ГЛАВА ШЕСТАЯ,
в которой Адам страдает от слишком сильных аномалий, Хельдер злится и пытается уйти на службу, а Майя никак не сообразит, что же здесь творится
Сказать, что Адаму было плохо, значило не сказать ничего. В сознание он пришел минут пять — семь назад. Очнулся, словно вынырнул из какой-то пучины, почувствовал, что он — здесь и сейчас. Живой и относительно, очень относительно здоровый.
Что он помнил? Помнил аномалию пятого уровня. Помнил странную девчонку, не относящуюся к Стае, но при этом сумевшую увидеть нестабильность. Помнил спор с ней. Помнил, как та ткнула его ладошкой в грудь… И все. После этого не было уже ничего. Мир словно взорвался перед глазами, ударил жгучей волной, испепеляя тело и выжигая душу… Потом была лишь пустота. И боль. И огонь, который жег все тело, словно Адам умудрился попасть в самый эпицентр взрыва. И пусть он не приходил в сознание, но боль, что обжигала кожу, чувствовал.
Потом пришло осознание того, что он жив. Что он лежит на какой-то ровной поверхности. Огонь, жгущий со всех сторон, еще присутствовал, был где-то рядом, но при этом та боль, что ощущалась, была какой-то странной, зыбкой, нахлестывающей волнами и исчезающей уже через мгновение.
А еще дико хотелось пить.
Кажется, Адам застонал. А может, это ему только почудилось?
Парень с трудом разомкнул глаза. Потолок над головой. Гладкий, побеленный. А, нет, уже не побеленный, уже поклеенный рогожкой. О, тоже уже нет, обитый деревянными панелями.
«Аномалия шестого уровня», — подытожил Адам, устало прикрывая глаза.
Во рту словно кошки нагадили.
Вдали слышались какие-то голоса. Понять, кто и о чем говорит, было невозможно, да Адам и не ставил перед собой такую задачу: создавалось впечатление, что кровать, на которой он лежал, чуть покачивается, плывет, словно это была палуба корабля.
И пить хотелось все сильнее. А нахлестывающая боль все не прекращалась…
Парень устало перекатился на бок, попытался сесть.
Удалось.
Хотя и с трудом.
В голове в очередной раз все взбултыхнулось, словно мозг стал жидким и решил выплеснуться через уши. Сил на то, чтобы открыть глаза, просто не оставалось. Адам сжал зубы. Он должен встать. И никакая аномалия ему не помешает.
Рывок.
От резкого движения Адама, вставшего с кровати, повело в сторону, и он оперся рукой о стену. Та начала поддаваться под ладонью. Нет, аномалия была класса четвертого, не меньше. Ладно. Главное, собраться сейчас с силами, выползти из комнаты, выпить воды, и уже после этого можно выяснять, где он сейчас и по какому адресу необходимо вызывать поисковиков. Статист с такой проблемой сам не справится.
По-прежнему не размыкая глаз и нащупывая стену рукой, Адам осторожно поковылял на шум голосов. Противное жужжание в ушах попросту не давало разобрать, кто и о чем говорит.
Шаг, другой…
— …и забыть о его существовании!
— Дайте воды, а?.. — смог выдохнуть Адам и лишь после этого рискнул открыть глаза.
Лучше бы он этого не делал…
Аномалия. Ага, как же. Он сам сейчас пребывал в самом ее центре. Она не изменяла реальность где-то там впереди и далеко, нет, она находилась сейчас со всех сторон. Именно этим и объяснялась та боль, тот жар, что грыз все тело. Амулет не справлялся с тем уровнем нестабильности, в центр которой загремел Адам, и переизбыток окружающей его энергии огненными потоками прожигал насквозь…
Кухня, на пороге которой сейчас стоял парень, была не такого уж большого размера. Пять шагов из одного края в другой и, наверное, столько же поперек. Стены постоянно изменяли цвет и структуру. Потолок и пол чуть задерживались по скорости изменения по сравнению с вертикальными поверхностями, но при этом были столь же нестабильны. Столы и стулья вели себя аналогично. За те несколько мгновений, пока Адам смотрел по сторонам, окружающая обстановка успела перемениться раз пять, не меньше. Парень зажмурился, борясь с приступом тошноты.
В губы ткнулся край стакана:
— Выпейте, будет легче.
— Не надо ему ничего давать! — рявкнул сердитый мужской голос. — Имке, прекрати!
Адам с трудом разомкнул тяжелые веки, перехватил стакан, сделал глоток — компот. Вишневый. И лишь после этого смог сфокусировать взгляд на присутствующих в комнате людях. Впервые с того момента, как шагнул на голос и попросил воды.
Девушка лет пятнадцати на вид. Светлые, чуть вьющиеся волосы достигают плеч, обрезаны неровно — словно она зажала косу в кулаке и разом отсекла ее ножницами. Одета в цветастый сарафан длиной до колена.
Парень лет двадцати — двадцати пяти. На лице бурые разводы, словно кто-то пытался смыть потеки крови, но так до конца в этом и не преуспел. Из одежды — старинная рубашка с кружевными манжетами, черные брюки и высокие сапоги — голенище одного видно из-под стола.
Еще одна девушка. Та самая, которая смогла увидеть аномалию, не будучи вороном.
Час от часу не легче.
Адам нашел в себе силы лишь на то, чтобы шагнуть в кухню и плюхнуться на свободный стул, — за мгновение до того, как тот превратился в колченогую занозистую табуретку. В голове по-прежнему что-то булькало и клокотало.
Итак, что мы имеем?
Голова не варила совершенно, но парень постарался взять себя в руки. Отхлебнул из стакана и попытался собраться.
Картинка получалась совершенно невеселая.
Обычная квартира, попавшая в зону аномалии: вероятно, когда Адам потерял сознание, его сюда занесли, чтобы оказать первую помощь. Девчонка, способная эти самые аномалии видеть, — вон до сих пор глаза как полтинники, небось никак не может привыкнуть к происходящему. И пара цивилов, которые понятия не имеют, что вокруг творится, — видят обычную неизменчивую обстановку и думают, что все прекрасно. При этом парень, похоже, находится в самом эпицентре аномалии, на нем даже одежда изменилась до какого-то маскарадного костюма.
Нужно срочно найти телефон, вызвать бригаду поисковиков и слинять отсюда. Главное, не забыть забрать девчонку, которая все видит.
— Можете дать мобильник? — тихо попросил Адам.
— Кого? — поперхнулась блондинка. — Какой вам могильник нужен?!
— Я же сказал, надо было его на свалку выкинуть! — зло выплюнул парень в маскарадном костюме. — К эльфам! Те бы за полчаса до костей обглодали.
У Адама голова кругом пошла…
— Мог бы домой не тащить, — нервно дернула плечом блондинка. — Тогда бы и выкидывать не пришлось.
Эта парочка не находилась в центре аномалии. Она сама была частью ее!
Но ведь люди не могут быть составляющей нестабильности.
Или могут?..
Компот в стакане закончился, и Адам автоматически поставил его на стол и подхватил со стола другую кружку.
— Эй, это мой компот! — возмутился парень.
— Ты кофе пьешь! — фыркнула блондинка.
— Ну и что? Кружка-то была моя!
Майя отрешенно жевала бутерброд с мясом. Шизофрения набирала обороты.
Происходящее не укладывалось у Адама в голове. Мало того, что появляется незнакомка, которая видит аномалии, так теперь еще и в этих аномалиях кто-то живет… Причем аномалия, судя по всему, занимает как минимум всю эту квартиру, а значит, нестабильность была класса третьего, а то и второго. Справиться с ней Адам точно не мог.
А это означает, что для того, чтобы хоть как-то прийти в чувство, ему надо выбраться из этой квартиры. И не забыть прихватить с собой девчонку. Про жителей аномалии сейчас можно забыть, пусть про них поисковики думают. Нет, конечно, если Адам вдруг сможет притащить в офис не только видящую девчонку, но и кого-нибудь из этой парочки, это наверняка будет сенсацией! Жители аномалии! Разумные! Настоящие! Вот только они вряд ли захотят покинуть ее, а волочь их силой статист точно не сможет.
Еще, кстати, остается вопрос, сколько эти жители аномалии протянут в реальном мире. А то окажутся рыбами, вытянутыми из воды, и что тогда делать с трупами?
Короче, нужно определить, насколько далеко аномалия распространяется.
Хотя стоп! Существование аномалии ограничено временными рамками. Нестабильность возникает из-за искажений энергетического поля, держится от нескольких мгновений до нескольких часов, потом либо рассеивается сама, либо ее уничтожают вороны. О том, что количество со временем переходит в качество, известно давно. Энергия аномалий искажает мир, сама становится проявлением физического мира. Начинают появляться неживые предметы. Известно о зарождении зверей… Значит, получается, что при определенной силе аномалии в ней могут проявляться люди, когда сгустки энергии формируют их тела. Получается, срок их существования ограничен временем существования аномалии…
Осталось определить масштаб искажения, позволяющий возникнуть разумной жизни на краткое время…
— Все, мне это надоело! — мрачно сообщил парень в карнавальном костюме. — Я иду на службу, и чтобы, когда я вернусь, его не было у нас дома!
Имке всплеснула руками:
— Можно подумать, я его сюда притащила!
Адам даже не задумался, о ком сейчас может идти речь. Мысли были какими-то отстраненными, вялотекущими, словно не с ним это происходило, не он сейчас попал в аномалию. Статист отставил стакан, встал, шагнул к небольшому, засиженному мухами окну…
— Имке, я не просил затаскивать его домой! — зло рявкнул светловолосый. — И поэтому когда я вернусь со службы…
— Умойся сперва, — ласково посоветовали ему.
— Что? — Парень, очевидно не ожидавший подобных слов, оборвал речь на полуслове.
— Умойся. У тебя все лицо в крови. А потом можешь идти на службу.
Он скрежетнул зубами и тихо повторил:
— Я вернусь вечером. Его не должно быть у нас дома. И ты это прекрасно знаешь.
Дожидаться ответа он не стал. Поднялся и, пошатываясь, вышел из кухни. Через несколько минут откуда-то из коридора послышался плеск воды.
Адам стоял перед окном, потрясенно хватая ртом воздух. Аномалия превышала все допустимые оценки. Она захватила не только эту квартиру: все, что мог охватить глаз, было заполнено нестабильностью. Неведомый художник расчертил небеса в клеточку черной краской, растущие во дворе деревья извивались, а цветы на них схлопывались, ловя пролетающих насекомых. Видимый в окно расположенный неподалеку многоэтажный дом на глазах у Адама потек, превратившись в неопрятную груду желе, а затем резко вытянулся вверх, превратившись в деревянный сруб.
Где-то в коридоре хлопнула дверь: видно, светловолосый поспешил на свою службу, в чем бы она ни заключалась. Через несколько минут внизу — похоже, окно, через которое смотрел Адам, находилось на третьем-четвертом этаже — появилась знакомая фигура: худая, нескладная, со светлыми растрепанными волосами. Житель аномалии огляделся по сторонам, нервно передернул плечами и направился за угол. Через несколько минут он скрылся из поля зрения. Кажется, его совершенно не удивляло то, как выглядит окружающий мир.
В отличие от Адама, которому творящийся вокруг бедлам весьма действовал на нервы.
Голова кругом шла.
Впрочем, в происходящем были и свои плюсы.
Да, нахождение в центре столь мощной нестабильности выматывало, от нее кружилась голова, а во рту чувствовался противный металлический привкус. Да, кожу жгло так, словно Адам умудрился очутиться в центре пожара. Да, последствия этого будут аукаться еще с месяц. Да, у статиста слишком явственный передоз от клубящейся вокруг энергии, но с другой стороны — его кулон уже черт знает сколько не заряжался полностью, а значит, сейчас, в центре такой сильной нестабильности, есть шанс более-менее его подзарядить. Это вам не одиннадцатый уровень, когда все надо специально обрабатывать. Тут все на автомате пойдет.
Кстати.
К слову о кулоне.
Почему не ощущается его жар?
Адам опустил взгляд…
И почувствовал, как сердце упало в пятки.
Кулона не было.
Парень автоматически хлопнул ладонью по груди. Не было кулона. Его просто не было. Не осталось даже обрывка кожаного шнурка, на котором должен был висеть амулет.
В виски ударила упругая волна боли. Сердце встрепенулось где-то в горле. Ноги подкосились, и Адам схватился за подоконник, чтобы не упасть.
Кулона нет. Сколько Адам сумеет протянуть без амулета в центре нестабильности такого уровня? Сутки? Двое? А может, вообще несколько часов?
Ответа не находилось.
Дышать становилось все труднее. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Кожу жгло так, словно неведомый мучитель раз за разом прикасался к телу каленым железом…
И ведь самое ужасное — непонятно, какую площадь занимает эта аномалия. Сколько времени нужно потратить на то, чтобы добраться до ее края?!
В ушах зазвенело.
Теплая ладошка коснулась спины, а в губы ткнулся стакан:
— Выпейте, будет легче. — В голосе блондинки звучало сочувствие.
Вода на вкус отдавала болотом.
Адам с трудом открыл глаза, нашел взглядом свободный стул, плюхнулся на него. В голове не было ни единой мысли, что же делать дальше.
Майе, впрочем, было ненамного лучше. Она абсолютно не понимала, кто и о чем здесь говорит. Нет, пускай эта Имке и рассказала, что тут якобы творится, но все описанное казалось таким бредом, что невозможно представить, будто это реальность.
— Спасибо, — тихо выдохнул «принц», отставляя стакан и опираясь спиной на обитую деревянными панелями стену.
Впрочем, такой она пробыла недолго, сменившись светлым кафелем. Парень дернулся, как будто стена внезапно оказалась горячей, и Майя, автоматически пододвинув ему свободную табуретку, украдкой пощупала плитку: да нет, нормальная, чуть прохладная.
Майе стало смешно. Ну вот, она уже начинает верить в реальность происходящего. Психи никогда не считают себя психами, так? Значит, она уже близка к этой стадии.
Блондинка села на пуфик неподалеку и, склонив голову набок, с интересом разглядывала гостя. Тот встретился с ней взглядом, но девушка совершенно не смутилась. Лишь широко улыбнулась:
— Меня зовут Имке. Ее — Майя. А вас?
— Адам, — с трудом выдохнул парень, опускаясь на стул.
Жар прошел, сменившись противным ознобом. И в тот же миг, когда по коже прошла волна холода, по кухне, смазываясь и растекаясь, как круги на воде, растеклись искажения: кафель сменился плохо отшлифованными бревнами, а мебель, еще недавно выдержанная в классическом стиле, превратилась в ярко-алый пластиковый хайтек с редкими вкраплениями белых полос.
Адам помотал тяжелой головой. Ему от всех этих аномалий было плохо. От слишком большого количества разлитой в воздухе энергии его буквально корежило. Если так дальше пойдет, то по возвращении он даже статистом не сможет работать.
— Где мой кулон?
— Что? — Имке удивленно заломила бровь.
— Кулон, — хрипло повторил Адам. — Бронзовый, на кожаном шнурке.
— Я его не видела, — пожала плечами Имке. — Может, конечно, где-то валяется, но, по-моему, Дерик тебя так притащил.
— Дерик?
— Мой брат. Ты его видел. Он еще требовал выкинуть тебя на свалку, — безмятежно вздохнула девушка.
Адам поморщился. В виски словно по раскаленной игле загнали.
— И что я ему сделал…
Имке улыбнулась ласково, как змея:
— А вот когда он с работы вернется, у него и спросишь.
Она явно знала больше, чем говорила. Впрочем, Адаму было не до того, чтобы выяснять, что же скрывает эта девица. Пусть она и младше его лет на десять, не меньше, но сейчас она является частью той аномалии, что захлестнула многоэтажку и двор вокруг. И неизвестно еще, насколько далеко эта аномалия пролегает: она вполне могла вытянуться на пару километров во все стороны, слишком уж плотной она казалась. Это вам не банальные вьюнки по кружке.
И это совсем нехорошо.
А если сюда добавить еще и отсутствие кулона…
Нужно как можно скорее выбираться из этого места, пока еще есть надежда вернуться в Стаю хотя бы статистом. Если Адам пробудет здесь слишком долго — даже на проверку карточек не возьмут.
А значит, осталась всего одна мелочь. Точнее, две. Найти кулон и выбраться из этой аномалии.
И почему Адаму казалось, что проще намылить веревку и повеситься?
Если Хельдер рассчитывал, что сможет быстро попасть на службу, то он жестоко просчитался. Все, что ему удалось, — это выйти из дома, пройти небольшое расстояние и завернуть за угол.
Уже через мгновение после этого в локоть Крапчатому вцепились тонкие пальцы.
— Какие люди — и без намордников! — провыл в ухо визгливый и, к сожалению, знакомый голос.
Хельдер нацепил на лицо дежурную улыбку — а это, если вспомнить о его плохом самочувствии, было настоящим подвигом — и повернулся на звук:
— Рута! Какая встреча!
Рута Даккен считала себя неотразимой. Рута Даккен считала себя самой красивой девушкой всех островов. Рута Даккен считала себя самой остроумной девушкой всех островов. Рута Даккен считала себя самой-самой-самой… Перечислять можно еще долго. Впрочем, дочь Черного Гормо Даккена может себе это позволить, на то она и дочь Черного.
Учитывая, какой силой обладал ее отец, какой пост он занимал, девушка вполне могла найти себе достойного кавалера. Но она почему-то избрала в качестве жертвы именно Хельдера Лейдена.
— Я так рада тебя видеть, Дерик! — ласково прощебетала Рута, обнимая его за шею.
Парень застыл каменной статуей. Где-то в глубине души он понимал, что ему полагается как-то ответить, обнять, например, девушку, поцеловать ее — хотя бы в щеку, — но заставить себя сделать это он, к сожалению, не мог. И ведь самое обидное, заставь он себя откликнуться на чувства Руты (и не важно, насколько искренними они были), ему точно не пришлось бы несколько часов назад пытаться попасть на Запретный остров. Благодаря Гормо Даккену все эти проблемы были бы решены намного проще. Другой вопрос, что Хельдер собирался получить намного больше, чем ему мог дать Черный.
Так Хельдер и стоял, хлопая глазами и пытаясь заставить себя хоть что-то предпринять. После короткой внутренней борьбы парень наконец смог поднять руки на уровень талии Руты и уже даже морально подготовился обхватить ее за пояс, но тут, к счастью или не очень, девушка наконец выпустила его из объятий.
— Ты сегодня какой-то бука! — огорченно надула она губки, отступая на шаг.
Чуть склонив голову набок, смерила объект своих чувств долгим оценивающим взглядом, и Хельдер мысленно возблагодарил Первого, что он успел зайти домой до встречи с дочерью Черного, а потому она точно не в курсе, в каком состоянии он сейчас пребывает.
Прядь рыжих волос упала Руте на глаза, но девушка даже не потрудилась отвести волосы в сторону, ожидая ответа от своего невольного кавалера.
Парень выдавил новую улыбку:
— Я просто устал.
— Устал? — Девушка удивленно наморщила покрытый веснушками носик. — Сейчас же только утро!
— Я не спал ночью, — ляпнул Хельдер раньше, чем успел подумать, что же он говорит.
— Ты был на вечеринке?! — пораженно ахнула его собеседница. — И не позвал меня!
Да уж, узнай она, на какой именно «вечеринке» был Крапчатый, и ему точно несдобровать. Вряд ли она ничего не расскажет отцу. А даже если ни слова не скажет ему, так посплетничает с подругами. А там уже сплетня, обрастя фальшивыми подробностями, и до ушей Черного доползет.
Новая улыбка Хельдера походила скорее на гримасу:
— Понимаешь, Рута…
— Что? — Девушка уперла руки в бока.
«Рута, между нами все кончено. Хотя нет, не так. Рута, между нами никогда ничего и не начиналось. Понимаешь, мы очень разные, найди себе другого парня. Вон есть, например, Кремпи Тайрос, или Нориа, или…» Все это Хельдер вполне мог сказать Руте. Хотя нет, не так, он это и должен был ей сказать. Причем должен был сказать не сейчас, а еще год назад, когда девушка только начала вешаться ему на шею. Но почему-то не сказал. Хотя нет. Почему он не сказал, понятно и так: Гормо Даккен не из тех, чьим дочерям отказывают. Особенно когда вокруг стоит десяток Бурых, которые тебя в один миг в порошок сотрут, а ты — Крапчатый и только и можешь, что выдавливать кривую улыбку и кивать, как болванчик, в ответ на хлесткие слова Черного.
— Ну что ты молчишь? — У Руты очень часто случались перепады настроения. Только что она стояла веселая, аки пташка, и уже через мгновение глаза мечут грозовые молнии. — Ты был на вечеринке, где-то отрывался всю ночь, а меня с собой не взял?!
Рядом прошла легкая волна искажений, заставив стену дома, возле которого находились собеседники, сменить свою структуру с бетонной на бревенчатую.
— Я не был на вечеринке, Рута! — Хельдера начало подташнивать. Все-таки пребывание на Запретном острове до добра не доводит. А если к этому добавить, что после всего произошедшего он успел вздремнуть всего час, не больше…
— Да? А где ты был? — Возмущение сменилось неподдельным интересом.
Деревья, растущие неподалеку, выгнали огромные, с кулак размером, бутоны, украшенные любопытно моргающими глазами, окруженными целым ворохом длинных ресниц.
Хельдер судорожно пытался придумать ответ.
— Я… искал тебе подарок! — радостно выпалил он и проклял свой болтливый язык.
В том числе и за обман, потому что на лице девушки мгновенно появилась радостная улыбка, и Рута со счастливым всхлипом:
— Дерик! — повисла у него на шее.
— Угу. — На этот раз Хельдер смог сообразить, куда ему деть совершенно лишние сейчас руки, и осторожно примостил ладони на талии обрадованной Руты.
Раненое запястье свело от боли, но парень старался не обращать на это внимания. Сейчас у него были проблемы посерьезнее.
Девушка чмокнула его в щеку и осторожно отстранилась, не размыкая, впрочем, объятий.
— Надеюсь, он не очень дорогой? — с напускной строгостью поинтересовалась она. — Я ведь знаю, что тебе финансы не позволяют…
— О нет, что ты! Он мне ничего не стоил! — выпалил Хельдер, раньше чем успел прикусить собственный язык.
— Ты ходил за ним на дальние острова?! — радостно взвыла Рута. — Дерик, ты просто прелесть! А когда ты мне его подаришь?
— Кого? — не понял парень.
— Подарок, конечно!
— Э… — Нужно было что-то сказать. Нужно было срочно что-то сказать. — Вечером! — Ответ сорвался с губ прежде, чем парень смог осмыслить, что же именно он пообещал.
— Ты такой лапочка! — расплылась в улыбке Рута. — Вот за это я тебя и люблю! — Девушка вновь коснулась губами щеки Хельдера и разжала руки.
А тот остался стоять, как статуя, удерживая ладони на ее поясе. Убрать руки ему даже как-то в голову не пришло. В голове бился всего один вопрос: «Где я возьму ей подарок?!»
Но уже через несколько мгновений Рута нежно высвободилась из хватки объекта своих чувств и, прощебетав на прощанье:
— Встретимся вечером! — умчалась вниз по улице.
Там, где она прошла, осталась узкая тропинка, выложенная плиткой. Впрочем, уже через пару мгновений асфальт затянул своей серой массой этот оставшийся после дочери Черного след.
А Хельдер так и остался стоять, ошарашенно хлопая глазами и пытаясь сообразить, что же ему делать дальше.
Лишь спустя пару минут парень смог собраться с силами. Все вопросы надо решать по мере поступления. Сейчас ему нужно попасть на службу. Потом, после завершения смены, можно будет озаботиться подарком для Руты. И вообще, у него дома пернатый сидит. Если кто-нибудь об этом узнает, проблем не оберешься. На этом фоне отсутствие обещанного подарка — это в самом деле такая мелочь!
Можно, конечно, вообще забыть про всякие там подарки (в конце концов, будь на то воля Хельдера, он бы вообще и не пытался изобразить, что ему хотя бы самую малость приятна Рута), но… Та же самая непреодолимая сила, которая требовала, чтобы парень изображал из себя влюбленного кавалера, теперь настаивала и на том, чтобы у Руты был вечером подарок.
И звали эту силу Черный Гормо Даккен.
Он мог очень сильно огорчиться, узнав, что Рута расстроилась.
Еще сильней он бы огорчился, выяснив, что причиной этого расстройства послужил Хельдер.
А вот о том, что могло бы произойти с причиной огорчения после этого, Хельдер предпочитал не думать.
Тем более с учетом того, что дома у него сейчас сидела проблема, которую он сам притащил и от которой сестра совершенно не желала самостоятельно избавляться… Подарок был наименьшей из имеющихся головных болей.
Парень на миг прикрыл глаза, собираясь с силами, нащупал в окружающей его реальности самую сильную нить искажений, до которой смог дотянуться и за которую был способен в своем нынешнем состоянии уцепиться, и решительно шагнул вперед. На службу нужно было попасть без опозданий.
