Глава 22

Разобраться со следователем оказалось гораздо сложнее. Этот человек так и не нашел убийцу. И терялся в догадках. Судя по всему. Меня он после тех памятных выходных на допрос к себе не вызывал. И даже не звонил. Как вы понимаете, мне было чем заняться. Но как только занятий стало меньше и жареные корфуканские анчоусы замаячили на горизонте, я решила прощупать почву, но результаты оказались неутешительными.

Я перерыла весь дом и все-таки нашла карточку с телефоном. Почему я не записала номер в свои контакты? Ума не приложу. Греметь кастрюлями и шуршать сережками все утро, перебирая вручную квартиру по деталям, – это в моем репертуаре. Слушая гудки в трубке, я поняла, что не знаю, как обращаться к следователю: гражданин – как-то глупо, господин – еще хуже. Кирюха? Он не поймет юмора. Вот поэтому и молодым, и старым людям нужны отчества. Не знаешь, как обратиться? А Светлана Мкртычевна знает. Ха! Мое отчество, конечно, не показатель. Наверное, у Сумского папу звали Иосифом. Кирилл Иосифович Сумский – какая была бы прелесть!

Звоню:

– Алло, добрый день, это Кирилл Сумский? Да, как приятно, что вы меня сразу узнали. Я хотела бы попасть к вам на прием и решила не врываться без приглашения. Может, сегодня?

Странно, но встречу мне назначили через два часа. Прямо срочность какая-то космическая. Может быть, ему тоже в отпуск хочется и что-то типа жареных октопусов мерещится?

Распахивая дверь его кабинета, я решила сразу брать быка за рога.

– Здравствуйте, с меня все подозрения сняты? Можно мне из города дней на десять уехать? Что-то я совсем устала, а отпуск под угрозой.

От такой наглости Сумский даже сел. То есть он чего угодно ждал, но что главная подозреваемая придет разрешения спрашивать, чтобы покинуть огороженную законодательством территорию? Вот дела!

– Что ж, давайте разберемся. Я вам отвечу по порядку: во-первых, подозрения все еще при вас. Во-вторых, покидать черту города на законных основаниях вы никак не можете. А в-третьих, все мы устали, и довольно давно. И всем надо в отпуск – желательно на пару месяцев, а там как пойдет, – Сумский, сам не зная почему, разулыбался посетительнице во весь рот.

Я, в свою очередь, вдруг, безо всяких видимых причин представила гражданина Сумского под ярким корфуканским солнцем. И вот с такой вот безответственной улыбкой с легким саркастическим налетом. Куда ж без него. Дело плохо, когда у меня появляются идиотские фантазии. Ехать в отпуск со следователем – это последнее, что может прийти в голову в такую жару. Припекло так припекло.

Бородатый Сумский тем временем кое-как собрал улыбку в гримаску и попытался нахмуриться – озабоченно. Видимо, тоже – фантазии. А он на ответственной работе и преступления не раскрыл.

Ничто так не стимулирует мою мозговую деятельность, как отодвигающаяся на неопределенный срок перспектива жареных анчоусов в корфуканской таверне, основанной в 1948 году. Надо раскрывать это чудовищное преступление самой, и другого выхода нет. Надежды на следователя абсолютно никакой. Он так и будет ходить по кругу без ощутимого в расследовании результата. И улыбаться мне периодически, как Чеширский кот.

Пообещав Сумскому научить его жарить свежепойманные анчоусы, как только настоящий преступник будет найден, я вышла на улицу и довольно быстро оказалась в «Доколе». Вернее, даже не заметила, как пришла. Попросила Дашу покопаться в домашних адресах сотрудников, нашла нужный – адрес погибшего пекаря – и поехала прямо туда.

Нет, я и не думала врываться в опечатанную комнату в старой съемной квартире на окраине города. Я хотела поговорить с кем-нибудь, кто знал или хотя бы видел Рената каждый день, вне работы.

Как я и предполагала, наш пекарь был человеком скрытным и неразговорчивым. Соседи в один голос подтвердили, что он вежливо игнорировал все попытки завязать беседу. «Здравствуйте» и «До свидания» – вот максимум, и точка. Никаких гостей и никаких шумных компаний. Днем – тишина, вечером – он уходил на работу. Следователь в его комнате ничего особенного не нашел. Ничего, что помогло бы выйти на след преступника, врага или недоброжелателя. Чуть не плача от нахлынувшей безнадежности, я изо всех сил старалась не навернуться на лестнице замусоленного подъезда. Спускаясь на первый этаж, машинально обвела взглядом стену с самопальными объявлениями и традиционными угрозами ЖЭКа отключить горячую и холодную воду, а также электричество – за неуплату. Среди всего этого мусора выделялся клочок оранжевой бумажки и слова «Этот семинар сделает вас счастливым!». Нестандартное предложение на юго-востоке Москвы. Я попыталась прочесть послание полностью, но листок был приклеен давно и сильно пострадал от времени. Кроме обещания счастья, практически ничего не видно. Телефон и адрес оторваны. Пришлось возвращаться в «Доколе» ни с чем.

Даша, как всегда скептически настроенная в отношении моих неожиданных вылазок куда-либо, встретила меня прямо в воротах. Палыч на втором плане как-то странно вжимался в стену.

– Он пытается спрятаться, Даш? С такими-то габаритами – это невозможно, мы же с тобой понимаем?

– Да, этот мужчина сейчас вообще исчезнет с лица Земли! Представляешь?! Все это время наш командир ничего не мог вспомнить! – управляющую «Доколе» надо постараться довести до такого крупномасштабного вращения выпученными глазами.

– Что случилось-то, Даш? Ты что, до рукоприкладства наконец дошла?

– Еще секунда – и дойду! Нет, ну мало приключений на мою голову, так еще ведь надо разбираться с бредом отставных идиотов!

– Минуточку! Прежде чем обзываться, ты можешь объяснить, что у вас тут происходит?

– Объясняю: Иван Павлович сидел-сидел тут в страшной духоте и в зелено-розовых стенах. И вдруг вспомнил!

– Мне начинает это надоедать. Ты можешь сосредоточиться? Оставь в покое старика, пойдем на террасу, и ты все мне расскажешь.