Часть третья

Люк не был дома уже несколько недель. Он снимал квартиру в увитом плющом кирпичном доме по соседству с Джорджтауном. Дом был полон жильцов, которым было уже хорошо за семьдесят. Люку нравились царившие здесь тишина и покой, а главным было то, что никто не совал нос в чужие дела. В этой квартире он каждый месяц, в перерывах между заданиями, проводил по нескольку дней, предаваясь ничегонеделанию, как того требовала от агентов из отряда «Магеллан» Стефани Нелл.

Он родился и вырос в небольшом городке в штате Теннесси. Его отец и дядя были там видными фигурами, особенно дядя, который работал в местных представительствах политических организаций, а перед тем как стать президентом, побывал в губернаторском кресле. Что касается отца, тот умер, когда Люку было всего семнадцать. Его унес рак, всего через восемнадцать дней после того, как был поставлен диагноз. Для них всех это был сокрушительный удар. Люк и его три брата ни на миг не отходили от отца в течение всех этих дней. Мать тяжело переживала кончину мужа. Они с отцом столько лет прожили рядом! Муж значил для нее все на свете, как вдруг его не стало.

Чтобы как-то приободрить ее, Люк звонил ей каждое воскресенье. Не пропустил ни одного звонка, даже когда бывал на задании.

Даже если для матери это была уже глубокая ночь, он все равно звонил. Отец всегда говорил, что самый разумный поступок в его жизни – это женитьба, или, как он выражался, даже слепой, кидаясь печеньками, иногда попадает в цель.

Оба родителя – и отец, и мать – были южными баптистами. Истово верующие люди, они и сыновей своих назвали в честь книг Нового Завета. Двое старших звались Мэтью (Матфей) и Марк, младший брат, соответственно, носил имя Джон (Иоанн). Сам Люк был третьим по счету и потому был назван в честь евангелиста Луки.

Нет, ему никогда не забыть свой последний разговор с отцом.

– Сегодня вечером или завтра утром меня не станет. Мои часы сочтены. Я это чувствую. Но я хочу сказать тебе одну вещь. Я хочу, чтобы ты что-то сделал со своей жизнью. Договорились? Что-то хорошее. Выбери что-то такое, что работает. Это может быть что угодно. Мне все равно; главное, чтобы ты хорошо делал свое дело.

Люк до сих пор ощущал в своей руке чуть потную отцовскую ладонь, когда они с ним обменялись последним рукопожатием. Все четыре брата были близки с отцом. Так что Люк точно знал, что тот хотел сказать ему. Школьные уроки не вызывали у него интереса. Оценки он получал низкие, с трудом переходя из класса в класс. Учеба в колледже ему не светила. Кое-как получив аттестат, он тотчас же подал заявление и был принят в школу рейнджеров. Это были самые тяжкие два месяца в его жизни.

Не для слабых и малодушных – именно так было написано в пособии, которое им там выдали. Это еще мягко сказано, если учесть, что отсев составлял более пятидесяти процентов. Но Люк не сломался, прошел эту суровую школу и по окончании получил лейтенантские лычки. В конечном итоге он побывал в самых горячих точках планеты, дважды был ранен и не раз удостаивался похвалы начальства. Отец наверняка был бы горд.

А затем ему предложили работу в отряде «Магеллан». Он согласился, хотя риск возрос в десятки раз.

И вот теперь ему тридцать лет. Утрата отца по-прежнему болью отзывалась в его сердце. Настоящие мужчины не плачут. Чушь. Еще как плачут! Настоящие мужчины выплакивают глаза, как он и его братья тринадцать лет назад, глядя, как человек, которого они боготворили, проживал последние мгновения жизни.

Стук в дверь вывел Люка из задумчивости.

Как оказалось, он просидел в тишине около получаса, пытаясь сбросить с себя усталость перелета и вновь начать жить по Восточному времени. Люк встал и открыл дверь. На пороге стояла Стефани Нелл. Он даже не предполагал, что ей известен его адрес.

– Нам надо поговорить, – сказала она. – Мне можно войти?

Не дожидаясь его согласия, начальница шагнула внутрь и обвела взглядом убранство квартиры.

– Я предполагала увидеть нечто другое, – призналась она.

Люк гордился своим жилищем. Бо́льшая часть мебели досталась ему от прежних владельцев, но кое-что он выбрал сам. Это была типично мужская берлога, хотя это и не сразу бросалось в глаза. Деревянная мебель. Приглушенные тона. Много зелени, искусственной, но смотрелась она как настоящая. Вопреки тому, что думали люди, Люк обожал порядок.

– А ты ожидала увидеть комнатушку из университетской общаги?

– Не знаю, но квартира и впрямь хороша.

– Мне тоже здесь нравится. По крайней мере, в те редкие дни, когда я в ней бываю.

Стефани застыла как вкопанная.

– Вы с Коттоном расстались нормально?

– Он едва не убил меня. Выстрелил в Кирка, и пуля пролетела рядом с моим ухом.

– Не думаю, что ты чем-то рисковал. Коттон прекрасно владеет оружием.

– Возможно. Но я рад, что от него избавился. Надоело его нытье.

– Благодаря его нытью он удостоился всех наших наград, хотя потом сам отказался от них.

– Когда это было! Его время давно прошло. Он завязал. И знаешь что я тебе скажу? Я заметил, что ему было совсем не по нутру, когда его девушка поцеловала Салазара. Он был готов лопнуть от злости, хотя и пытался не подавать вида. Впрочем, я его за это не виню, хотя и сделал то, что ты мне велела. То есть попытался удержать его интерес. После чего скормил ему информацию об Отцах-Основателях и конституции. К сожалению, он не клюнул на эту удочку и отказался слинять из кадра.

– Он в Зальцбурге.

Люка это известие слегка ошарашило.

– Ты считаешь, что это правильно?

– Коттон – профессионал. Он сделает все как надо.

– Ну, если ты так говоришь… Но лично я считаю, что в данный момент с головой у него не всё в порядке.

– Я только что от твоего дяди.

– И как же поживает наш дорогой Дэнни? Если не ошибаюсь, мы с ним не общались с того времени, как умер мой отец.

– Он озабочен, – коротко ответила Стефани и, немного помолчав, добавила: – Меня вот-вот уволят.

– Неужели? И что такого ты натворила?

– Похоже, что из меня сделали воровку. Вся эта история сфабрикована ради Таддеуса Роуэна. Думаю, тебе будет полезно узнать кое-какую информацию. Так что прошу меня выслушать.

Стефани симпатизировала Люку, несмотря на его необузданный нрав. И даже по-своему ему завидовала. Как это, однако, прекрасно, когда вся твоя жизнь еще впереди! Она тоже когда-то была молодой и горела желанием использовать каждую шедшую к ней в руки возможность. Иногда это у нее получалось, некоторые же возможности ускользали от нее. Она более часа просидела в столовой принадлежащего вице-президенту особняка, пока Дэнни Дэниелс просвещал ее на тему последних событий.

Таддеус Роуэн задумал вывести штат из состава США. Он вознамерился разрушить Союз и тем самым уничтожить страну.

В другой момент Стефани отмахнулась бы от этих утверждений как от ерунды. Увы, у Роуэна имелся конкретный план с конкретными целями, и все они – благодаря Джеймсу Мэдисону, Аврааму Линкольну и Бригаму Янгу – были вполне достижимы. Стефани не могла – да и не хотела – посвящать Люка во все подробности. Впрочем, сказанного было достаточно, чтобы он мог сделать свою работу.

– Ты отправишься в Монпелье и заглянешь в тот самый ледник, – сказала она. – Мне интересно, что там такое может быть.

Люк подошел к служебному ноутбуку и, пробежав пальцами по клавиатуре, поводил по экрану курсором. Еще пара кликов, и он уже был на сайте Montpelier.org.

– Яма была выкопана в начале девятнадцатого века, – доложил он. – Двадцать три фута в глубину, стены выложены кирпичом. Примерно в десятом году Мэдисон построил над ней храм. Не представляю, какие там могут быть секреты. За эти годы ее излазили вдоль и поперек.

– Может, да, а может, и нет. Я тоже проверила. И во всей Всемирной сети не нашла ни единого фото, на котором можно было бы увидеть, как эта яма выглядит изнутри. Странно, не правда ли? То есть мы понятия не имеем, что там внизу.

– Как же тогда я туда проникну?

– Понятное дело как. Взломаешь вход и войдешь.

– А нельзя просто попросить, чтобы нас пустили внутрь?

Стефани покачала головой.

– Нельзя, чтобы кто-то об этом знал. Лишь только мы с тобой. Даже Атланта не в курсе, чем мы занимаемся. Проберись внутрь, выясни, оставил ли там Мэдисон хоть что-нибудь или нет, и выберись наружу. Главное, не попадись. Понял?

– Можешь не волноваться.

– Я так и знала, что ты согласишься. Я всегда буду доступна по телефону. Как только справишься с заданием, тотчас же сообщи мне.

– А как ты узнала, что Малоун полетит в Зальцбург?

– Потому что он по уши влюблен в Кассиопею. Он никогда не позволил бы ей действовать в одиночку, тем более что теперь ему известно, что она там – и что Салазар убил нашего человека. Не исключаю, что он слегка ревнует ее, но это даже к лучшему. Теперь этот негодяй Салазар уж точно получит по заслугам.

– Салазара нужно убрать.

– Согласна. И мы это сделаем. Но не сейчас.

– Скажи, а мой дорогой дядюшка в курсе моего участия в этом деле?

Стефани кивнула:

– Да, и он его одобряет.

Люк усмехнулся:

– Еще бы! Да он скорее раздавит себе яйца, чем посмотрит в мою сторону.

– А почему ты не переживаешь по поводу президента Соединенных Штатов? Это я напоминаю тебе, кто он такой. Он – главнокомандующий. Наш непосредственный начальник. Он поручил нам это задание, и мы обязаны его выполнить.

– Так точно, мэм, – дурашливо отсалютовал Люк.

Нет, он просто невыносим, как когда-то Коттон.

– Ты отлично понимаешь, что я не собирался проявлять неуважение, – сказал он. – Ты не Дэниелс и потому не знаешь то, что знаю я.

– Это еще как сказать.

Нет, она никогда не расскажет ему, через какие передряги прошла когда-то вместе с Дэнни Дэниелсом. Этого юнца та история не касается. В определенном смысле озлобленность Люка была ей понятна. Президент – человек с тяжелым характером. Кому это знать, как не ей. Но он не каменный, и это ей тоже отлично известно. Иное дело, что в данный момент в визире прицела оказалась она сама. Люку Нелл посоветовала не попадаться. Этот же совет касался и ее самой.

Стефани повернулась, чтобы уйти.

– Я скинула тебе по электронной почте данные по сигнализации в Монпелье, хотя их явно недостаточно. Ночь будет безлунная, так что, думаю, ты проникнешь внутрь и выберешься наружу без особых проблем.

– А где будешь ты?

Стефани взялась за ручку двери.

– Пока не знаю.