое решение тем, что Леонардо ди Каприо жить не может без «Моэт» и даже для фильма умудрился организовать грандиозную поставку. И вот, мол, наше спасибо великому Лео, его роли и не менее гениальному Фицджеральду.

Русский «Великий Гэтсби» состоял из трех перемен: зеленый горошек с хамоном, мягким козьим сыром и цветками аниса, потом – мидии с пеной из жареного ялтинского лука, а напоследок краб с желе из абхазского лимона с тартаром из огурца и сибулета. Звучит неплохо и даже в некотором смысле интригующе. Но какой же это был кошмар!

На стадии горошка я решила, что для разгона это, может быть, и хорошо, тем более что насыщенный вяжущий вкус зеленых стручков сочетается с пузырьками шампанского. Но вот когда появилась мидия с пеной из лука, будь он хоть три раза ялтинским, я начала задыхаться. Аллергии на лук у меня нет. У меня аллергия на бездарность, раздутую пиаром. Вкус жареного лука убил и мидию, и все мои надежды. Симптомы усилились под воздействием краба с желе, в котором ни один ингредиент не сочетался с другим. И зачем городить весь этот огород с подачей на поленьях, мытой гальке и кристаллах розовой калифорнийской соли?! Нет, я понимаю, что это было модно три года назад во всем остальном мире. И да, я понимаю, что мы отстаем в развитии. Но смысл какой-то все же должен быть? В голове у Мошкина? Призер русских гастрономических чемпионатов все-таки! Выступает с гастролями по всему миру! Из вежливости, что ли, ему никто ничего не сказал? Журналисты вокруг меня ели с аппетитом и таинственно поглядывали друг на друга с выражением: «Вот какой молодец, и наши продукты в разгар санкций использует, и хамон не забывает иберийский стругать».

Мошкин, закусив удила, подал следующий сет – «Незабываемый роман», полагающийся к Rose Imperial. Я очень люблю розе – именно этот напиток спасал меня от тоски на званых ужинах бесчисленное количество раз. И я считаю, что он может выручить любую еду – даже севиче из тунца с соком из помидора «черный принц» и малиной. Но как вообще такое в голову может прийти? Шеф-повару?! Он-то должен уметь смешивать вкусы? Я не шеф – я концепт и то умею. Без смайликов сейчас в конце предложения, точно. С озабоченной рожицей – это да. Малина с тунцом?

Я, когда мне еда не нравится, веду себя как ресторанный критик Эго в мультике «Рататуй»: я ее не глотаю, а выплевываю и не стесняюсь погрязнуть в антисанитарии. Но в этот раз пришлось глотать не разжевывая. Жалко было устраивать скандал, так как старинный Дом шампанских вин старался же и позвал в гости со всем уважением к моей персоне.

Настоящий ужас ждал меня впереди. Кубики теплого арбуза с розочками пошехонского сыра, пропущенного через сифон! Мошкин минут десять распространялся про главный акцент – черную копченую костромскую соль, которой он догадался посыпать розочки. Вы вкус сырного салата помните? А без чеснока? Вот и я про то же. Костромская соль не помогла. Вкус теплого арбузного сока и бессмысленный пошехонский нокаутировали мои рецепторы.

Дальше следовала устрица в пене из яблока «белый налив». Устрицу очень хотелось отряхнуть от пены, как следует сполоснуть в винтаже 2006 года и съесть ее уже по-человечески. Пена была излишне сладкой. Устрица сама по себе – отличная, жирная и свежая – просто погибла в «белом наливе». Приближаясь к финалу, Мошкин достал откуда-то буханку и стал совать ее в нос всем присутствующим, рассказывая о своем ноу-хау – медовом хлебе. Хлеб действительно густо пах медом. Мошкин посыпал его тертым трюфелем. Обещал еще вкус колбасы, но никаких намеков на нее я не почувствовала. На очередном пеньке лежал кусок заветренного мякиша с щедрой горкой трюфельной стружки. Винтаж 2006-го помог все это проглотить.

Понимаю, что звучит кощунственно, и вполне вероятно, что я бешусь с жиру, но на Мошкине я поставила крест и через пару минут вылетела из «Серого зайца», как пробка из бутылки. Вслед за мной мчалась креативный директор ресторана Нина – она хотела комментариев профессионала. Я честно предупредила Нину, что разговаривать без мата сейчас вряд ли смогу, и выложила приблизительно одну треть впечатлений, глядя в ее честные встревоженные глаза. Дальше были охи и ахи, предложение пообщаться с Мошкиным тет-а-тет и направить его на путь истинный. Я вежливо отмела все попытки устроить мне встречу с восходящей звездой, так как Мошкин, судя по всему, чувствует себя в зените славы и к критике не готов. Нина, тяжело вздохнув, отпустила меня на волю, взяв обещание зайти в «Серый заяц» в любой день и снова попытать гастрономического счастья. Впрочем, и ей, и мне было понятно, что больше я сюда не приду, да и Мошкин вряд ли способен прыгнуть выше собственной головы.

Я побежала дальше. В редакции журнала удалось управиться с текстами за пару часов. Параллельно с моего компа разлетелось в разные стороны полсотни писем: пиарщикам, агентам и авторам. Впереди был трудный сентябрьский номер – начало нового сезона. Требовалось найти новых героев с новыми лицами. То есть в очередной раз изобрести велосипед. Звезды и сопутствующие им модные девушки в нашем городе не менялись из года в год. Мне предстояло «поженить» русских дизайнеров, владелиц бутиков с русскими марками и обновленное после реконструкции ВДНХ. Нет ничего невозможного. Все необходимые кнопки были нажаты. Процесс пошел, а я поскакала дальше.

В 7:30 после полудня, стоя посреди кухни ресторана «Пропилей», я спасала сыпавшиеся как из рога изобилия заказы. С «Пропилеем» у меня особые отношения. Так как этому ресторану всего месяц, тут все еще сыро, перегорожено баррикадами и обещает впереди еще не один бой. Дикий адреналин, короче.

Одной рукой хватаю заготовщика куриных крыльев – их надо мариновать в кокосовом молоке с индийскими специями гарам масала. Только что выяснилось, что десять килограммов крыльев эти люди, невзирая на рецепт и технологическую карту, маринуют в 150 миллилитрах молока и трех граммах специй. А молока должно быть 750 миллилитров плюс 30 граммов, а лучше – все 45 граммов гарам масалы. Дальше – больше. Специальный автомат выплевывает заказ на лосося, запеченного в тамариндовом соусе с чили перцем и лемонграссом. Кухня замирает: сегодняшняя смена признается, что этого лосося вообще не знает, как запекать. Я ругаюсь матом. Высылаю гонца на склад за тамариндом. Приказываю нарезать лемонграсс мелко, а чили кубиком. Замешиваем соус. Обмазываем рыбное филе. Ставим в печку на десять минут. Шеф-повар Толик жмется где-то в углу, так как уже понял, что пахнет жареным. Рецептуру его люди так и не выучили, а сам он у меня на глазах резал мороженую редиску в салат с грейпфрутом – чудом удалось стукнуть ему по рукам и выловить водянистые ломтики.

Утку опять не привезли, поэтому мой коронный борщ с имбирем снова угодил в стоп. Там же и суп из петрушки с белым вином. Шагаю к управляющей с вопросом: «Где утка?» Для этой девушки «Пропилей» – первый серьезный ресторанный проект. Раньше она подрабатывала в хипстерских местах, где все держалось… даже не хочу думать на чем. Аня отвечает вопросом на вопрос: «А у вас есть машина?» Теряюсь, но подтверждаю наличие автомобиля. Аня предлагает сгонять в «Азбуку» за петрушкой и уткой. На мои выпученные глаза она не реагирует, и мы едем в супермаркет с адскими ценами. Покупаем на казенные и утку, и петрушку, а кроме этого заруливаем в бельгийскую пекарню, потому что хлеб для бутеров с котлетами и дижонской горчицей тоже, оказывается, кончился. Я осторожно пытаюсь направить мысли Ани в нужное русло и завожу речь о себестоимости продуктов и наличии специальной штатной единицы – закупщика, со своим автомобилем. Управляющая, рассматривая себя в замусоленную пудреницу демократической марки, сообщает, что денег нет, закупщика не будет, а шеф-повар отказывается без того и другого ездить на рынок и обеспечивать свою кухню всем необходимым. «Ее пора менять» – единственное, что приходит мне в голову, но на кухне шеф-повар пытается разбавить окрошку на мацони газировкой «Русский фильтр». Он на полном серьезе считает эту воду минеральной. Я требую принести обозначенную в рецепте «Сан Пигмалион» и относительно спокойно объясняю разницу между фильтрованной водой с газом и природными минеральными источниками. Толик кивает, но вряд ли что-нибудь понимает по-настоящему. Может быть, месяца через два?

Надо написать хозяину «Пропилея» Мите Потапову письмо про этих остолопов. Митя уже неделю не берет трубу, но я не отчаиваюсь – мне нравится сражаться на баррикадах.