Глава тринадцатая
Даже после восхода солнца дым по-прежнему шел от «Победоносного» и остатков уничтожившего его корабля. Рядом лежал на боку остов двухпалубного судна, пораженного снарядом катапульты, а вокруг плавали обломки других кораблей и трупы воинов.
Прислонившись спиной к крепостной стене, Шаззад, пытаясь согреться, подставила свое тело солнечным лучам: шессины сорвали с принцессы всю одежду и оставили ее обнаженной.
На шее у Шаззад лежало тяжелое деревянное ярмо, запястья были скованы наручниками, у которых вместо цепи был жесткий деревянный брусок. Помимо нее у стены сидело еще не меньше полусотни пленников, большинство из которых оказались подкопщиками. Пленных матросов, морских пехотинцев и солдат собрали где-то в другом месте. Раненые, которым никто не собирался помогать, лежали на земле, и лишь порой к ним приближался кто-то из островитян, с помощью меча или копья избавляя от мучений тех, кому явно не суждено было выжить.
Все тело принцессы было в ссадинах и кровоподтеках. Она ощущала лишь боль и усталость. Когда-то давным-давно ей, вместе с другими знатными невванцами, нравилось предаваться эротическим играм в «рабов» и «господ», причем принцесса получала наслаждение, покоряясь чужой воле. Но тогда она знала, что по ее желанию игра завершится в любой миг, и с подлинным рабством это не имело ничего общего.
Внезапная дрожь охватила принцессу, когда перед ней вдруг возник какой-то человек.
— Поднимись, женщина, — велел ей властный голос.
Шаззад покорилась. Несмотря на то, что колодка всей своей тяжестью сгибала ее шею, Шаззад подняла голову и взглянула мужчине в глаза. Лицо его не предвещало ничего доброго. Он был гладко выбрит, если не считать длинной пряди на темени, скрепленной золотым кольцом. Также золотые кольца украшали и его уши. На нем была кожаная туника с широким ремнем, расшитая кораллами, которая указывала на довольно высокое положение незнакомца. Вероятно, он был надсмотрщиком и, скорее всего, родом не с Островов.
— Твое имя? — спросил мужчина.
Островитяне уже собрались вокруг любопытной толпой. Шаззад молчала. Надсмотрщик подал знак кому-то, стоящему у нее за спиной, и принцессу внезапно словно обожгло огнем: ей на спину обрушился удар бича. Надсмотрщик подошел ближе.
— Почему ты молчишь?
— Я не привыкла говорить со всяким отребьем! — рявкнула Шаззад. Неожиданно изловчившись, она сумела ударить надсмотрщика в челюсть колодкой, висевшей у нее на шее, и, заслышав, как хрустят кости, ощутила мрачное удовлетворение. Мужчина рухнул на землю, и Шаззад подумала, что теперь ей пришел конец. Однако, ожидания принцессы не оправдались: толпа внезапно взвыла от восторга, словно, наконец, увидела зрелище, которого ждала уже очень долгое время.
— Взгляни на меня! — внезапно услышала Шаззад властный женский голос. Принцесса медленно обернулась и завидела двух женщин в окружении шессинских воинов. Одна из незнакомок была одета лишь в узкую набедренную повязку и носила множество дорогих украшений. Шаззад подивилась ее красоте: ей никогда в жизни не доводилось видеть более прекрасной женщины.
— Я — королева Лерисса, — послышался голос незнакомки сквозь шум и выкрики толпы. — Как ты посмела сопротивляться надсмотрщику?
В руках королева держала плеть, — именно она только что ударила принцессу. Сейчас рукоятью она вздернула подбородок Шаззад, и та невольно поморщилась от боли.
— Кто ты такая, женщина? — спросила королева. Несмотря на всю властность, ее голос был звучным и приятным.
— Перед тобой невванская принцесса Шаззад, — отозвалась пленница.
Толпа удивленного зарокотала. Королева обернулась к своей спутнице, — темноволосой женщине с кожей медного оттенка, шею которой охватывал широкий ошейник. Подойдя ближе, женщина внимательно вгляделась в лицо Шаззад.
— Она вся грязная и в крови, госпожа. Я не знаю, лжет она или нет, — промолвила, наконец, спутница королевы.
— А тебе этот ошейник очень идет, Денияз. Помнится, ты с детства обожала играть в рабов, — насмешливо заметила Шаззад.
— Тебе оковы тоже очень подходят, — не менее язвительно откликнулась Денияз. — Если моя госпожа вознамерится высечь тебя за строптивость, я попрошу, чтобы это доверили мне. Уж я-то точно знаю, как тебе угодить. — Она обернулась к королеве. — Это и впрямь принцесса Шаззад.
— Тогда ты пойдешь со мной.
Шаззад повиновалась. Ей больно было ступать босыми ступнями по острым осколкам разбитых плит, но на время она забыла о боли и унижении, созерцая длинные ноги королевы Лериссы и ее великолепные бедра. Никогда прежде Шаззад не встречала женщин, способных превзойти ее красотой, и сейчас для нее это было куда больнее, чем тяжесть оков и боль в ногах.
— Сегодня утром ко мне пришел один из воинов, — не оборачиваясь, промолвила королева, — который сообщил, что его люди взяли в плен женщину. На рассвете они обнаружили, что пленница одета как знатная дама, и тогда он вспомнил, что захватил ее на невванском флагмане. Воин решил, что мне пригодится еще одна рабыня. Но, похоже, он захватил куда более богатую добычу, чем сам рассчитывал.
— Пусть с меня снимут колодку, — воскликнула Шаззад.
— С какой стати? — изумилась Лерисса.
— Я — принцесса крови, а не безродное отребье. Ты должна обращаться со мной соответственно, — гневно заявила Шаззад.
— Что за нелепость! Ты просто пленница, ничем не лучше других, — отрезала королева.
— Цивилизованные люди не должны так поступать, — Шаззад сдвинула брови. Дыхание ее сделалось прерывистым, когда дорога пошла в гору.
Повсюду на улицах люди низко склонялись перед королевой, и лишь шессины ограничивались простым воинским приветствием.
— К вашему цивилизованному миру я не имею никакого отношения. Больше того, я не перестаю радоваться, что не принадлежу к нему. Впрочем, не буду скрывать, твои письма доставляли мне удовольствие. Забавно было пытаться отличить в них ложь от истины.
— Именно это и означает, что ты становишься цивилизованным человеком, — заметила на это Шаззад, по-прежнему тяжело дыша. — Я бы даже сказала, что в твоих посланиях ложь отличалась особым изяществом, хотя в них и чувствовалась рука Денияз. И все же я всегда верила, что мы станем друзьями.
— Я не ищу друзей среди пленников и рабов, — ледяным тоном отрезала Лерисса. — Твоя жизнь в моих руках, никогда не забывай об этом.
Наконец, они подошли ко дворцу, и Шаззад вздохнула с облегчением. Убранство его показалось ей весьма безвкусным: королева-дикарка заполнила его теми вещами, которые казались красивыми лишь ей самой, а она явно не славилась своей утонченностью.
Лерисса подозвала рабыню в легком прозрачном одеянии, которая была здесь надсмотрщицей.
— Пусть эту женщину искупают и приведут в порядок волосы, — велела королева. — Затем надень на нее ошейник и приведи ко мне. — Окинув напоследок Шаззад холодным взглядом, Лерисса удалилась в сопровождении злорадно ухмыляющейся Денияз. Надсмотрщица проводила принцессу к купальне, вовсе не похожую на ту, к какой привыкла Шаззад. Скорее всего, здесь принимали ванну слуги, и все равно это было куда лучше лохани на борту «Лунной Искры». Рабыни помогли Шаззад смыть с тела кровь и грязь, и впервые за много дней она почувствовала себя действительно чистой. Принцесса даже не замечала боли от бесчисленных ссадин, наслаждаясь тем, что ее избавили от оков.
Рабыни принесли полотенце, и Шаззад вытерлась, а затем надсмотрщица усадила ее на низкую скамью. Одна из служанок принялась расчесывать спутанные волосы принцессы, а другая постаралась скрыть на теле ссадины и кровоподтеки. Впрочем, в их действиях не было никакого человеческого участия: так дома у Шаззад золотили рога кабо и расчесывали им гривы и хвосты прежде, чем вывести на верховую прогулку. Судя по всему Лерисса, подобно самой Шаззад, ценила красоту, вот только их представления о красоте не имели между собой ничего общего.
Самый сильный удар ожидал принцессу, когда ее привели в небольшую кузню и одели металлический ошейник с цепью. Для этого у наковальни имелась специальная подставка, на которую Шаззад пришлось встать на колени. А после этого, в ошейнике в качестве единственного одеяния, Шаззад отвели в покои Лериссы.
— Да, так гораздо лучше, — удовлетворенно заметила королева, оглядывая пленницу. Она возлежала на кушетке, в то время как Денияз массировала своей госпоже плечи. — Поставьте ее вон туда, — Лерисса указала на дальнюю стену, где в кольцо была вмурована короткая цепь.
— К чему все это? — воскликнула Шаззад.
— Такова моя воля, — просто отозвалась королева.
Она поднялась с кушетки, а складки ткани, на которой возлежала Лерисса, оставили следы у нее на животе и груди, но вскоре эти рубцы исчезли, и Шаззад с огорчением была вынуждена признать, что никогда еще не встречала ни у одной женщины столь великолепного оттенка кожи.
— Я многое узнала о тебе, принцесса, — продолжала Лерисса. — У меня в Касине есть свои люди. От них я услышала о том, как ты наводила порядок на флоте.
— Это не помогло нам победить, — с горечью отозвалась Шаззад.
— Будешь открывать рот, только когда я тебе позволю, — холодно прервала ее Лерисса. — В твоих рассуждениях я не нуждаюсь. Как я уже сказала, мне известно, что у тебя сильная воля и ты очень независима. Значит, что ты обязательно попытаешься сбежать. Поэтому я стану держать тебя на привязи до тех пор, пока уверюсь в твоей покорности. Времени у меня достаточно. Кроме того, мне доставляет удовольствие покорять таких упрямиц, как ты. Я все равно найду способ сломить твою волю.
В этот момент в комнату кто-то вошел. Денияз и другие рабы вскочили и принялись низко кланяться. На лице королевы появилась улыбка.
— Что я вижу? У тебя новая забава?
У Шаззад кровь застыла в жилах. Она узнала голос Гассема.
— Это моя новая рабыня. Бывшая невванская принцесса Шаззад, дочь короля Пашара.
Король приблизился к Шаззад и опустился на одно колено. Он был очень высок ростом, и ей пришлось приподнять голову, чтобы заглянуть ему в глаза.
— Откуда ты здесь взялась? Еще вчера я видел тебя на маленьком суденышке, откуда ты наблюдала за ходом сражения. Теперь у меня тоже есть подзорные трубы. Вы, невванцы, умеете изготавливать прекрасные вещи. Но скоро все ваши мастера, будут работать на меня. — Он обворожительно улыбнулся, но в глубине его глаз принцесса ощутила пугающую бездну.
— Полагаю, мне следует поздравить тебя с победой, король Гассем, — сказала Шаззад, пытаясь сохранять достоинство.
— Великолепный бой, не правда ли? Это моя лучшая победа, — улыбнулся Гассем.
— Да, весьма зрелищно.
— Ты выбрала подходящее слово, — кивнул король. — Однако в гавани остались следы сражения. Я послал пленных очистить ее, а то уже появился запах тления. Я люблю только свежую кровь, поэтому предпочитаю драться на суше. Когда покидаешь поле боя, падальщики очищают его от трупов.
— Битва была прекрасна, — вмешалась Лерисса. — Никто из тех, кто видел ее или принимал в ней участие, никогда о ней не забудет. Захват кораблей, пожар на галеоне… наверняка, все это войдет в легенду.
— Моя королева, меня всегда восхищал твой дар облекать мысли в слова, — промолвил Гассем. — Ты должна написать моему царственному собрату Пашару. Пусть знает, что его дочь у нас в плену, живая и невредимая.
— Отец заплатит за меня щедрый выкуп, — заверила короля Шаззад. На самом деле, она в этом сомневалась: война оказалась слишком разорительной для Неввы.
Гассем усмехнулся.
— Почему-то все мои знатные пленники воображают, будто их королевства обладают чем-то таким, что я не смогу взять силой. Я не собираюсь отдавать тебя отцу. Мне принадлежишь и ты сама, и все его богатства — их я просто еще не успел у него отнять.
— Жаль, не удалось захватить в плен самого короля, — заметила королева.
Гассем повел плечами.
— Может, оно и к лучшему. Если бы я взял в плен Пашара, невванский трон захватил бы кто-то другой, как только весть об этом достигла бы столицы. Все равно кто-то должен согревать для меня невванский трон… почему бы и не Пашар.
Эти речи Гассема задели Шаззад. Она испытывала страх, отвращение — и одновременно странное возбуждение, какое, видимо, испытывает любая женщина в присутствии сильного, волевого и красивого мужчины. Принцесса видела, как король-победитель взглянул на Денияз, и попыталась, чтобы никакие чувства не отразились у нее на лице, как подобает знатной госпоже. И все же она чувствовала, как жар поднимается из глубины ее существа и у нее начинают пылать щеки.
— Как ты поступишь с чиванскими воительницами? — поинтересовалась у мужа Лерисса.
— Они восхитительны, — ответил он, — но отказываются мне служить. Все же я попытаюсь подчинить их себе — это разумнее, чем просто казнить. Такие солдаты стоят затраченных на них усилий. — Он повернулся к Шаззад. — Почему так трудно столковаться с этими женщинами? Большинство оставшихся в живых невванцев готовы служить мне верой и правдой.
— Они поклоняются чиванскому королю, как божеству, — пояснила принцесса.
— Значит, теперь их богом стану я. — Король повернулся к Лериссе. — Что мне для этого сделать?
Она задумчиво нахмурилась.
— Лучше всего сыграть на их гордыне. Во-первых, они страдают от позора, ибо их взяли в плен живыми. Пусть они как можно сильнее ощутят свое унижение. Затем пусть узнают, что чиванский король обманул их и предал. Ты — подлинный король-бог, и только ты достоин той преданности, которой они прежде они удостаивали неблагодарного… Как там его зовут?
— Диваз Девятый, — подсказала Денияз.
— Диваза Девятого. Уверена, они будут рады подчиниться тебе. Эти женщины не представляют себе иной жизни, кроме служения. Они верные воины короля-бога, и только. А сейчас у них есть выбор: служба новому королю или смерть.
— Что бы я делал без тебя, моя королева? — с довольным видом усмехнулся Гассем. — Обладая силой, я властвую над людьми, но тебе подвластно куда большее — их души. Я сделаю, как ты сказала.
— Эти женщины станут достойным пополнением твоего войска, мой господин, — промолвила Лерисса. — Но вчера ты захватил и других пленников. Надеюсь, среди них найдутся искусные матросы и гребцы?
— Да, нам повезло, — кивнул король, наливая себе в бокал янтарную пенящуюся жидкость. — Большинство моряков и морских пехотинцев уже присягнули мне на верность. Потери среди наших воинов мы восполним с помощью гребцов с чиванского галеона. Следующим летом я проведу учения.
— Ты используешь чиванский корабль? — спросила Лерисса.
— Навряд ли. Есть и другие способы захватывать портовые города, а галеону нужно слишком много гребцов и вооружения. Я думаю разобрать его, а дерево использовать для строительства новых кораблей. Я мечтаю о таком судне, где будет всего один ряд весел, но более широкая палуба, чтобы вместить как можно больше воинов.
— Но будет ли такой корабль обладать достаточной скоростью, имея всего один ряд весел? — с сомнением спросила королева.
— Да, если на каждое весло посадить по два или три гребца. Мы больше не станем использовать тараны, ведь нам нужно не топить, а захватывать вражеские корабли. Абордаж куда полезнее, но для этого требуется очень много людей.
Шаззад была потрясена: эти люди не думали ни о чем, кроме войны, помышляя лишь о войне, могуществе и безраздельной власти над людьми. Кто мог противостоять такому напору? Ей вновь пришла в голову горестная мысль о том, что ее собственный народ вырождается, погрязнув в плотских наслаждениях, а потому вполне заслуживает быть завоеванным этими одержимыми варварами.
Был полдень, когда «Лунная Искра» вошла в гавань Касина. Король решил не возвращаться в столицу крадучись, словно вор, под покровом ночи. Впрочем, в этом не было нужды, так как известие о поражении еще не достигло города. Зеваки увидели парусник принцессы, входящий в порт Касина. На борту был приготовлен крытый паланкин, чтобы доставить короля прямо во дворец. Перед тем как корабль бросил якорь, Харах обратился к собравшимся на палубе матросам и морским пехотинцам. Им приказали снять доспехи и тщательно уничтожить все следы, которые могли бы указать на проигранное сражение.
— Не вздумайте болтать лишнее, — сурово предупредил их Харах. — Король сперва должен посовещаться с советниками. Если кто из вас вздумает распускать язык, будьте уверены, я немедленно узнаю об этом, и тогда болтун позавидует тем, кто угодил в плен к дикарям. А если люди станут спрашивать о принцессе, говорите, что она захворала в пути и осталась пока под присмотром лекарей.
Последним в крытом паланкине покинул «Лунную Искру» сам король. Телохранители не подпускали к нему никого, кроме капитана Хараха.
— Как ты думаешь, что случилось с малышкой Шаззад? — то и дело с горечью вопрошал Пашар у капитана морских пехотинцев. Похоже, теперь он воспринимал дочь как маленькую девочку.
— Ее взяли в плен, — вновь и вновь повторял Харах. — Я видел, что она была жива, когда мы уплывали прочь: варвары под конвоем уводили ее с палубы «Победоносного». Должно быть, очень скоро они пришлют требование о выкупе.
— Я готов заплатить любые деньги, лишь бы вернуть мою крошку. О, бедная девочка! — воскликнул король с непривычной нежностью. — Она была моим лучшим советником, но я не слушал ее, внимая нелепым речам этих болванов-придворных. Боги покарали меня за глупость.
После этих слов короля у Хараха появилась надежда: возможно, теперь король вновь станет прежним.
— Она спасла вам жизнь, ваше величество! Может быть, она спасла все наше королевство. Принцесса могла бы избежать плена, но ей было важнее спасти правителя державы, и она велела мне любой ценой доставить тебя в столицу. — Капитан при каждом удобном случае старался напомнить об их взаимном доверии и дружбе с принцессой. Он еще не забыл, как Шаззад обещала произвести его в генералы.
— Я должен вернуть дочь во что бы то ни стало, — вновь и вновь повторял король.
Оказавшись во дворце, Пашар немедленно удалился в свои покои, попросив Хараха дождаться его. Король велел слугам немедленно привести себя в порядок, ибо желал как можно скорее собрать совет, по крайней мере тех его членов, кто еще оставался в живых и не попал в плен.
Принимая ванну и попивая вино, настоянное на лекарственных травах, король принялся обдумывать положение. Едва ли помощь жрецов, к которой в первый раз прибегла Шаззад, окажется действенной и на этот раз. Впрочем, попробовать все равно стоило. Если даже затея не сработает, доверия лишатся жрецы, а не сам король.
Среди царедворцев было немало тех, которые немедленно попытаются свергнуть короля, узнав о его поражении. Следует приструнить их прежде, чем они на это осмелятся. Пашар стал прикидывать, кого ему поставить на ключевые посты в государстве. Это должны быть люди, настолько преданные королю, что если к власти придет другой человек, то их карьере придет конец. Он знал немало таких придворных, и прежде всего — капитана Хараха. Вот кто на деле доказал свою преданность Пашару!
Но как долго ему удастся держать народ в узде? Внезапно король вспомнил о Гейле. Где же тот сейчас? Еще когда Пашар был герцогом, этот мальчик гостил у него во дворце… А сейчас со своими знаменитыми верховыми лучниками, Гейл мог бы спасти короля. Нужно срочно выслать гонцов на юго-восток. Если Гейл уже движется сюда, то пусть поторопится… Но действительно ли он идет на выручку Пашару?
Через пару часов король, наконец, вышел из своих покоев и обратился к Хараху:
— Ты должен идти со мной в зал Совета.
Теперь, когда король принял ванну, его волосы были причесаны и заново подкрашены, а также после сытного обеда, он словно сбросил полтора десятка лет, и мало чем напоминал беглеца, тайком прибывшего во дворец. Что касается Хараха, то он радовался возможности возвыситься при дворе, и оставалось лишь надеяться, что возвышение это не окажется кратковременным. Сейчас на капитане была форма королевского стража, до блеска начищенные доспехи, а на боку висел короткий парадный клинок.
При появлении короля советники склонились в поклоне. Еще до начала заседания правитель успел переговорить со жрецами, и те согласились помочь ему, поскольку у них не было иного выхода. Они готовы были объявить народу, что боги явили им новое знамение.
Король уселся во главе стола Совета.
— Увы, но я принес вам недобрые вести, — начал он. — Наш флот… — Внезапно он увидел в зале человека, которого никак не ожидал обнаружить сейчас во дворце. — Что ты делаешь здесь, Ашгар? — обратился он к усталому офицеру в перепачканном мундире. Разве ты не должен охранять границу с Омайей?
Для офицера не было худшего проступка, чем без дозволения оставить свой пост. Лорд Ашгар поднялся.
— Я тоже принес дурные вести, государь. Король Орланд напал на нас с северо-востока и захватил часть наших земель.
Пашару стоило огромных усилий не выказать своего ужаса. Теперь катастрофа сделалась неминуемой. Он медленно стиснул кулаки. Неужели Гейл не придет на помощь?!
