Глава тридцать шестая
Второй раз за два дня Арман Гамаш заезжал на парковку тюрьмы. Но на сей раз он вышел из машины и захлопнул дверь. Он хотел, чтобы ни у кого не осталось сомнений в его приезде. Он хотел, чтобы его видели, и хотел войти внутрь. У входа он предъявил удостоверение.
– Мне необходимо увидеть одного из ваших заключенных.
Раздался звук зуммера, и старшего инспектора впустили, но не дальше комнаты ожидания. Из бокового помещения вышел дежурный.
– Старший инспектор? Я – капитан Монетт, старший надзиратель. Меня не известили о вашем приезде.
– Я и сам узнал о нем только полчаса назад, – сказал Гамаш дружелюбным голосом, разглядывая удивительно молодого человека, стоящего перед ним.
Судя по виду, Монетту не было и тридцати. Он отличался крепким телосложением. Типичный лайнбекер.
– Возникли вопросы в связи с делом, которое я расследую, – пояснил Гамаш, – и мне необходимо встретиться с одним из ваших заключенных. Он содержится в зоне для особо опасных преступников, насколько я знаю.
Брови Монетта взметнулись.
– Вам придется оставить оружие здесь.
Гамаш предполагал такое развитие событий, хотя и надеялся, что высокое звание избавит его от этого. Не избавило. Старший инспектор достал свой «глок» из кобуры, огляделся. Из каждого угла пустой комнаты на него смотрели видеокамеры.
Может быть, тревога уже объявлена? Если так, то через минуту он узнает.
Гамаш положил пистолет на стол. Охранник выдал ему расписку.
Капитан Монетт жестом пригласил Гамаша следовать за ним по коридору.
– Какого заключенного вы хотите увидеть?
– Пьера Арно.
Старший надзиратель остановился:
– Это заключенный с особым статусом.
Гамаш улыбнулся:
– Да, я знаю. Извините, сэр, но у меня очень мало времени.
– Я обязан доложить директору тюрьмы.
– Нет, не обязаны, – возразил Гамаш. – Если вы считаете, что это необходимо, – бога ради, но большинство старших надзирателей имеют полномочия разрешать посещение заключенных, тем более следователям. Может быть, вам, – Гамаш смерил взглядом молодого человека, – не дали таких полномочий?
На лице Монетта появилось жесткое выражение.
– У меня есть право действовать по своему усмотрению.
– Так почему же вы не пользуетесь этим правом? – спросил Гамаш вроде бы из простого любопытства, однако более резким тоном и слегка прищурившись.
Капитан явно почувствовал неловкость. Не опасение, а неуверенность в своих действиях, и Гамаш понял, что молодой человек, вероятно, работает здесь недавно.
– На самом деле это обычное дело, – сказал старший инспектор, чуть смягчая интонацию.
Он надеялся, что это прозвучало не покровительственно, а убедительно.
«Ну же, давай», – подумал Гамаш, считая в уме минуты. Еще немного – и начнется тревога. Он хотел, чтобы его проследили до ЗООПа, но не поймали здесь.
Монетт посмотрел на него и кивнул. Не сказав ни слова, он зашагал по коридору.
Двери открывались перед ними и закрывались у них за спиной, по мере того как они все дальше уходили в особую зону. И пока они шли, старший инспектор размышлял о том, что же случилось с предшественником капитана и почему охрана самых опасных преступников Канады поручена такому молодому и неопытному человеку.
Наконец они вошли в комнату для свиданий, и Монетт оставил Гамаша одного.
Старший инспектор огляделся. Снова за ним отовсюду следили видеокамеры. Это ничуть не беспокоило Гамаша, поскольку видеокамеры входили в его план.
Он расположился напротив двери и приготовился впервые за много лет встретиться лицом к лицу с Пьером Арно.
Наконец дверь открылась. Первым вошел капитан Монетт, а следом – пожилой человек в оранжевой тюремной форме в сопровождении еще одного охранника.
Старший инспектор посмотрел на заключенного. Потом на старшего надзирателя:
– Кто это?
– Пьер Арно.
– Но это не Пьер Арно. – Гамаш подошел к заключенному. – Кто вы?
– Он – Пьер Арно, – твердо сказал Монетт. – Тюрьма меняет людей. Он провел здесь десять лет. Это он.
– Я говорю вам, что это не Пьер Арно, – сказал Гамаш, не вполне успешно подавляя закипающий гнев. – Я много лет проработал с Пьером Арно. Я арестовал этого человека и давал показания на его процессе. Кто вы?
– Пьер Арно, – ответил заключенный, глядя перед собой.
На подбородке у него росла седая щетина, взлохмаченные волосы торчали во все стороны. На взгляд Гамаша, заключенному было лет семьдесят пять. Возраст приблизительно тот же, и то же телосложение.
Но человек другой.
– Как давно вы здесь работаете? – спросил Гамаш у старшего надзирателя.
– Шесть месяцев.
– А вы? – Он посмотрел на сопровождающего, удивленного тем, что его о чем-то спрашивают.
– Четыре месяца, сэр. Я слушал ваши лекции в академии, но меня исключили. Устроился на работу сюда.
– Идите со мной, – сказал Гамаш молодому тюремщику. – Проводите меня к выходу.
– Вы уходите? – спросил старший надзиратель.
Гамаш оглянулся:
– Отправляйтесь к вашему директору. Скажите ему, что я был здесь. Скажите ему, что я знаю.
– Что знаете?
– Он поймет. А если вы не понимаете, о чем я говорю, если вы в этом не участвуете… – Гамаш окинул старшего надзирателя изучающим взглядом, – то мой вам совет: быстро идите в кабинет директора и арестуйте его.
Старший надзиратель уставился на Гамаша, совершенно сбитый с толку.
– Идите! – крикнул Гамаш, и старший надзиратель развернулся и вышел.
– Не вы. – Гамаш ухватил младшего тюремщика за руку. – Заприте его здесь, – он показал на заключенного, – и ступайте за мной.
Молодой тюремщик исполнил приказ и двинулся следом за Гамашем по коридору.
– Что происходит, сэр? – спросил тюремщик, стараясь не отставать от Гамаша.
– Вы провели здесь четыре месяца, старший надзиратель – шесть. А другие надзиратели?
– Большинство из нас появились здесь в последние полгода.
– Значит, капитан Монетт, вероятно, не участвует в этом, – тихо сказал Гамаш.
Задумавшись, он быстро дошел до выхода.
У последней двери Гамаш повернулся к молодому надзирателю, у которого был встревоженный вид.
– Странные вещи должны вот-вот случиться, сынок. Если Монетт в этом участвует или если он не сможет арестовать директора, вы получите приказы, которые не только покажутся вам противозаконными, но и будут противозаконными.
– И что я должен делать?
– Охраняй человека, которого они выдают за Арно. Он должен остаться в живых.
– Да, сэр.
– Хорошо. Говори уверенно, держи себя так, будто знаешь, что делаешь. И прислушивайся к тому, что подсказывает тебе твое сердце.
Молодой человек расправил плечи.
– Как тебя зовут?
– Коэн, сэр. Адам Коэн.
– Ну, месье Коэн, этот день для всех нас будет богат неожиданными событиями. Почему тебя исключили из полицейской академии? Что произошло?
– Я завалил экзамен по естественным наукам. – Он помолчал. – Два раза.
Гамаш ободряюще улыбнулся:
– К счастью, научных знаний от тебя сегодня не потребуется. Полагайся на собственное здравомыслие. Невзирая ни на какие приказы, делай только то, что сам считаешь правильным. Ты меня понял?
Парень кивнул, глядя на Гамаша широко раскрытыми глазами.
– Когда все закончится, я вернусь поговорить с тобой о работе в полиции и о дальнейшей учебе в академии.
– Да, сэр.
– Все у тебя будет хорошо, – пообещал Гамаш.
– Да, сэр.
Но ни тот ни другой не верили в это до конца.
У дверей старший инспектор пережил несколько неприятных моментов, когда он протянул расписку и стал ждать возврата своего пистолета. Но наконец «глок» ему вернули, и Гамаш быстро пошел к своей машине. Больше здесь искать было нечего.
Пьера Арно почти наверняка убили. Убили шесть месяцев назад, чтобы посадить на его место другого человека. Арно не мог заговорить, потому что лежал в земле. Тот, кого посадили вместо него, ничего не мог сказать, потому что ничего не знал. А всех надзирателей, которые знали Арно в лицо, перевели в другие места.
Исчезновение Арно о многом сказало Гамашу. Оно сказало, что когда-то Пьер Арно находился в центре событий, но сейчас необходимость в нем отпала.
Кто-то другой взял бразды правления в свои руки. И Гамаш знал кто.
Он сел в машину и проверил почту. Пришло одно сообщение из зоопарка.
Жорж Ренар, нынешний премьер Квебека, в 1970-е годы учился на строителя в Политехническом институте. Его первым местом работы была компания «Ле сервис акведук» на самом севере Квебека.
Вот она, связь между «Акведуком» и Ренаром. Но при чем здесь Арно?
Гамаш продолжил читать сообщение. Ренар начинал работать в Ла-Гранде, на крупнейшем строительном проекте того времени – сооружении громадной плотины для электростанции.
И вот она, связь между Пьером Арно и Жоржем Ренаром. В молодости они работали в одном районе. Один служил полицейским в резервации кри, а другой строил плотину, которая должна была уничтожить резервацию.
Там ли они встретились в первый раз? Не в те ли времена родился их план? Неужели он зрел сорок лет? Год назад заговор, имевший целью подрыв плотины, почти удался. Гамаш остановил его в последний момент. Именно поэтому Бовуар и многие другие оказались на той фабрике.
И теперь начали складываться воедино отдельные части того пазла. Откуда террористы точно знали уязвимое место огромной плотины? Старший инспектор до сего дня не понимал, как эти молодые люди на грузовиках, заполненных взрывчаткой, смогли зайти так далеко и найти единственное слабое место в монолитной структуре.
Вот, оказывается, как.
Жорж Ренар. Нынешний премьер Квебека, а в те времена молодой инженер. Если Ренар знал, как построить плотину, то он знал и как ее взорвать.
Пьер Арно, полицейский в резервации кри, делавший первые шаги на пути к званию старшего суперинтенданта Квебекской полиции, создал обстановку ненависти и отчаяния, которая довела двух молодых индейцев до такого состояния, что они согласились совершить акт чудовищного терроризма. А Ренар предоставил им необходимую информацию.
И они почти преуспели.
Но ради какой цели? Зачем избранному главе провинции не только уничтожать плотину, которая обеспечивала энергией громадный регион, но и стирать с лица земли городки и деревни, убивать тысячи людей?
Ради какой цели?
Гамаш надеялся, что Арно расскажет ему об этом. Но еще важнее для Гамаша было знать, каков будет следующий шаг. В чем состоит их запасной план? Гамаш знал две вещи: это произойдет скоро и это будет чем-то огромным.
У него засосало под ложечкой.
Контракты на ремонт туннелей, мостов, эстакад не выполнялись многие и многие годы. Миллиарды долларов за контракты попадали в карманы коррупционеров, а дорожная система тем временем приходила в упадок.
Старший инспектор Гамаш почти не сомневался: план состоит в том, чтобы ускорить грядущий коллапс. Обрушить туннель. Мост. Большую развязку.
Но с какой целью?
И опять Гамаш напомнил себе, что причина сейчас гораздо менее важна, чем мишень. Он знал, что атака неминуема. Она почти наверняка произойдет в ближайшие несколько часов. Гамаш предполагал, что объект атаки находится в Монреале, но он может находиться и в Квебек-Сити. В столице. Впрочем, он может находиться в любой точке провинции Квебек.
Ему пришло еще одно сообщение из зоопарка, на этот раз от Жерома Брюнеля: «Одри Вильнёв работала в министерстве транспорта в Монреале. Клерком».
Гамаш задумался на секунду, прежде чем написать ответ. Всего два слова. Нажал клавишу «отправить», завел машину и покинул тюремную парковку.
– Зоопарк Гранби? – спросила Ламбер. – Они входят в систему через архив зоопарка. Мы их поймали.
Через громкую связь телефона Сильвен Франкёр в своем кабинете слышал, как старший инспектор Ламбер молотит по клавиатуре. Стремительная поступь охотника за шпионом.
В его кабинет вошел Тесье, и Франкёр выключил громкую связь.
– Я уже ехал в ту деревню, когда мы отследили телефон и машину Гамаша.
– Он уехал из деревни?
Тесье кивнул:
– Направился в ЗООП. Мы появились там несколько минут назад, но он уже уехал.
Франкёр вскочил с кресла:
– Он заходил внутрь?
Он выкрикнул это так громко, что ему показалось, будто рвется кожа в горле. Он не удивился бы, если бы частицы его плоти залепили лицо этого недоумка.
– Мы не предполагали, что он покинет деревню, – стал оправдываться Тесье. – Мы вообще думали, что он отдал машину и свой сотовый кому-то другому, чтобы отвлечь нас, но потом поняли, что его машина стоит возле ЗООПа. Мы подключились к камерам наблюдения и убедились, что это Гамаш.
– Ты долбаный кретин. – Франкёр перегнулся через стол. – Он знает?
Старший суперинтендант испепелял подчиненного взглядом, и Тесье показалось, что у него на миг остановилось сердце.
Тесье кивнул:
– Он знает, что человек в ЗООПе – не Арно. Но это ничего ему не дает.
Тесье сам ликвидировал Арно, как Арно должен был ликвидировать себя много лет назад. Пулей в висок.
– А где Гамаш теперь? – спросил Франкёр.
– Едет в Монреаль, сэр. Направляется к мосту Жака Картье. Мы за ним следим. Больше не упустим.
– Ну конечно не упустите, идиоты! – рявкнул Франкёр. – Он и не хочет, чтобы его упустили. Он хочет, чтобы мы за ним следили.
«Он направляется к мосту Жака Картье, на восток Монреаля, – подумал Франкёр, собирая мечущиеся мысли. – Не исключено, что он едет сюда. Арман, ты что, такой смелый? Или такой глупый?»
– Есть еще кое-что, сэр, – сказал Тесье, глядя в свой ноутбук (посмотреть в убийственные глаза Франкёра он не осмеливался). – Брюнелей в Ванкувере нет.
– Конечно нет. – Франкёр снова включил громкую связь телефона. – Ламбер? Говорит Франкёр. Наш шпион – доктор Жером Брюнель.
Из динамика донесся жесткий голос Ламбер:
– Нет, сэр. Не Брюнель. Ведь это он был замечен нами несколько дней назад, верно?
– Верно, – кивнул Франкёр.
– Нынешний шпион гораздо искуснее. Возможно, Брюнель – один из взломщиков, но я, кажется, знаю, кто второй.
– Кто?
– Агент Иветт Николь.
– Кто?!
– Она некоторое время работала у Гамаша, но он ее выгнал. Посадил в подвал.
– Постойте, я ее знаю, – сказал Тесье. – Сидит в мониторинговой. Жуткая такая уродка.
– Это она, – подтвердила Ламбер. Во время разговора они слышали, как ее пальцы стучат по клавиатуре. Прижимают агента Николь к земле. – Я привлекала ее в наш отдел, но она не сработалась с людьми. Ущербная какая-то. Я отправила ее назад.
– Это она? – переспросил Франкёр.
– Думаю, да.
– Встречаемся в подвале.
– Слушаюсь, сэр.
– Выясни, куда едет Гамаш, – приказал он Тесье и пошел к двери.
Возможно ли, чтобы люди Гамаша работали за пределами управления Квебекской полиции? Или они все время находились здесь, прямо у них под носом? В подвале? Это могло бы объяснить их сверхвысокую скорость.
А Гамаш прятался в той деревне в качестве ложной цели.
Да, думал Франкёр, спускаясь в подвал, этот смелый ход вполне в духе Гамаша.
Инспектор Ламбер уже стояла перед запертой дверью, когда появился старший суперинтендант Франкёр с двумя плечистыми агентами.
Франкёр отвел Ламбер на несколько шагов в сторону и прошептал:
– Они могут находиться там?
– Это возможно, – ответила Ламбер.
– Вышибайте дверь, – приказал Франкёр агентам.
Один вытащил оружие, а другой ударил по двери ногой. Дверь с громким хлопком распахнулась, за ней обнаружилась крохотная комнатка с рядами мониторов, клавиатурами, терминалами, горами оберток от конфет, плесневелых апельсиновых корок и банок из-под лимонада, но людей там не оказалось.
Ламбер села за стол, нажала несколько клавиш.
– Ничего. Она работала не отсюда. Но дайте-ка я проверю кое-что.
Она быстро прошла по коридору к другой двери, отперла ее и позвала Франкёра.
– Что я тут должен увидеть? – спросил Франкёр.
– Старую аппаратуру, конфискованную у хакеров. Кладовая должна быть набита битком.
Кладовая не была набита битком.
– Чего не хватает?
– Спутниковых тарелок, кабелей, терминалов, мониторов, – перечислила Ламбер, разглядывая опустевшую кладовку. – Умная сучка.
– То есть она может быть где угодно – вы это хотите сказать? – спросил Франкёр.
– Где угодно, но, скорее всего, в таком месте, где для подключения к Интернету необходима спутниковая тарелка. Одну она взяла, – сказала Ламбер.
Франкёр знал, где эта тарелка.
Доктор Брюнель и агент Николь скопировали файлы на флешку и собрали все документы.
– Идемте, агент Николь, – позвала суперинтендант Брюнель, стоя у открытой двери.
– Секундочку.
– Немедленно! – рявкнула Тереза Брюнель.
Николь сидела на краешке стула, готовая броситься к выходу. Но ей оставалось сделать последнее. Она знала: они придут и будут проверять компьютер. Так пусть найдут маленький подарочек от нее. Несколькими последними ударами по клавишам она подложила им логическую бомбу.
– Жрите, говнюки, – сказала она и разлогинилась.
Гончих это не удержит, но неприятный сюрприз их ждет.
– Скорее, – поторопила ее суперинтендант Брюнель.
В ее голосе не слышалось паники – только требовательность.
Доктор Брюнель и Жиль уже ушли, и в старой школе оставалась одна Николь. Она выключила компьютеры, в последний раз посмотрела на них. За последние дни они стали для нее настоящей семьей. Отец гордился ею, но не понимал ее. Родственники считали ее чокнутой, чурались ее.
И если уж честно, она о них тоже была невысокого мнения. Обо всех них.
Зато в компьютерах она разбиралась. И они ее понимали. Жить рядом с ними было легко. Ни рассуждений, ни споров. Они слушались ее и делали то, что она просила.
А эти старенькие, брошенные другими, считавшиеся бесполезными, вызывали у нее чувство гордости. Но пришло время уходить и оставлять их. Суперинтендант Брюнель придержала дверь, и Николь выбежала на улицу. Тереза заперла замок. Нелепо было предполагать, что старый навесной замок удержит тех, кто придет, но этот самообман утешал ее сердце.
Они спустились по склону в дом Эмили Лонгпре. Как того требовало краткое сообщение Гамаша.
«Привет Эмили». И они поняли, что оно означает.
Надо уходить. Убираться из школы. Безопасного места для них не осталось, но было где пересидеть с удобством и подождать.
Они уже едут сюда. Тереза Брюнель знала это. Все знали.
Они уже едут.
Раздался электронный писк оповещения, и Ламбер проверила сообщение на телефоне.
«Шарпантье ее потерял».
Ламбер предполагала, что старший суперинтендант взорвется, и удивилась, когда он просто кивнул:
– Не имеет значения.
Франкёр быстро прошел по коридору к лифту.
«Где Гамаш?» – отправил он вопрос Тесье.
«На мосту Жака Картье. Продолжать наблюдение?»
«Нет. Ему только этого и надо. Он хочет нас отвлечь. Это приманка».
Он дал Тесье инструкции, потом на короткое время вернулся в свой кабинет. Если Гамаш едет в управление, то он их здесь не найдет. Франкёр почти не сомневался в намерениях Гамаша. Гамаш знает, что за ним следят, и хочет, чтобы за ним следили. И не поворачивает на юг. В ту деревеньку. Так хорошо спрятанную.
Но теперь найденную.
– Я думаю, лучше этого не делать, Жером, – сказала Тереза, когда ее муж собрался растопить камин.
Он кивнул, сел рядом с ней на диван, и они вместе уставились на дверь. Занавески были задернуты, свет выключен. Николь сидела в кресле, тоже устремив взгляд на дверь.
– Что вы там делали в конце? – спросила Тереза у Николь.
– Что?
– На компьютере, когда я вас торопила. Что вы делали?
– Да ничего.
Жером тоже посмотрел на молодую женщину:
– Вы что-то делали на компьютере?
– Закладывала туда бомбу, – дерзко ответила она.
– Бомбу? – вскрикнула Тереза, но тут заметила, что Жером улыбается, внимательно глядя на агента Николь.
– Она имеет в виду логическую бомбу, я правильно понимаю?
Николь кивнула.
– Это нечто среднее между вирусом и бомбой замедленного действия, – объяснил Жером жене. – И на что вы ее запрограммировали? – спросил он у Николь.
– Ни на что хорошее, – вызывающе ответила она, набиваясь на выволочку.
Но Жером Брюнель только улыбнулся и покачал головой:
– Жаль, я сам до этого не додумался.
Они снова погрузились в молчание, поглядывая то на занавешенные окна, то на закрытую дверь.
Но Жиль не смотрел на дверь. Он смотрел в заднее окошко. Занавески там не были задернуты, и Жиль видел засыпанный снегом сад и лес. И высокие деревья, которые шепотком разговаривали с ним. Возражали ему. Прощали его.
Он продолжал смотреть на лес, даже когда на веранде раздались первые шаги. Когда снег заскрипел под ботинками.
Они увидели тень, прошедшую за занавесками.
Потом шаги остановились у двери.
И кто-то постучал.
