16
Утро понедельника началось рано. Я загрузил в «тайгу» сумку со стволами, оставленными специально для этой операции, пакет с одеждой и всем прочим необходимым, и поехал на сервис, понятное дело.
Темно, ночь еще, но хоть дождь прекратился, а то надоел уже страсть как. Правда, у машин из-под колес летит так, что все равно с включенными дворниками едешь. Машин пока немного, большинство людей как раз завтракает сейчас, перед тем как отбыть на работу. В детском саду поблизости окна еще не горят, детей пока не привели. Перед авторынком только несколько машин на стоянке и милицейский патруль на уазике. А вот в здании ГАИ окна уже светятся.
На сервис я приехал вторым, после Капрала. Поздоровались, пошли в офис чай пить. Кофе сейчас лишним будет, и так возбуждены. Капрал насчет этого тоже в курсе, все же профессиональный спортсмен, да и вообще он единственный в бригаде, кто на здоровом образе жизни помешан. Правда, мозги это ему никак не исправило, отморозок конченый. Прототипу это не мешало, а вот лично мне он самым опасным тут кажется.
Никто не опоздал, следом за мной все приехали с минутными интервалами, стоянка заполнилась машинами. Люди заходили, здоровались, рассаживались на диваны с кружками. Пока еще рано, время назначили с большим запасом.
Пришел Вася, повел смотреть транспорт. «Газель» и «тайга», все, как и заказывали. Все совпадает. Вернулись в офис. Там я потребовал у всех оружие и боеприпасы к осмотру. Два «узи» с глушителями, у остальных пистолеты, тоже с «банками».
— Переодеваемся, — объявил я. — С масками только не торопитесь, но кепки обязательны. Перчатки не забывайте. И чтобы очки были при всех.
Машины мы руками вообще не трогали пока, а люди Васи оттерли салоны начисто, чтобы ничьих пальцев там не было вообще.
Всё, вроде бы все готовы.
— Большой, вы с Сиротой встаете здесь. — Я показал на экране планшета увеличенную электронную карту места. — Вот тут, перед игровым залом, так попадете в камеру. Машину вот так, — я показал рукой, — тогда лица через тонировку точно не разглядеть, а номер увидят. И едем сперва двумя машинами мимо гостиницы. И уже на въезде на территорию как бы разъезжаемся.
Большой смотрел на карту внимательно, стараясь все запомнить, потом кивнул:
— Всосал, нормально. Чё остальные?
— Капрал, Маркел, Труба — едем на «газели», Маркел рулит, короче. Мамая в лицо все помнят?
— Помним, не дебилы, в натуре, — усмехнулся Труба.
— В идеале нам его взять надо, если не получается — валим на глушняк. Но лучше взять, намного лучше. Так что без суеты и пыли, вникли?
Те хором кивнули. Слушают. И никто не с похмелья, что тоже радует. Правда, Большой всех особо предупредил, а он шутит не так уж часто.
— Труба, исполняешь его прямо в машине, дальше гоним на пустырь. Старшой, — я повернулся к Большому, — вы за головной дозор идете. Там Мамая выгружаем в кювет и уходим, все. Меняем номера, возвращаемся к авторынку, ставим там машины. Вася нас забирает сюда, до вечера.
Поляк отписался, товар пришел, к вечеру будет первый вывоз выручки со станции. Лучше все сделать сегодня, чтобы противник был ошеломлен максимально и не мог думать трезво. А завтра мы посмотрим, как начнут развиваться события. И подключимся в нужный момент. А насчет авторынка — там есть дикая стоянка слева от него, на пустыре. Камер в ту сторону нет, а машин стоит много, до вечера наши точно затеряются.
Переоделись, вдруг став почти одинаковыми в черных тренировочных. Новые кроссовки как-то не совсем по ноге оказались, но черт с ними, все равно выбрасывать. Перчатки, тянем до конца, чтобы в облипку сели, не мешало ничего.
— Маски в карман! Сперва мне показываем! — Так, у всех есть, точно. — Не потерять ни в коем случае, без них никак.
— Не, в такие моменты четко верю, что ты вояка, — заржал Капрал. — Сам как в армии.
— В армии я вообще абзац был, так что не сравнивай. Готовы? — Это уже ко всем.
— Давай, погнали, — за всех ответил Маркел.
Взял «узи», по привычке оттянув затвор, убеждаясь, что патрон в стволе и только позже сообразив, что с этим не по адресу, он с открытого затвора стреляет. В сумку его. Запасной магазин один, боя не предполагается. Или сразу все делаем, или отваливаем, если что-то обламывается. Запасные пусть останутся на будущее.
Засуетились, встали, потянулись к дверям. Машины уже наготове, обе, у ворот стоят, Васька сейчас эти самые ворота откроет.
Поехали через центр, там как раз ниже всего вероятность в это время на ментов нарваться. А вот на нашем мосту с утра они стоять любят, там пробка на тот берег, вот и ловят тех, кто по трамвайным путям чешет. Нам этого никак не надо сейчас.
Дальше мимо рынка. Тут элемент риска есть, если кто-то в «тайге» машину Маирбека «узнает». Но вроде ни на кого не напоролись, так и выехали спокойно на Гагарина, прокатившись мимо гостиницы «Поволжье». Исключительно чтобы в камеры попасть гостиничные. А заодно глянуть, какие машины стоят.
— Тачка Мамая здесь, — объявил я по рации. — Работаем.
Да, его серебристая «двадцать вторая» стоит у самого крыльца, вся такая сильно модная, хоть пружины ей никто и не подрезал, чтобы она брюхом по асфальту чиркала, как у молодых кавказских бандитов принято. Тут скорей претензии на «солидность» в тюнинге прослеживаются.
Поворот под светофор на Спортивную, оттуда сразу на территорию стадиона. И вокруг него против часовой стрелки, до того самого игрового зала. Скорость скинули, по сторонам глазеем. Дальше расчет только на удачу и статистику. Мамай из борцовского зала выходит обычно позже, но он ведь мог и вообще не пойти. Плохо себя чувствует, получил травму, заболел или неотложные дела возникли. С равным успехом он может быть в зале, а может сидеть и в гостинице. Нет, не с равным, конечно, скорей всего он в зале, но гарантий все же никаких.
Поэтому просто ждем.
— Ждем теперь, — сказал я негромко.
Огляделся. Маркел в кепке, все нормально, лицо его в камеру попадать не должно, стоим правильно, я тоже в кепке и у меня окно тонировано. Капрал проверил автомат, разумно направив глушитель в пол. Это прототип их всех учил с оружием обращаться. Довольно неплохо научил, к слову.
Труба закурил, затем и Маркел к нему присоединился. Хрен с ними, пусть смолят, лишь бы мандражить не начали. Перед прыжком очко десантника способно перекусить лом, и это никуда не девается. Тоже на нервах, но я хорошо умею себя контролировать.
Машина Большого правильно встала, как я и планировал. В глаза мы особо не бросаемся, тут с утра машины всегда паркуются в разных местах, никто особого внимания не обратит. Разве что у «газели» движок работает, но мы не можем рисковать, времени у нас совсем в обрез будет, надо будет тронуться с места вовремя и ехать спокойно, чтобы не спугнуть цели.
Сидим тихо, ждем. Ждать надо уметь, с этим у моих «коллег» немного проблема. Но хоть друг с другом болтают, отвлекаются. Так прошло минут десять. Потом Большой сообщил по радио:
— Выходят.
Мы за изгибом стены стадиона стоим, нас от выхода из спортзала не видно, зато выход виден Большому. Если бы мы стояли ближе и тронулись прямо на глазах Мамая и остальных те бы могли насторожиться. А вот просто едущая машина вызывает куда меньше подозрений.
— Маркел, вперед, — скомандовал я, взводя затвор оружия. — Только не торопись, успеем.
Рядом лязгнул затвором Капрал.
Там места много, дальше выход со стадиона, так что габариты проходов рассчитаны под большую толпу.
— Пониже всем опуститься!
Это на случай если кто через лобовое стекло посмотрит в приближающуюся машину. Так пусть разглядит только водителя. Правда, я краем глаза выглядываю из-за спинки водительского сидения…
Ближе, ближе…
— Идут! Не шевелимся. Маркел, ехай как едешь, ни скорость, ни маршрут не меняй.
Вон трое, со спортивными сумками. Мамай в середине. Он седоватый, а с ним двое молодых, волосатых. Глянули в нашу сторону мельком, тут «газели» с утра катаются, развозят всякое по магазинам и кабакам, тут еще и два ресторанчика дальше, так что все в пределах нормы.
— Внимание! Капрал, берешь правого, понял? Правого! Труба, на дверь… ждем… ждем… — Я уже вскинул автомат. — Давай!
Дверь, зажужжав роликами, отъехала вправо. Трое перед нами, метров десять до них, так и не насторожились, они тут на своей земле и на своем районе, чего бояться… Машина встала, чуть качнувшись. Когда рессоры отыграли качок, я выпустил очередь между лопаток плечистому парню слева. Сорвавшийся затвор чуть толкнул оружие вниз, «Узи» издал странный хакающе-звенящий звук, выбросил гильзы, плечистый тут же запнулся ногами и начал падать.
Капрал тоже стрелял, три очереди как минимум, и даже в голову попал, так что второй спутник Мамая свалился сразу на ослабевших ногах. Мамай же, надо отдать ему должное, ждать продолжения не стал. Он просто уронил с плеча сумку и рванул по диагонали в сторону.
Черт его знает, если бы он был легче и меньше, а под ногами был не мокрый асфальт, по которому его кроссовки проскользнули, может, и был бы у него шанс уйти. Но не сейчас. Я просто расстрелял остаток магазина ему по ногам, и он свалился, не пробежав и пяти метров. А наш фургон, рыкнув двигателем, поехал к нему, подводя лежащего человека под правую сдвижную дверь.
Попал я хорошо, кровь расплывалась в луже, а сам Мамай растерянно смотрел на свою сумку. У него ствол там, ну ё-моё… вот и разница между бандитом и профессионалом. За пояс треников его не засунешь, выпадет, в карман тоже не положишь, так он его в сумке нес, а сумку скинул.
Потом его взгляд уперся в мой автомат, направленный ему в грудь. Магазин я уже сменил. Капрал и Труба выскочили на улицу, Труба ткнул шокером раненого в шею, тот обмяк, а через секунду оказался в фургоне, на полу, застеленном пластиком.
— Готово, двинули, — сообщил я в рацию.
Дверь захлопнулась, погрузив заднюю часть салона в полумрак.
— Ну чё, кончаю его? — спросил Труба, вытащив из кармана собачий поводок с ошейником. — Пока не натекло тут.
Поводок — это для тяжести оскорбления, чтобы у коллег, так сказать, убитого, совсем крышу сорвало.
— Давай, — кивнул я, добавив уже мысленно: «Не жалко. Никого тут не жалко».
Мамай, видимо, уже приходил в себя, потому что когда Труба начал душить его поводком, он засучил ногами, забился, но раненый и лежащий лицом вниз, он ничего не мог сделать с Трубой и Капралом, навалившимися на него. И через минуту все затихло, хотя Труба продолжал тянуть концы поводка и дальше, для уверенности.
— Все, готовченко, теперь ошейник ему давай, — сказал у меня за спиной Капрал.
За спиной потому, что смотреть я на это все не хотел, делал вид, что куда важней наблюдать через лобовое. А в лобовом видна была «тайга» с номерами машины Маирбека, едущая перед нами.
До того самого пустыря недалеко, минут десять езды. У нас радио на милицейской волне, но пока ничего важного не слышим. Да можем и не услышать, потому что экипажам команды чаще всего идут текстом на бортовые компьютеры, а отвечают обычно через них же в телефонном режиме, радио пользуют разве что для связи в патруле, если разбрелись. Электроника тут и бомжам доступна, ничего сверхъестественного.
Улица Линейная, обычно пустая. Слева закрытый завод и жиденькая роща, справа пустырь. Дорога грязная, обочины грязные, все грязное, даже роща без листьев такой же выглядит, грязной. Машин тут немного, поэтому тогда тело Аслана здесь и сбросили, я думаю. Теперь только нужное место найти, чтобы сомнений у дагестанцев было меньше, чья работа.
Сзади грузовик с длинным прицепом едет, за ним вроде не вижу никого. Встречных тоже мало, пару раз всего попались. Вон и место, столбик, кювет…
— Грузовик пропускаем, — сказал я и в рацию, и Маркелу за баранкой. — И давай к обочине.
Большой знает, что делать, он чуть дальше проедет и встанет дозором. С другой стороны будем сами приглядывать, третьей машины нет.
«Газель» тряхануло на разбитой обочине, скрипнула подвеска. Грузовик взял чуть левей и объехал нас, беспощадно обрызгав мелкодисперсной грязью из-под колес.
— Все, пошли, не теряем времени!
Отскочила назад дверь в борту, Труба и Капрал потащили обмякшее тело Мамая на улицу. Я выскочил следом, встал у машины, глядя назад. Далеко едет какая-то машина, быстрей надо…
— Давай скорей! Поводок на столбик накинь!
Несколько секунд все заняло, но машина уже довольно близко. Я голову наклонил, так, чтобы лица было под кепкой не разглядеть, Труба с Капралом же быстро заскочили в салон. Повернувшись к приближающейся машине спиной, я запрыгнул в дверной проем следом за ними, дернул ручку, закрывая дверь.
— Маркел, не торопись! — окликнул я водителя. — Пропусти машину.
— Жмура увидеть может!
— Похрен, если увидит, то увидит в любом случае. А так мы у него на хвосте будем, запаникует и ноги сделает.
Но из проезжавшего пикапчика «москвича» труп не заметили, похоже, потому что ни скорость у них не изменилась, ни манера езды. Отпустив машину чуть дальше, Маркел разогнал «газель», а вскоре мы догнали «тайгу» Большого.
— Дальше по плану, — сказал я в рацию.
По Линейной доехали до поворота в Стахановцев, там улица совсем глухая, вечно пустая, вокруг все осинником заросло. Метров через пятьсот после поворота слева показалось здание из красного грязного кирпича, с окнами, забитыми серой старой фанерой. Мастерские тут раньше были какие-то. Официально тут весь район под реконструкцию, но денег на нее никто так и не выделяет.
Свернули на гравийную подъездную, мокрую и разбитую, по ней заехали за здание, чтобы от дороги прикрыло. Выскочили разом, поменяли номера, я перебежал к машине Большого.
— Все, на стоянку, оттуда на сервис! — крикнул я, обернувшись к фургону. — Маршрут не забыли? Дальше по обстоятельствам. Погнали! — Я запихнул себя на заднее сиденье кроссовера, сбросив под ноги сумку с автоматом.
От него избавляться надо, но рано, к сожалению, он еще раз нужен будет. А так, конечно, чисто палево на руках, нехорошо.
«Тайга», чуть буксанув на гравии, рванула в сторону дороги, там снова свернула к Линейной, направо, а «газель» поехала налево. Если кто запомнил вдруг эти две машины вместе и сообщил об этом… короче, они уже не вместе. И номера теперь другие.
Вместо того, чтобы успокоиться, начал наполняться адреналином только сейчас. Пока все это делали — как-то спокоен был, а вот теперь подперло, аж руки задрожали. Сирота вроде тоже занервничал, погнал слишком быстро, пришлось его придержать:
— Не гони, слышь. И по правилам не тащись, ехай как все, не выделяйся.
«Тайга» в «пацанской комплектации», едущая строго по правилам, вызовет больше подозрений, чем нарушающая. Все должно быть естественно. А на Линейной пока никакой паники не видно, едут себе редкие машины, как и до этого ехали. Мокрая грязь из-под колес облаками, боковые стекла грязные, а если тонировку учитывать, но черта с два что в машине со стороны разглядишь.
На Т-образном перекрестке свернули направо, на Пришвина, там машин уже прибавилось, и это нам в плюс, мы уже в потоке теряемся помаленьку. Дальше нам левей, в направлении товарной станции, но до нее не доедем, уйдем в сторону Вагонки — еще одна маленькая страховка, если кто-то каким-то чудом сумеет эту машину опознать. И уже на Магистральной, куда мы свернули на большом перекрестке, Большой заговорил, наконец:
— Вроде пока ништяк все, без косяков. Сработает, думаешь?
— А ты как думаешь? — ответил я вопросом на вопрос.
— Должно. Будет кипиш, однозначно, если мы Мамая убрали. Тока нам бы самим не пропалиться, мы ведь на голимый беспредел пошли. Если спалят — проотвечаемся. С Мамаем у нас никаких терок, повода не было.
— А не надо палиться, — изрек я несложную истину. — Надо всем соображать, что если спалят — всех закопают. А вот если не спалят, то мы не только с Вахой разбираемся, но еще и вся Муслимка просядет, для всех благо.
— Мусора лишь бы ничего не нарыли, сольют туда сразу, — вздохнув, он полез за сигаретами в карман, протянул мне пачку через плечо: — Будешь?
— Я же бросил. Думаю, что не нароют ничего.
— Если Русик все же в берегах удержится и по понятиям правилку соберет, расклад вскрыться может, — вступил в разговор Сирота.
— Русик по жизни рамсы путает, а там еще и личное, — усомнился Большой. — Берега сразу потеряют. Мы их по понятиям объяснить хотим, а у них понятия другие. Оттого и проблемы все с ними, «чехи» раньше даже на разборку мусоров приводили, когда расклад не про них был. Нет, не разойдутся в берегах, мясня пойдет.
— У «чехов» старшие тоже есть, — усомнился Сирота.
— Хоза у них старший, пока все с ним согласны, — Большой усмехнулся. — Я же не прогнал насчет того, что у них понятия другие. Там старший в авторитете до тех пор, пока с ним все согласны. Хоза и Ваха из разных мест и разных родов, по их поняткам Хоза Вахе не старший. Ваха его старшим признает, только пока у них между собой терок нет. У них же вообще по жизни как: или я князь, или никто.
— То есть склеится, так прикидываешь?
— Должно, — Большой кивнул. — Давай, к мосту сворачивай.
