Глава девятнадцатая
Малум ждал в полуденной тени, обдумывая свои планы.
Гаруда информировал его людей о том, что никакой непосредственной угрозы Виллирену пока не существует. Окунов нет нигде на острове. С севера тоже ничего не угрожает. Единственная сила, которая может представлять какую-то опасность, кроется где-то на западе, да и то на другом острове, так далеко от них, что не о чем даже волноваться. Значит, все плакаты, которые кричат теперь буквально с каждой стены о близкой угрозе, – ложь.
Так что же тогда затеял командующий?
Ага, вот и он, тот тип, которого ждал Малум. Деруж был худ, хорошо одет и шел, слегка пригнувшись, так что ему приходилось то и дело поднимать голову и, прищурившись, всматриваться в дорогу впереди.
«Вот человек, который слишком много просиживает за письменным столом, – подумал Малум. – Этого схватить не проблема».
Деруж вышел из банка – компактного зданьица, сиявшего свежей побелкой. У дверей стояли двое; они были не в форме, и только опытный глаз мог опознать в них специально обученных людей. Это были солдаты частной милиции; отличные бойцы, они получали достаточно, чтобы не продавать секреты хозяев бандитам. Кроме присутствия этих двоих, ничто не говорило о том, что в этом скромном здании хранятся большие деньги. Хотя банки обычно не любят привлекать к себе внимание. Зато, говорят, при всей скромности своих размеров они – как маленькие крепости, проникнуть в которые практически невозможно. Подвалы напичканы культистскими ловушками и всякой всячиной, с которой лучше не связываться – себе дороже. Малум никогда раньше не испытывал судьбу, у него и своих монет хватало, ведь он был рэкетиром крупного масштаба, и теперь ему важнее было сохранять уже имеющееся богатство, чем преумножать его. А банки гарантировали анонимность всем жителям города, и даже крупнейшие бандитские авторитеты могли не волноваться за свои денежки – в банковских подвалах они будут в полной неприкосновенности.
Вообще-то, если бы не банки, то никакой организованной преступности и не было бы.
Малум натянул капюшон. Денек разгорался, народу на улицах становилось все больше. Быстрым и легким шагом он двинулся вдоль стены, то и дело оборачиваясь посмотреть, не собирается ли кто-нибудь помешать ему. Дело предстояло непростое, в нем нельзя было полагаться на свои привычные связи или на то, что публика испугается и не станет вмешиваться. Деруж, в элегантной малиновой тоге и черном непромокаемом плаще, шел, как всегда, домой, в северо-восточную часть Старого квартала. Сильно нервничая, Малум бесшумно крался за ним тем же глухим переулком, привычно подмечая все, что попадалось ему на пути: мусор на мостовой, бездомного, греющегося на углу на солнце. В одной подворотне три старухи толковали о погоде. Юноша натягивал между домами бельевую веревку, а откуда-то изнутри дома доносился плач ребенка.
Вдруг пошел дождь, крупные тяжелые капли забарабанили по мостовой. Деруж впереди тоже натянул капюшон и прибавил шагу. Из рукава Малума показался его любимый мясницкий нож – переулок, по которому бандит преследовал банкира, с каждым шагом становился все уже. Малум побежал. Десяток неслышных шагов – и он преодолел расстояние между ними, пнул Деружа сзади в колено и, когда тот упал, прыгнул на него сверху. Перевернув банкира на спину, Малум наступил ногой ему на грудь, схватил за воротник и приставил лезвие ножа к горлу:
– Делай, что я тебе говорю. Сейчас ты пойдешь со мной. Так что вставай и спокойно иди обратно, туда, откуда пришел. Когда я скажу поворачивать, поворачивай. На месте тебе наденут на голову мешок. Понял?
– А… если нет? – пропищал Деруж.
– Тогда я разрежу тебя вот этим вот самым ножом наискось, вытащу твои кишки, пока ты еще жив, и прибью их к дверям твоего дома. – И Малум поднял нож, демонстрируя несчастному оружие, которым он приведет в исполнение свою угрозу.
– Ясно. – Деруж кивнул, насколько это было возможно.
– Вот и хорошо. – Малум встал и за шиворот вздернул банкира на ноги. Развернув его затылком к себе, он оттянул его плащ назад и прорезал в нем отверстие, в которое просунул руку вместе с ножом так, чтобы холодное лезвие упиралось тому в спину. – А попробуешь сбежать, я тебя проткну, и ходить ты больше не будешь.
И Малум стал подталкивать заметно нервничающего Деружа вспять, как будто туда, откуда они пришли, но в конечном итоге выбрал совершенно иное направление. Со стороны они должны были выглядеть как двое близких друзей, которые идут по улице, обнявшись.
Так они шли минут десять, пока не достигли переулка на самой окраине Старого квартала; там, подальше от глаз любопытных прохожих, которые могли бы вызвать патруль, Малум достал холщовый мешок и надел его Деружу на голову:
– Это чтобы ты потом не болтал лишнего.
Банкир неохотно подчинился и весь как-то обмяк, когда Малум натянул мешок ему на голову. Затем он повел пленника в Дипинг, где, пройдя всего несколько кварталов, они вошли в дом современной постройки, с плоской крышей и без всяких украшений на фасаде. Ничего, для их сегодняшних целей и такой сойдет. Малум громко постучал в дверь, в ней приоткрылось окошко, и кто-то глянул на них изнутри.
– Это я, – буркнул Малум.
Дверь распахнулась, Малум с банкиром шагнули внутрь.
Они привязали Деружа к крепкому стулу в комнате на втором этаже – с голым полом, шероховатыми стенами и крошечным окошком, выходящим на улицу позади дома. Малум разжег огонь, а когда решил, что банкир уже довольно помучился, снял с его головы мешок.
– Ну, как дела, все не так плохо, а? – спросил Малум.
– Если это из-за денег, я все устрою, – прошепелявил Деруж. – Меньше чем через час любая сумма будет у ваших дверей, без лишних вопросов.
– Денег у меня и так хватает. Но все равно спасибо. Приятно знать, что банкир может вот так запросто распоряжаться чужими сбережениями.
– Эй, Малум, – в дверях показалась голова какого-то юнца, – может, тебе принести выпить или пожрать чего-нибудь?
– Не, я в порядке, – отозвался бандит. – Оставь-ка меня пока с глазу на глаз с этим типом.
Парнишка последовал приказу: слышно было, как он спускается по лестнице.
– Малум, – повторил Деруж, щурясь, чтобы получше разглядеть бандита. – Я слышал это имя.
– Вот и хорошо, значит, тебе уже страшно.
– Что же тебе может быть нужно от меня, кроме денег? Не представлю, что еще могло бы нас связывать. Ты и я, мы вращаемся в совершенно разных кругах.
Малум ударил его по лицу – просто так, чтобы дать понять, кто тут главный, – и банкир сначала завалился на бок, а потом попытался принять прежнее положение, со страхом глядя на своего мучителя.
– Я убил за свою жизнь больше людей, чем ты заключил сделок, – сказал Малум. – Так что не думай, перерезать тебе глотку, когда время настанет, у меня рука не дрогнет.
– Для чего же ты тогда привел меня сюда? – Деруж сплюнул. – Если все, что тебе нужно, это моя смерть, ты мог бы убить меня еще там, в переулке.
– А ты не глуп, – заметил Малум. – Ты не сдох только потому, что мне нужно получить от тебя кое-какую информацию, а для этого информатору полагается быть живым.
– Что ты хочешь узнать?
– Вот это дело. Ты – один из банкиров, которые связаны с военными.
– Мы все с ними связаны.
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своих сделках с альбиносом.
– И это все? – удивился Деруж. – Ну, он собирается отстроить город заново, и, естественно, без наших денег ему не обойтись. Империю ни на что не построишь. – И банкир бросил на Малума полный презрения взгляд, точно подозревая, что тот слишком глуп, чтобы понимать даже такие очевидные вещи.
За что тут же схлопотал кулаком в живот.
Малум дал банкиру пару минут, чтобы опомниться, а сам пока сделал по комнате круг у него за спиной, потом снова вышел вперед и еще раз прошелся перед ним.
– Значит, вот какова его цель – отстроить империю заново?
– По крайней мере, он сам так говорит. Кажется, он принимает близко к сердцу интересы города.
– Как бы не так – спит и видит, как бы повесить имперское ярмо на шею Виллирену, вольному городу, и подчинить его имперским законам.
– Ну, это меня не касается. Мое дело – наращивать банковские капиталы, а вложение в армию – дело прибыльное и надежное.
– Почему?
– Случись самое плохое, военные завоюют кого-нибудь, кто поближе, и заплатят нам сполна из их ресурсов, – хохотнул Деруж.
– Разве ты еще мало нажился на войне? – Малум подошел к окну и встал там, сложив на груди руки. – Я знаю все о твоих сделках с оружейниками.
– Это верно, мы помогли им заработать. Им нужны были кредиты на добычу руды, мы их предоставили, и тогда военные завалили их заказами так, что они едва справлялись. Обычная практика, ничего противозаконного.
– Вы наживаетесь на чужой смерти, – заметил Малум с улыбкой.
– Бизнес есть бизнес.
– Я тоже так считаю, а значит, между мной и тобой не так уж мало общего, – усмехнулся бандит.
И он снова прошелся по комнате, обдумывая следующий вопрос. Деруж сидел молча, с несчастным видом глядя в пол. В печке гудел и потрескивал огонь.
– Мне нужны подробности, – заговорил Малум. – Я хочу знать не только что и где предполагается отстроить, но и все стратегические схемы, которые стоят за этими проектами. Ты наверняка в курсе. Но важнее всего для меня информация о пришельцах, что встали лагерем за городом. Какая роль отводится им? И что они получат потом – свой собственный остров или их посадят нам на шею прямо здесь?
– Пришельцы должны интегрироваться, – сказал Деруж. – Больше я ничего про них не знаю.
– Они что, придут в города? В Виллирен – они собираются входить в Виллирен?
– Возможно. – Деруж опустил голову. – Командующий так и предлагает.
– То есть они будут иметь все права граждан?
– Да, если заслужат их, сражаясь бок о бок с нашими солдатами. По-моему, именно этого хочет главнокомандующий. Он говорит, что выбора у нас все равно нет – или воевать с ними, или воевать против них, а в этой битве победы быть не может.
Ложь, обычная имперская брехня, лишь бы присвоить себе город… Это не похоже на то, что рассказывал гаруда. Но ничего, у меня есть свои планы на этот город, и военные в него никак не входят. Малум изо всех сил старался скрыть свой гнев.
– И каким же боком к этим его планам причастен Виллирен?
– А мне откуда знать?
Малум вынул нож и ткнул его острием в ключичную впадину банкира.
– Может быть, это освежит твою память.
– Честное слово, я не знаю всех его планов, – залепетал тот, – знаю только, что командующий хочет защитить город и что вкладывать деньги в этот проект почетно.
– Мне нужны цифры, банкир, – заявил Малум. – Цифры и факты. Сколько пришельцев стоит за городом?
– Я не знаю, честное слово, не знаю. Сейчас, может быть, всего несколько тысяч, но их будет больше, намного больше. Насколько я понял, в том мире, откуда они бегут, у них большие проблемы, а значит, их будут десятки, сотни тысяч, а возможно, и миллионы, и всем им нужны будут дома, еда, земля, где они будут жить, а где все это взять без денег? Вот командующий и обращается к нам за помощью, да еще на случай новой войны.
– Значит, он берет наши деньги, деньги, заработанные тружениками нашего города, и на них пытается решить проблемы неизвестно откуда взявшихся чужаков?
– Вложив в них деньги, мы оживим свою экономику, и все в конечном итоге станем богаче.
– Сказки.
– Что ж, думай так, как тебе нравится, но я ничего другого не знаю. Только, пожалуйста, не убивай меня, я знаю, как будут распределяться финансовые потоки, я могу быть тебе полезен.
Малум зашел ему со спины и ножом перерезал путы на одной руке. Потом принес Деружу бумагу и карандаш.
– Ты напишешь мне имена. Имена всех, кто участвует в финансовых сделках с пришельцами, немедленно.
«Напрасный труд», – думал Малум, наблюдая, как Деруж старательно царапает карандашом по бумаге.
Малум понимал, что сам не знает, что ему еще потребовать от Деружа, и был огорчен. Он не привык к такому непрофессионализму со своей стороны.
Однако разговор с банкиром подтвердил его наихудшие опасения: пришельцы действительно собирались захватить Виллирен, превратить его в гетто, и он поклялся, что ни за что не смирится с этим. Он возьмет власть над городом в свои руки и сделает так, чтобы Виллерен никогда не достался ни военным, ни пришельцам.
Позже, вышвырнув банкира на улицу в глубине Старого квартала, он направился в подземное логово, где у него была назначена встреча со своими людьми. Единственным источником света в подземелье были факелы, тусклыми огоньками размечавшие длинные пространства темных стен. В глубине кромешного подземелья он нашел своих – они сидели на перевернутых ящиках и пили самогон.
После войны банда «Кровь» и примкнувшие к ней члены других бандитских группировок сумели прибрать к рукам немало городских районов, а военные, как это ни странно, даже не пытались им в этом помешать. Бизнес не зачах и после войны, и банда «Кровь» по-прежнему оказывала покровительство владельцам ремесленных мастерских и магазинов на улицах Дипинга, Альтинга, Скархауза и Старого квартала; в их полное распоряжение готова была отдаться и целая община в Пустошах, но Малум еще не решил, стоят ли они того, чтобы с ними связываться.
Все, что Малум захватил в дни войны, пылая праведным гневом, стало теперь его персональной империей, которой он управлял с большой выгодой для себя и своих приближенных, так что не ему было держать зуб на главнокомандующего за сделки с богачами – в конце концов, он и сам богатенькими не брезговал.
К Малуму примкнули многие бизнесмены, боявшиеся, как бы военное правление не свело на нет их рынки сбыта. Их-то больше всего и волновали пришельцы, они боялись потерять из-за них землю. И если содержателям таверн, хозяевам доходных домов и мясникам самим не хватало духу поднять мятеж против имперских планов командующего Латреи, то они знали, что Малум не побоится. Знали они и о давних счетах, существующих между ним и командующим. С другой стороны, бизнесмены никак не могли повлиять на широкие массы городского населения. А им было жизненно необходимо манипулировать общественным мнением, чтобы расшатать ситуацию в городе и вырвать власть из рук военных. Вот тут-то им и приходился ко двору Малум, который, в свою очередь, был только рад заручиться помощью торгашей и спекулянтов, чтобы раз и навсегда избавить Виллирен от власти военных, а заодно и заработать кучу денег.
У него была мечта – создать город пиратов, вольный город. Такой, который будет существовать независимо от империи и управляться им самим и теми бизнесменами, на кого он опирался ныне. К тому же они заручились поддержкой кучки культистов, опасавшихся, как бы военные власти не выставили их из Виллирена. Вместе заговорщики составили немалую силу, и ее щупальца уже расползались по всему городу. Малум мечтал о положении бейлифа вольного Виллирена: вот когда он станет королем в городе, настоящим, общепризнанным, а не просто главой какой-то шайки.
– Как все прошло? – задал кто-то вопрос, отвлекая его от приятных мыслей.
Его людей здесь было человек десять: кто-то играл в карты, кто-то просто пил, а один читал книгу. Это были его самые доверенные люди, и они не любили покидать подземелье, к которому привыкли. Большинству из них не исполнилось еще и двадцати лет, это были молодые ребята самого разного происхождения, без особых дарований. С годами Малум начал чувствовать себя при них кем-то вроде отца.
– Ну, рассказал он что-нибудь стоящее? – подхватил другой.
Вскоре Малум очутился в кольце внимательных слушателей, с уважением глядевших на него.
– Я вытащил из него кое-какую информацию, – объявил он. – Это не совсем то, что нам нужно, но думаю, что действовать можно и исходя из этого. Зато мерзавец подтвердил наши худшие опасения – солдаты хотят, чтобы пришельцы жили с нами.
Парни молчали.
– Слушайте, мне нужна помощь, – продолжал Малум. – Времени у нас мало, пора уже брать контроль над городом в свои руки. Мне надо получить один пакет, и сейчас для этого самое подходящее время. Мне нужны двое – ходить и разносить кое-что по городу.
– Что именно, босс?
Джезе не нравился Малум, хотя она и сама не понимала, чем именно. Но зато она решила, что ей нравятся его деньги, и если клиент платит, то нельзя же ему отказать просто потому, что он какой-то странный. В конце концов, в городе полным-полно придурков.
И все-таки что-то в нем ее нервировало – не отсутствие галантности, нет, этого у него как раз было хоть отбавляй; и вообще, он был обаятелен. И не аура таинственности, которая окружала его, – опять же, мало ли в Виллирене людей с секретами? Нет, дело заключалось, скорее, в самой его природе, как будто он каждую минуту был занят тем, что подавлял в себе нечто. Сдерживал то, что каждую минуту готово было вырваться из его нутра наружу. Вот этот невыраженный потенциал и наводил страх на Джезу.
Получив сообщение Малума, она прямо глаза вытаращила, увидев, сколько денег он предлагает. Все, что от нее требовалось взамен, – это лишь довести до конца один приостановленный процесс, а таких у них было много. Так что это, скорее, он оказывал ей услугу, давая повод избавиться от застарелого хлама, которому нелегко было придумать применение. Но что ребята подумают? Малум просил у нее самую причудливую тварь из их коллекции. Это бы еще ничего, но почему-то теперь, стоя одна на улице и поджидая, когда он появится, она чувствовала себя замаранной. В предложенной сделке ей чудилось нечто противозаконное, и она уже раскаивалась, что согласилась, как будто участие в ней означало проституирование таланта всех ее друзей.
«Бизнес есть бизнес, – уговаривала себя Джеза. – Привыкай, если хочешь когда-нибудь построить по-настоящему большое предприятие».
И она продолжала ждать, но что-то все грызло ее изнутри. Почему, к примеру, она никому не сказала, что собирается избавиться от никчемных гротесков? Что это, чувство вины?
Она стояла на углу Фактории-54, остальные ушли за едой в город. Неподалеку, у одного из многочисленных черных ходов фактории, на земле ждал ящик с гротеском, который так и не смог зацепиться за жизнь.
Когда умер первый, все очень огорчились. Еще бы. Во второй раз все прошло уже легче. Ребята решили, что их главное занятие – создавать жизнь. А где жизнь, там и смерть, иначе и быть не может. В третий и четвертый раз никто уже и глазом не моргнул, когда образцы умирали: главное – поддерживать в них жизнь так долго, как только возможно, но, какие бы размеры они ни придавали искусственным тварям, те все равно умирали очень быстро.
Все, кроме этого, он продержался дольше остальных.
Наконец она заметила в дальнем конце улицы какое-то движение. К ней приближалась запряженная лошадью повозка, в которой сидел человек в трехрогой шляпе, надвинутой на глаза, и непромокаемом камзоле с воротником, прикрывающим седоку уголки рта.
Лошадь подошла и стала рядом с ней. Возница кивнул и соскочил на землю; вдруг из повозки выскочили еще четверо мужчин – их она сначала не заметила, – одетых так же, как первый, и загремели подкованными сапогами по мостовой.
Выстроившись в ряд, они подошли к ней. От страха Джезе изменил голос, и она едва могла проговорить:
– Это ты, Малум?
– Я, детка, – отвечал Малум. – Ты приготовила нам, что обещала?
– Конечно. – И она кивнула в сторону ящика. Возможно, все дело было в холоде, но она отчего-то задрожала, когда он прошел мимо нее с ломом в руке.
Подойдя к ящику, Малум приоткрыл крышку, заглянул внутрь и кивнул, довольный. Потом посмотрел на нее, и она, к своему удивлению, обнаружила, что понимает его куда лучше, чем прежде. Теперь она ясно видела, что он опасен, и ей стало страшно. Он перевел взгляд на своих подручных, которые стояли у нее за спиной, и сказал:
– Все в порядке. Отдайте девочке деньги, и будем забирать.
Затем он сделал шаг к Джезе и, улыбнувшись ей какой-то противоестественной улыбкой, заговорил:
– Возможно, ты… гм… услышишь кое-что странное об этой штуке. Так вот, мне бы хотелось, чтобы ты молчала, если это произойдет. Поэтому, если кто-нибудь придет и начнет задавать вопросы, молчи – это часть сделки.
– Ну, что бы вы с ним теперь ни делали, меня это больше не касается, – сказала она и натужно рассмеялась. Ей пришлось употребить всю силу воли, чтобы удержаться от вопроса, что они собираются делать с трупом ее гротеска.
– Вот и хорошо. Значит, договорились.
Почему всякое его слово звучало как угроза? Не хватало еще, чтобы все будущие клиенты оказались такими.
Четверо мужчин подняли ящик и под руководством Малума перенесли его на телегу, куда запрыгнули сами. Малум сел на облучок и в последний раз обратился к Джезе.
– Спрячь деньги в надежное место, – сказал он и усмехнулся. Щелкнули вожжи, лошадь описала по мостовой широкий круг и направилась туда, откуда появилась.
Только заметив у своих ног небольшой мешочек, она поняла, что имел в виду Малум. Подняв голову, она посмотрела вслед удаляющейся повозке.
Затем она подхватила мешок, попутно отметив его тяжесть, и, боязливо оглядевшись, поспешила назад, в тепло здания.
Малум понимал, что добиться максимального эффекта, то есть напугать публику как следует, можно, лишь устроив шоу в самом людном месте – а значит, на ирене. Лучше всего на том, здоровом, который недавно открыли за портом Ностальжи и куда по утрам стекалось множество торговцев и прочей публики.
Он трудился всю ночь, чтобы успеть к восходу солнца. Прилавок в самом центре торговой площади, в гуще событий, арендовали заранее. Малум велел своим людям расставить на нем дешевую посуду, разложить какие-нибудь безделушки и все такое для убедительности, хотя его главным предназначением было служить ширмой: ткань, закрывавшая нижнюю часть прилавка и придавленная по углам тяжелыми камнями, скрывала главное – гротеск. Накануне вечером они купили ведро свиной крови у мясника в Альтинге и теперь, не жалея, полили мостовую вокруг твари. Еще раньше Малум велел одному из подручных раздобыть тело ребенка. Где и как они его получили, он не спросил, но они принесли труп маленького мальчика, совсем целый. Его поместили прямо под лапу чудовища, которая высовывалась из-под прилавка.
– Все должно выглядеть так, словно эта тварь убила парнишку, – объяснил Малум, и его люди занялись последними штрихами.
Силуэты домов уже начали вырисовываться на фоне бледного предутреннего неба.
– Шевелитесь, парни, – скомандовал Малум. – Мы должны закончить еще до того, как встанет солнце, и смыться отсюда побыстрее.
Наконец покрывало с прилавка сняли, свернули и упрятали в дальний угол ирена, на котором первые торговцы уже разгружали свой товар. Монстр во всем своем ужасающем великолепии был явлен миру.
Малум приказал самым презентабельным своим людям бежать и стучать в двери администрации Старого квартала и всех политиков, чьи дома находились здесь же. Надо было поднять на ноги всех, кто играл хотя бы мало-мальски заметную роль в городе. Чиновников и политических деятелей выволакивали из постелей или отрывали от завтрака, и каждому просто и доходчиво излагали одно: «Эй, вы слышали, что стряслось на ирене в порту Ностальжи? Говорят, с юга в город пробрался монстр. Его нашли прямо посреди торговой площади, дохлого. Говорят, он пытался съесть ребенка. Кровища кругом! Бегите быстрей!»
Да, это был не самый тонкий и не лучшим образом исполненный план, но Малум из укрытия с удовольствием наблюдал за тем, как влиятельные люди спешат к гавани, напуганные угрозой нападения пришельцев. Немного погодя он и сам решил вернуться на ирен, взглянуть, что там творится.
Войдя на площадь, Малум не сдержал улыбки.
Прилавки не были расставлены, торговля и не начиналась, сотни людей – продавцов и покупателей с пустыми корзинами – толпились вокруг того места, где Малум оставил зверя. В толпе он заметил несколько влиятельных людей – они либо держались позади основной массы народа, либо прятали лица под капюшонами. Сам он стал проталкиваться вперед, к центру событий: он знал, что его тоже узнают, а потому действовать надо было осторожно.
Чем сильнее сокращалось расстояние между ним и прилавком, тем истеричнее становились вопли толпы вокруг.
Два или три торговца, с виду варвары, подошли совсем близко, чтобы разглядеть труп, который в утреннем свете был виден во всей своей красе. Кожа у него была почти как у рептилии, на брюхе – чешуя; из боков торчали четыре грубые мохнатые руки, а ноги уместнее смотрелись бы на быке, чем на этой пародии на человека. Голова представляла собой смесь черт разных существ, с целым набором глаз и двумя длинными клыками. Распластанный на земле труп оказался довольно длинным – от макушки до пят не менее десяти футов. Кровь должным образом пропитала мех, и общая картина происшествия представлялась такой: монстр пытался убить и сожрать мальчишку, однако сам издох в процессе, непонятно почему.
Замысел был хорош, натура найдена превосходная, все вместе неотразимо подействовало на толпу. Так что пусть теперь командующий попотеет, воплощая в реальность свою мечту об интеграции с пришельцами.
Малум слышал, как его люди в толпе выкрикивали то, что он велел им донести до сознания зрителей:
– Это монстр из лагеря под городом, я его знаю.
– Никто нас не охраняет от этих иммигрантов, явившихся невесть откуда.
– Военные должны поубивать этих пришельцев, и чем быстрее, тем лучше.
– Неужели они правда хотят, чтобы мы жили бок о бок с этими уродами?
Совсем немного времени прошло, прежде чем люди из толпы начали выкрикивать то же. Что ж, формировать общественное мнение – дело несложное, главное – нарисовать картинку повыразительнее.
Отряд драгун подоспел позже, солдаты клиньями входили в толпу, наводняя площадь. Людей оттесняли от места происшествия, скоро весь район был оцеплен военными. Отдельные солдаты лезли на стены, поднимались на крыши – посмотреть, что тут такое; похоже, никто толком не знал ни что здесь стряслось, ни как с этим быть дальше.
Военные были потрясены не меньше гражданских.