ГЛАВА 16
Открыть глаза меня заставила ругань.
— Совсем ролевики оборзели! Свалили с дороги!
Ролевики? В этом мире таких слов не знают. Неужели? Я вырвалась из объятий графа и осмотрелась. Куда нас занесло? Надеюсь, в Липецк. Не хотелось бы перенестись в Саратов, например. Тут мужчине, окликнувшему нас, видимо, надоело ждать, пока мы уйдем с дороги, и он пошел напролом, отпихнув меня. Пока я пыталась восстановить равновесие, краем глаза заметила большие ворота из красного кирпича. В сумерках было сложно рассмотреть надпись на них, но я смогла. Стадион «Пламя». Ага, значит, мы в Липецке, в районе ЛТЗ. Так, выходит, чуть дальше — пруд и третий жилой участок, а в противоположной стороне — кинотеатр «Маяк». Я в районе родителей. Первым порывом было кинуться в отчий дом. Но тут мимо с гудком проехала машина, и граф от неожиданности вцепился мне в руку. Это меня отрезвило. Неизвестно, сколько прошло здесь времени с момента, когда я исчезла. Даже если время у нас течет один к одному с миром Джонатана, то появиться на рассвете около родительской двери — не лучшая идея. Надо домой. Это поможет выиграть пару часов на создание легенды для графа.
Последний как раз решил напомнить о себе:
— Судя по счастливому выражению твоего лица, мы попали в твой мир. Кстати, интересный вопрос: как это получилось? Но не лучше ли обсудить все это у тебя дома? Я, признаться, себя не очень хорошо чувствую здесь.
— Согласна. Пошли, пока не рассвело, надо убраться из этого района, слишком много у меня тут знакомых.
И я пошла в сторону кинотеатра.
— Ты ведь хотела вернуться? — не отставал от меня граф.
— Хотела. Признаю. Но без балласта в виде иномирянина с магическим даром, — кстати, надо выяснить, как у него дела с магией. — И полным незнанием местного языка.
— Как-то нелестно ты обо мне отзываешься.
Дальше шли в молчании.
На выходе из района граф не выдержал.
— Далеко нам идти?
— Тебе много скажет то, что нам с ЛТЗ надо в двадцать седьмой микрорайон?
Блин, вот даже мелочи, чтобы проезд оплатить, нет. А самое обидное, что на графе цацек надето столько, что, если их продать, хватит на покупку дома. Но в таком виде и без документов я в ломбард не сунусь. Объясняйся потом с полицией, откуда украшения и где потеряла паспорт. Поэтому радуемся удобной обуви и хорошей погоде. Судя по желтым листьям и теплому утру, сейчас начало сентября. Повезло, вернись мы в мой мир зимой, было бы не до смеха.
— Чем это пахнет? — брезгливо скривился граф.
— Мы в районе металлургического завода. Здесь часто пахнет сероводородом, ничего не поделаешь. Дыши ртом, если сильно раздражает.
О том, что если мы так и будем плестись, то скоро Джонатан познакомится с выхлопными газами, я предпочла умолчать.
В мой микрорайон мы добрались часам к десяти. Меня не было полгода, а все так изменилось: разбили клумбы, сдали новостройки и заложили фундамент для новых домов.
Джонатан вел себя на удивление спокойно. Не шарахнулся от мусоровоза, быстро понял принцип действия светофора и даже показал неприличный жест вслед не пропустившему нас водителю.
— Это ведь ваши средства передвижения? Может, попросим их извозчиков нас подвезти?
Хм, здравая идея. Что ж она мне в начале нашей прогулки не пришла?! Хотя я бы не остановилась, чтобы подобрать с обочины парочку неформалов. Мало ли, может, они маньяки? Накинут удавку на шею, и тю-тю.
А вот и мой дом. Опрятненькая красно-желтая пятиэтажка с маленькими башенками на крыше. Дом, милый дом. Только вот на двери подъезда ждал неприятный сюрприз в виде объявления о продаже моей квартиры. Со злостью сорвала его и скомкала.
— А у тебя ключи есть?
— Нет. Но эту дверь открою.
Как показала практика, домофон — это весьма ненадежный способ защиты подъезда. На моей памяти его несколько раз сжигали шокером, а потом тупо написали несмываемым маркером код, введя который можно открыть дверь. Им я и воспользовалась. Домофон одобрительно запиликал и впустил нас в подъезд.
Даже запах нового дома сохранился. В подъезде пахло штукатуркой и краской, на свежеокрашенных лестничных пролетах висели детские рисунки. Невольно я засмотрелась на единорога, он появился в день моего исчезновения. Приятно, что хоть что-то не меняется.
Подойдя к двери в общий тамбур, я нажала кнопку соседского звонка. Надеюсь, Любовь Александровна не вернула мои ключи родителям. Хотя, может, их оставили ей. На случай прихода потенциальных покупателей. Я полагала, что раз объявление висит, квартиру еще не продали.
Звонить пришлось долго. Я уже начала вспоминать, можно ли с улицы залезть на мой балкон, как в коридорчике раздались шаркающие шаги соседки. Потом минута тишины — меня рассматривали в глазок. Зазвенела цепочка, и наконец щелкнул замок.
— Пошли прочь, сектанты! Сейчас полицию позову! Не нужны нам ваши книги! Пошли, кому сказала!
В очередной раз мысленно обругала Эверо за смену униформы.
— Любовь Александровна, это Лада. Я вернулась.
Дверь захлопнулась. Просто замечательно! Но тут меня чуть не зашибла выскочившая в подъезд соседка.
— Лада? — она схватила меня за плечи и покрутила. — Живая! А мы тебя уже похоронили. Родители даже квартиру продавать собирались. Хорошо, что не продали! Как ты? Почему так выглядишь и куда исчезла? Что это за мужчина?
От обилия вопросов я малость опешила. А если учитывать, что на большую часть из них я не могла ответить, стало совсем грустно.
— Любовь Александровна, я домой хочу! — жалобно сказала я. — Можно мне ключи? Я обещаю вечером вам все рассказать.
Жалостливая соседка, естественно, клюнула и вернула мне ключи. Уже закрывая за собой дверь, я кое-что вспомнила.
— Родителям не звоните, пожалуйста. Я хочу сама им все сказать.
Она уверила меня, что в дела нашей семьи не полезет и, еще раз порадовавшись моему возвращению, ушла к себе.
— У тебя страсть к маленьким помещениям.
Чем ему моя однушка не понравилась? Кухня большая, прихожая с антресолями и комната с огромным угловым диваном. Не сравнить с клетушкой, в которой я ютилась в его мире.
Квартира имела нежилой вид. Все мои безделушки и книги исчезли с полок. Та же участь постигла одежду и комнатные цветы. Холодильник был отключен. С замиранием сердца я сняла трубку домашнего телефона — есть гудки.
М-да, ни поесть, ни переодеться возможности нет.
Я расположилась на диване, граф занял место по диагонали от меня.
— Сейчас я звоню родителям. После этого у нас минут двадцать до того, как они примчатся сюда. Значит, так, языка ты не знаешь, поэтому даже не кивай. Если будут вопросы, я тебе переведу. Сними кольцо, часы и зажим для галстука, ты не должен выглядеть богатым.
— Что ты задумала?
— Мне тут подкинули хорошую идею, которая, если не вникать в подробности, все объяснит. И еще не колдуй! Все понял?
Граф кивнул.
Настал момент, который я всеми силами старалась оттянуть. Звонить родителям было страшно. Но ничего не поделаешь, без них я сейчас не выживу. Я пожалела, что у меня кнопочный аппарат, руки дрожали, и два раза номер я набрала неправильно.
Наконец послышались гудки. Я уже собиралась положить трубку, как раздался родной голос мамы:
— Алло! Я вас слушаю.
— Мама, — почти прошептала в трубку я. — Я дома.
— Лада?
Тут я не выдержала и уронила телефон.
Двадцать минут, пока родители ехали ко мне, истрепали мне нервов больше, чем граф с сынком вместе взятые. Было дико страшно. Похожий страх, только гораздо слабее, я чувствовала, когда получала двойку в школе и не знала, как сказать об этом маме. Правда, тогда я боялась получить люлей. Хотя… Почему только тогда? Люди будут и сейчас, сразу после сцены в духе программы «Жди меня».
Неожиданно на мое плечо легла рука графа.
— Спокойно! При свидетелях тебя убивать не станут.
— Или кокнут вместе со свидетелем.
— Вряд ли твои родители окажутся хуже дедули Марты.
Тут в замке провернулся ключ.
На пороге стояли мама и папа. Как они сдали за это время! Слезы потекли из глаз против воли. Я поспешила их смахнуть.
— Дочка!
Меня крепко обняли. Щеки родителей были мокрыми. Я тоже больше не могла сдерживать рыдания.
— Полтора года! Полтора года мы тебя ждали! — между поцелуями говорила мама. — Вернулась! Живая!
Через час, когда страсти улеглись, мы расположились за столом на кухне, благо, папа не поленился сбегать в магазин напротив и купить продукты.
Тишина давила. Я не знала, с чего начать, и поэтому молчала.
— Лада, где ты была? — первой не выдержала мама.
Ого, а голос как на допросе.
— Я? Я была в секте.
Демонстративно провела рукой по черной робе и коротким волосам.
— В секте? — одновременно воскликнули родители.
Джонатан от неожиданности подавился чаем.
А что я могла им сказать? Представьте, что ваш ребенок отсутствует полтора года, возвращается в странной одежде и рассказывает о мире магии. Тут две дороги и один номер для набора «скорой». А там уж как повезет. Либо наркодиспансер, либо психушка. И замечу, родители будут считать, что поступают во благо и спасают жизнь.
— Как ты туда попала? Ты всегда была умной девочкой!
Как будто это кому-то помогало.
— Мам, — я протянула руку и накрыла ее ладонь своей. — Ты ведь помнишь, что полтора года назад у меня на работе были проблемы? И я рассталась с Никитой. Нервы расшатаны. Вот и подошли ко мне двое хорошо одетых людей. Слово за слово. До сих пор удивляюсь, почему я их сразу не послала. Может, гипноз, может, нейролингвистическое программирование, но, когда они предложили мне бросить все и уехать в общину, я согласилась, не раздумывая.
— Ты могла позвонить!
— Мама, ты не понимаешь, первые три месяца там как в тумане. Ты только, открыв рот, слушаешь учителя, его слово для тебя закон.
Мама посмотрела на меня с жалостью.
— Не думала, что ты такая внушаемая.
— Я тоже. Потом познакомилась с Джонатаном. Он иностранец. Каким макаром его заманили, не представляю. Начали общаться. А две недели назад мне купили билет на автобус и отправили домой. Он, — кивок в сторону Эверо, — ушел со мной.
— Тебя так просто отпустили? — в мамином голосе была тонна скепсиса.
Так, Шелдона из ее библиотеки надо изъять, а то она научилась искать несостыковки в моем вранье.
— Мам, вот последнее, что мне хочется, так это разбираться в их резонах. На органы или удобрения не отправили, и хорошо. Я думаю, все дело в том, что с меня нечего взять. Все мое имущество оформлено на вас с папой.
Отец тем временем тяжелым взглядом сверлил увлеченно жующего суворовское печенье графа. Ой, помню этот взгляд, он последний раз так на Никиту смотрел. А потом с лестницы его спустил.
— Дочь, а он точно по-русски не говорит? Или как та умная собака, все понимает, но сказать не может?
— Нет. Он нас не понимает. Вот смотри! — И, ласково улыбаясь, я обратилась к графу: — Джонатан, ты самая большая скотина с зашкаливающим чувством собственной важности, которую я когда-либо видела. Да?
Граф сделал еще глоток чая и, улыбнувшись, кивнул мне в ответ. Ох, чую, отведу я душу. А что? Скажи я, что граф понимает наш язык, его начали бы расспрашивать, и тогда мой перевод вопросов смотрелся бы странно.
— И зачем тебе этот интурист?
Вот тут я споткнулась в своем сочинительстве. Уж кому, как не родителям, знать, что благотворительность мне не свойственна, так что про жалость можно даже не заикаться. А других чувств граф во мне вызвать не способен, разве что…
Я потупилась, перехватила руку графа, тянущуюся к вазочке с печеньем, и сильно сжала. Надеюсь, смотрится романтично.
— Дочь…
Ой, когда папа так тянет слова, у меня сразу кишки узлом завязываются и появляется желание отсидеться в комнатке неизвестного архитектора.
Отец тем временем продолжил:
— Тебе не кажется, что место, где ты была, не клуб знакомств?
— Папа! Он хороший! — кошмар, говорю как героиня подростковых сериалов.
— Доча, единственное, что вас объединяет, это то, что вас развели, как лохов! Где его документы?
— Папа, какие документы в лесной глуши? Их там публично сжигают, как знак отказа от богопротивной системы.
— Вот, может, он в своей стране набедокурил и к нам сбежал в глухомани отсидеться. А тут подходящая дуреха, с растянутыми от лапши ушами.
— Папа!
— Что папа? Так и быть, сегодня я его не выгоню, но завтра рано утром вы идете в полицию!
Ну, примерно такого развития событий я и ожидала. Только я в полиции наплету что-нибудь, а с графом будут проблемы. Это мои родители не полиглоты, языков не различают, а тренированный слух мигом выявит, что нет в нашем мире аналогов речи Эверо. И вот тут будет совсем нехорошо. На него могут повесить все, начиная с квартирных краж и заканчивая шпионажем. Конечно, заманчиво отправить графа в КПЗ в отместку за мой арест, только он ведь имеет все шансы поехать дальше по этапу.
За окном начало темнеть, и встал вопрос о нашей ночевке. Оставлять меня одну с графом родители категорически отказывались. Да я и не рвалась. В квартире даже одеяла нет! Ночи, между прочим, уже прохладные, а греться о графа мне не хотелось. Естественно, решение ночевать у родителей было единогласным. Нас там еще завтраком накормят! Ура! Я наконец отдохну от своей стряпни.
Мама с папой постановили не мучить меня поездкой в автобусе и вызвали такси. Уже на пороге я вспомнила один маленький нюанс. Хорошо, что печенье брали на развес, пакет можно было еще раз использовать.
У машины граф замер. И этот человек предлагал мне тормознуть попутку!
— Лезь в салон, — зашипела ему на ухо я. — Если пристегнешься, ничего страшного с тобой не случится. И на — станет плохо, используешь.
Ничего не понимающий граф зажал в кулаке пакет. Я подтолкнула его к задней дверце машины. Мама смотрела на нас с удивлением. Ну да, дочь, пихающая взрослого мужика в машину, это редкое явление в ее жизни.
— Его укачивает, — как бы оправдываясь, произнесла я.
Дорогу граф перенес хорошо. Хоть и был слегка бледноват, но пакет, к его чести, ему не понадобился.
Единственное, на что хватило сил дома, так это принять душ. Когда я вышла из ванной, папа возился с каким-то свертком.
— Это что?
— Надувной матрас. Ты ведь не думала, что твой иностранец будет спать с тобой?
Это он таким оригинальным методом пытается не допустить разврата?
Папа, видно, понял мои мысли.
— Он немного спускает. Одного человека ночь продержит, а вот двух… В общем, не дай бог твоему интуристу на сдутом матрасе проснуться.
Сочувствую графу.
Ночью меня нагло разбудили. О графа можно было спички зажигать, в такой ярости он был. Особенно она сочеталась с домашними брюками и футболкой с надписью «Довгань», надетой на нем.
— Поговорим?
О, такому шипению и гремучая змея позавидует… Тут мои мысли понеслись не в ту степь, и я ударилась в размышления об Эверо и погремушке… Меня встряхнули. Видно, граф и так терпел изо всех сил, чтобы не устроить скандал.
— Родителей не разбуди! Пошли на кухню.
Лампу включать не стали. Сидели, как настоящие заговорщики, при свете панели микроволновки.
— А теперь рассказывай, что ты про меня наплела такого, что твой отец меня четвертовать хочет.
— С чего ты взял?
— Лада, — граф наклонился ко мне. — Вспомни, кто я. Уж читать эмоции по лицам я умею.
Я пересказала нашу легенду.
— А попроще ничего не могла придумать? Кирпич на голову упал и в больницу угодила.
— Кирпич просто так на голову не падает. Классиков знать надо. Информацию про больницу можно легко проверить. Как и легенду про внезапно вспыхнувшую страсть и длительное романтическое путешествие. У нас паспортный контроль и развитая бюрократическая система, не говоря уже про камеры наблюдения. Достаточно полиции сделать запрос, и наша легенда развалится, как карточный домик. А деревень в России до черта, особенно изолированных и вымирающих. Пойди отследи, кто там живет.
— Ладно, аргументы веские. А что требовал от тебя твой отец?
— Отвести тебя в полицию для установления личности.
В темноте было плохо видно, но я почти уверена, что граф скрестил руки на груди.
— У меня такое ощущение, что твоя легенда там не пройдет. Я прав?
— Угу. Малейшая ошибка, и ты едешь в Сибирь. Давненько графьев туда не отправляли. Зато проведешь сравнительный анализ обезьянников в нашем и своем мирах. Может, чего нового заметишь.
— Знаешь, а я понял, почему ты мне хамишь, — внезапно сменил тему разговора Джонатан. — Ты просто забитая родительская девочка, которая боится отцу и слово поперек сказать. Вот и отрываешься на мне.
Вот тут граф попал в точку. Родительского гнева я боялась до дрожи. Властные мама и папа, единственный ребенок, несостоявшийся жених-тунеядец, исчезновение на полтора года. Неудивительно, что они вцепились в меня клещом. Единственный мой шанс на самостоятельность — это жить отдельно. Вот только сегодня в разговоре промелькнула фраза, что от идеи продать квартиру они не отказались. А я, соответственно, перееду под их крылышко. Дальше мне подберут хорошего мальчика из нашего микрорайона и благословят на семейную жизнь. От таких мыслей меня передернуло. Ну уж нет!
— Темно здесь, — граф попытался сделать пасс рукой, но я ее перехватила.
— Ты что творишь? Хочешь, чтобы мой дом в сводке ЧП завтра показали? Потерпи до утра. У нас около дома начинается лес, зайдем поглубже, и тогда колдуй. Если ничего критического не случится, можешь смело использовать магию, чтобы запутать полицию.
— А если случится? — полюбопытствовал граф.
— Нам уже будет все равно. Все, — я зевнула. — Спа-а-а-ть!
Остаток ночи прошел спокойно. А утром мама выкинула свой любимый фортель, о котором я, честно признаться, уже подзабыла.
— Лада, мы ушли. Спи.
Вот зачем было будить? Они думали, я, как маленькая девочка, испугаюсь, проснувшись одна в квартире? Ладно, раз меня подняли, так устрою-ка я побудку графу.
— Вставай! Вставай!
Джонатан сел машинально, даже глаз не открыл. Теперь от графа в нем не осталось ничего. На голове корова языком лизала, футболка не по размеру, на щеке отпечаток подушки — можно сказать, портрет среднестатистического россиянина.
Пока Эверо пытался разлепить веки, я сходила на кухню, зажгла колонку и поставила чайник на плиту.
А в зале меня ждал сюрприз. Освободившееся место на моей тахте занял граф, еще и одеялом с головой укрылся, чтобы звуки с кухни не отвлекали.
Я решила проявить не свойственное мне человеколюбие, а если честно, не захотела стоять в очереди в ванную, и не стала его будить повторно. После душа разорила холодильник и накрыла на стол. Сама себе умилилась — хозяюшка! Мужчину завтраком кормить собралась.
— Джонатан. Хватит спать. Завтрак стынет!
В этот раз побудка получилась более удачной. А холодная вода — колонку я выключила на автомате — окончательно развеяла остатки графского сна.
— Не понимаю. В прошлую нашу ночевку я всю ночь делал тебе хорошо. А что с утра? Даже кофе не обломилось! А вчера я не дал тебе выспаться, и погляди, какой стол. Где логика, Лада?
Как оказалось, в отличие от всеядного сына, граф был очень привередлив в еде. Мне несколько раз хотелось сделать ему питательную маску из завтрака. Его кормят, а он еще и выкаблучивается!
— Что это за бурда?
— Квас.
— А почему он как тесто?
— Потому, что окрошечный. Попробуй, очень вкусно.
Граф брезгливо, двумя пальцами отодвинул от себя тарелку.
— Спасибо, воздержусь, такое ощущение, что это уже ели.
— Тогда ешь голую картошку!
— А мяса нет?
Я молча встала, бахнула на тарелку котлету и поставила разогревать.
— Бутерброд не намажешь?
У меня вырвалось рычание. Всунула ему в руку хлеб, нож и поставила перед ним масленку. Потом заняла свое место за столом и приступила к окрошке.
— Я тоже есть хочу. И вообще, запомни девиз этого мира: «У нищих слуг нет!»
— Я не нищий! — возмутился граф.
— Да? И где твои капиталы?
Крыть ему было нечем. Спустя некоторое время выяснилось, что не того боялся граф. Вода из-под крана оказала на его не привыкший к таким микроэлементам организм воистину сокрушительное действие.
— Как вы здесь живете? — послышалось из-за двери. — Воздух — воняет, вода — отрава!
Что могу сказать, акклиматизация в самом разгаре. Надо бы на всякий случай Джонатана витаминчиками подкормить, не хватало мне еще его соплей.
— Как выйдешь, на столе желтая капсула лежит, выпей. Я пока пойду, тебе одежду подберу.
Граф появился спустя двадцать минут.
— Ужасный мир. Сюда можно вместо тюрьмы отправлять.
— Полегчало? А теперь в темпе валим из квартиры. Пошляемся несколько часиков по лесу. А родителям скажем, что в полиции были. И живее, они с работы после обеда отпросятся, и если к тому времени мы будем здесь, то увяжутся с нами.
Джонатан собрался в рекордные сроки.
— Мне твои родители напоминают мою покойную тещу, чтоб ей в гробу раз шестнадцать перевернуться. Она дочери перед свадьбой даже список поз для супругов, одобренный храмом, подарила.
— У меня только один вопрос. Как она его соблюдение собиралась контролировать?
— Не представляю. Пошли.
За дверью подъезда нас ждала засада. Лавочка с бабушками. Правда, пустая, но рефлексы у меня сработали.
— Здравствуйте! — на полной скорости брякнула я и потащила Джонатана к лесу.
— Ты с кем здоровалась?
— А, привычка, — отмахнулась я. — Когда маленькая была, вышла из подъезда в магазин, поздоровалась с бабульками и пошла, когда возвращалась, не заметила смену одной бабули на другую и не поздоровалась. Родителям свое «фи» из-за моей невоспитанности высказали в тот же вечер, а те в свою очередь устроили взбучку мне. С тех пор я здороваюсь даже с пустой лавкой.
Через час я наконец нашла уединенную поляну и, отойдя как можно дальше, попросила графа сотворить заклинание. Джонатан поднял руку и что-то зашептал, я, вспомнив уроки гражданской обороны, на всякий случай выполнила команду «вспышка справа». Лежу, под пузом сосновые иголки и шишки, мимо пробежала какая-то многоногая тварь. И долго мне еще природой любоваться? Если эго насекомое сейчас заползет на меня, то я заору так, что и без всякого заклинания деревья попадают.
— Ну? — не выдержала я.
— Ничего.
Я рискнула подняться с земли. Действительно, Джонатан так и продолжал стоять с вытянутой вверх рукой. Он остался без магии. Бли-и-и-н.
Я сочувственно потрепала его по плечу.
— Ну, ничего. Прорвемся.
Тут в руках у графа появился огненный шар. С какого перепуга?
Граф был ошарашен не меньше меня и поэтому, недолго думая, кинул его в дерево. В дерево, огнем, в лесу… Дебил!
Единственное, что спасло нас от сценария две тысячи десятого года, так это то, что ночью был дождь. Дерево только задымилось, а не полыхнуло, как спичка. Я отскочила от графа.
— Придурок! Туши!
После пары пассов руками стало ясно, что огнеборец из Эверо никудышный.
— Не получается!
— А устроить поджог получилось? Зачем ты его кинул?
— Да я сам удивился, когда заклинание сработало. Думал, все, остался без способностей, ты даже утешить подошла, и вдруг в руке активизировалось заклинание! Погоди… Дай руку.
Я протянула ему лапку, в которую граф тотчас вцепился. Спустя десять секунд дерево погасло.
А не успела я опомниться, как меня подхватили за талию и закружили.
— Ты стабилизатор!
И граф полез целоваться. Ну, целуется он превосходно, да и повод для радости есть. Только вот мысль о том, что мне теперь придется везде мотаться с ним за ручку, меня немного напрягала. Мне уже не шестнадцать, чтобы так прогуливаться.
Наконец меня отпустили, и я перевела дыхание.
— Ну что, потенциальный обитатель канала ТНТ, пошли в полицию? Надеюсь, запудрить мозги стражам правопорядка тебе сил хватит. Конечно, сдать тебя в КПЗ заманчиво, но не хочу, чтобы у Идена был отец-уголовник.
— Еще одно слово, и статейка за убийство у меня точно появится!
— Молчу, молчу! Только домой зайдем? Мне бы переодеться и хвою из волос вычесать.
— А зачем куда-то идти?
Граф приобнял меня за плечи и что-то прошептал. С поляны я уходила чистая.
— А ты мог бы так часто магию не использовать? Я, конечно, любила в детстве книги про Гарри Поттера, но в моем мире присутствие волшебника меня нервирует. Да и прохожие не оценят: в лучшем случае, героем ютуба станешь, а в худшем — запрут тебя на нашем аналоге «зоны пятьдесят один» и заставят на правительство работать.
— Ладно, постараюсь, — нехотя пообещал он.
Я вырвалась из его объятий.
— А это, чтобы у тебя соблазна не возникало.
В полиции мы проторчали очень долго.
Как же сложно доказать, что ты — на самом деле ты. Сложнее только легализовать человека, никогда не жившего в нашем мире. Для начала пришлось объяснять, почему граф не хочет отпускать мою руку. Да, он иностранец, знает только меня, нервничает. Но самое большое потрясение у меня случилось, когда граф вежливо поздоровался с полицейским:
— Guten Tag!
Я выпала в осадок. Этот гад знает язык нашего мира и не сказал мне об этом? Я ему, блин, устрою капут!
Граф о чем-то вещал, сжимая мою руку, глаза полицейского становились осоловелыми. Он даже не позвал переводчика. Единственное, что от меня потребовалось, это подпись, остальное сделали за нас. А на выходе из полиции Джонатан обвис на мне. Как я его домой попру? Сил у меня на это не хватит, и денег на проезд, как назло, я не взяла.
К счастью, прохожий, увидев мое бедственное положение, предложил помощь. Домой граф «ехал на тройке».
— Из обезьянника забрали? Напился? — поинтересовался прохожий.
— Угу, — на другой ответ я была не способна. Тяжелый, зараза, и ничего с ним не случится, если не будет дальше выкобениваться и голодать.
— Бывает.
Благослови Бог мужскую солидарность!
Родители нас уже ждали.
— Ты почему трубку не брала?
Только сейчас до меня дошло, что телефон я оставила дома. Что поделать, в мире Эверо я отвыкла от современных средств связи.
— Мы уже думали в полицию идти!
— Сходили бы, там бы и встретились, — огрызнулась я.
— А что твой дружок здесь делает? Его до выяснения личности не оставили?
Видно, отец очень рассчитывал избавиться от графа законным путем.
— Отправили запрос в посольство и отпустили. Ответ будет в лучшем случае через неделю, ты ведь знаешь нашу бюрократию, — говорила я, укладывая графа на тахте с наибольшим удобством.
— А чего он тогда в отключке? Можно подумать, его избили.
— Акклиматизация, бессонная ночь и нервы.
На маму подействовало. Больных она всегда жалела, поэтому даже супчик ему сварила.
Как выяснилось, на ее заботу граф ответил черным вероломством. Уже поздно ночью я проснулась от ощущения пристального взгляда. Джонатан сидел на матрасе и разглядывал меня в упор.
— Что случилось? Опять плохо?
— Можешь не шептать, твои родители не проснутся.
— Что?
Я резко подскочила и собиралась уже бежать в их спальню, но он дернул меня за ногу и, подхватив, уложил на матрас. Еще и руки зафиксировал!
— Что ты с ними сделал? Пусти!
— Да спят они, успокойся. Я у вас в аптечке снотворное нашел.
— Откуда ты узнал, что это лекарство? Ты нашего языка не понимаешь!
А вдруг он им сердечный препарат дал? Я снова попыталась вырваться.
— Я знаю, как выглядят ваши надписи на снотворном! Вспомни мою должность.
Это меня немного успокоило.
— Пусти, я больше не побегу к ним.
— Нет! — свободной рукой он провел по моей щеке. — У меня тут идейка появилась.
— И чтобы озвучить эту идею, ты меня обездвижил? Мне она уже не нравится!
— А зря. В прошлый раз ты не жаловалась, даже удовольствие получила.
Тут я поняла, куда клонит граф. Пониманию способствовало то, что он перехватил мои запястья одной рукой, а второй начал расстегивать пуговички моей пижамы.
— Сдурел?
— У меня уровень здесь сократился. А, по слухам, секс с попаданцами очень способствует его увеличению.
— Могу тебя обрадовать, ты тоже сейчас попаданец, — я уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть возжелавшего романтики мужчину. — Так что шуруй в ванную, а я тебе даже картинку на телефон скачаю.
— Пошлячка, — фыркнул граф. — Ты ведь хочешь от меня избавиться?
Тут он попал в точку. Я бы многое отдала, чтобы граф навсегда исчез из моей жизни, но платить за это сексом… Впрочем, долго размышлять на эту тему у меня не получилось, все-таки опыт обращения с женщинами у графа огромный. Вскоре мне вообще стало ни до чего.
— Да, заниматься любовью, когда за стенкой спят родители… Я такого лет с семнадцати не вытворяла, — была моя первая фраза, когда я наконец перевела дух.
— Это что, вот заниматься любовью, когда за стенкой бодрствует теща… — поделился своим жизненным опытом Эверо.
— Так у вас была инструкция!
— Я эти две позы и без инструкции прекрасно знал.
— Зато я знаю, чего ты никогда раньше не делал после секса.
— Чего же? — приподнявшись на локте, с любопытством спросил граф.
— Не надувал заново матрас!
Джонатан заржал и лег обратно, приобнял меня и подтянул повыше одеяло.
— Это будет утром. Спи пока.
Но проснулись мы гораздо раньше.
