• 33 •

Скромному гостю Ивлев предложил стул. Но тот предпочел держаться у стены. И так опытно цеплялся взглядом за мебель, шкафы и окна, словно размечая диспозицию, что старый сотрудник сыска расхотел донимать его расспросами. Зато гость не отказался от свежего номера «Листка», в котором стараниями Феди Чушуева (псевдоним А. Гранд) в разделе «Происшествия» появилась беллетризованная сводка из полицейских участков.

– Хорошо, что репортеры не все узнают, – сказал гость, возвращая газету.

– Кто же им даст-то все, пьяницам ненасытным…

На этом разговор оборвался. Гость предпочитал хранить молчание, а Ивлев старательно занимался бумагами.

Ванзаров вошел и попросил прощения за опоздание.

– Пустяки, для мирной жизни час-другой ничего не стоит, – заметил Ендрихин, садясь не на предложенный стул, а на тот, что выбрал сам. – Как продвигается расследование?

– А я наивно полагал, что вопросы – это мое преимущество, – сказал Ванзаров, отодвигая локтем нетронутую стопку дел, будто с укором смотревшую на него.

– О, так я попал прямиком на допрос. У меня есть право на защиту и адвоката?

Ендрихин хоть и шутил, но глаза его не смеялись, а цепко держали на мушке чиновника сыска.

– Какой допрос? О чем вы?! – Ванзаров расплылся в душевной улыбке. – Разговор без протокола. Тем более, неровен час, вы меня будете вызывать на доклад…

Его прощупали и сочли равным, то есть осведомленным соперником.

– Это только слухи, – не юля, ответил ротмистр. – Ничего не решено. Во всяком случае, для вас даже теоретически это может грозить только новыми перспективами.

В благодарность Ванзаров ответил кивком.

– Мне уже обещали много приятных сюрпризов, – заметил он. – Вернемся к вчерашнему происшествию… Кстати, где провели вечер?

Ендрихин сдержанно улыбнулся.

– У меня алиби: я был на «Докторе Стокмане». И вы меня видели.

– Я вас не видел…

– Зато я видел вас… – строго заметил Ендрихин.

– Театр, в котором аншлаг и публика в восторге, – нет лучше места, чтобы спрятаться. Билетик не сохранился?

Словно зная заранее, о чем спросит Ванзаров, Ендрихин положил на стол помятый билет в театр Корша.

– Вот если бы так всегда было, – сказал Ванзаров. – Чуть что – документ!

– Чистая случайность…

– Кстати, каким оружием вы сражались за свободу буров?

Опять Ендрихин задержался с ответом, словно взвешивал каждое слово.

– Лично я был репортером.

– Не сомневаюсь. Спрошу по-другому: каким оружием сражались русские добровольцы?

– Плохим и ненадежным, какое выдавало правительство буров. Ружья, револьверы.

– А шпаги? – спросил Ванзаров.

– Заниматься фехтованием в открытом буше под пулеметным огнем – это развлечение слишком изысканное.

– Я ничего не понимаю в военном деле. Проклятая наивность… Так что князь хранил в сейфе?

– Разве мы должны это обсуждать? – спросил Ендрихин с вызовом.

– Можем найти другую тему, – согласился Ванзаров. – Например, за что вы получили свое прозвище.

Вопрос показался совершенно пустячным. Ендрихин был спокоен.

– Эти милые провинциальные буры решили, что я похож на генерала Вандама.

– Разве нет?

– Ничего общего.

– Да, буры большие фантазеры, что с них взять – крестьяне, – согласился Ванзаров. – Как им только взбрело в голову сражаться за независимость и прочие идеи.

– Сам удивляюсь, – ответил Ендрихин.

Все-таки ручка смотрела с вызовом, так и целилась пером в его совесть. Ванзаров переложил ее за чернильницу, чтобы не попадалась на глаза.

– Господин ротмистр, – сказал он, складывая руки на груди. – Беседа с вами доставляет истинное удовольствие, но…

– Как убили Багратиона?

Вопрос был задан столь твердо, что обойти его было трудновато. Да и незачем?

– Как сами полагаете, исходя из полевого опыта репортера?

– Вероятно, ножом.

– Нет, шпагой…

Ендрихин хотел резко ответить, что шутки на такие темы неуместны, но быстро убедился, что шутить никто и не думал.

– Как это понимать?

– У меня нет готового и логичного ответа, – сказал Ванзаров. – Но его можно поискать.

– Как?

– Я готов предложить вам сделку, ротмистр.

– Интересно услышать такое предложение от чиновника сыскной полиции, – сказал Ендрихин. – Что продаете?

– Меняю. Вы ведь не смогли пока включить все ваши связи, чтобы добиться снятия печати?

Ендрихин ответил молчанием.

– А попасть в сейф вам крайне важно, – продолжил Ванзаров. – Так вот, мое условие: прямо сейчас мы едем в участок, берем пристава Давыдова, и я снимаю печать.

– Каким образом?

– Сорву собственной рукой.

– Но ведь…

– У меня есть возможность сделать это совершенно законно, если не сказать – официально.

– Что потребуется от меня?

– Даете слово офицера.

– Это слишком высокая цена.

– Ничего постыдного от вас не потребуется. Всего лишь расскажите мне, что было в сейфе.

– Почему было? – спросил Ендрихин недрогнувшим голосом.

– Если вдруг оттуда что-то и пропало, то мы убедимся в этом воочию. – Ротмистру послали официальную улыбку от сыскной полиции.

– Даю вам слово офицера. – Ендрихин встал быстрее, чем договорил. – Поехали. Не будем терять время.

Ивлев так углубился в сложное предложение, ввернутое в запрос, как штопор в пробку, что на миг отвлекся от интереснейшего разговора, который честно подслушивал. Когда он поднял глаза, удивленный тишиною, в кабинете не было ни Ванзарова, ни его гостя. Старый чиновник только подивился молодой прыти. И немного позавидовал. Ему бы так…