Книга: Тень Великана. Бегство теней (сборник)
Назад: 8. На мостике
Дальше: 10. Великан переезжает

9. Трутни и рабочие

Эндер ни разу еще настолько не терял контроль над собственным рассудком. Даже в кошмарных снах, когда все идет совсем не так, как тебе хочется, ты все же понимаешь, откуда возникают видения, и осознаешь, что видишь. Но образы, которые начали возникать у него в мозгу, как только до него дотронулись жукеры-самцы, были хаотичными и странными. Большую часть времени он даже не понимал, что это, собственно, такое.
«Помедленнее!» – мысленно кричал мальчик, но чужаки никак не реагировали. Он видел живую королеву, летающих вокруг нее маленьких самцов. Они садились на нее, и некоторых она отгоняла, но другим помогала удержаться на месте, собственноручно поднося слизней к их ртам.
Эндеру казалось, будто слизни оказываются во рту у него самого. Он чувствовал их запах, видел, как они извиваются, и рот его наполнялся слюной. Он был страшно голоден.
Как только он начинал что-то понимать, картинка менялась. Осознавали ли они, что ему все понятно, и продолжали показывать дальше? Но почему тогда не слышали просьб не спешить?
«Потому что ты облекаешь их в слова, идиот», – сообразил Эндер.
Он попытался представить медленно движущуюся фигуру, но все забивали передаваемые жукерами картинки. Отчаявшись, мальчик попробовал изобразить, как на него накатывает лень, как тяжелеют веки, как нарастает усталость.
Он ощутил сильный всплеск эмоций, который наверняка бы его разбудил, если бы он действительно спал. Нет, не злость – скорее, прилив бодрости. Они целенаправленно посылали ему те чувства, которые хотелось им.
Эндер попробовал иначе. Представив очередную полученную от них картинку – на сей раз это были скачущие по коридору крыбы, – он попытался ее заморозить, удержав в памяти неподвижный кадр.
Картинку тотчас же послали еще раз. Он снова ее заморозил и начал внимательно изучать.
И они наконец поняли. Следующая картинка уже не двигалась, изображая застывшее мгновение.
«У них есть свой язык, – подумал Эндер. – Они могут возбужденно тараторить, но могут также говорить спокойно и методично. Картинки вовсе не случайны – я не получаю полный слепок их памяти. Они посылают мне не просто образы, но также желания и реакции. Они чувствуют и мои мысли, реагируя на них».
Кто знает, возможно, подобный способ общения обладал собственной грамматикой и он говорил с ними с неким подобием чужого акцента? Впрочем, пока они общались с ним достаточно медленно, особого значения это не имело.
В его мозгу возник образ королевы улья, высокой и величественной; его влекло к ней то же чувство безграничной преданности, которое испытывали и они, но вместе с тем – голод. Им необходимо было всегда находиться рядом с ней.
Королеву целиком покрывали трутни. Если бы Эндер не видел ее без самцов, он бы решил, что их спины и есть ее брюхо – настолько плотным слоем они ее окутывали.
Потом он почувствовал себя одним из трутней. Снова возникла картина, как королева его кормит, но, поднеся к его рту слизня, она тут же его отпустила, и тот свалился куда-то в сторону.
Казалось, мир вокруг покачнулся, но на самом деле покачнулась королева. Затем она легла, наполовину свернувшись в своем личном кругу, но даже при этом не раздавила ни одного самца. Она защищала их, любила до самого конца.
Эндер вдруг почувствовал, как из его разума исчезает нечто жизненно важное. Он понял, что тепло и свет, которые он ощущал, – разум самой королевы. Но теперь ее не стало.
Самцы один за другим отделялись. Будучи одним из них, Эндер понял, что пришла пора искать новую королеву. Она их не съела – значит, они высоко ценились и им дозволялось помочь новой королеве оплодотворить улей.
Они взмыли в воздух и полетели. Вокруг бурлила масса из слизней и крыбов, поднимавшихся по всем пандусам.
Эндер заметил кое-что еще – безвольные тела жукеров-рабочих. В отличие от королевы, они не лежали на полу, а парили, поднимаясь и опускаясь в потоках воздуха.
Изображения возникали в его мозгу в виде неподвижных картинок, одно за другим. Только что он был трутнем при королеве, а теперь стал летающим.
Королевы больше не было. Остались только рабочие, и они умирали. Все до одного.
Трутни кружили в воздухе, обследуя зал. Эндер понял, что все они обмениваются друг с другом мысленными образами. Какофонию картинок практически невозможно было понять, но самцам явно хватало ума в ней разобраться.
Эндеру стало ясно, что хаос, который он ощущал раньше, возник из-за того, что каждый трутень одновременно транслировал в его мозг собственную версию своего послания и своих воспоминаний, а сам он не мог мысленным усилием выделить что-то одно. А потом они попросту поручили одному говорить за всех – именно тогда Эндеру показалось, что темп их телепатического повествования замедлился. Образы теперь передавал только один самец, но поскольку сейчас он описывал отчаянные поиски новой королевы и обмен мыслями между трутнями, то же самое воспринимал и Эндер.
Эндер снова попытался заморозить картинку, однако трутень уже перешел к следующей. На мальчика нахлынуло ощущение пустоты и утраты, и дело было не только в смерти королевы. До этого трутни показывали ему все отсеки корабля, многие из которых были Эндеру знакомы. Но внезапно все исчезло, и он на мгновение ослеп.
Он понял, что они хотят сказать ему на своем языке образов. Трутни точно так же были связаны со всеми жукерами-рабочими, как и королева. И точно так же она делилась всем с ними.
Им был знаком корабль целиком, они могли в любой момент наблюдать за любой его частью. После смерти королевы они продолжали бы поддерживать связь с жукерами-рабочими, но те умерли вместе с королевой. Все, что оставалось трутням, – то, что видели они сами, но поскольку все они находились в одном и том же помещении, это было одно и то же: мертвая королева, крыбы, загоняющие слизней на пандусы, мертвые жукеры-рабочие.
Они направились к люку. Им никогда прежде не приходилось открывать створки самим, но у всех имелся мысленный образ делающей это рабочей особи. Они точно знали, где находится рычаг и куда его поворачивать. Вот только это оказалось нелегко – конечность трутня дважды соскользнула, и Эндер, словно в кошмарном сне, почувствовал, будто соскальзывает его собственная рука.
Створка наконец открылась, и они вылетели наружу. Один из них задержался, чтобы закрыть люк. Эндер на мгновение оказался в его теле, а миг спустя – уже в другом.
Цель у всех была одна – мостик. Мальчик знал, что означало это место для трутней – жизненно важный центр всей колонии. Чем бы ни занималась королева, кто-то из трутней всегда смотрел глазами сидевшей на мостике рабочей особи, наблюдая за ее решениями и действиями и участвуя в управлении кораблем и поддержании его жизнеспособности.
Внезапно Эндер все понял и содрогнулся. Так же как каждый трутень обладал собственным разумом, независимым от разума королевы, несмотря на всю существовавшую между ними связь, обладала собственным разумом и волей и управлявшая кораблем самка-жукер. Она действительно пилотировала корабль. Королева улья отдала приказ – образ того, что ей требовалось, – но рабочая особь выполняла свою задачу сама. Она понимала, что должна делать. Трутни ею не управляли, они просто сидели у нее в мозгу и наблюдали, время от времени давая указания, но все делала именно она.
Жукеры-рабочие были не просто продолжением королевы. Сила ее разума подчиняла их, не оставляя иного выбора. А когда королева не уделяла непосредственного внимания самке-пилоту, за ней наблюдал один или несколько трутней.
Почему? Потому что этого хотела от них королева.
А почему она этого от них хотела? Чего она опасалась в противном случае?
Не имея возможности сформулировать вопрос, Эндеру оставалось лишь строить предположения. Если рабочие обладали собственным разумом, возможно, некоторые из них могли сопротивляться. Возможно, существовали свободные рабочие.
Мысль о свободных рабочих тут же навела его на другую – что рабочие, полностью слушавшиеся королеву, были рабами. Они были ее дочерьми, но она отказывала им в праве иметь собственный интеллект.
Однако корабль пилотировала рабочая особь. Она не знала астрофизики и математики, но понимала планы и приказы королевы и исполняла их, пользуясь собственным разумом, умениями, навыками и опытом.
«Мы так и не сумели их понять, – подумал Эндер. – Мы считали королеву улья разумом всей колонии. Но все оказалось иначе».
Они обладали собственной волей, как и люди, но королева своей властью заставляла их повиноваться. А когда она за ними не следила, этим занимались трутни.
Трутни тоже имели собственный разум, более развитый, чем разум рабочих. Их способность устанавливать мысленную связь была даже сильнее, чем у королевы.
Такую информацию мальчик получил от трутней, которые знали это и гордились этим. Потому что, наблюдая за его мыслями, они воспринимали их и отвечали на них.
Эндер уже больше не пытался мысленно выкрикивать обращенные к ним слова. Он все понимал на основе лишь обрывков фраз, сопровождавшихся образами и чувствами, проносившимися у него в мозгу. «Не так ли, собственно, мы все думаем? – размышлял он. – Человеческий разум намного старше языка, и он подобен разуму королевы улья. Язык – всего лишь надстройка, настолько громкая, что обычно заглушает мысли. Когда я о чем-то думаю, я облекаю свои мысли в слова. Со мной говорит именно язык. Но язык пришел извне. Мне кажется, будто я могу им управлять, но на самом деле он управляет мной. Как и мысли королевы улья в мозгу трутней, язык становится частью фонового шума, воздуха, которым я дышу, силы тяжести; он просто есть – пока не исчезнет. Язык действует в человеческом мозгу точно так же, как действует королева в мозгу других жукеров. Он формирует наши мысли, хотя мы даже этого не осознаем. Когда королева мысленно сообщает рабочей особи о своем желании, особь считает это желание своим собственным».
Точно так же тысячи звуков и слов языка формировали мысли Эндера, хотя сам он этого не осознавал. Лишь когда слова смолкли, а потом вернулись, к нему пришло понимание.
Способ, которым королева улья управляла своими дочерьми-рабочими, не отличался изысканностью. Она полностью подавляла их разум. И даже когда в нем оставались только трутни, они точно так же подавляли рабочую особь. В каком-то смысле их мысленное присутствие в мозгу рабочих было даже сильнее, поскольку все внимание было посвящено непосредственной задаче.
Когда рабочие умерли, трутни оказались предоставленными самим себе. Они лишились своей королевы. В отличие от рабочих, они воспринимали ее не как подавляющую силу, но скорее как подобное ангелу создание света. Она любила их, и они никогда не смогли бы об этом забыть. Но потеряв королеву, они лишились и рабочих, утратив способность видеть весь корабль.
Потому трутни и отправились на мостик. Для них это стало самой важной задачей. Добравшись туда – то есть сюда, понял Эндер, – они стащили тела рабочих с насестов и заняли их место, отправив трупы в свободное плавание. Они помнили все задачи, которые выполняли рабочие, пока их разумом управляли трутни, и стали выполнять их сами – проверять показания приборов, смотреть в иллюминаторы.
Это была их работа, и трутней не интересовало, есть ли в ней какой-то смысл в отсутствие королевы, способной вновь населить корабль рабочими. Они делали то, что требовалось делать, пока это было в их силах.
Сперва самцы даже пытались заниматься ремонтом, но от этой работы пришлось быстро отказаться – начали дичать крыбы-уборщики, задача которых заключалась в том, чтобы поедать мусор и мертвые тела в коридорах. Когда погибла королева и все рабочие, они устроили гигантское пиршество на телах мертвых жукеров по всему кораблю – такова была их работа. Трутни даже впустили их на мостик, чтобы очистить его.
Не испытывая недостатка в пище, уборщики активно размножались. Потом мертвые жукеры кончились, а крыбы остались. Их задача была записана у них в генах – сгонять слизней и поедать отбросы. Они также были обучены испражняться только в экосистеме – или, с их точки зрения, на природе. Сожрав последнее, крыбы обнаружили, что их популяция чересчур разрослась. Еды не хватало, и они начали голодать.
Королева улья никогда бы такого не допустила – власть ее разума над крыбами была столь сильна, что она была в состоянии убить лишних, просто о них подумав.
Но трутни, хотя и могли с легкостью заглянуть в разум крыба, не обладали разрушительной мощью королевы. И крыбы были слишком глупы, чтобы самцы могли ими управлять. Они даже не могли воспринять и запомнить приказ.
И крыбы одичали. Вернее, одичали лишь некоторые, однако через несколько поколений в коридорах корабля продолжали размножаться только дикие особи.
Вовремя сообразив, что происходит, трутни наглухо закрыли зал королевы и собственный мостик. Закрыли они и люки, ведшие «наружу», или в экосистему.
Крыбы окончательно обезумели. Отрезанные не только от новых трупов, но и лишенные доступа к слизням, они начали пожирать друг друга и собственных детенышей.
Охваченные бешенством прорвались в четыре из пяти туннелей с рельсами для вагонеток. Крыбы внутри экосистемы, собиравшие слизней и грузившие их в вагонетки, теперь, по сути, кормили диких крыбов. Последняя вагонетка продолжала доставлять уже ненужных слизней в логово королевы. Крыбы не трогали ее лишь потому, что им хватало еды из остальных четырех, – просто не пришло в голову поискать еще.
Все это Эндер понял из образов и ощущений, поступавших в его мозг. Приходилось прилагать немало усилий, чтобы осознать их смысл, но он ни разу не терял нить повествования, которое вели трутни посредством одного из них.
Они знали, кто он. Вернее, знали, кто такие люди. Они хорошо помнили горе королевы улья, когда она ощутила потерю остальных королев, после того как человеческий флот опустошил родную планету жукеров столетия назад. Эндер не понял, жили ли они в то время или им просто передались воспоминания королевы о трагедии. Возможно, не знали этого и сами трутни.
Главное – самцам что-то срочно требовалось от людей, пришедших на их корабль.
Наконец Эндер понял, чего они хотели.
«Дайте нам королеву улья».
«Какую?» – попытался он сформулировать вопрос, представив себе облик королевы, но у него ничего не получилось, – по сути, он у них спрашивал то же, что и они у него: «Где она?»
Мальчик попробовал по-другому, мысленно представив брата и сестру и показав, что они тоже ищут королеву улья, обыскивая весь «Геродот», но ничего не находят. Он надеялся, что трутни его поймут: «Королевы у нас нет».
В ответ в его мозгу возникла отчетливая картинка: молодой человек, стоящий под открытым небом с коконом в руках, таким же, как тот, что лежал у Эндера в сумке для образцов.
– Им нужен кокон, – сказал мальчик. – Достаньте кокон, который мы забрали, и отдайте им.
Трутни отпустили его, и к нему вернулся его собственный разум. Нет – на самом деле его разум никуда не девался, Эндер просто потерял над ним контроль, пока самцы не оставили его в покое. Он чувствовал себя маленьким и опустошенным. Раньше он никогда по-настоящему не считал себя ребенком, поскольку вся его жизнь проходила в обществе детей такого же возраста и Великана, который никак не мог служить примером для сравнения. Теперь же Эндер ощущал себя страшно одиноким, запертым внутри собственного разума, где компанию ему составлял лишь язык.
Открыв глаза, он повернулся к Карлотте, которая расстегнула сумку и достала из нее кокон.
Трутни тотчас же накинулись на находку, схватили ее и полетели в центр помещения, прижимаясь всем телом. После долгой паузы они отпустили кокон и отлетели в угол, где сбились в рой, сталкиваясь друг с другом с такой силой, что у человека наверняка остался бы синяк.
«Они горюют, – понял Эндер. – Так они выражают свою печаль».
Кокон продолжал парить в воздухе. Эндер поймал его и вернул на место.
Едва он закрыл сумку, к нему подлетел трутень – так быстро, что мальчик подумал, будто тот собирается напасть. Он успел заметить, что бдительный Сержант целится в самца из распылителя, но ему даже не пришлось ничего говорить – Карлотта подняла руку, останавливая брата.
Трутень сел на Эндера и коснулся его челюстями. Разум вновь заполнили образы, но куда более упорядоченные. В послании чувствовалось отчаяние и жажда, но не злость – как и у других трутней, которые, как чувствовал Эндер, тоже внесли в сообщение свой вклад. Кокон, который предложил им Эндер, был пуст и мертв, как и другие коконы из зала королевы – все они погибли вместе с ней.
Но они знали, что есть живая королева, которой никогда не было на этом корабле. И теперь она была им нужна. Королева находилась в руках какого-то человека – они смогли даже показать Эндеру его лицо, но он понятия не имел, кто это.
Они продемонстрировали ему экосистему, все растения, мелких животных: насекомых, траву, цветы, корни, маленькие лазающие и ползающие существа – все внутри цилиндра.
Показали, как жукеры-рабочие загружают флору и фауну в огромные, похожие на насекомых посадочные модули и отправляют на планету, где рабочие заселяли ее поверхность новой жизнью, предварительно превратив местную в протоплазменную слизь, похожую на зловещую жидкость в логове королевы.
Тем же самым они занимались на Земле во время зачистки Китая – превращая местные формы жизни в богатый питательными веществами бульон, а затем выращивая в нем полезные для жукеров растения и животных.
Но как только стало ясно, что Эндер все понял, трутень многозначительно заставил жукеров-рабочих исчезнуть и появилось другое изображение – открывающегося посадочного модуля. На этот раз вместо рабочего из него вышел трутень. Но он не летел, а полз, придавленный гравитацией. Он умирал.
Им нужна была королева улья. Они не могли жить на планете, не прильнув к королеве.
Самцы снова показали Эндеру молодого человека с коконом, но на этот раз кокон открывался под ярким солнцем на полной жизни планете, а когда он открылся полностью, из него вышла королева улья.
Эндер мысленно стер эту картинку, словно говоря: «У меня нет для вас королевы в коконе». Вместо этого он попытался показать изображения самого себя, Сержанта и Карлотты, которые разгружали посадочный модуль и высаживали растения. Но трутень отверг его послание, заменив его на картинку сотен жукеров-рабочих на поверхности планеты, возделывавших поля, таскавших грузы, возводивших сооружения, а потом стер.
Отчего-то они не хотели примириться с мыслью, что люди могут заселить планету своей флорой и фауной.
Нет, Эндер не понял сути, пытаясь думать как человек. Они старались показать ему, что все это бессмысленно, если у них не будет королевы, чтобы населить планету.
Мальчик уже несколько освоился с языком образов и повторил им картинку с рабочими, умирающими вместе с королевой. «Почему? – задал он настойчивый вопрос. – Почему жукеры-рабочие умерли?»
Ему ответили, показав мертвую королеву улья.
«Почему смерть королевы улья вызывает смерть рабочих?»
Похоже, его опять не поняли, вновь показав мертвую королеву.
Эндер попытался прибегнуть к сравнению. Он вспомнил труп королевы, затем умирающих жукеров, а потом противопоставил им роящихся трутней. Умирающие рабочие, живые трутни, умирающие рабочие… и все это время – столь же настойчивый вопрос.
После того как он повторил попытку несколько раз, трутень-связной отпустил его и отлетел в дальний угол, где его ждали остальные.
– Что ты им сказал? – спросил Сержант. – Напугал до смерти?
– Они знают, что этот кокон мертв, – ответил Эндер, – и им нужен живой.
– Абракадабра, – проговорила Карлотта. – Они что, думают, мы волшебники?
– Они думают, что где-то есть живая королева в коконе. У какого-то человека. Я видел его – они знают его в лицо, оно каждый раз одно и то же. Увидев наш корабль и поняв, что мы люди, они решили, что кокон у нас. Что именно он лежит у меня в сумке.
– Жаль, что мы их разочаровали, – сказал Сержант. – С чего они взяли, что какой-то из коконов уцелел?
Двое в шлемах вдруг замолчали, прислушиваясь.
– Великан смеется, – сказала Карлотта.
– Надень шлем, – посоветовал Сержант. – Тебе стоит послушать.
– Если я надену шлем, они подумают, что я закончил с ними говорить. А я еще не закончил.
Брат вздохнул, но сестра подошла ближе к Эндеру и села рядом, так что он мог слышать слабый голос Великана.
– Это Говорящий от Имени Мертвых, – сказал тот. – Именно у него этот кокон, и внутри кокона живая королева. Вот почему он мог задавать ей вопросы и писать свою книгу.
Значит, «Королева улья» все-таки была основана на реальности. И здешние жукеры об этом знали, поскольку все королевы постоянно общались друг с другом.
Но не трутни. Эндер понял, что после смерти королевы самцы общались только между собой. Их мысленные способности были намного сильнее, чем у рабочих, но они не могли сравниться со способностью королевы передавать мысли на кажущиеся бесконечными расстояния. Трутням требовалось находиться поблизости.
Связной вернулся и вновь коснулся головы Эндера.
На этот раз послание было другим. Мальчик увидел всю жизнь трутней за прошедшее столетие. Изначально их было двадцать, но осталось только пять.
Эндеру показали смерть каждого из них, и каждая выглядела практически одинаково. Они открывали люк, и пока большая часть трутней отражала атаку крыбов, некоторые пролетали мимо них и летели к экосистеме, попадая в нее через известный только им одним люк. Дикие крыбы не могли через него проникнуть.
Внутри экосистемы самцы собирали всех слизней, каких только удавалось, а затем с грузом медленно летели назад.
Приближаясь к мостику, они отрывали одного или двух слизней и бросали их рядом со стаей крыбов, наседавших на люк. Крыбы немедленно начинали драться за добычу. Люк снова открывался, и трутни влетали с оставшимися слизнями внутрь.
Однако иногда их замечал крыб и прыгал вверх, щелкая клешнями. В течение столетий трутни погибали один за другим. И чем меньше их оставалось, тем тяжелее и опаснее становилось отражать нападения.
Экспедиции в экосистему закончились. Вместо этого самцы чуть приоткрывали люк и тут же его закрывали. Затем они дрались с прорвавшимися внутрь крыбами, убивали их, чистили и ели.
Но мясо крыбов было тошнотворным на вкус, и, что еще хуже, трутни продолжали терять в сражениях собратьев. Затем пришел день, когда они перестали отваживаться на охоту, и два самца погибли от голода. Оставшиеся съели их тела – ничего странного, с точки зрения жукеров, поскольку королева сама поедала трутней, в которых больше не нуждалась, а затем откладывала яйцо, из которого рождался новый самец, занимавший место съеденного. Короче говоря, трутни считались деликатесом.
Именно так сумели выжить пятеро оставшихся.
Эндер достал из своей сумки двух слизней, которых взял в качестве образцов. Те были еще вполне живы. Мальчик отчетливо помнил образы пожирающих слизней трутней и решил, что это настоящее лакомство, хотя люди, конечно, не смогли бы переварить и половины белков, содержавшихся в их извивающихся телах.
Трутень, который с ним разговаривал, ждал до последнего, предоставив остальным возможность насытиться первыми. Самцы были невелики размером, и Эндер понял, что даже часть слизня дли них – сытная еда.
Большую часть обоих слизней они оставили связному, который поел последним, но лучше всех.
Пока трутни утоляли голод, Эндер вкратце рассказал обо всем, что узнал.
– Думаю, эта еда спасла им жизнь, – сказал он.
– Что-то эти слизни мне не по вкусу, – заметил Сержант.
– Пожалуй, с корицей было бы лучше, – сказала Карлотта.
Эндер не обращал внимания на их шутки. У жукеров не существовало чувства юмора, а он сейчас чувствовал себя почти жукером.
– Им нет никакого смысла заселять планету без королевы. А у нас ее нет.
– По крайней мере, мы можем дать им еду, – сказал Сержант. – И укротить диких крыбов. Собственно, мы можем даже их убить, если трутни не против. Корабль принадлежит им, значит и крыбы принадлежат им, а если они хотят от них избавиться, мы можем их усыпить, а потом всех сжечь. И корабль снова станет безопасным для трутней.
– Я им предложу, – кивнул Эндер. – Но от этого их жизнь не станет менее бессмысленной.
– Как и наша, – заметил Сержант.
Назад: 8. На мостике
Дальше: 10. Великан переезжает