Глава двадцать четвертая

На следующее утро все они вчетвером устанавливали оборудование, привезенное агентом Николь из Монреаля. Они перенесли его из дома Эмили наверх, в старое здание школы.

Оливье сунул Гамашу ключ, но вопросов задавать не стал. А Гамаш не стал ничего объяснять. Он открыл дверь и ощутил запах застоялого воздуха. Словно эта маленькая школа держала его долгие годы. Здесь было пыльно, пахло мелом и учебниками. И стоял жуткий холод. В центре комнаты расположилась черная пузатая печка, на стенах висели карты и графики. Математика, естественные науки, орфография. В передней части комнаты главное место занимала большая доска.

Большинство столов для учеников отсутствовало, но два стояли у стены.

Гамаш посмотрел на них и кивнул.

Появился Жиль и помог им перенести кабели, терминалы, мониторы и клавиатуры.

– Какое старье, – заметил он. – Вы уверены, что оно будет работать?

– Оно работает, – отрезала Николь, сверля взглядом седеющего Жиля. – Я вас знаю. Мы встречались, когда я была здесь в прошлый раз. Вы разговариваете с деревьями.

– Он разговаривает с деревьями? – пробормотала Тереза, проходя мимо Гамаша с коробкой запасных частей. – Два ноль в вашу пользу, старший инспектор. Кто следующий? Ганнибал Лектер?

В течение часа все оборудование было перемещено из дома Эмили Лонгпре в здание старой школы. Агент Николь оказалась более полезной, чем могли надеяться все они, особенно Гамаш. И от этого он только почувствовал себя еще более неловко. Она всего лишь раз оспорила его приказ.

– В самом деле? – хмуро сказала она, когда старший инспектор сказал ей, что нужно делать. – Такой у вас план?

– Вы можете предложить что-нибудь получше, агент Николь?

– Установить всю технику в гостиной Эмили Лонгпре. Так будет удобнее.

– Для вас – да, – объяснил Гамаш. – Но чем меньше расстояние, на которое нам придется тянуть кабели, тем лучше. Вы это знаете.

Она неохотно согласилась, понимая, что в его словах есть резон.

Других причин он ей не назвал. Если их обнаружат, если проследят источник их сигнала, если Франкёр, Тесье и другие появятся на гребне холма, он не хотел, чтобы целью их атаки стал дом посреди Трех Сосен. Школа стояла хоть и неподалеку, но все же в стороне.

Если им повезет, то дело будут решать мгновения и миллиметры.

– Вы должны знать, что из этого может ничего не получиться, – сказала Николь, залезая под старый учительский стол.

Школа перестала существовать несколько лет назад. Теперь дети из Трех Сосен не ходили на учебу пешком и не бегали домой на ланч. Теперь их каждый день возили автобусом в Сен-Реми. Прогресс шагал широкими шагами.

Когда оборудование было установлено, Жиль вышел из школы. Сквозь заляпанное окно Гамаш наблюдал, как рыжебородый лесоруб поднимается на холм со снегоступами в руках, направляясь на поиски скрадка в лесу. В последний раз Жиль и Гамаш видели это охотничье сооружение довольно давно, и Гамаш молился и надеялся, что оно еще сохранилось.

Он отвернулся от окна, привлеченный позвякиванием металла о металл. Суперинтендант Брюнель заправляла в печку старые газеты и щепки, пытаясь развести огонь. Температура внутри школы была как в морозилке.

Пока агент Николь и Жером Брюнель подключали оборудование, старший инспектор Гамаш подошел к карте Квебека, висевшей на стене. Глядя на нее, он улыбнулся. Кто-то поставил крохотную точку к югу от Монреаля. Недалеко от границы с Вермонтом. Рядом с петляющей речушкой Белла-Белла. Возле точки было написано одно слово: «Дом».

Единственная существующая карта, на которой обозначены Три Сосны.

Суперинтендант Брюнель уже положила в печку поленья. Гамаш слышал, как потрескивает сухое дерево, и чувствовал сладковатый запах дымка. Скоро – если Тереза Брюнель не оставит своего занятия – печка будет излучать тепло и они смогут снять куртки и варежки. Но пока речи об этом не шло. Зима воцарилась в старом здании и не собиралась легко отдавать свои владения.

Гамаш подошел к Терезе:

– Вам помочь?

Она затолкала в топку еще одно полено и подтолкнула его кочергой, глядя, как занимается огнем дерево.

– У вас все в порядке?

Она оторвала глаза от печки и посмотрела в другой конец комнаты. Жером сидел за столом, устанавливал мониторы, клавиатуры, тонкие металлические коробки. Из-под стола виднелась пятая точка агента Николь, подключавшей соединения.

Тереза сверкнула глазами на Гамаша.

– Нет, у меня не все в порядке. Это безумие, Арман, – сказала она вполголоса. – Даже если она не работает на Франкёра, она переменчива. Вы же знаете. Она лжет и манипулирует людьми. Она работала на вас, и вы ее уволили.

– Я перевел ее в подвал.

– А должны были уволить.

– За что? За самоуверенность и грубость? Если считать такие качества неприемлемыми для агента полиции, тогда всех придется уволить. Да, она трудная личность, однако посмотрите на нее.

Они оба посмотрели на агента Николь. Но увидели только ее зад в воздухе, словно у терьера, отрывающего закопанную кость.

– Что ж, наверное, сейчас не лучший момент для вынесения суждений, – с улыбкой сказал Гамаш, но Тереза не нашла в этом ничего смешного. – Я отправил ее в подвал, и она там мониторит информационный обмен. Я хотел таким образом научить ее слушать.

– И у вас получилось?

– Не совсем, – признал он. – Но произошло кое-что другое.

Он снова посмотрел на агента Николь. Теперь она сидела под столом по-турецки, осторожно разделяя пучок проводов. Растрепанная, неухоженная, в одежде не по размеру. Свитер на ней был слишком уж в обтяжку. Джинсы того покроя, что она носила, ей не годились, волосы выглядели грязноватыми. Но работала она ловко и умело.

– За долгие часы прослушивания агент Николь выработала уникальные навыки, – продолжил Гамаш. – Не вербальные, а электронные. Она провела многие часы, оттачивая свое мастерство по сбору информации.

– Шпионила, – уточнила смысл его слов Тереза. – Занималась взломом. Вы прекрасно понимаете, что все ваши аргументы говорят о ее возможном сотрудничестве с Франкёром.

– Oui, – сказал Гамаш. – Увидим. Вы же знаете, отдел по расследованию киберпреступлений подозревал и ее.

– И как?

– Версию отвергли, сочтя Николь неуравновешенной. Не думаю, что Франкёр стал бы работать с человеком, которого он не может контролировать.

– Поэтому вы и вызвали ее сюда?

– Не в качестве остроумного собеседника, а вот по этой причине…

Он показал поленом на Николь, и суперинтендант Брюнель взглянула в ту сторону. И снова увидела неловкого молодого агента, расположившегося под столом. Николь безмолвно, аккуратно распутывала клубок проводов и подсоединяла их.

Тереза снова посмотрела на Гамаша неуступчивым взглядом.

– Может быть, агент Иветт Николь и знает свою работу, но у меня все равно остается вопрос, который вы ей не задали: в чем состоит ее работа? Ее настоящая работа?

У старшего инспектора Гамаша не было ответа.

– Мы оба знаем, что она, вероятно, работает на Франкёра. Он отдал ей приказ, и она исполнила его. Нашла видео, отредактировала и выложила в Сеть. Чтобы навредить вам. Вы же знаете, что не весь мир вас любит.

Гамаш кивнул:

– У меня тоже такое впечатление.

И опять Тереза не улыбнулась.

– Те самые ее качества, которые видите вы, известны и Франкёру. За одним исключением. – Суперинтендант Брюнель подалась к Гамашу, и он ощутил запах ее тонкой туалетной воды и слабый аромат мяты в ее дыхании. – Он знает, что она – социопат. Без всякой совести. Она сделает что угодно, если ей это нравится. Или причинит вред кому угодно. В особенности вам. Сильвен Франкёр видит это в ней. Культивирует. Использует. А что видите вы?

Они оба посмотрели на бледную молодую женщину с кабелем в руках и с тем же самым выражением на лице, какое было у Рут, когда та вчера вечером зажигала спички.

– Вы видите еще одну душу, которую хотите спасти. Вы приняли решение и вызвали ее сюда, не посоветовавшись с нами. Самостоятельно. Ваша гордыня, вполне вероятно, будет стоить нам…

Тереза Брюнель не закончила предложения – не было нужды. Они оба знали, какой может быть цена.

Она с такой силой захлопнула чугунную дверцу печки, что Иветт Николь подпрыгнула и ударилась головой о столешницу.

Из-под учительского стола донеслись ругательства, каких, вероятно, еще не слышала эта маленькая деревенская школа.

Но Тереза тоже их не слышала. Как и Гамаш. Суперинтендант Брюнель вышла из дома, громко хлопнув дверью прямо перед носом Гамаша, который двинулся за ней.

– Тереза, – окликнул он ее, догнав на расчищенной тропинке. – Постойте.

Она остановилась, но не повернулась к нему. Не хотела смотреть ему в лицо.

– Клянусь вам, Арман, если бы я могла вас уволить, я бы уволила. – Она повернулась к нему. Такой рассерженной он ее еще не видел. – Вы высокомерны, эгоистичны. Вы считаете, что можете заглядывать в человеческую душу, но вы так же ущербны, как и все остальные. И посмотрите, что вы наделали.

– Извините, Тереза, я должен был посоветоваться с вами и Жеромом.

– Так почему же вы не сделали этого?

Он ответил не сразу:

– Я боялся, что вы не согласитесь.

Она уставилась на него, все еще сердитая. Но его прямодушие застало ее врасплох.

– Я знаю, что агент Николь переменчива, – продолжил Гамаш. – Я знаю, что она, возможно, работает на Франкёра, и не исключено, что это она распространила видео.

– Господи, Арман, вы когда-нибудь слушаете себя? – спросила Тереза. – «Я знаю, я знаю, я знаю».

– Я пытаюсь сказать, что у меня не было выбора. Может быть, она работает на него, но если нет, то она наша единственная надежда. Ее никто не хватится. Никто никогда не спускается в тот подвал. Да, она эмоционально незрелая, грубая, непокорная, однако в ее деле – в поиске информации – ей нет равных. Они с Жеромом будут непобедимой командой.

– Если она нас не прикончит.

– Oui.

– И вы решили, будто мы с Жеромом так глупы, что, выслушав ваши объяснения, не придем к тому же заключению?

– Извините, – повторил Гамаш. – Я должен был вам сообщить.

Он огляделся вокруг, острым взглядом осмотрел дорогу, ведущую из деревни. Тереза сделала то же самое.

– Если она работает на Франкёра, – сказала Тереза, – то он уже на пути сюда. Она наверняка сообщила ему, что мы заодно, и поведала, чем мы занимаемся. И подсказала, где нас найти. А если еще не успела, то скоро сообщит.

Гамаш кивнул, продолжая смотреть на вершину холма – не появится ли там шеренга черных машин и не остановится ли, словно овечий помет на белом снегу.

Но ничего такого не произошло. По крайней мере, пока.

– Мы должны исходить из худшего. Предположим, он уже выяснил, что мы с Жеромом не улетели в Ванкувер, – сказала Тереза. – Не отвернулись от вас. – Судя по тону, она жалела о своем решении. – И ему известно, что все мы обосновались в Трех Соснах и пытаемся собрать информацию на него. – Она снова посмотрела на Гамаша оценивающим взглядом. – Как мы можем вам доверять, Гамаш? Как мы можем быть уверены, что вы не сделаете еще чего-нибудь, не посоветовавшись с нами?

– А разве я единственный, кто утаивает сведения? – спросил он более резко, чем хотел. – Пьер Арно.

Он как будто швырнул в нее это имя.

– И что более неприемлемо? Что более опасно? – спросил он. – Агент, который то ли работает, то ли не работает на Франкёра, или серийный убийца? Убийца-психопат, который знает механизмы Квебекской полиции лучше, чем кто-либо другой? Так что, участвует Арно во всем этом?

Он посмотрел на Терезу, и ее щеки зарделись. Она коротко кивнула:

– Жером считает, что да. Он не знает, каким образом, но, если им удастся заставить эту штуку работать, он выяснит.

– И как долго он утаивал это имя от вас? От меня? Вы не считаете, что нам полезно было бы его знать?

Гамаш говорил все громче, хотя и пытался сбавить обороты.

– Oui, – согласилась Тереза. – Это было бы полезно.

Гамаш коротко кивнул:

– Давайте поставим точку. Его ошибка не извиняет мою. Я был не прав. Обещаю в будущем советоваться с вами и Жеромом во всем. – Он протянул ей руку в перчатке. – Мы не можем себе позволить ссориться.

Она посмотрела на его руку. Протянула свою. Но не улыбнулась в ответ.

– Почему вы не арестовали Франкёра вместе с Арно и остальными? – спросила она, отпуская его руку.

– У меня не хватало доказательств. Я пытался, но предъявить ничего не мог. Он был заместителем Арно. Трудно себе представить, что Франкёр не участвовал в убийствах в племени кри. Или, по меньшей мере, не знал о них. Но мне не удалось найти никаких подтверждений.

– Однако против старшего суперинтенданта Арно вы нашли доказательства? – спросила Тереза.

Она затронула больное место старшего инспектора. Как он мог найти убийственные прямые улики против старшего суперинтенданта, но не против его заместителя?

Это волновало его тогда. Волновало и теперь. Даже сильнее, чем прежде.

Это наводило его на мысль, что он не только не выкорчевал порчу из полиции, но даже не обнаружил ее источника.

Это наводило на мысль, что у Сильвена Франкёра имелся высокий покровитель, который прикрывал его. Но не прикрыл Арно. Отдал Арно на растерзание волкам.

Возможно ли такое?

– Oui, – сказал Гамаш. – Выявить это было трудно, тогда как свидетельства против Арно лежали на поверхности.

– Он всегда утверждал, что невиновен, Арман. Вы не думаете…

– Что он и в самом деле не виновен? – закончил ее вопрос Гамаш и покачал головой. – Нет. У меня нет ни малейших сомнений.

Но, подумал Гамаш, может быть, Пьер Арно не настолько виновен, как ему, Гамашу, кажется. Или есть кто-то другой, на ком лежит еще большая вина. Кто-то, пока остающийся на свободе.

– Почему старший суперинтендант Арно стал преступником? – спросила Тереза. – Об этом не говорилось ни в суде, ни в конфиденциальных документах. В начале своей карьеры он вроде бы уважал кри, даже восхищался ими. А тридцать лет спустя оказался замешан в их убийствах. И без всяких видимых причин.

– Ну, как вам известно, сам он не убивал, – сказал Гамаш. – Он создал атмосферу, которая поощряла убийства. Даже вознаграждала их.

– Он сделал даже больше, как доказало ваше расследование, – подхватила Тереза. – Я видела документы, свидетельствующие о том, что он подстрекал к убийствам, даже отдавал приказы убивать. Доказательства были неопровержимыми. Но вот что так и осталось невыясненным: почему высший и явно первоклассный офицер полиции пошел на это.

– Вы правы, – согласился Гамаш. – Судя по собранным уликам, убитые молодые люди даже не были преступниками. Напротив, никакого криминального прошлого за ними не числилось.

Зачем убивать невинных людей в месте, наводненном преступниками?

– Мне нужно посетить Арно, – сказал он.

– В ЗООПе? Ни в коем случае. Они поймут, что наши поиски вывели нас на его имя. – Она внимательно посмотрела на него. – Это приказ, старший инспектор. Вы никуда не поедете. Ясно?

– Ясно. Я никуда не поеду.

Но она продолжала вглядываться в знакомое лицо, усталое и немолодое. В его глазах видна была работа мысли. Пока ее муж и эта вызывающая беспокойство девица-полицейский налаживали выход в Интернет, Арман тоже не терял времени даром. Его мозг трудился. Просеивал старые файлы, имена, события. Пытался найти связь, которую когда-то давно пропустил.

На вершине холма появился человек и помахал им.

Жиль. У него был очень довольный вид.

– Вот она.

Жиль положил руку на грубую кору дерева. Они находились в лесу над деревней. Жиль принес снегоступы для всех, и теперь Тереза, Жером, Николь и Гамаш стояли рядом с ним, утонув в снегу всего на несколько дюймов.

– Разве она не великолепна?

Все запрокинули голову, и шапочка Жерома свалилась в снег.

– Это дерево – она? – переспросила Николь.

Жиль предпочел проигнорировать сарказм в ее голосе.

– Она, – подтвердил он.

– И думать не хочется, как он пришел к такому заключению, – сказала Николь, даже не понижая голоса.

Гамаш сурово посмотрел на нее.

– У нее высота не меньше трехсот футов. Белая сосна. Старая, – продолжал Жиль. – Не один век прожила на свете. В штате Нью-Йорк есть одна, которой, как говорят, почти пятьсот лет. Три сосны, что на деревенском лугу, видели первых лоялистов, бежавших сюда во время Американской революции. А эта… – он повернулся к дереву, прикоснулся носом и бородой к крапчатой коре, и его голос звучал тихо и мягко, – была, наверное, семечком, когда сюда прибыли первые европейцы.

Лесоруб повернулся к ним – на его носу и бороде остались кусочки коры.

– Вы знаете, как аборигены называли белую сосну?

– Этель? – предположила Николь.

– Дерево мира.

– Так что мы здесь делаем? – спросила Николь.

Жиль показал наверх, и они снова подняли голову. На сей раз шапочка упала с головы Гамаша. Он поднял ее и отряхнул о ногу, сбивая мягкий снег.

Там, в двадцати футах от земли, на дереве мира находился охотничий скрадок. Предназначенный для убийства. Скрадок был хилый и сгнивший, словно само дерево наказывало его.

Но он оставался на своем месте.

– Чем вам помочь? – спросил Гамаш.

– Помогите мне поднять туда тарелку, – ответил Жиль.

Гамаш побледнел.

– Я думаю, у нас есть решение этой проблемы, – заговорил Жером. – И вы, насколько я понимаю, не собираетесь выполнять монтажные работы.

Гамаш отрицательно покачал головой.

– Тогда я предлагаю вам с Терезой отойти в сторону и не мешать, – сказал Жером.

– Изгнанные в бистро, – сказал Гамаш, и на этот раз Тереза Брюнель улыбнулась.