Книга: Крылья ворона, кровь койота
Назад: ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой Адам страдает от слишком сильных аномалий, Хельдер злится и пытается уйти на службу, а Майя никак не сообразит, что же здесь творится
Дальше: ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой Хельдер ведет высокоинтеллектуальные беседы, Майя наконец признается, где кулон, а Адам понимает, что у него огромные проблемы

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой Хельдер снова вляпывается в неприятности, Адам пытается найти медальон, а Майя отказывается спорить с галлюцинациями

Службы на Домовом острове отправлялись трижды в сутки: две днем, по пять часов, и одна двенадцатичасовая — ночью, когда небо из клетчатого превращалось в чернеющую бездну без малейшего намека на звезды. Надо ли говорить, что с длинной ночной службы пытались ускользнуть все койоты? Они находили подмену, подкупали бедняг, соглашавшихся отстоять всю ночь вместо них, старались придумать какую-нибудь отмазку, позволяющую не являться в храм… Одной из функций Бурых, благодаря своим способностям приближенным к Черному, как раз и являлась ловля нечестивцев, которые должны были присутствовать по заведенным традициям на службе, но по какой-то причине сбежали с нее.
Конечно, сейчас, в неделю Пришествия, надзор за тем, чтобы даже на ночных службах присутствовало не менее двадцати койотов, практически не осуществлялся: Черный после заката метался от одного острова к другому, стараясь охватить как можно больше территорий, чтобы при первых лучах солнца шагнуть на землю Запретного. Но Хельдер, учитывая его цели, не мог просто так сбежать со службы. Пришлось договариваться с Нориа Маасом. Приятель согласился подменить только в обмен на четыре дневные службы. Учитывая график служб, на которых должен был присутствовать сам Хельдер, получалось, что ему для начала придется отдежурить сегодня до заката.
Впрочем, Крапчатому сейчас было безразлично, сколько ему придется проторчать на службе: пять часов, десять или все сутки. Он чувствовал себя настолько вымотанным, что лишние несколько часов уже не имели никакого значения — подумаешь, на пять часов больше или на пять часов меньше. Другой вопрос, что к службе нужно было попасть вовремя. Именно это и заставило Хельдера из последних сил цепляться за нить искажений, не задумываясь о том, что может с ним случиться, если он соскользнет с нее.
Находись Хельдер на другом острове, и можно было бы попробовать попасть к храму Первого так же, как до этого сбежал с Запретного острова. Но сейчас на Домовом пытаться оседлать волну флуктуаций, чтобы попасть всего лишь на другой край острова, равнозначно самоубийству.
Вдруг у тебя не хватит сил ухватиться за нее? Куда может занести волна, искажающая реальность, изменяющая все, что есть вокруг? Где ты соскользнешь с нее? Или как вариант — если она окажется чересчур мощной для тебя и всего за несколько мгновений домчит до края обрыва и не рассеется, а помчится дальше, на другие острова?
Другими словами, Хельдер, коснувшись пробежавшей мимо волны, не пытался быстрее попасть к месту назначения. Все, что он хотел, это подпитаться энергией, чтобы не рухнуть в обморок где-нибудь по дороге.
Не удалось.
Ладони скользнули по энергетической волне, кожу на миг опалило невидимым огнем, и раньше, чем парень смог сообразить, что искажение слишком сильно для него и урвать хотя бы кусочек энергии он просто не сможет, на запястьях сомкнулась начинающая отвердевать реальность, искажающая и несущая куда-то вперед…
В планы Хельдера совершенно не входило вновь прыгать с края острова. И одного раза хватило за глаза. А значит, нужно как можно скорее найти способ вырваться из вихря искажений, мчащихся по реальности.
Вокруг все мелькало и менялось, как в сумасшедшей гонке. Мир, и без того не особо статичный, менялся, как в калейдоскопе. Дома возносились до небес и опадали рассыпающимися от времени избушками, высокие деревья превращались в почвопокровные кустики, цветы распускались за мгновение и сворачивались в едва заметные бутоны. И самым противным во всем этом мельтешении было еще и то, что и сам Хельдер не оставался на месте. Вихрь искажения, за который он так глупо ухватился, нес его куда-то вперед… От мелькания картинок начинало подташнивать. Но закрывать глаза нельзя — если до этого Хельдер намеревался уйти с Запретного острова и по большому счету ему было все равно, куда его вынесет, то сейчас все обстояло иначе. Нужно вырваться из волны флуктуаций раньше, чем она достигнет края острова и либо рванет дальше, через пустоту, либо, исчерпав всю свою энергию, рухнет в бездну, вышвырнув с Домового острова все, что успела на нем подхватить.
И надо же быть таким идиотом, чтобы схватиться за волну искажений, не попытавшись задуматься, к чему это может привести!
Где-то в глубине разума крутилась мысль: «Откуда вообще на Домовом, почти стабильном острове могла взяться такая мощь?» — но времени на ее обдумывание не было вовсе…

 

Адам на миг прикрыл глаза, чувствуя, как по коже продирает ледяное прикосновение огня. Он и сам бы не мог найти более правильных и точных определений. Парню казалось, что ему одновременно и холодно, и жарко. Кожу жгло так, словно он шагнул в центр разгорающегося пламени, и при этом его бил дикий озноб — энергия аномалии переходила все мыслимые и немыслимые пределы, а потому парня просто колотило.
Нужно как можно скорее найти свой медальон. Это хоть чем-то поможет. Конечно, надежды на то, что все разом устаканится, нет, но станет чуть-чуть полегче.
В лучшем случае.
О том, что было бы в худшем, — например, какова реакция организма на передоз энергии, — Адам предпочитал не думать.
Он мотнул головой: все качнулось, поплыло… кухонные шкафчики из деревянных стали пластиковыми, ярко-алыми, сделанными в стиле хай-тек…
Теперь — встать.
И попытаться вспомнить, где он мог потерять кулон.
На кухню Адам точно вошел уже без медальона. Значит, он должен быть в той комнате, где парень валялся на диване.
Мерзкую мыслишку, нашептывающую, что Адам вполне мог потерять бронзовую подвеску на улице, в промежутке времени между тем, как позвонил в офис и оказался здесь, парень постарался загнать подальше. Ворон его знает, насколько эта квартира далеко от места, где Адам рухнул в обморок.
Вот кстати, еще один вопрос на засыпку. Аномалия была класса пятого. Это, конечно, опасно, но не смертельно. Как она могла скакнуть до первого класса, чтобы этого не заметил никто из Стаи, почему все умчались на вызов в другую часть города и почему Адам свалился в обморок? Даже если произошел резкий скачок на несколько ступеней (что мы сейчас и имеем), это не было поводом для обморока. По крайней мере, так утверждали все инструкции.
Один раз Адам им не поверил. Итог? Выгорание, резкий спад способностей и потеря должности. Хорошо хоть после этого позволили статистом остаться. Родители бы с ума сошли, узнай они, что сыночка изгнали из Стаи. Спасло лишь то, что они последние пять лет в Ростове не живут. А то было бы шороху…
Впрочем, сейчас не время и не место для подобных размышлений. Нужно просто найти свой кулон.
И для начала стоило посмотреть в той комнате, где Адам очнулся.
Ну или хотя бы доползти до этой комнаты.
Встать со стула удалось с третьей попытки — ноги попросту не держали, да еще и рукой о стол пришлось опереться, а тот, как назло, решил укоротить ножки и уменьшиться раза в два…
Имке обратила внимание на вялые попытки гостя встать, заломила бровь:
— Что-то случилось?
— Я же вроде сказал, — хрипло выдохнул Адам. — Мне нужен мой кулон.
— Да? — Удивление в ее голосе было настолько искренним, что Адам даже поверил. Правда, нотки иронии все-таки уловил. — Я что-то пропустила?
Майя на парня старалась не смотреть. Во-первых, он хоть и был галлюцинацией, но все равно оставался «принцем на белом коне», а значит, продолжал ей нравиться — сердце то и дело начинало сбиваться с ритма, во рту пересыхало…
А может, это все из-за слишком сильных галлюцинаций? Вон окно, которое только что было нормального размера, уменьшилось, втянуло в себя гардины, поднялось под самый потолок и осталось там.
Ну или сами галлюцинации от того, что кружится голова, сбоит сердце и пересыхает во рту.
Хотя на простуду не очень похоже…
— А, нет, — оживилась Имке. — Точно, говорил про кулон, было такое. Ты до него доползти хоть сможешь?
— Доползу, — мрачно буркнул Адам, наконец утверждаясь на ногах.
Глубоко вздохнув и собираясь с силами, он направился к выходу из кухни.
Не дошел.
По коже вновь ударила волна холодного огня. В голове вдруг словно паровой молот застучал, а перед глазами поплыл багровый туман. Адам покачнулся…
В плечо вцепились тонкие девичьи пальчики, а недовольный голос зашипел:
— Ты что сидишь как дура, глазами хлопаешь?! Помоги, я одна его не удержу! Он же сейчас лбом стену прошибет! Или лоб разобьет!
Последующее Адам запомнил плохо. Кажется, его подхватили и со второй стороны, помогли куда-то пройти, усадили… Или уложили?!
Когда туман перед глазами спал, парень обнаружил, что он все-таки лежит. Причем лежит на чем-то ровном, относительно мягком и смотрит бездумным взглядом на выкрашенный в ядовито-зеленый цвет потолок.
Впрочем, зеленым потолок был недолго. Уже через пару минут на нем проявились фиолетовые пятна, которые, постепенно разрастаясь, начали слипаться друг с другом, пока потолок не сменил полностью цвет.
Адам сдавленно застонал. От этих мельтешений у него вновь закружилась голова.
Под нос сунули какой-то вонючий флакончик:
— Но-но! Ты мне тут в обморок не сползай, а? А то придется действительно, как Дерик посоветовал, труп на свалку выбрасывать! Не, можно, конечно, чтобы тяжести не таскать, принести в сумке десяток эльфов со свалки, они за пару минут даже кости сжуют, но этих эльфов потом ведь не выведешь! Хуже тараканов, честное слово! И вообще. Что за вороны такие хлипкие пошли? Чуть что, сразу — брык! — и в обморок!
Парень зажмурился, пытаясь собраться с силами, а потому не придумал ничего лучше, как повернуть голову набок, — тогда потолка видно не будет.
Глаза рискнул открыть, только досчитав до десяти.
— О! Не сполз! — обрадовалась Имке, отставляя в сторону пузырек темного стекла.
Кроме нее в комнате была и Майя. Правда, в отличие от местной жительницы, эта девушка столь радостной сейчас не выглядела. Да и вообще, казалось, что девчонка, умудрившаяся увидеть аномалию, находилась в легкой прострации: взгляд был совершенно отсутствующим, и, похоже, ее совершенно не интересовало, в каком состоянии сейчас пребывает ее новый знакомый.
«Знакомому», надо сказать, приходилось тяжко. Ему одновременно было жарко и холодно, сердце колотилось как бешеное, а голова начинала кружиться при малейшей попытке сконцентрировать взгляд на окружающей обстановке. А еще следовало как можно скорее собраться с силами, встать, найти свой кулон, как-то определить, где поблизости проходит граница аномалии, и выбраться в нормальный мир. Ну и параллельно сообразить, как затащить в офис кого-нибудь из местных жителей и девчонку, видящую аномалии.
В самом деле, такая ерунда! Ничего сложного!
Ага, если бы…
— Не сполз, — хрипло согласился Адам. Он совершенно не придал никакого значения тому, что девушка перешла с «вы» на «ты». Сейчас имелись вопросы поважнее. — Я… где лежал?
Стены, оклеенные обоями в мелкий сиреневый цветочек, решили, что хорошего понемножку и пора переходить к чему-то более авангардистскому: пара ударов сердца — и по проявившимся белоснежным панелям разбежались многочисленные разноцветные портреты в стиле Энди Уорхола. Разве что изображенное лицо было Адаму совершенно незнакомо.
— Когда?
— До кухни.
Имке пожала плечами:
— Здесь. Если быть точнее — даже на этом диване. А до этого — в коридоре, где тебя Дерик бросил.
Адам не придумал ничего лучше, как перевалиться через край дивана, — сил на то, чтобы встать, у него просто не было, — рухнуть на пол и заглянуть под свое лежбище: в конце концов, это был самый простой способ определить, не завалился ли амулет за диван. Тем более что сейчас расстояние до пола порядочное, в щель можно даже руку спокойно засунуть.
Не завалился.
Пыль, грязь, трупики тараканов — и никакого намека на бронзовую подвеску.
Вытащить руку из щели под диваном удалось за несколько мгновений до того, как софа решила резко укоротить ножки и всей своей массой прижаться к полу. Адам чудом ладонь не прищемил.
Имке хихикнула.
Майя, как раз пытавшаяся найти логику в расположении портретов на стенах (раскиданы они были совершенно бессистемно: на одной стене десяток, на другой всего парочка, и все на одну морду), вздрогнула и перевела затуманенный взгляд на более подвижную, по сравнению со стенами, часть своих галлюцинаций. То бишь на «принца» и Имке.
Честно говоря, после того как Адама пришлось тащить из кухни в зал, у Майи возникли некоторые сомнения насчет собственного диагноза. Одно дело, когда ты что-то видишь, слышишь, и совсем другое — когда ты чувствуешь тяжесть. А «принц», надо сказать, был довольно увесистым. Пусть даже Майя тащила его не одна, а с помощью… А с помощью кого, кстати, если Имке — часть галлюцинации?
— Ты что на животе ползаешь? — Имке даже не попыталась помочь гостю встать.
Кажется, ее развлекало его поведение. С другой стороны, она ведь до сих пор не выкинула его на свалку, а что еще нужно?
— Кулон ищу.
— Его здесь нет, я ж сказала.
— Значит, посмотрим в коридоре. — Адам с трудом сел.
— Ну-ну, — фыркнула девушка. Перевела взгляд на Майю: — А ты чего стены рассматриваешь? Миста Харба никогда не видела?
— Кого? — не поняла студентка.
— Миста Харба. Главу Серых. — Имке ткнула пальцем в ближайший портрет. На нем, впрочем, как и на всех остальных, проявившихся в комнате, был изображен худой мужчина с длинным лицом и глубоко посаженными глазами. Вполне вероятно, что у героя портрета были седые волосы, — по крайней мере, судя по многочисленным морщинам, лет ему было порядочно, — но сейчас выяснить это не представлялось возможным. Яркие цвета на портретах в стиле поп-арт не давали никакой возможности определить, какими были реальные краски. — Давно он здесь не проявлялся. Причем, заметь, в прошлый раз — пару месяцев назад — цвета были классическими. Да и других картин было море. Того же Даккена пара портретов… Браймен тоже был…
Адаму удалось встать. Правда, для того чтобы удерживать вертикальное положение в пространстве, приходилось опираться ладонью о стену.
Имке прищурилась, окинула гостя долгим взглядом, на миг задумалась, поднеся указательный палец к кончику носа, и отчеканила:
— Ставлю три ора — до коридора он не доползет! — Покосилась на Майю: — Спорим?
— Я с галлюцинациями не спорю, — язвительно сообщила студентка.
— Самокритично, — кивнула юная Лейден.
При чем здесь самокритика, Майя так и не поняла. Видно, у шизофрении, как уже говорилось, была собственная логика.
Адам уже добрался до выхода из комнаты.
Майя задумалась. Если размышлять логически, получалось, что, когда этот самый «принц» пропадал из видимости, он исчезал вовсе. Так же, как до этого исчез и Хельдер. Вот и думай, что это может быть. То ли начинаются подвижки в сторону излечения от шизофрении (часть глюков-то пропадает!), то ли разум просто не может справиться с таким количеством новых факторов.
Адам скрылся в коридоре.
Имке фыркнула и принялась загибать пальцы на руке:
— Пять… Четыре… Три… Два… Один… Пуск!
Из коридора послышался грохот упавшего тела.
— Я выиграла! — удовлетворенно хихикнула девушка. — Ладно, пойдем обратно его притащим, а то если он так и будет валяться посреди дороги к приходу Дерика, тот точно его на свалку выкинет.

 

Хельдеру же было совершенно не до гостя. Вихрь искажений нес его куда-то вперед, через разрывающуюся ткань пространства, и парень судорожно пытался ухватиться хоть за какой-то обрывок реальности, чтобы удержаться здесь, на этом острове. Частицы вероятностей текли меж пальцев, как песок, вьюга искажений неслась по Домовому острову…
На деревьях распустились сиреневые цветы, превратившиеся через мгновение в прыгающих по ветвям птиц…
Под ногами был песок, застывающий бурыми пятнами стекла и рассыпающийся осколками бриллиантов…
Ячейки черной сети, раскинувшейся над головой, сжались до размера булавочного ушка, а потом увеличились настолько, что в них свободно мог пролезть кулак…
Сиреневые птицы отрастили ветвистые рога и принялись сражаться друг с другом, подобно оленям по весне…
Алмазная крошка под ногами сменилась зеленой травой, подсвеченной снизу, откуда-то из глубины земли, вспышками золотого света…
Развалины старинного замка выросли из-под земли и покрылись побегами плюща…
Пространство утекало сквозь пальцы, и надо было ухватиться за что-то, почувствовать, что это плотнее, чем исчезающая реальность…
И Хельдер рванулся в сторону, пытаясь уйти вбок от несущегося вперед вихря искажений, чтобы сорваться с крючка захвативших его флуктуаций.
И стены сомкнулись над ним.
И все стало реальным.
И все хотя бы на несколько ближайших минут застыло в одном-единственном варианте. Чуть позже оно вновь изменится, станет другим, но сейчас… сейчас Хельдер чувствовал, что та бешеная сила, что несла его вперед, ушла дальше, а он… Он остался. Остался где-то в кромешной темноте, где не было видно никого и ничего, но где под ногами была твердая земля, которая, по крайней мере, еще чуть-чуть пробудет ею же, а не превратится в засасывающее болото.
Другими словами, несколько минут у Хельдера есть.
А значит, надо собраться с силами, отряхнуться, взять себя в руки, попытаться выяснить, где он находится и как добраться до службы.
Размышлять о том, каким идиотом надо быть, чтобы попытаться на Домовом острове добраться до нужной тебе точки на вихре искажений, — пусть изначально Хельдер и не пытался, — можно будет потом, когда выкарабкается из всей этой пакости.
Темнота, в которой находился Крапчатый, казалась какой-то абсолютно пустой. Даже самой темной ночью, выйдя на улицу, ты ощущаешь, что вокруг что-то есть: качаются на ветру ветви деревьев, на растущей у дальнего подъезда глазастой яблоне медленно закрываются веки, мимо пробежит, коснувшись мягкой шерсткой ноги, кошка с двумя головами… Мир вокруг — существует. Пусть он нестабилен и завтра деревья превратятся в кусты, глазастая яблоня вырастит десяток крыльев и будет пытаться выкопаться из земли и улететь на юг, кошка приведет десяток сиреневых котят и начнет рыть норку, чтобы добраться до вкусных личинок майского бормотуна, — накормить малышей. Мир нестабилен, но он есть.
А вот что было вокруг сейчас, совершенно непонятно.
Точнее, казалось, что вокруг не было ничего.
Не раздавалось ни единого звука, не чувствовалось дуновение ветерка… Да даже было не понять, тепло сейчас или холодно. Просто темнота, сплошная ночь вокруг…
Хотя стоп. Под ногами ведь что-то есть?
Крапчатый присел на корточки, осторожно коснулся кончиками пальцев пола.
Камень. Твердый, плохо отшлифованный, слегка влажный.
Не поднимая руки, Хельдер повел ладонью в сторону, насколько было возможно, и — о чудо! — нащупал стену. Тихо ругнулся, задев рану на ладони, но руку не убрал. Теперь можно было идти куда-нибудь вдоль нее вперед, надеясь, что удастся выбраться наружу и что эта самая стена не окажется банальным столбом, вокруг которого придется пожизненно наматывать круги.
Кстати, а ведь можно зажечь хотя бы слабый свет?
Или нельзя?
Хватит сил на это после всего того сумасшествия, в которое он умудрился вляпаться?
Провести левой рукой перед собой, коснуться струн реальности (не-не-не! Во второй раз он на это не купится, пытаться поймать энергию не будет!), шепнуть нужные слова… У самой кожи заплясал, разбрасывая мелкие искры, крошечный зеленоватый огонек.
Света он давал мало, но хотя бы давал возможность оглядеться по сторонам.
Хельдер находился в узком коридоре, уходившем куда-то во тьму. Стены и пол были сложены из одинаковых серых камней. Потолок был не виден в робком дрожащем свете созданного огонька. В любом случае выяснить, куда парень попал, можно, только отправившись вперед. Выбора особого нет.
Камень под ногами был вполне твердым, никаких ковров, мхов и прочих пакостей не наблюдалось, но шаги почему-то звучали едва слышно, словно что-то гасило звуки. Хельдер попытался было усилить яркость своего светильника, но от этого закружилась голова, и пришлось притушить до прежнего слабого свечения — не хватало еще свалиться в обморок неизвестно где.
Сколько он шел, одному Первому известно. Может, пару минут, а может, полчаса. Конечно, Домовой остров — это вам не Запретный, время тут обычно идет по прямой, не скапливаясь в Заводях реальности, не сбегая со Стремнин вечности, но кто сейчас мог дать гарантию, что парень по-прежнему находится на Домовом?
Внезапно шаги начали звучать чуть громче. Даже эхо какое-то появилось. Хельдер насторожился. Замер, приподняв руку с огоньком, надеясь, что это позволит осветить чуть большее пространство. Увы, островок света как был крошечным пятном, так им и остался. Хотя впереди, кажется, послышался какой-то шорох. А еще Хельдеру показалось, что где-то там, вдали, темнота чуть рассеялась.
Парень осторожно пошел вперед.
Коридор привел его в небольшое помещение. Слабый свет тонкими лучиками проникал через узкую щель, идущую вдоль одной из стен под самым потолком, и давал хотя бы маленькую, но возможность притушить созданный в коридоре огонек.
Само помещение было перегорожено посредине решеткой. Толстые прутья были надежно вмурованы в пол и потолок, так что не поймешь, есть ли здесь где-нибудь дверь. За решеткой виднелась куча небрежно брошенной на пол соломы, на которой свернулось калачиком какое-то существо: в потемках и не разобрать, кто там лежит.
Опасностей вроде не наблюдалась, создание заперто за решеткой, и Хельдер осторожно прошел вперед к перегородке.
Существо, лежащее на соломе, зашевелилось, и парень разглядел, что в странной клетке находится исхудавший пес. Кому и зачем понадобилось запирать здесь зверя, да еще и — парень осмотрелся, но не заметил ни малейшего намека на миску — без еды и воды?
Собака завозилась и, проснувшись, подняла голову.
Не приведи Первый сейчас залает!
Но пес и не думал поднимать шум. Медленно, с грацией пантеры поднявшись, зверь уселся, по-кошачьи обвив хвостом лапы и уставившись на незваного гостя.
Тонкое худое тело, острая морда, большие уши, бурая шкура… Не пес. Койот.
У Хельдера голова кругом пошла.
Это безумие — запирать в камере собаку. Но еще большее безумие — держать здесь койота.
На Домовом острове практически не было хищников. Волки и лисы водились на Лесном острове. Койоты — не Первые, а обычные звери, имеющие его облик, — на Пустынном. Тигры и пантеры… Кажется, на Горбатом острове.
Кому и зачем могло понадобиться притащить в какое-то подземелье дикого зверя и запереть его здесь, предположительно на Домовом острове? Какой в этом прок?!
Запертый в клетке койот, не отводя от Крапчатого насмешливого взора, склонил голову набок…
— Насмотрелся? — спросил хищник. — А теперь выпусти меня отсюда.
Назад: ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой Адам страдает от слишком сильных аномалий, Хельдер злится и пытается уйти на службу, а Майя никак не сообразит, что же здесь творится
Дальше: ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой Хельдер ведет высокоинтеллектуальные беседы, Майя наконец признается, где кулон, а Адам понимает, что у него огромные проблемы