Глава 27
Прежде чем Сано и Хирата вернулся в замок Эдо уже было за полдень. Когда он ехали проезжали проходы со своими сыщиками, солнце еще светило, но за дальними холмами уже сгустились облака. Болотистый, зловонный запах реки разносил прохладный ветер. Замок не был таким пустынным, как вчера, солдаты сопровождали чиновников, которые пришли на службу. Но их поведение было скованным, когда они кланялись проходящему Сано, он заметил, что страх смертельного прикосновения окутал весь замок. Возле контрольно-пропускного пункта Сано заметил капитана Накаи, который там слонялся без дела. Их взгляды встретились, казалось, что вот-вот Накаи заговорит, но Сано отвернулся от своего бывшего главного подозреваемого, что был как бы напоминанием о неправильной версии в его расследовании. Когда Сано и его люди прибыли в его резиденцию, Рейко прибежал из особняка, чтобы встретиться с ним.
— Что случилось? — Ее лицо было заполнено с радостью при виде живого Сано. — Вы нашли их?
Однако глядя на унылые лица Сано и его сопровождения, Рейко поняла, что преступники не найдены.
— Ты была права насчет Югао и Призрака. Но мы были прибыли слишком поздно.
Он рассказал ей, что случилось в «Нефритовом павильоне».
— Вы потратили всю ночь в поисках его и Югао?
— Да, — сказал Сано. — Мы опросили всех постояльцев в гостинице, но Кобори, пока он жил там, держался сам по себе и они не могли сказать нам, куда он и Югао могли направиться.
— Часовые у ворот три районе рядом с «Нефритовым павильоном» видели пару, которая соответствует их описанию, что проходила вчера мимо них, — сказал Хирата. — Но мы не смогли найти никаких других свидетелей, которые бы их заметили.
— Они, должно быть, поняли, что слишком заметны вдвоем и дальше шли по отдельности, — сказал Сано. Мы послали солдат на их поиск во всех кварталах, начиная от «Нефритового павильона», а также иснтруктируя всех старост и часовых на воротах.
Усталость захлестнула Сано и его настроение упало. Этот массовая охота была схожа на поиск двух плохих зерен риса в тысячах тюков.
— Мы вернулись в замок домой, чтобы направить больше солдат на улицы.
— Хорошо, сказала Рейко. — Это хорошо, что ты пришел домой, потому что пришли срочные сообщения для тебя. Господин Мацудайра трижды посылал своих послов за тобой сегодня утром. Он хочет тебя видеть, и он теряет терпение.
Настроение Сано упали еще сильнее. Он мог себе представить, как правитель Мацудайра будет реагировать, когда он услышал об эпизоде прошлой ночи.
— Что-нибудь еще?
— Пришел один из сыщиков Хираты-сан, — сказала Рейко. — Он обнаружил, священника, которого вы искали.
Сано так устал, что ему пришлось задуматься, прежде чем он вспомнил, что за священник.
— Оцумо, — сказал он. — Странствующий монах, который может знать секреты боевого искусства дим-мак.
— Где он? — Хирата спросил Рейко.
— В храме в Тион, что в районе Инаричо.
Два дня назад, когда Сано впервые услышал о священнике Оцумо, казалось, что он будет иметь решающее значение для расследования, но сейчас он уже не был актуальным.
— Теперь, когда мы знаем, кто является Призраком, нам не нужно опрашивать Оцумо.
— Он все еще может быть полезным, — сказал Хирата. — Два мастера боевых искусств, которые владеют секретами дим-мак, в Эдо, должны знать друг друга. Может быть, священник может помочь нам найти Призрака.
— Ты прав. Направляйся к храму Тион и поговори с Оцумо. Я же тут активизирую поиск Югао и Кобори, после встречи правителем Мацудайрой.
Пока же Сано готовился к взрыву. Возможно, что за его очередную неудачу правитель Мацудайра захочет наказать его.
— Я все еще думаю, что подруга Югао Тама знает больше, чем она сказала мне вчера, — сказала Рейко. — Я навещу ее еще раз.
* * *
Район Инаричо граничил с окраиной района храма Асакуса. Хирата и его люди поехали по переполненные религиозными паломниками улицы. Вдоль них располагались магазины и лавки, в которых продавались миниатюры буддийских алтарей, четки, подсвечники, статуэтки, вазы из позолоченного металла с цветами лотоса и название различные атрибуты для похорон. Гонг зазвонил в маленьком, скромном храме, который располагался в Инаричо, заглушая разговоры паломников и крики бродячих торговцев.
— Тион храм где-то здесь, — сказал Хирата.
Они проходили через кладбище района, смотря, как дым от крематория растворялся на ветру, когда необычное зрелище привлекло внимание Хираты. К нему по дороге шел старик, прихрамывая на правую ногу, опираясь на деревянный посох. У него были длинные седые неопрятные волосы и суровое загорело лицо с глубокими морщинами. Он был одет в черную круглую тюбетейку, рванное кимоно, свободные штаны до колен с нарисованными таинственными символами. Короткий меч болтался на поясе. Изношенные соломенные сандалии были обуты на голые ноги. На спине он нес деревянный ящик, с которого свисали оранжевые кисточки, зацепленные за плечевые ремни.
— Это ямабуси, — сказал Хирата, в старике он узнал священника из небольшой эксклюзивной секты Сюгэндо, что практикует тайное сочетание буддийской религии Синто и с добавкой китайского колдовства. Он остановился на мгновение, чтобы сыщики посмотрели на священника.
— Это те, храм которых находится в горах Есино? Интересно, что он делает так далеко от оттуда, — сказал детектив Араи.
— Он должен быть совершает паломничество, — сказал сыщик Иноуэ. — Ямабуси известны тем, что совершают долгие, трудные поездки по древним святым местам, где они проводят странные ритуалы, а также тем, что долгое время сидят под ледяным водопадом в попытке достичь божественного просветления. Ходят слухи, что они шпионят для тайных противников Токугавы, а еще, что они гоблины в человеческом облике.
— Правда ли, что ямабуси обладают мистическими силами? — сказал Араи, глядя, как он хромая приближается. — Неужели они способны изгонять бесов, говорить с животными и тушить пожары усилием своей воли?
Хирата рассмеялся.
— Это, наверное, просто старая легенда.
Ямабуси был просто калека, как он сам, подумал он мрачно.
Пятеро самураев вышли из чайной напротив кладбища. Они носили гербы разных кланов и Хирата, по их виду и поведению, понял, что это молодые бездельники, которые отлынивают от выполнения своих обязанностей, бродят по городу и лезут на рожон задирая прохожих. Он арестовали многих таких за драки на улицах, когда еще служил рядовым досином. Эта же кампания прицепилась к ямабуси. Они окружили его со всех сторон.
— Эй, старик, — сказал один из самураев.
Другой встал на пути священника:
— Ты думаешь куда прешь?
Ямабуси остановился, на его лице было невозмутимое выражение.
— Пропустите меня, — резко сказал он, как это ни странно, звонким голосом.
— Не указывай нам, что делать, — сказал первый самурай.
Он и его банда начали толкать и насмехаться над священником. Они сорвали с его плеча ремень. Его деревянный сундук упал на землю. Самурай поднял его и бросил через оргаду на кладбище. Ямабуси спокойно стоял, опираясь на посох.
— Уходи, — сказал он ровным голосом. — Оставьте меня в покое.
То, что он нисколько не выказывал страха, вызвало ярость самураев. Они достали мечи. Хирата решил, что их веселье зашло слишком далеко. Раньше он бы сам защитил священника и научил бы этих бездельников уважению, но теперь он вынужден был дать команду своим людям:
— Разоружите их.
Араи и Иноуэ спрыгнули коней, но, прежде чем они достигли банды, один из самураев обрушился мечом на священника. Хирата вздрогнул, ожидая звука, когда сталь режет плоть и ломает кости, а также вида брызжущего потока крови. Но меч столкнулся с деревянным посохом, который священник поднял таким быстрым движением, что Хирата даже не заметил его. Самурай вскрикнул от удивления. Тут его поразил удар посохом и он отшатнулся назад. Он упал, на пути Иноуэ и Араи, которые мчались на помощь священнику. Хирата от удивления раскрыл рот.
— Убейте его! — Закричали друзья поверженного самурая.
Они с яростью напали на ямабуси с мечами. Тот парировал каждый их удар с точностью, которую Хирата редко видел даже среди лучших бойцов-самураев. Казалось, на священника обрушился тайфун мечей самураев, что окружали его. Он же невредимый вращался в середине, нанося им удары посохом, его руки тело невозможно было разглядеть. Его противники, даже не успели броситься против людей Хираты, как один упал, потеряв сознание от удара по голове, другой же отлетел на кладбище, где он ударился головой в надгробие и со стоном упал. Трое остальных, в ушибах и кровоподтеках, поняли, что противник им не по зубам, в ужасе убежали.
Хирата, Иноуэ, и Араи уставились в изумлении. Шумы благоговения прозвучало из зрителей, которые бы собрались, чтобы посмотреть бой. Ямабуси ковылял на кладбище, чтобы забрать свои вещи. Хирата же тоже прихрамывая шел к нему.
— Заберите раненых самураев и доставьте к ближайшим воротам. Прикажите караульным вызвать полицию, чтобы их арестовали, — он сказал своим сыщикам.
Затем он поспешил к священнику:
— Как ты это сделал?
— Что сделал? — переспросил священник, когда надел закинул свою ношу за спину. По его виду нисколько не было заметно, что он только что участвовал в бою. Он казался более раздраженным вмешательством Хираты, чем только что пережитым нападением.
— Как вам удалось победить пятерых молодых самураев? — спросил Хирата.
— Не я победил их. — священник бросил на Хирату взгляд, который, казалось, оценивал его и решал, отложить его в память или забыть. Они сами победили себя.
Хирата не понял этого загадочным ответом, но он понял, что только что получил доказательство, что ямабуси действительно владеет мистическими силами. Он также понял, что священник должен быть тем человеком, к которого он и хотел видеть.
— Вы мастер Оцумо? — спросил он.
Священник едва кивнул.
— А вы кто?
— Я сама сесакан сегуна, — сказал Хирата, и назвал свое имя. — Я искал тебя. Оцумо не выглядел ни удивленным, ни заинтересованным.
— Ну вы нашли и посмотрели на меня, теперь я продолжу свой путь — спокойно произнес он.
— Я расследую преступление, — сказал Хирата. — Ваше имя назвали, как кто-то, кто мог бы помочь. Знаете ли вы, Кобори Банцана?
В глазах Оцумо промелькнула целая буря эмоций:
— Больше не знаю.
— Но вы его знали?
— Он был моим учеником, — сказал Оцумо.
— Вы обучили его искусству дим-мак?
Оцумо усмехнулся в презрении:
— Я научил его бою на мечах. Дим-мак это просто миф.
— Это то, что я когда-то верил. Но пять человек были убиты недавно в результате смертельного прикосновения, — сказал Хирата.
— Шесть, если Сано станет следующей жертвой, — подумал Хирата.
— Я видел доказательства. Ваше тайное искусство стало явным.
Презрение сошло с лица священника и теперь оно имело выражение раненного в бою самурая, который силой воли сдерживается, чтобы не завыть…
— Вы думаете, что Кобори является убийцей?
— Я в этом уверен.
Оцумо опустился на колени рядом с надгробием. Впервые он выглядел слабым хрупким стариком. Все же, будучи явно потрясенный, он, выглядел будто узнал о сбывшемся предсказание.
— Я должен остановить Кобори, — сказал Хирата. — Вы знаете, где он?
— Я не видел его в одиннадцать лет.
— У вас не было с ним никаких контактов с тех пор?
Хирата был разочарован, но все же он думал, что знакомство с Оцумо стало удачей, даже если он не поможет в расследовании убийства.
— Нет, — сказал Оцумо. — Я отрекся от Кобори.
Связь между учителем и учеником считалась почти священной, Хирата знал, что отречение было крайним актом наказания со стороны учителя и влекло страшный позор для ученика.
— Почему?
Оцумо поднялся и смотрел вдаль.
— Есть много неправильных представлений о дим-мак. Во-первых, это не только техника. Эта борьба представляет собой мистическое боевое искусство, которое включают в себя одновременное использование оружия и заклинаний.
Шок от известия, что его бывший ученик разыскивается как убийца, сломал его сдержанность. Хирата понял, что Оцумо говорил ему то, что когда-либо слышали немногие из смертных.
— Еще одним заблуждением является то, что дим-мак является злой магией, изобретена совершения убийств. Но, на самом деле, это не входило в намерения древних мастеров, который разработал его. Оно предназначено для прикосновения смерти, которые должны использоваться честно, в целях самообороны и в бою.
— Если кто-то знает эту технику, то он может ее использовать для любых целей, — сказал Хирата.
— В самом деле. Вот почему эти знания были доступны лишь избранному кругу проверенных лиц. Мастера дим-мак относятся тайное общество, целью которого является сохранить его и передать его следующему поколению. Мы принимаем обет молчания, что запрещает нам использовать его, за исключением случаев крайней необходимости и не можем раскрыть его никому, кроме своих тщательно отобранных учеников.
— Как вы их выбираете? — заинтриговано спросил Хирата.
— Мы находим их среди молодых самураев: среди вассалов клана Токугава, из свиты дайме и ренинов. Они должны иметь природные способности к боевым искусствам, а также соответствующий дух.
— Но все же иногда ошибки случаются? — заметил Хирата.
Оцумо с сожалением кивнул.
— Я нашел Кобори в школе боевых искусств в провинцию Мино. Он был сыном уважаемого, но обедневшего клана. У него было отличные способности к боевым искусствам, которые редко у кого встречаются. Наша система обучения чрезвычайно строгая, но Кобори с легкостью постигал науку, как будто он перевоплотился из древнего мастера.
— Что же пошло не так?
— Я был не единственным человеком, который заметил его боевые умения. Он попали также в поле зрения канцлера Янагисава, который выискивал самураев, мастерски владеющих боевыми искусствами. Хотя Кобори тренировался у меня, ему предложили должность в элитном отряде Янагисавы. Вскоре после этого произошел инцидент, который привел к разрыву между нами.
На лице Оцумо были заметны болезненные переживания.
— Было известно, что тот элитный отряд совершал убийства врагов Янагисавы. Вы слышали как были убиты его противники, которых атаковали и убили бандиты на дороге?.
— Это было лишь официальной версией, — сказал Хирата, — но все знают, этих людей убили по заказу Янагисавы. В его элитный отряд входили умные и хитрые бойцы, чтобы быть пойманными и они не оставляли никаких доказательств того, что могло бы свидетельствовать против них.
— Кобори был умен, а также был эксперт по искусству скрытности. Однажды я узнал, что враг Янагисавы упал мертвым, без всякой видимой причины. Предположили, что он умер внезапной болезни. Но у меня возникли другие подозрения.
— Я спросил Кобори нанес ли он этому человеку прикосновение смерти. Он не стал отрицать, что использовал наши тайное искусство для совершения хладнокровного убийства. Он даже был горд этим, — лицо Оцумо потемнело от гнева. — Он сказал, что умело использовал полученные знания для практической цели. Я сказал ему, что его долг заключался в том, чтобы изучить технику и когда-нибудь передать ее ученикам. Но он ответил, что это бессмысленно. На самом деле, он был соблазнен возможностью совершать убийства, а также почетом, который давала ему служба на Янагисаву. Я сказал ему, что он не может продолжать учиться у меня и в то же время служить Янагисаве.
— И он выбрал Янагисаву?
Оцумо кивнул.
— Он сказал, что у него больше нет времени для нашего общества или для меня. В тот день я отказался от него и его исключили из нашего общества.
— И это было последнее, когда вы видели его? — Спросил Хирата.
— Нет, я видел его еще один раз, — сказал Оцумо. В нашем обществе существует правило по отношению к предателям. Для того, чтобы предотвратить возможность злоупотребления нашим тайным знанием, или передачи его другим, мы устраняем исключенных.
— Вы имеете в виду, что его убивают?
— Мертвый человек не может делать зло или разглашать секреты, — объяснил Оцумо. — Когда Кобори нарушил свой обет, он пометил себя смертью. Я разослал всем в нашем обществе известие о его предательстве. Мы все несем ответственность за избавление от Кобори, но основная ответственность была моей, потому что он был моим учеником.
— Тогда почему же он все еще жив?
Оцумо выглядел огорченным.
— Я обучил его слишком хорошо. Когда я пошел за ним, мы сражались. Он ранил меня и скрылся.
Бросив взгляд на свою хромую ногу, Оцумо продолжал:
— Другие члены нашего общества так и не удалось подобраться достаточно близко, чтобы убить его. Теперь я несу ответственность за эти новые убийства, которые он совершил. Он является грехом, который будет преследовать меня через тысячи жизней.
— Может быть, вы сможете искупить этот грех еще в этой жизни.
Хирата начал видеть решение своих собственных проблем, главной из которых в настоящее время была его охота на убийцу.
— Можете ли вы сказать мне, как действовать при захвате Кобори, когда мы его найдем?
— Вашей лучшей стратегией будет привлечь наибольшее количество солдат, какое вы только сможете собрать, — сказал Оцумо. И быть готовыми к тому, что многие из них умрут, пока вам удастся его задержать.
Это очевидное решение не удовлетворило Хирату.
— А как насчет единоборства с ним?
— Каждый человек имеет свое чувствительное место. Я оказался не в состоянии найти его у Кобори, но это ваша единственная надежда победить его в в бою один на один. Я предлагаю вам даже не попробовать.
— Могли бы, вы подсказать мне некоторые из ваших секретных методов, чтобы использовать их против него?
Оцумо, взглянув на него так, будто тот предлагал ему совершить тяжкое преступление:
— Я не могу. Мой обет запрещает мне это.
— Но ведь если вы не дадите мне оружие, чтобы защитить себя и солдат, то много жизней будут потеряны.
Хирата почувствовал крайнюю нужду овладеть секретами, которые позволяли ли хромому, хрупкому человеку победить пятерых здоровых самураев.
— Хорошо, — неохотно сказал Оцумо. — Я покажу вам некоторые уязвимые места для борьбы с Кобори если вы подберетесь к нему достаточно близко.
Он взял руку Хирата и коснулся двух точек на кости запястья:
— Применить жесткий прессинг в этих местах, чтобы сбить дыхание в его легких и ослабить его.
Далее он задрал вверх рукав Хираты и слегка сжал его плечо в углублении между двумя мышцами.
— Схватите и сожмите его здесь и вы лишите его энергии. Это лишит его сил. Тогда вы будете иметь возможность нанести решающий удар.
Оцумо коснулся Хирату с правой стороны горла, прямо под подбородком:
— Жесткий удар здесь остановит поток крови.
Тыкнув пальцем в двух местах груди Хираты, он сказал:
— Если ударить его здесь, то это остановит его сердце.
Потом он открыл одежды Хираты и отметил его мышцы живота возле пупка:
— Сильный удар в основание его духа убьет его мгновенно.
Очарованный, Хирата внимательно слушал. Но он вспомнил нападение преступника на пути в морг Эдо, а также бесчисленных сражений меч, который он сражался. В такой стычке удары руками не могли помочь.
— Не могли бы вы научить меня некоторым приемам сражения против мечей, как те, что вы использовали против этих людей, которые напали на вас? — спросил он.
— О, конечно. За несколько минут я передам вам навыки, на усвоение которых потребуются годы, — сказал Оцумо, к которому вернулось его обычное неприветливое отношение. Его острый взгляд пронзил Хирату:
— Я подозреваю, что ваше желание узнать мои секреты имеет какую-то цель, которая выходит за рамки ваших поисков Кобори.
— Вы правы, — робко сказал Хирата, потому что Оцумо видел его насквозь. Он упал на колени среди могил и поклонился.
— Оцумо-сан, я бы очень хотел учиться у вас боевым искусствам. Не могли бы вы принять меня в ученики?
Оцумо усмехнулся:
— Мы не принимаем кто-нибудь, кто только попросит. Я уже говорил вам о нашей системе для выбора учеников.
Не желая принимать отказ, Хирата заявил:
— Однако ваша система дала сбой, когда вы выбрали Кобори. Я лучший выбор.
— Это ты так говоришь, — возразил Оцумо. — Ты чужой. Я ничего не знаю о тебе, за исключением того, что я вижу, а я вижу, что ты болен и дерзок.
— Я достаточно известный человек, — сказал Хирата, стремясь убедить старика. За меня могут поручиться канцлер и сам сегун.
— То, что ты расхваливаешь себя, является признаком тщеславия, — презрительно сказал Оцумо. — Кроме того, ты слишком стар. Твоя личность уже сформировалась. Мы же всегда выбираем мальчиков, которым мы прививаем наш образ жизни.
— Но у меня есть боевые навыки и опыт, что мальчики не имеют. У меня есть запас времени на них.
— Скорее всего, ты усвоил так много ошибок, что потребуются годы, чтобы тебя переучивать.
Хирата был вне себя, чтобы не упустить эту возможность ускользнуть.
— Пожалуйста, — сказал он, с трудом поднялся на ноги и схватил руку Оцумо. — Мне нужно, чтобы ты научил меня. Ты моя единственная надежда, что я когда-либо буду в состоянии бороться снова. Если я не узнаю ваши секреты, я навсегда останусь беспомощным, буду мишенью для атак, объектом презрения для всех.
Он показал Оцумо, насколько искалеченным было его тело. Чуть не плача, покраснев от стыда, он сказал:
— Я не могу выполнять свои обязанности по отношению моего господина. Если вы не поможете мне, я потеряю не только свою жизнь, но и честь!
Оцумо смотрел на него с беспощадным презрением.
— Ты хочешь овладеть знаниями исходя из своих личных причин. Вы хочешь узнать несколько приемов, чтобы побеждать в боях, удовлетворяя свою гордость и получая материальное вознаграждение, а не честь и сохранения наших древних традиций. Твои желания меня не заботят. Они, конечно, не могут претендовать на принятие в наше общество. — Он нетерпеливо махнул рукой. — Это обсуждение не имеет смысла. Даже если ты был идеальным кандидатом, я не мог бы обучать тебя. Я дал зарок, когда преподавание Кобори провалилось. Я больше никогда не стану рисковать, обучить еще одного аморального убийцу.
Хотя тон священника говорил, что его решение окончательное, Хирата был слишком упертым, чтобы сдаться.
— Но ведь судьба свела меня с вами, — закричал он. — Вы должны быть моим учителем. Это наша судьба!
— Судьба, а?
Оцумо сардонически рассмеялся.
— Ну, если это так то тогда я никуда не денусь и она нас снова сведет. Так вот, если мы встретимся еще раз, я начну тебя учить.
— Хорошо, — сказал Хирата.
Он хорошо знал Эдо и потому был уверен, что найдет священника снова. Оцумо усмехнулся, словно он читал мысли Хирата. Он сказал:
— Но, только если я увижу тебя первым, и захромал с кладбища. На дороге, он быстро слился с толпой паломников и исчез.
