ГЛАВА 21
Он сделал несколько осторожных, недоверчивых шагов к двери и замер. Пыль в комнате осела, серебряный звон утих. Плам чувствовала себя так, точно пробежала большую дистанцию на голодный желудок.
— Мы сделали это, — торжественно объявил Квентин. — Все получилось. Мы создали новый мир.
Он опасливо взялся за круглую медную ручку, но током его не ударило и рука насквозь не прошла. Повернул ручку, толкнул дверь… потянул на себя… Дверь открылась.
Ветер, ворвавшись в комнату, остудил горячий лоб Плам и захолодил душу.
— Квентин…
Он не двигался. Она подошла и встала рядом с ним на пороге.
— Не хочешь войти?
Он посмотрел на нее так, словно только что проснулся.
— Сейчас, минуту. — Он поднял к глазам ладонь. — Я думал, у меня шрам от этой монеты останется. Как в «Утраченном ковчеге», помнишь? Чувство было, как от ожога, но нет, все цело.
Плам не поняла, о чем он, но уточнять не стала: не тот был момент.
За дверью не оказалось ни Стоакрового леса, ни даже яблоневого сада. Плам вспомнилось брекбиллское зеркало после того, как отражение Дарси пропало: за порогом они видели ту же комнату, вот только их в ней не было.
— Зазеркалье… — Квентин взял со стола ложку с длинным черенком и бросил через порог. Она благополучно клацнула об пол зазеркальной комнаты.
— Что это? — спросила Плам.
— Наш мир, полагаю.
— Но почему он так выглядит? Это правильно, по-твоему?
— Кто его знает.
— Я думала, он будет похож на сад. Ты ведь не это создавал?
— Нет, — нахмурился Квентин.
— Вот именно. Зачем создавать новый мир, который выглядит точно так же, как старый.
— Хороший вопрос.
Квентин вошел в комнату-отражение, огляделся по сторонам. Он не боялся, надо отдать ему должное — просто оценивал обстановку.
— Классика. Мир наизнанку. Ну, хоть традиции соблюли. — Он раскинул руки. — Заходи, тут вроде бы безопасно.
Плам зашла, перебарывая разочарование. Дом точно приобрел сиамского близнеца, приросшего к нему красной дверью.
— Мы все-таки создали свою землю, да?
— Дом уж точно. Осторожно, Плам, тут что-то не то.
Да, верно. Полная тишина. В доме-оригинале благодаря волшебной изоляции тоже тихо, но этот вообще отрезан от мира звуков. Как оклеенная яичными кассетами студия.
И это чувство клаустрофобии…
— Посмотри на окна, — сказала Плам, определив, откуда оно берется. — Это же зеркала.
Дом-отражение, похоже, не только глух, но и слеп.
— А с зеркалами тогда что сделалось?
Да, интересно. В маленькой ванной на площадке есть зеркало. Плам заглянула туда, приготовясь испытать шок, как в ужастике.
Все страньше и страньше. Зеркало так и осталось зеркалом, но в нем бушевала форменная вьюга, заметая пол, вешалку для полотенец, раковину, оседая на волосах и ресницах Плам. Только в нем — Плам инстинктивно потрогала голову и убедилась, что на реальных волосах снега нет.
— Надо же, — сказал подошедший Квентин — на него это никак не подействовало.
Владетели несуразного дома продолжили свой обход. Мебель, занавески, посуда и двери остались там, где и были, но компьютеры и телефоны пропали, а страницы в книгах сделались чистыми. В ванных не стало туалетных принадлежностей, в шкафах одежды — в этом доме никто не жил. Вода из кранов текла, но только холодная. Квентину казалось, что один из восточных ковров лежит наоборот, Плам полагала, что нет. Идти проверять оригинал никому не хотелось.
Усталость и разочарование настраивали их на слегка истеричный лад.
— Он вроде шкафа, — сказала Плам. — Самый большой шкаф в Нью-Йорке — представляешь, сколько в него всего влезет.
— Я не для этого его делал.
— Тогда оборудуй себе мужскую берлогу. Пара плоских теликов и комп с игровой приставкой.
Когда они опять поднялись наверх, этажом ниже, в спальне Плам что-то грохнуло.
— Второй башмак, видимо, — сказал Квентин. — Приготовим палочки, Гарри.
Плам, прыснув из вежливости, вняла предупреждению и приготовила блокирующие чары. Очень удобная вещь: стоит сказать ключевое слово, и они начнут действовать. То, что готовил Квентин, издавало тонкий нарастающий визг.
В спальне, однако, было пусто — только стул валялся опрокинутый, задрав ножки.
— Стул упал, — весело прокомментировал Квентин, вернув его в стоячее положение.
— Ну да, вижу.
Они как будто подначивали друг друга, дожидаясь, кто первый начнет психовать. По дороге на второй этаж обнаружилось еще кое-что: цветные фотографии на стенах полиняли и сделались черно-белыми.
Что-то грохнуло снова, теперь над ними. Все тот же стул — они даже смотреть не пошли.
— М-да. Интересно, что там снаружи.
— Мне неинтересно, — сказала Плам. — Посмотри, если не слабо.
На секунду им показалось, что на кровати Квентина под покрывалом что-то лежит — оказалось, подушка. Плам занервничала. Внизу на кухне разбилось что-то — похоже, винный бокал.
Они покорно спустились туда, Квентин первый. Да, смотри-ка, действительно бокал — на полу, вдребезги.
— Может, ветер, — сказала Плам. Ее психотеравпевтичка решила бы, что она прикрывает юмором более глубокие чувства, и была бы права.
Они побродили еще немного в напрасной надежде обнаружить то, что сделаю бы их землю волшебной и романтической. Мы набрали неверный номер, думала Плам. Мы не это заказывали.
— А еда тут съедобная, если она вообще есть? — поинтересовался Квентин.
Плам храбро открыла холодильник. Лежавший там виноград превратился в зеленые стеклянные шарики. Квентин тем временем просматривал книги, открывая одну за другой.
— Они все чистые, можешь не морочиться.
— Да, наверно. Я не этого ждал — не могу понять, почему все так обернулось. Я чувствовал, что все идет как надо, когда колдовал.
Он направился к входной двери. Наверху что-то упало — кажется, лампа.
— Квентин…
— Да знаю я. Это точно страна, но я не совсем уверен, что она наша.
— Чья же тогда?
Он пожал плечами. Плам страшным усилием воли удержалась, чтобы не замурлыкать «Моя земля и твоя».
— Создали-то ее мы.
— Ну да. Пойдем посмотрим, кто лампу скинул?
— Пошли.
На середине лестницы он остановился, прислушиваясь.
— Мне почему-то кажется, что нас дурят. Постой-ка здесь, я сейчас.
— Его последние слова.
Квентин опять сбежал вниз и застыл, глядя на что-то, чего Плам не видела.
— Блин.
— Что там у тебя? — Он мог и не отвечать: на полированных лестничных перилах заиграли голубые сполохи, хорошо знакомые Плам.
— Беги!
В Брекбиллсе, спасая ее от призрака, Квентин держался на удивление спокойно — и пока заклинание творил, тоже, — но теперь откровенно струхнул. Он несся к ней по ступенькам с совершенно белым лицом.
— Да беги же!
Он сбил бы Плам с ног, если б она тоже не рванула наверх. Откуда здесь это? Ее как будто настиг страшный сон из реального мира. Или она сама пришла в этот сон.
На втором этаже длинноногий Квентин догнал Плам, схватил за руку, чуть не выдернув ее из сустава, и потащил за собой. На бегу он ударился ногой о скамейку — болело, должно быть, зверски.
— Давай быстрей!
На третьей площадке он задержался и пустил через ее плечо чары. Плам в лицо полыхнуло жаром. Они домчались до мастерской и влетели обратно в реальный мир.
Плам, захлопнув красную дверь, выпустила наконец свое блокирующее заклятие, о котором совсем забыла. Воздух перед дверью заколебался.
Они смотрели друг на друга, тяжело переводя Дух.
— Она. Может. Пройти, — вымолвил Квентин — не столько перепуганный, сколько потрясенный, как разглядела Плам. Как будто он сейчас заплачет или его стошнит — она очень надеялась, что этого не случится. И зачем они только это затеяли! Всем известно, что древние заклинания выпускают на волю всяческие первобытные ужасы. Идиоты самонадеянные.
— Как она попала-то сюда? — выговорила Плам. Квентин молчал. На его лице смешались грусть, счастье и ужас.
