Глава сороковая
Чтобы сбить навесной замок, потребовались считаные секунды, после чего они вошли в здание старой школы.
Первым шагнул внутрь Тесье, за ним – два широкоплечих агента. Сильвен Франкёр вошел последним, оглядел помещение. Мониторы, кабели, провода, металлические коробки одна на другой. Пять пустых стульев у все еще теплой печки.
Франкёр снял перчатки и стал греть руки над чугунной печкой.
Да. Они были здесь, причем недавно. Спешно бежали, оставив всю аппаратуру, которой пользовались. Гамаш, Брюнели и агент Николь прекратили работу и пустились в бега. Больше они не способны причинить вред. Теперь обнаружить их – вопрос нескольких минут.
– Как ты узнал? – спросил Франкёр у Бовуара.
– Школа была закрыта, но тропинка к ней расчищена, – объяснил Бовуар. – Как и перед домом Лонгпре.
– У Гамаша входит в привычку бросать насиженные места, – сказал старший суперинтендант. – И людей.
Он повернулся спиной к Бовуару и присоединился к остальным у компьютеров.
Жан Ги смотрел на них несколько секунд, потом вышел.
Снег скрипел под его ботинками, пока он шел по деревенскому лугу, на котором царила очень подозрительная тишина. Обычно дети играли тут в хоккей, а родители либо наблюдали за ними, либо катались на лыжах. Целыми семьями съезжали на санках с холма, теряя на буграх пассажиров.
Но сегодня, несмотря на солнечный день, в Трех Соснах стояла тишина. Однако Бовуар чувствовал, что деревня не брошена. Не превратилась в деревню-призрак. Три Сосны замерли в ожидании. Они наблюдали.
Жан Ги подошел к скамье и сел.
Он не знал, что на уме у Франкёра и Тесье. Он не знал, зачем они здесь. Он не знал, при чем тут Гамаш. И ничего не спрашивал.
Он вытащил из кармана пузырек с таблетками оксикодона, вытряхнул две и проглотил. Посмотрел на пузырек. У него в квартире оставалось еще два таких и почти целый пузырек с успокоительными таблетками.
Хватит, чтобы выполнять работу.
– Привет, тупица, – сказала Рут, садясь на скамейку рядом с Жаном Ги. – Кто твои новые друзья? – Она показала тростью на здание школы.
Бовуар ничего не ответил. Он просто смотрел перед собой.
– Что там такого интересного? – спросила у него Рут.
Оливье пытался остановить ее, но, когда Рут увидела Бовуара, сидящего в одиночестве на скамье, она надела пальто, взяла утку и вышла со словами:
– Ты не думаешь, что ему покажется странным, если деревня так и будет полностью вымершей? Я ему ничего не скажу. Ты что, считаешь меня сумасшедшей?
– Вообще-то говоря…
Но он не успел закончить фразу – старая поэтесса уже вышла. Оливье следил за ней с замиранием сердца. Мирна и Клара смотрели из окна магазина. Габри, Николь и Брюнели наблюдали с чердака, как Рут пересекла дорогу и села на холодную скамью рядом с Бовуаром.
– Это не станет проблемой? – спросила Тереза у Габри.
– Нет-нет. Все будет хорошо, – сказал Габри и поморщился.
– Здесь удобная позиция для стрельбы, – сказала Николь с надеждой в голосе.
– По-моему, Николь и сумасшедшая поэтесса состоят в родстве, – сказал Жером Терезе.
Внизу Рут, Роза и Жан Ги сидели бок о бок, наблюдая за суетой вокруг школы.
– «Но кто тебя обидел так, что ран не залечить?» – прошептала Рут полицейскому.
Жан Ги встрепенулся, словно только сейчас заметил, что он не один. И посмотрел на нее.
– Я так выгляжу, Рут? – спросил он, впервые называя ее по имени. – Так, что ран не залечить?
– А ты как думаешь? – Она гладила Розу, но смотрела на него.
– Может быть, и не залечить, – тихо ответил он.
Бовуар уставился на здание старой школы. Из нее не выносили компьютеры, наоборот, внутрь затаскивали какое-то новое оборудование из фургона. Коробки, провода, кабели. Бовуару они показались знакомыми, но ему было лень копаться в памяти.
Рут некоторое время сидела неподвижно, потом подняла Розу с колен, согретых теплом утки, и осторожно посадила ее на колени Бовуару.
Он вроде бы ничего не заметил, но немного погодя поднял руку и погладил Розу. Легонько-легонько.
– Я ведь мог бы свернуть ей шею, – сказал он.
– Я знаю, – кивнула Рут. – Пожалуйста, не делай этого.
Она посмотрела на Розу, задержала взгляд на темных утиных глазах. Роза тоже смотрела на Рут, а рука Жана Ги, поглаживавшая перышки на спине, перемещалась все ближе к длинной утиной шее.
Рут не отрывала глаз от Розы.
Наконец рука Жана Ги остановилась и успокоилась.
– Роза вернулась, – сказал он.
Рут кивнула.
– Я рад, – сказал Бовуар.
– Она возвращалась домой долгим путем, – сказала Рут. – Так случается с некоторыми. Они вроде бы и потерялись уже. Иногда они даже сворачивают на тупиковую дорогу. Многие сдаются, считают себя потерянными навсегда, но я в это не верю. Некоторые в конце концов возвращаются домой.
Жан Ги поднял Розу с колен и попытался вернуть ее Рут. Но старуха подняла руку:
– Нет. Пусть она будет у тебя.
Жан Ги уставился на Рут непонимающим взглядом. Он еще раз попытался отдать ей Розу, и опять Рут спокойно, но твердо остановила его.
– С тобой она обретет хороший дом, – сказала она, больше не глядя на Розу.
– Но я не знаю, как ухаживать за утками, – растерялся Бовуар. – Что я с ней буду делать?
– А не правильнее ли спросить, что она будет делать с тобой? – спросила Рут. Она встала, порылась в кармане. – Вот ключи от моей машины. – Она дала ключи Бовуару и кивнула на старый, помятый «сивик». – Я думаю, Розе будет безопаснее в другом месте, ты так не считаешь?
Бовуар посмотрел на ключи в своей руке, потом на худое, сморщенное, несчастное старое лицо. И на слезящиеся глаза – на ярком солнце они, казалось, излучали свет.
– Уезжай, – сказала она. – Возьми Розу. Прошу тебя.
Она медленно наклонилась, словно каждый дюйм преодолевала с болью, и поцеловала Розу в макушку. Потом заглянула в яркие глаза утки и прошептала:
– Я тебя люблю.
Рут Зардо повернулась к ним спиной и похромала прочь. Она шла медленно, высоко держа голову. Шла к бистро и к тому, что должно случиться.
– Это такая шутка? – спросил у Изабель Лакост толстый коп по другую сторону стойки. – Кто-то собирается его взорвать?
Он махнул рукой, показывая на свои мониторы и едва удерживаясь, чтобы не назвать Лакост малюткой.
У нее не было времени на любезности. Она вытащила из кармана свое удостоверение и сказала ему, что должно произойти. Неудивительно, что он не горел желанием закрывать мост.
Тогда она обошла стойку и приставила «глок» к его подбородку.
– Я не шучу, – сказала она и увидела, как его глаза расширились от ужаса.
– Постойте, – взмолился он.
– Взрывчатка закреплена на опорах и может взорваться в любую минуту. Группа разминирования будет здесь через несколько минут, но мне нужно, чтобы вы перекрыли мост немедленно. Если нет, то взорветесь вместе с ним.
Когда старший инспектор сообщил ей про объект атаки и приказал перекрыть мост, перед ней возникла проблема. Кому можно довериться?
И тут ее осенило: охранная служба. Они не знали о готовящемся теракте, иначе давно бы покинули пост. Всем, кто остается на мосту, можно доверять. Но теперь надо было придумать, как их убедить.
– Вызывайте машины вашей службы.
Изабель ждала, держа его под прицелом, а он по рации связался с патрульными машинами службы и приказал им вернуться.
– Загрузите это.
Она протянула охраннику флешку. Он вставил ее в компьютер, открыл файлы.
– Что тут? – спросил он, просматривая материалы.
Но Лакост не ответила, и по его лицу медленно разлилась бледность.
Изабель вернула пистолет в кобуру. Охранник больше не смотрел ни на пистолет, ни на нее. Его глаза, его внимание были прикованы к экрану. Двое его коллег вернулись на пост. Они взглянули на Лакост, потом на него:
– Что тут у нас стоит?
Но выражение его лица не располагало к шуткам.
– Что происходит? – спросил один из них.
– Вызывайте суперинтенданта, группу разминирования, перекрывайте мост…
Дальше Лакост не слушала. Она вернулась к своей машине и поехала по мосту на другой берег. В сторону деревни.
Гамаш мчался по знакомой заснеженной проселочной дороге. Его машину занесло на ледяной проплешине, и он снял ногу с педали газа. Не хватало только опрокинуться. Все дальнейшее должно быть продуманным и взвешенным.
Он увидел магазин на заправочной станции и остановился.
– Можно воспользоваться вашим телефоном? – Он показал свое удостоверение.
– Вы должны купить что-нибудь.
– Дайте мне ваш телефон.
– Купите что-нибудь.
– Хорошо. – Гамаш взял первое, что попалось ему под руку. – Вот.
– В самом деле? – Продавец посмотрел на пачку презервативов.
– Просто дай мне телефон, сынок, – сказал Гамаш, подавляя в себе желание придушить этого весельчака.
Он достал бумажник, вытащил двадцатку и положил ее на прилавок.
– Если захотите воспользоваться туалетом, то придется купить еще что-нибудь, – сказал парень, пробив чек и вручая Гамашу телефон.
Гамаш набрал номер. Один гудок, второй, четвертый, шестой…
«Пожалуйста, ну пожалуйста…»
– Франкёр. – Голос резкий, напряженный.
– Bonjour, старший суперинтендант.
Наступила тишина.
– Это вы, Арман? А я вас ищу.
Сигнал проходил плохо, но голос Сильвена Франкёра зазвучал радостно, приветливо. Могло показаться, что он действительно счастлив услышать Гамаша. Словно они с ним лучшие друзья.
Это был один из многих талантов старшего суперинтенданта – способность выдавать ложь за правду. Насквозь фальшивый человек. Любой, кто их прослушивает, – а таких могло быть немало, – не станет сомневаться в искренности Франкёра.
– Прошу прощения, я был недосягаем некоторое время, – сказал Гамаш. – Подчищал кое-какие хвосты.
– Да и я как раз сейчас занимаюсь этим. Чем могу служить?
В здании старой школы Франкёр наблюдал за тем, как работают его агенты. Он прижал трубку к уху и встал у окна, стараясь поймать сигнал.
– Вам придется говорить громче. Я тут в одной деревне – здесь очень плохой прием.
Гамашу показалось, будто он глотнул кислоты.
Значит, Сильвен уже в Трех Соснах. Гамаш ошибся, полагая, что старшему суперинтенданту понадобится больше времени, чтобы найти деревню. Но тут еще одна порция кислоты обожгла его внутренности. Вероятно, Франкёр нашел кого-то, знающего дорогу.
Жана Ги.
Гамаш сделал глубокий вдох и постарался говорить небрежным, вежливым, чуть скучающим тоном:
– Я еду в вашу сторону, сэр. Подумал, что мы могли бы встретиться.
Франкёр поднял брови. Он предполагал, что за Гамашем придется поохотиться. Ему и в голову не приходило, что гордыня Гамаша пожрала его здравый смысл.
Но видимо, так и случилось.
– Я не против, – весело ответил Франкёр. – Встретимся прямо здесь? Инспектор Тесье говорит мне, что нашел в лесу занятную спутниковую тарелку. Я ее пока не видел. Он думает, что ее там поставили ацтеки. Вы про нее знаете?
Последовала пауза.
– Знаю.
– Отлично. Там и встретимся.
Франкёр отключился. Он знал, что Гамаш никогда не доберется до места встречи. Его агентов отделяли от Гамаша считаные секунды, и они вот-вот должны были схватить старшего инспектора.
Он повернулся к своему заместителю.
– Они знают, что делать? – Он указал на двух агентов: один работал под столом, второй у дверей школы протягивал провода.
Тесье кивнул. Те же агенты сопровождали его, когда он ликвидировал Пьера Арно, Одри Вильнёв и других. Они делали то, что им приказывали.
– Идем со мной.
У дверей Тесье повернулся к агентам:
– Не забудьте про Бовуара. Он нам нужен здесь.
– Да, сэр.
Бовуара на скамье уже не было, но Тесье это не обеспокоило. Скорее всего, он заснул во внедорожнике.
– И что это значит, по-вашему? – прошептал Жером, глядя, как Франкёр и Тесье идут из деревни вверх по холму. – Они что, уходят?
– Пешком? – скептически спросила Николь.
– Вероятно, нет, – согласился доктор Брюнель. – Но Бовуар, по крайней мере, уехал.
Они посмотрели на пустое место в снегу, где недавно стояла машина Мирны.
Внизу Мирна напустилась на Рут:
– Ты отдала ему мою машину?
– Ну, свою-то я не могла ему дать. У меня машины нет.
– А где ты взяла ключи?
– Они лежали на столе – ты их всегда там держишь.
Мирна покачала головой, но сердиться на Рут она не могла. Пусть Бовуар и взял машину Мирны, но у Рут он взял нечто гораздо более драгоценное.
Они услышали, как закрылась дверь магазина, и посмотрели на нее, а потом выглянули в окно. По дороге быстрым шагом шел Габри без куртки, шапки и ботинок. Он поскользнулся, но удержал равновесие.
– Черт, – выругалась Николь, бросаясь вниз по лестнице. – Куда это он?
Брюнели пустились за ней, и Тереза успела остановить молодого агента, прежде чем та вышла на улицу.
– Он идет в церковь, – сказала Клара.
Она накинула на себя куртку и уже подошла к двери, когда Николь ухватила ее за руку:
– Никуда вы не пойдете!
Клара стряхнула ее руку неожиданно резким движением, застав Николь врасплох.
– Габри – мой друг, и я не оставлю его одного.
– Да он убегает, – сказала Николь. – Вы посмотрите на него – он усрался от страха.
– Сомневаюсь, – заметила Рут. – Габри не может усраться – у него неиссякаемый запас говна.
– Это Габри?
Из двери, соединяющей магазин с бистро, появился Оливье.
– Он идет в церковь, – сказала Клара. – Я с ним.
– И я тоже.
– Нет, – возразила Тереза. – Вы должны присматривать за бистро.
– Присмотрите за ним сами.
Он швырнул ей полотенце и поспешил за Кларой.
Когда Франкёр и Тесье поднялись на холм в лесу, их телефоны начали трезвонить. Они словно перешли из одного мира в другой.
Франкёр остановился на тропинке и просмотрел новые сообщения.
Его приказания исполнялись быстро, эффективно. Расползание того хаоса, что учинил Гамаш, было остановлено, проводились зачистки.
– Merde, – сказал Тесье. – Мы считали, что Гамаш уже у нас в руках.
– Ты его потерял?
– Он выкинул свой сотовый и следящее устройство.
– И твоим агентам понадобилось столько времени, чтобы это сообразить?
– Нет, они сообразили полчаса назад, но в эту долбаную деревню не проходят сообщения. К тому же…
– Oui?
– Они думали, что преследуют его, но он сунул маячок на платформу в рождественском параде.
– Ты хочешь мне сказать, что элитные агенты Квебекской полиции гонялись по центру Монреаля за Санта-Клаусом?
– Не за Сантой. За Белоснежкой.
– Черт! – зашипел Франкёр. – Впрочем, это уже не имеет значения. Гамаш едет сюда.
Франкёр уже собирался сунуть телефон в карман, но тут увидел короткое сообщение, разосланное всем адресатам почти полчаса назад и извещающее об отставке Гамаша. «Это так похоже на Гамаша, – подумал Франкёр. – Да всему миру на него наплевать».
Тереза Брюнель увидела, как один из агентов вышел из здания старой школы. Обвел взглядом деревню, вошел в дом Эмили, потом в гостиницу. Минуту спустя он появился, подошел к внедорожнику и открыл пассажирскую дверь. Потом захлопнул ее и раздраженно огляделся.
«Он что-то потерял», – подумала Тереза Брюнель, и она догадывалась, что именно. А вернее, кого. Они искали Бовуара. Агент посмотрел в ее сторону, и его острый взгляд скользнул по ней, прежде чем она успела отпрянуть от окна.
– Что там? – спросил Жером.
– Он идет сюда, – сказала Тереза и вытащила пистолет.
Агент двинулся к ряду коммерческих зданий: бистро, книжный магазин, пекарня. Возможно, Бовуар отправился куда-то сюда – отдохнуть. Или уснул здесь где-нибудь.
Агент знал: он легко справится со своей задачей.
У него на поясе висел пистолет, но в кармане лежала вещь гораздо более эффективная. Пакетик с таблетками, врученный ему Тесье: каждая таблетка – как маленькая пуля в голову.
Второй агент заканчивал приготовления в школе, и им теперь нужен был только Бовуар.
Однако агент заколебался. За несколько минут до этого он заметил, как крупная чернокожая женщина и старуха с тростью направились в церковь.
Та же старуха разговаривала с Бовуаром на скамейке.
Если Бовуар исчез, то, возможно, она знает, где его искать.
Агент развернулся и тоже пошел в церковь.
Арман Гамаш остановил машину у начала лесной тропинки, той самой, которую они с Жилем протоптали несколькими днями ранее. Он заметил на ней совсем свежие следы.
Гамаш зашагал по тропинке все глубже и глубже в лес. К скрадку.
Сначала он увидел Сильвена Франкёра, стоящего у сосны. Потом поднял голову и на старом деревянном скрадке рядом со спутниковой тарелкой увидел Мартена Тесье. Инспектор Тесье из отдела по расследованию тяжких преступлений собирался совершить одно из таких преступлений. Его пистолет был нацелен на старшего инспектора Гамаша.
Гамаш остановился на тропинке, и у него мелькнула мысль: неужели у оленя возникает такое же чувство, какое испытывал сейчас он сам? Он посмотрел на Тесье и чуть повернулся в его сторону. Встал к стрелку грудью, бросая ему вызов.
«Если этому чертову скрадку суждено когда-нибудь рухнуть, то сейчас самый подходящий момент», – подумал Гамаш.
Но скрадок оставался на месте, а Тесье держал Гамаша под прицелом.
Гамаш перевел глаза на Франкёра и развел руки в стороны.
Старший суперинтендант подал знак, и Тесье быстро и легко спустился по хилым ступенькам.
Агент вошел в церковь и огляделся. Она казалась пустой. Потом он увидел старуху – она сидела на задней скамье, не сняв ни серого пальто, ни шапочки. Крупная чернокожая женщина сидела на передней скамье.
Он осмотрел углы церкви, но больше никого не увидел.
– Эй, вы, – сказал он. – Кто еще здесь есть?
– Если вы спрашиваете Рут, то напрасно тратите время, – сказала чернокожая. Она встала и улыбнулась ему. – Она не говорит по-французски. – Сама она говорила на очень хорошем французском, хотя и с небольшим акцентом. – Чем могу вам помочь?
Агент подошел к ней по проходу:
– Я ищу инспектора Бовуара. Вы его знаете?
– Знаю, – ответила она. – Он бывал здесь. Со старшим инспектором Гамашем.
– А где он теперь?
– Бовуар? Я думала, он с вами, – удивилась Мирна.
– Зачем бы я стал…
Но он не закончил предложения. Ему в основание черепа уперся ствол «глока», а ловкая рука вытащила пистолет из его кобуры.
Он повернулся. Старуха в пальто и вязаной шапочке держала его под прицелом служебного пистолета.
И она вовсе не была старухой.
– Квебекская полиция, – сказала агент Николь. – Вы арестованы.
Жан Ги Бовуар ехал по шоссе в Монреаль. Роза сидела рядом, не издавая ни звука. И не сводя с него глаз.
Но Бовуар смотрел на дорогу. Он ехал все дальше и дальше от деревни. Он не знал о планах Франкёра, Тесье и остальных. И знать не хотел.
Когда он выехал из Трех Сосен, его телефон прогудел несколько раз. Все сообщения, что он получил, были от Лакост. Она интересовалась, где он.
Бовуар понимал, что это значит: Гамаш ищет его. Вероятно, для того, чтобы закончить то, что начал днем ранее. Но потом он прочел последнее сообщение, разосланное всем адресатам.
Гамаш подал в отставку. Он больше не работает в Квебекской полиции.
Все кончено.
Бовуар посмотрел на утку. Какого черта он согласился взять ее с собой? Впрочем, ответ он знал. Он не то чтобы согласился, просто у него не хватило силы воли отказаться.
Ему не давала покоя мысль: зачем Рут всучила ему утку? Он знал, как старуха любит Розу и как Роза любит старуху.
«Я тебя люблю», – прошептала Рут утке.
«Я тебя люблю». Но этот голос принадлежал не старой, выжившей из ума поэтессе, а Гамашу. На фабрике. Где пули рикошетили от бетонного пола, от стен. Бах-бах-бах. Облачка удушающей, ослепляющей пыли. Оглушительные звуки. Крики, выстрелы, вопли.
А Гамаш оттащил его в безопасное место и остановил кровотечение. Хотя в это время вокруг свистели пули.
Старший инспектор заглянул ему в глаза, нагнулся, поцеловал в лоб и прошептал: «Я тебя люблю».
Как и день назад, когда думал, что Бовуар застрелит его. Он не боролся, не отбивался, хотя и мог бы; он просто сказал: «Я тебя люблю».
И Жан Ги Бовуар понял: они с Розой не брошены, они спасены.
