Глава 35

Роза Михайловна расправила юбку на коленях.

– Вот вам это понятно и мне тоже. А Валентина иначе считала. Интимные детали она мне не докладывала, но по некоторым обмолвкам мне понятно стало, что Шкодин всегда тщательно предохранялся. Жена его обманула, забеременела и молчала, пока аборт стало поздно делать.

Старушка схватилась за щеки.

– И что тогда случилось! Однажды поздней осенью Валя ко мне ночью примчалась в одном халате. Рыдала так, что окна звенели. Оказывается, она и раньше Виктору говорила: «Давай ребеночка заведем» А красавчик отвечал: «Рано еще, не готов я к роли отца». Оно и понятно, мало лет парню, не задумывался о своем продолжении. А у Валюши-то биологические часики тик-так, тик-так… И дотикали до такого времени, что уже завтра поздно может быть. Когда правда выяснилась, Виктор жену обвинил в обмане. Она давай врать, что не сообразила про беременность, мол, думала, будто у нее из-за возраста в организме неполадки.

Рассказчица засмеялась.

– Ну совсем ведь глупость сморозила! Гинеколог, и не поняла, что с ней творится?

– Врачу, исцелися сам… – пробормотал Кирилл.

Маневин покачал головой.

– Это выражение все считают пословицей, которая предписывает доктору вылечиться самому, а потом уже лечить других. Но это неверно. Слова имеют совсем иной смысл и не относятся к медикам. Фраза эта – цитата из Евангелия от Луки. Она означает, что никто не безгрешен, что прежде чем осуждать других, необходимо самому избавиться от пороков и недостатков.

Виктория скорчила гримасу.

– Дарья, вам не страшно жить с человеком, который является ходячей энциклопедией?

– Нет, не страшно, – улыбнулась я. – Наоборот, мне было бы жутко скучно быть женой глупого мужчины.

Роза Михайловна показала пальцем на Антона.

– И родился он. Но лучше в семье не стало. Виктор мальчика не любил. Если младенец плакать начинал, отец злился: «Пусть замолчит, он мне мешает!» Ребенку не разрешалось играть в саду с той стороны, куда выходили окна кабинета и спальни отца, в гостиную и столовую он входил лишь по разрешению взрослых. Валентина малыша сторонилась. Она-то рассчитывала с его помощью мужа вернуть, а получилось, что еще дальше оттолкнула. Виктор всегда жалел беременных, возился с ними, но при виде жены с животом его прямо скрючивало. Антона воспитывали няньки. Зина, сколько их было, пока Луиза не появилась?

Кухарка пожала плечами.

– А не сосчитать. Больше двух недель ни одна не удерживалась – у Валентины от ревности ум плавился. Ей казалось, что муж с каждой из них переспать хочет.

Роза Михайловна прищурилась.

– Миллион книг Валя прочитала, много всякого знала, но женский ум не в толстых томах. Ох и дура она была! На посторонних кидалась, а что под носом творится, не видела. Не в курсе была, что Зинка с Виктором в кровати веселится.

У Веры Хватовой заблестели глаза.

– Вау! Тайны из всех щелей, как тараканы, лезут.

– Уж если кто идиотка, так это ты, Розка! – в сердцах воскликнула повариха. – А я все уразуметь не могла, кто дурную сплетню распускает. Не было у нас ничего с Виктором Марковичем!

– Да ладно, ври больше, – засмеялась Роза Михайловна, – теперь-то признаться можно. Чего здесь сейчас Борька сидит? Не зря его адвокат кликнул. Упомянут небось твой сынок в завещании. Да и повторюсь: вы на Бориса-то гляньте, вылитый Шкодин. Глаза черные, волосы темные, кудрявые, нос грузинский.

– Мать Виктора Марковича была, как выяснилось, мегрелка, – уточнил Юрий Петрович.

– Все равно Кавказ, – отмахнулась молочница. – Антон в Валентину пошел, Нина в Луизу удалась, а Боря копия папаши. Вон фото Шкодина в рамке на полке красуется, сравните.

– И правда, одно лицо просто, – всплеснула руками Виктория.

– Тьфу, дурр-ра! – разозлилась Зина. – Я в дом давно пришла, Борис старше Антона намного. Возьми калькулятор и посчитай. Когда мой мальчик на свет появился, Виктора Марковича тут и в помине не было. Поняла я теперь, кто глупости трепал, – Розка. А мне и невдомек было, что это она про меня сплетничает.

– Не ври, – отрезала молочница. – Забыла, что всякий раз, когда ты в отпуск на две недели сматывалась, меня на твое место на кухню ставили? Слышала я, как хозяин с Борисом разговаривает: «Мальчик мой, надо тебе новые брюки купить, эти совсем нелепые». Или: «Боря, что же ты, дружок, плохо серебро почистил?» Антона он видеть не желал, а Борю привечал, даже заботу о нем проявлял. И о чем это говорит?

– О том, что ты, Розка, идиотка стоеросовая, – вскипела повариха. – Луиза Ивановна, если сомнения какие имеются, можно анализ взять, сразу поймете: мой сын не от этого хозяина.

– Брехня! – отрубила молочница. – Комедию Зинка ломает. С какого перепуга Виктор Борьку в доме управляющим сделал, денег ему много платил? И небось в завещании хороший кусок оставил.

– Да, Борис не обижен вниманием Шкодина, – заметил Юрий Петрович, – ему достаются старинные часы, дорогие. Если их через аукцион продать, можно выручить очень большую сумму. И еще есть распоряжение: Борис работает в доме до тех пор, пока сам этого хочет, уволить его нельзя. Зарплата у него каждые два года должна повышаться, а если управляющий женится, то он получает в подарок маленький коттедж.

– А что я вам говорила? – торжествующе воскликнула Роза Михайловна. – Сын он ему, родная кровиночка.

Я опустила голову. Разговор, происходящий сейчас в гостиной, заставил адвоката нервничать до такой степени, что он нарушил профессиональную этику – раскрыл тайну завещания в присутствии посторонних: Алисы, Розы Михайловны и всех гостей.

– Да не от него Борька! – заорала Зинаида.

– Ой, тише вы, – попросила Алиса, – Юлька заснула, не разбудите ее.

– Пошла ты… – огрызнулась повариха. – И ты, Розка, туда же следом.

– Мама, Виктор Маркович не мой отец? – спросил Борис.

– Нет! – гаркнула Зинаида.

– Но… я всегда так думал… – растерялся управляющий, – ведь Шкодин ко мне лучше, чем к Антону, относился.

– Мужики часто перед чужими хотят добренькими выглядеть, а перед своими не стараются, – заявила кухарка. – Зачем родных очаровывать? Они и так никуда не денутся.

– Тогда кто мой отец? – спросил Борис. – Мама, когда я тебя об этом в детстве спрашивал, ты отшучивалась: мол, почтальон, который повез письмо на Северный полюс.

Зинаида тряхнула головой, пучок на ее макушке распался, волосы упали на плечи.

– Не хотела правду говорить, но уж ладно. Один рабочий. Он отцу Валентины по дому помогал.

– Ра-бо-чий? – с горечью повторил Борис. – Простой ра-бо-чий?

Лариса противно захихикала.

– Раскатал губу на папашу-академика? А фига тебе! Нет в венах голубой крови. Плебей ты.

Повариху передернуло, но она промолчала. А я спросила:

– Зинаида, пару минут назад вы обратились к Луизе Ивановне со словами: «Если сомнения какие имеются, можно анализ взять, сразу поймете: мой сын не от этого хозяина». Странная фраза…

– Нормальная, – возразила Вера. – Зинаида готова к тому, что у Бориса кровь на анализ возьмут. Если она так говорит, значит, уверена в своей правоте.

Нина скомкала бумажную салфетку и швырнула ее в Алису.

– Вот она тоже грозилась ДНК проверить, тело отца эксгумировать хотела. И что?

– Я уже извинилась, что соврала, – надулась Алиса. – Чего еще надо, чтобы я повесилась, а вы на моей могилке ровными буковками написали: «Здесь лежит та, кто нам солгала»? Или нет. Как там называется рассказ, в котором надо отдельно заглавные буквы прочитать и получится имя… Вам хочется это на моем надгробии нацарапать?

– Акростих, – сказал Феликс, – он бывает в прозе, но чаще в поэтической форме. Акростих… Ну конечно! Ах я тугодум!

Маневин вскочил и убежал, но я не пошла за ним, а продолжила прерванную речь.

– Фраза, произнесенная Зиной, странная потому, что в ней есть слова: «Не от этого хозяина». Раз не от этого, то от другого. А у вас было два нанимателя, врач Нестеров, отец Валентины, и Виктор Шкодин, ее муж. Если Борис не имеет отношения к академику, значит, он от Матвея Петровича?

– Офигеть! – подпрыгнул Кирилл.

– Получается, Боря младший брат Валентины? – прошептала Нина. – Он родной дядя Антона?

– Кто? – изумился гомеопат. – Дядя?

– Вот так поворот! – обрадовалась Хватова. – Ну и сюжетец!

– Мама, немедленно говори правду, – приказал управляющий, – я имею право знать.

– Колись, Зинка, все давно умерли, – бросила Роза Михайловна.

– Ничего плохого я не делала, – промямлила повариха, – Матвей Петрович мужчина, я женщина, Ирина Павловна с мужем в одну постель давно не ложилась, они как брат с сестрой жили. Кому плохо от наших отношений? Я совсем молодая была, кровь кипела, а деревенские мужики мне не нравились.

Борис встал, сделал несколько шагов, потом попятился, бормоча:

– Нет, нет, нет… получается… я убил свою сестру… это невозможно…

– Уведите его, он бредит, – испугалась Луиза.

Управляющий упал в кресло и опустил голову на руки.

– Нет, нет, нет… Неужели я убил сестру? Ну нет же…