Глава 5

Я проснулась утром со светлой головой и прекрасным настроением. Радость вскипала во мне пузырьками, наполняя все мое существо. Такого настроения у меня не было уже очень давно. А все Катя. Это она вчера помогла мне освободиться от мрачных мыслей и необоснованных подозрений.

Я быстро надела спортивный костюм и вышла из дома. Пробежка прошла удачно, упражнения дались мне легче обычного, и я смогла сполна оценить Катин вклад в мою работу. Все-таки недаром она берет такие большие деньги за прием. Она как-то жаловалась мне, что многие пытаются получить у нее консультацию бесплатно. Приходится ограничивать общение однозначными ответами и полностью исключать разговоры на медицинские темы. Трудно ей живется.

Я напоследок сделала несколько дыхательных упражнений, полностью расслабилась и пошла домой принимать душ. В кухне меня уже ждал завтрак, а тетя Мила, как обычно, была приветлива и добродушна. Наверное, лекарства подействовали.

– Тетя Мила, как твое сердце? – спросила я вместо обычного приветствия.

– Представляешь? Не болит!

– Вот видишь, бывает, что и дешевые лекарства помогают.

Тетя Мила хитро прищурилась.

– Дело не в цене, а в том, что это старые лекарства.

– То есть? – не поняла я.

– Старые, которые использовали еще до перестройки. Их цена не изменилась, поэтому они такие дешевые, – сказала тетя Мила, расставляя на столе тарелки.

– А что, все старые лекарства нужно снять с продажи? – спросила я, беря махровую простыню для душа.

– Конечно нет. Просто мы с тобой никогда не интересовались фармакопеей, поэтому и тычемся, как слепые котята. Все нам не так: дорогое вроде бы должно помочь, но не помогает, а дешевое купить боязно.

– Это правда. Ничего, скоро я привезу тебе «Доктор Гора».

Тетя Мила посмотрела на меня и недоверчиво улыбнулась.

– Ладно уж, мне уже лучше. А «Доктора Гора», если достанешь, можно будет оставить до худших времен. – Ей еще не верилось, что все нормализовалось. Ну что ж, пусть привыкнет.

– Я в душ, – сказала я тетушке и закрылась в ванной.

Пока я мылась, мне в голову пришла одна мысль: какого цвета глаза у Скопова? Я даже остановилась с губкой в руке. Потом встряхнула головой, отгоняя непрошеную гостью, и начала думать о приятном: о предстоящем завтраке и скорой встрече с красавицей Ольгой. Она в последние дни стала для меня почти подругой: угощала кофе и чаем, рассказывала последние новости, свежие сплетни, – в общем, скрашивала мои серые будни, когда мне приходилось скучать в приемной.

Когда я закончила мыться, в моей комнате раздался телефонный звонок. Я, как была, в махровой простыне, бросилась к телефону и сняла трубку. Звонил Андрей Николаевич.

– Женя, ты уже не спишь?

– Нет, Андрей Николаевич, я рано встаю. – Горлов был чем-то встревожен.

– Приезжай ко мне домой. Я, к сожалению, не могу прислать за тобой шофера: моя машина на СТО.

– Ничего, Андрей Николаевич, у меня моя на ходу, я сейчас буду. Куда мне приехать?

Горлов назвал адрес.

Компьютер у меня был включен еще с вечера, и я быстро нашла на карте его дом. Ехать не очень далеко, и если не будет пробок, то я доберусь до него минут за пятнадцать.

– Когда тебя ждать?

– Минут через двадцать – двадцать пять. – Я решила оставить зазор на завтрак и сушку волос.

– Хорошо, я жду тебя. – И шеф повесил трубку.

Я быстро вошла в кухню и посмотрела на стол: тетя Мила приготовила мне на завтрак творожную запеканку и какао. Я села, пододвинула к себе тарелку и молча стала уничтожать то, что было на ней.

Тетя Мила молча наблюдала, как я ем. Потом повернулась к плите и отрезала мне еще кусок запеканки.

– Тетя Мила, мне достаточно, я просто очень спешу, – предупредила я ее.

– Куда ты в такую рань?

– Горлов звонил, хочет, чтобы я приехала к нему домой. – Я доела запеканку и теперь осторожно, по глотку пила горячее какао. Какао обжигало горло, и я не переставая дула в бокал.

– Не торопись, успеешь. – Тетя Мила с сожалением смотрела, как я мучаюсь с напитком.

– А я не тороплюсь, – расхрабрилась я, оставила полбокала недопитым и выскочила из-за стола.

Тетя Мила не нашлась, что сказать. Только развела руками.

Я вбежала в свою комнату, включила фен и быстро высушила волосы. Потом подумала, что, раз мне не нужно в офис, я могу надеть джинсы и удобный жилет, из-под которого не выпирает кобура. Так я и сделала. Затем я просмотрела свой арсенал, сунула в карманы сюрикены и, на всякий случай, наручники. Они могли пригодиться, если преступника придется задержать. Потом я расчесала волосы, завязала их в хвост, взяла ключи от машины, пачку сигарет и надела свои любимые кроссовки. Все, я была готова.

Я вышла в прихожую, критически осмотрела себя в зеркале, подмигнула отражению и вышла в подъезд. Спускаясь в лифте, я все время думала о том, что могло заставить Андрея Николаевича так срочно мне позвонить. Он ведь ничего не сказал мне по телефону. Какое у него может быть срочное дело ко мне? Может, условия моей работы изменились и я теперь должна охранять его круглосуточно? Что за опасность подстерегает моего подопечного?

С этими беспокойными мыслями я выкатила из гаража «Фольксваген» и прямиком направилась в район Октябрьского Ущелья, где в своей квартире ждал меня Горлов.

Спустя двадцать минут я уже стояла у его двери и ждала, когда мне откроют. Домофон у Горлова не работал, и мне пришлось пробираться в подъезд, позвонив соседям.

За дверью квартиры Горлова послышались осторожные шаги, потом настороженный голос Андрея Николаевича:

– Кто там?

– Это Женя, – ответила я, удивленная произошедшими за день изменениями. Может, Горлов дома всегда такой подозрительный?

Дверь открыл хозяин в длинном махровом халате и кожаных тапках на босу ногу.

– Проходи, – сказал он и заглянул мне за спину.

Я невольно обернулась. Сзади никого не было. Я прошла в квартиру вслед за Андреем Николаевичем и села на предложенный мне стул. Горлов остался стоять, сложив руки на груди. Это была обычная тарасовская квартира: три комнаты, из которых две служили спальнями и одна – гостиной. Дверь в одну из спален была закрыта. Во второй спальне виднелась широкая разобранная кровать. Гостиная была неуютная, сплошь заставленная книжными шкафами, между которыми примостился диван с металлическими ножками и журнальный столик. Около столика стоял обычный стул и два пуфа. Цветов в доме не было, если не считать чахлого воскового плюща, доживавшего свой век на одном из шкафов. Вся обстановка говорила о том, что у хозяина не все ладится. А что именно у него не так, Горлов до сих пор мне не рассказал. Пришлось довольствоваться рассказами других людей.

Видя, что Горлов не знает, с чего начать, я первая задала наводящий вопрос:

– Андрей Николаевич, мое расписание с сегодняшнего дня будет другим?

Он посмотрел на меня так, как будто видел впервые.

– Да. Теперь ты будешь нужна мне круглосуточно. Я, конечно, за все заплачу и буду отпускать тебя на некоторое время, например переодеться или съездить к Бодрову. Но основное время ты будешь проводить со мной.

– С чем это связано, Андрей Николаевич?

Горлов замялся. Видимо, ему было трудно признаться в том, о чем я давно уже знала от его сотрудников.

– Понимаешь, Женя, – начал он издалека, – жизнь – сложная штука, и никогда не знаешь, что ждет тебя через неделю, нет, даже через день-другой. Вот так произошло и со мной. Моя жена, верная мне вот уже двадцать пять лет, нашла себе любовника. – Андрей Николаевич посмотрел на меня, ожидая реакции, но ее не последовало: я узнала об этом немного раньше, когда видела Гиревого и Анну, выходящих утром из машины.

– И знаешь, кто ее любовник?

Я отрицательно качнула головой. Не нужно выглядеть слишком догадливой: больше узнаешь.

– Ты не поверишь! Антон Гиревой.

Я сделала вид, что сильно удивлена: подняла брови и приоткрыла рот. Не зная, что говорят в подобных случаях, я решила промолчать.

Горлов истолковал мое молчание по-своему.

– Да-да, Антон Гиревой. И все это случилось после того, как она сделала пластическую операцию в Москве. Я сам дал ей на это денег! Представляешь?

Я сочувственно закивала и подумала о том, что теперь будет очень трудно определить возраст его Анны, а еще о том, остались у нее шрамы или нет. О пластической операции его пассии знал весь «Фармалюкс», включая меня, так что этот факт не был для меня новостью.

– А вчера кто-то перерезал провод домофона, а я боюсь вызвать мастера, потому что не знаю, кто вместо него придет. – Андрей Николаевич заходил по комнате, огибая журнальный столик. Он был сильно взволнован. Мне стало его жаль, но, чтобы его успокоить, нужно было задать несколько вопросов.

– Андрей Николаевич, откуда вы узнали, что жена вам изменяет? – Я задала вопрос как можно мягче, но даже он вызвал у Горлова бурю эмоций.

– Анна! Она сама мне сказала! И при этом смеялась, как над удачной шуткой!

– Что именно она сказала? – Я старалась заставить Андрея Николаевича мыслить спокойно. Это было нелегко: шеф был, что называется, на взводе, когда логическое мышление полностью отказывает. Мне предстояло вернуть ему эту способность.

– Она сказала, что Антон сделал ей предложение, – более спокойно произнес директор.

– И все? – спросила я небрежно. – Может, это была шутка? – Я не думала, что Антон Гиревой всерьез собирается жениться на женщине, которая, возможно, годится ему в матери. Как я уже заметила, Антон не падок на деньги, а кроме денег у Анны Гиревой особых достоинств не было. Вся ее красота – это результат пластической операции. Характер – тоже не подарок. Так что о свадьбе можно даже не помышлять, хотя моя тетя Мила думает иначе.

Горлов замолчал. Потом собрался с мыслями и сказал:

– Наверное, я что-то упустил или, наоборот, переоценил. Ты меня прости, Женя, но я за вчерашний день измотался хуже, чем на работе. Мы с Анной живем дружно, ругаться перестали давно: не из-за чего. У нее свои интересы – у меня свои.

– А какие у нее интересы? – в свою очередь спросила я.

– Я открыл ей магазин женского белья. Так, небольшой магазинчик, где она с подругами проводит большую часть дня.

– И Антон с ними?

– Нет, за Антоном я теперь буду следить. За каждым его шагом. Понимаешь, Женя, я сместил его с должности замдиректора, и он теперь мне мстит! Я не знаю, чего от него можно ждать. Он уже работает по контракту с «Виринеей», сделал предложение моей жене, а что дальше? Он избавится от меня и займет мое место! Все будет его: и загородный дом, и фирма, и моя Анна! – Горлов был сильно обеспокоен. Нужно было как-то выходить из ситуации, а то обстановка накалится настолько, что за дальнейшие события я не ручаюсь.

– Знаете, Андрей Николаевич, давайте называть вещи своими именами. Вы думаете, что Гиревой хочет вас убить? – Я смотрела Горлову прямо в глаза.

Андрей Николаевич опешил, услышав это слово. Он смотрел на меня умоляющим взглядом, словно просил решить за него трудную задачу.

Я продолжила:

– Как вы думаете, какой способ убийства он выберет?

– Не знаю.

– Давайте вместе подумаем. Пистолет у него есть?

– Нет, оружия точно нет.

– Тогда нож?

– Он трус, крови боится как огня. Он, вообще-то, хирург, но бросил практиковать, потому что даже в платной поликлинике приходится иногда оперировать.

– Значит, нож отпадает. Тогда что? Яд?

– А вот это скорее всего. – Горлов закивал. – Фармакологию он знает очень хорошо, а тут еще Пелагея со своим списком рецептов Медичи. Точно. Он приготовит мне яд. Нужно проверять всю еду, которую приносит из магазина жена. Одного только не пойму: кто перерезал провод домофона.

Рассуждения шефа напоминали рассуждения сумасшедшего. Вот к чему может привести стресс! Но кто довел его до такого состояния? Антон? Скопов? Анна, наконец? На эти вопросы у меня пока не было ответа.

– Откуда вы знаете, что он именно перерезан, причем только у вас? Вы сами это видели? А другую поломку вы исключаете? – Мои вопросы заставили Андрея Николаевича пересмотреть свое мнение. Он взял в руки телефон, набрал какой-то номер и вызвал мастера. – Ну вот, – обратился он ко мне, – теперь мы с тобой будем ждать прихода слесаря.

– А что дальше? – спросила я. – Кстати, где можно найти эту Пелагею? Я столько всего о ней слышала, но ее рекламу не встречала. Она действительно народная целительница или одна из тех, что просто собирают деньги с доверчивых людей?

– Да, она действительно лечит травами. У нее большая клиентура. К тому же люди обращаются к ней, узнавая ее адрес друг у друга. Сарафанное радио всегда было эффективнее любой рекламной кампании.

– Это правда. Ну так где же она живет? – Я достала телефон и приготовилась внести в него адрес.

– Большая Затонская, тридцать пять. Знаешь, где это?

– Знаю, за мостом.

– Там нужно проехать мимо дикого пляжа, потом будет узкая улочка, ведущая вверх, а за ней – ее дом. А зачем она тебе?

А вот этого я ему сказать не могла.

– Пригодится. У меня тетушка захворала.

– Что-то серьезное? – забеспокоился Горлов.

– Сердце побаливает. Вот хочу посоветоваться, какие травы можно ей принимать. А то к лекарствам она очень чувствительна.

– Я дам тебе бальзам «Доктор Гор»! Он же сделан на травах, натуральный, от него не будет никакого вреда!

– Спасибо, Андрей Николаевич. Мы обязательно его попробуем.

Горлов еще что-то хотел сказать, но его речь была прервана телефонным звонком. Андрей Николаевич ушел в свою спальню, но через минуту вернулся.

– Ольгу нигде не могут найти, – проворчал он. – Этого мне только не хватало.

– А что случилось? – забеспокоилась я.

– Она вчера у меня отпросилась, а сегодня ее нет на работе и телефон не берет. Наверное, еще где-то гуляет. – Недовольство Горлова сменилось раздражением. Что-то тут было не то: возможно, злые языки говорили правду и Ольга действительно была любовницей директора. – Нужно ехать к ней, выяснить, что случилось. – Горлов было засобирался, но внезапно остановился и посмотрел на меня. – У меня же машина на СТО.

– Мой «фольк» вам подойдет? – спросила я.

– А ты хорошо водишь? – опасливо спросил Андрей Николаевич.

– Никто еще не жаловался, – скромно ответила я, уязвленная недоверием шефа.

– Ну что ж, сейчас я оставлю ЦУ соседке насчет мастера, надену костюм, и мы поедем.

Я встала со стула и собралась уходить, чтобы подогнать машину к подъезду.

– Нет-нет, пойдем вместе, – поспешно сказал Горлов и пошел в спальню переодеваться.

Мы ехали в Ленинский район и, как водится, попали в пробку. Она тянулась по всему проспекту, начиная от Стрелки. Андрей Николаевич нервничал и всякий раз вздрагивал, когда слишком резвый водитель пытался подрезать нас, чтобы оказаться хоть на метр впереди.

Я думала об Ольге. И не только о ней. Горлов едет к ней домой, и, видимо, не впервые. Плюс ко всему, он даже не поинтересовался, у кого могут быть ключи от ее квартиры. Значит, ключи есть у него. Я искоса посмотрела на директора. Выглядел он неплохо для своих лет, я бы даже сказала, привлекательно. Не на всякий вкус, конечно. Но Ольга, видимо, к нему привыкла и больше не замечает, что он уже не юноша. Такое часто случается среди людей, выбирающих себе пару не по возрасту. А с другой стороны, быть любовницей директора престижно: хоть и сплетничают за спиной, но связываться побаиваются. А вдруг расскажет шефу, да так, что завтра с работы вылетишь?

В общем, в «Фармалюксе», как я поняла, была полная свобода нравов. И чему тут удивляться, когда жена говорит мужу, что ей сделали предложение? Вся фирма давно знает, что Ольга любовница Горлова. Знает это и Анна. А может, она хотела его немного подразнить, сказав, что Гиревой имеет на нее виды? После пластической операции женщина снова чувствует себя красавицей. И ей обидно, если муж не замечает в ней перемену.

А что касается убийства Горлова Гиревым, то это, простите, просто бред. Мне кажется, я достаточно хорошо знаю людей, чтобы делать предположения относительно их будущего поведения. Да, Гиревой не сахар, но он и не убийца. Работать на два фронта – пожалуйста. Может, и любовь крутить на два фронта у него неплохо получается. Пока ничего не знаю, поэтому точно сказать не могу. Но выступить в качестве отравителя? Нет, это не в его характере. Мне лично отравитель представляется этаким мелким, сереньким и подлым человечком, пропитывающим ядом лакомый кусочек и со слащавой улыбкой угощающим свою жертву. Бррр…

Мы успели достаточно понервничать, прежде чем пробка стала постепенно рассасываться. Сначала машина, ехавшая впереди, продвинулась на целых три метра, потом она поехала медленно, но без остановок, а затем мы смогли набрать скорость около тридцати километров в час. Это была победа. Победа над вечными пробками на проспекте Энтузиастов.

По указанию Андрея Николаевича мы свернули на Саперную и поднялись на два квартала вверх. Потом мы свернули еще раз и поехали по тихой улочке вдоль старых двухэтажек. Если бы я знала адрес раньше, мы просто объехали бы пробку. Плохой проводник из Андрея Николаевича! Мы столько времени зря угробили!

У одной двухэтажки шеф велел остановиться. Я припарковала машину во дворе и вслед за Горловым вошла в темный подъезд. Из-под ног с мявом метнулась кошка. Чертыхнувшись по этому поводу, Андрей Николаевич уверенно поднялся на второй этаж, вынул связку ключей и отпер одну из квартир.

– Ольга! Ты дома? Это я! – крикнул он, входя в тесную прихожую.

На его зов никто не откликнулся. В квартире царил полумрак.

– Ее нет дома, – предположил Андрей Николаевич, – где же она ходит?

Я вошла вслед за ним в квартиру. В первой комнате действительно никого не было. Ольга в домашнем халате лежала в спальне на полуразобранной постели. Ее голова покоилась на подушке, а ноги свисали вниз до пола. Одна нога была обута в вышитую домашнюю тапочку, вторая – босая, тапка лежала рядом. Я сразу заподозрила неладное. Опередив Андрея Николаевича, я подошла к ней и первым долгом пощупала пульс на шее. Пульса не было, и Ольга не дышала.

– Она мертва, – сказала я и отошла от тела.

– Этого не может быть! – крикнул Горлов, подошел к покойной и принялся трясти ее за плечи. – Оля, Оленька, проснись! Это я, я к тебе приехал! – Он повернул труп лицом к себе и нагнулся, пытаясь услышать дыхание. Из-под тела выпала книга. Та самая, которую вчера принесли в офис. Я вернулась в первую комнату, взяла со стола салфетку, обернула вокруг руки и осторожно подняла книгу. Сейчас моими действиями руководила выученная назубок инструкция: нельзя брать голыми руками подозрительные предметы. А книга как раз подпадала под эту категорию. Я положила ее на тумбочку рядом с кроватью. Почему я вчера не настояла на том, чтобы выбросить этот «подарок» от неизвестной фирмы? Побоялась огорчить Ольгу? Вполне возможно. Теперь она мертва. Как я могла такое упустить?

– Что с ней случилось?! – Вопрос был задан на самых высоких нотах и предназначался мне.

Я в ответ могла только пожать плечами. Не стоило сразу посвящать шефа в подробности, в которых я сама еще сомневалась.

– Не знаю. Успокойтесь, Андрей Николаевич. И ничего в квартире не трогайте. Мы Ольге уже ничем не поможем. Нужно вызвать полицию.

– Полицию, полицию! Я и без полиции знаю: это сделал Антон, чтобы отомстить мне! Боже, боже, что он еще придумает! – У Андрея Николаевича начиналась истерика. По-хорошему, нужно было отхлестать его по щекам, а когда он заплачет, дать ему выпить рюмку водки. Но отхлестать шефа я не решилась, да и водки под рукой не было, поэтому я пошла на кухню, налила стакан холодной воды и принесла его в спальню.

– Вот, – я протянула стакан Горлову, – выпейте это, – сказала я негромко, но твердо.

Горлов, давясь, выпил воду, и в углах его глаз заблестели слезы.

– Кто это мог сделать? – Андрей Николаевич умоляюще смотрел на меня. – Кому она помешала? Анне?

Его вопрос повис в воздухе. У меня, конечно, имелись соображения на этот счет, но высказывать их сейчас я не рискнула. Во-первых, состояние шефа было если не катастрофическим, то на грани этого. Истерика, конечно, пройдет, и очень быстро. Но некоторые мои соображения могли оказаться преждевременными и только подлить масла в огонь. Тянуть время дальше не имело смысла: чем раньше приедет полиция, тем больше у нее будет шансов раскрыть преступление. Я взяла в руки телефон, набрала номер Бодрова и коротко сообщила ему о происшедшем.

– Молодая женщина? Ждите на месте, сейчас к вам выедет следователь, будьте готовы ответить на его вопросы.

– Хорошо, Валерий Петрович, мы будем ждать. – Я повесила трубку и посмотрела на Горлова. – Все, сейчас они приедут. Возьмите себя в руки, Андрей Николаевич, нам будут задавать не совсем приятные вопросы.

– Я готов, – со вздохом сказал шеф, достал из кармана носовой платок и громко высморкался.

Несколько минут прошло в тревожном ожидании. Наконец в дверь позвонили. Я пошла открывать. За дверью стоял Чернов в сопровождении двух полицейских в форме.

– Где пострадавшая? – спросил он, не здороваясь.

– В спальне, – ответила я и посторонилась, пропуская пришедших в квартиру.

Все трое прошли мимо меня и направились в спальню. Горлов поднялся им навстречу, но и его порыв остался без внимания. Чернов подошел к телу, пощупал пульс покойной, потрогал лоб и сказал:

– Мертва уже больше шести часов.

Потом он бегло осмотрел тело и заявил:

– Следов насильственной смерти не обнаружено. Это самоубийство.

Я открыла рот, чтобы возразить, но Чернов предупредил любые высказывания, заявив, что нас с Андреем Николаевичем он выслушает у себя в кабинете.

– Что это за стакан? – спросил он, показывая на стакан, из которого пил Горлов.

Я объяснила.

– Зачем вы трогали вещи в квартире покойной? Что еще лежит не так?

– Книга, – сказала я, – она лежала на кровати.

– Эта книга. – Чернов надел перчатки и поднял злополучный том.

– Да, и я думаю, что это и есть причина смерти, – произнесла я.

– Женя, мы с вами давно знакомы, поэтому я так лоялен к вашему присутствию в доме покойной. Но всякому терпению есть предел. Вы не должны указывать следствию, что делать.

– Я – свидетель.

– В данном случае – да. Но свидетелей я буду опрашивать позже, когда будут готовы результаты экспертизы. – Чернов небрежно положил книгу на тумбочку и занялся осмотром квартиры. В квартире был идеальный порядок. Не обнаружив следов борьбы, следователь распорядился убрать труп. Пришли два санитара, Ольгу положили на носилки и вынесли из дома.

– Как вы попали в квартиру? – спросил Чернов.

– У меня есть свой ключ, – подал голос Горлов.

– Придется его сдать. – Следователь протянул руку, чтобы принять ключ.

Горлов вынул связку, долго возился, отстегивая нужный ключ, потом отдал его Чернову.

– А у вас ключ есть? – спросил он у меня.

Я отрицательно покачала головой.

– Ну что ж, через пару дней, когда будут готовы результаты экспертизы, я вас вызову. Оставьте ваши данные. – Он дал нам листок бумаги и ручку.

Мы с Горловым по очереди написали свои телефоны и адреса, после чего отдали листок Чернову.

– Можете быть свободны, – сказал он и повернулся к пришедшим с ним полицейским: – Квартиру опечатать.

Чернов даже не посмотрел больше в сторону злополучной книги. Конечно, я могла ошибаться, но что-то подсказывало мне, что листы этой книги пропитаны ядом. И это и есть причина смерти несчастной Ольги. Увидев около тумбочки пустой пакет, я взяла его и положила туда книгу – даже не положила, а просто натянула пакет на нее. Чернов не обратил внимания на мои действия. Возможно, он считал мои высказывания досужим вымыслом. Ну и пусть! Мы сами разберемся. Я взяла пакет под мышку и быстро вышла из квартиры. Андрей Николаевич уже стоял на лестничной площадке и ждал меня.

– Ну, куда теперь? – спросила я.

– К Бодрову. Жаловаться, – ответил Горлов и стал спускаться с лестницы.

Валерий Петрович вышел из-за стола, подошел к Горлову и пожал ему руку.

– Здравствуйте, Андрей Николаевич! Как ваши дела? Привет, Женя.

– Плохо, – угрюмо буркнул шеф. – Ольгу убили, а ваш следователь сразу квалифицировал это как самоубийство.

– Откуда вам известно, что ее убили? – спросил Бодров, снова усаживаясь за стол и кивком приглашая нас занять стоящие напротив стулья.

– Я сердцем это чую, – с жаром сказал Горлов.

– Сердце в этом деле плохой советчик. – Бодров взял лист бумаги и положил его перед собой. – Факты есть?

– Есть, – ответила я. – Вчера в офис принесли вот эту книгу, – я осторожно выдвинула край книги из пакета, – на ее листах желтые пятна. Ольга ее смотрела, а потом взяла домой. После обеда у нее заболела голова и она отпросилась с работы. А сегодня мы нашли ее мертвой.

– Так, – произнес Бодров. – Ну, это, Андрей Николаевич, по вашей части. Трансдермальный яд или что-то в этом роде. – Он потянулся к книге, но я отдернула руки и не дала ему до нее дотронуться.

– Не трогайте ее голыми руками, – предупредила я.

Бодров покачал головой, но руку убрал.

– У меня больше нет лаборатории, – со вздохом сказал Горлов. – Нужно отправить книгу к Гиревому. Черт! – выругался он. – У меня подозрение, что это он отравил Ольгу!

Бодров посмотрел на него внимательно и заинтересованно проговорил:

– Продолжайте, я вас слушаю.

– Я думаю, что это он мстит мне за то, что я сместил его с должности замдиректора, – с трудом выдавил из себя Горлов.

– Но книгу принесли вам, – вмешалась я. – Она была упакована в пакет. На пакете стоял штамп отправителя – фирма М.А.Н. Книгу отправили из Тарасова. Ольга распечатала корреспонденцию и, воспользовавшись тем, что вас не было на работе, стала ее смотреть.

Бодров внимательно меня выслушал, потом сказал, обращаясь к Горлову:

– Возьмите книгу на экспертизу, у наших экспертов нет возможности классифицировать яд.

– Да говорю же я вам, не могу! Не могу я доверить это Гиревому! Не станет человек свидетельствовать против самого себя! – Андрей Николаевич был убежден в своей правоте, и переубеждать его не имело смысла.

– Я сама отвезу книгу Гиревому, – произнесла я, – можно? – Вопрос был обращен к Бодрову.

– Думаю, что да, – ответил он. – А почему вы так заинтересовались этим делом?

Я не стала говорить Валерию Петровичу, что испытываю нежные чувства к заведующему аптечной сетью. Я сказала, что у меня были дружеские отношения с покойной. Бодров хмыкнул, но промолчал.

– Запомните, Женя: пока убийство не раскрыто, под подозрением все, включая вас.

– Что, и я могла отравить Ольгу?

– А у вас был мотив?

– Не так кофе сварила? – мрачно пошутила я.

– Ну-ну, – погрозил мне пальцем Валерий Петрович, – без шуточек! Убийство – дело серьезное, а вы тут «кофе не так сварила»!

– Да она же просто из любопытства взяла книгу, адресованную Андрею Николаевичу! – Похоже, здесь меня никто не слышит. Плохи мои дела.

– То есть вы хотите сказать, что отравить хотели Горлова? – уточнил Бодров.

– Именно так. – Наконец-то я достучалась.

– Мотив?

Я задумалась.

– Возможно, он кому-то перешел дорогу, и этот кто-то пытается от него избавиться. – Я не успела договорить.

– Гиревой! Он, и только он! Он сделал предложение моей жене! А теперь они вдвоем пытаются сжить меня со свету. – Нервы Горлова были на пределе. Он хотел еще что-то сказать, но закашлялся. Когда приступ кашля прошел, он продолжил: – И лаборатория из той же серии. Ведь нужно же было лишить меня инструмента, при помощи которого я мог бы определить присутствие яда!

– Что ж, это резонно. А кроме Гиревого в вашей фирме есть человек, умеющий классифицировать яд? – Похоже, нам с шефом все-таки удалось убедить Бодрова, что смерть Ольги – не самоубийство.

– Есть. Скопов. Но он сейчас занимается производством и лабораторию забросил. К тому же у него не все реактивы в наличии. – Горлов немного успокоился и теперь мог думать как обычно.

– То есть доверить экспертизу вашему Скопову не получится, – утвердительно произнес Валерий Петрович.

– Думаю, нет, – с сожалением ответил Андрей Николаевич. – Может, перебросить часть оборудования от Гиревого к Скопову? Хотя нет, отрывать его от производства не стоит. Хорошо, пусть этим займется Гиревой. Заодно проверим мои предположения относительно него. Пусть думает, что я не догадываюсь о его кознях. Но нужен будет еще смыв с пальцев Ольги. Как нам его получить, Валерий Петрович?

– А вот с этим придется немного подождать. С экспертизы труп забирать нельзя, а выписать туда пропуск я не имею права. Это может только старший эксперт. Нужно будет взять разрешение у начальника полиции, потом подписать его у старшего эксперта, ну а затем вы получите доступ к телу покойной.

Опять эта бумажная канитель! И когда она только закончится!

– Кроме того, – продолжал Бодров, – дело ведет Чернов, ему и карты в руки. Я расскажу ему о ваших предположениях, и он вас вызовет. По одному! – Начальник отдела поднял указательный палец. На его языке это означало, что он принял окончательное решение.

«Долго, – подумала я, – за это время Андрея Николаевича три раза успеют отправить на тот свет».

– Когда нам ждать вызова? – спросила я вслух.

– Думаю, завтра или послезавтра. – Бодров немного помолчал и добавил: – Я скажу Чернову, чтобы он не тянул время.

«Интересно, “не тянул время” – это как долго?» – подумала я и встала, чтобы уходить. Разговор с начальником отдела по борьбе с организованной преступностью был закончен.

Андрей Николаевич это понял и тоже засобирался.

– Значит, анализы с нас, – сказал он на прощание. – До встречи, Валерий Петрович. – Он подал Бодрову руку.

Тот ее энергично пожал и встал из-за стола, чтобы проводить нас до дверей кабинета.

– Ну и куда теперь? – спросила я Горлова, садясь за руль своего «фолька».

– Я – домой, а ты – к Гиревому. Я дам тебе его телефон, вы созвонитесь и договоритесь о встрече. Сам я к нему не поеду, – произнес он мрачно.

– Но я его практически не знаю, почему он должен выполнить мою просьбу? – Идея ехать к Антону меня привлекала, но миссия, с которой я ехала, отталкивала. Ведь в случае удачи на Антона может пасть подозрение в отравлении Ольги.

– Он выполнит любую твою просьбу, – сказал Горлов, – в противном случае мне придется отказаться от его услуг.

– Я должна передать ему ваши слова?

– Я скажу ему об этом сам.

– Но вы только что говорили, что с Антоном должна созвониться я. – Я так и не поняла, чего шеф хочет от зав. аптечной сетью.

– Ладно, поехали, дома разберемся, – сказал Андрей Николаевич, пристегивая себя ремнем безопасности.

Я сунула ключ в зажигание, завела мотор, и мы поехали к Горлову.

– Андрей Николаевич, можно задать вам один вопрос? – Я терялась в догадках, почему Горлов живет так скромно и что это за загородный коттедж.

– Рискни, – сказал шеф так же мрачно.

Я подумала, что разговор на бытовые темы должен его немного отвлечь, и с ходу спросила:

– Андрей Николаевич, а что это за загородный коттедж и почему вы зовете свою квартиру старой?

– Ну, старая она, – нехотя ответил Горлов, – новая – это та, которую мы называем «загородный коттедж». Впрочем, какая разница, как его называть. Ну, есть у меня дом на Поле Чудес, это почти за городской чертой. Там живет моя жена, а я никак не могу привыкнуть. Мне нравится моя старая квартира. Здесь даже воздух другой. – После этой тирады Горлов отвернулся и стал смотреть в окно.

Мы молча проехали квартала четыре, потом остановились у светофора.

– Андрей Николаевич, а когда вы будете звонить Гиревому? – опять нарушила молчание я.

– Вот приедем домой, оттуда и позвоню. А почему это тебя так волнует? – Горлов снова смотрел на меня.

– У меня в животе урчит, – как бы между прочим проговорила я, – я сегодня только завтракала, а время близится к полудню.

– Что ж, давай куда-нибудь заедем. Только мне почему-то есть не хочется. – Шеф совсем расстроился.

– Здесь недалеко есть очень приличное кафе. Конечно, не такое, как в «Форпосте», но тоже очень ничего. – Я говорила спокойным, ровным голосом. Возможно, это и повлияло на Андрея Николаевича. Он вспомнил, что у него с утра во рту маковой росинки не было, и стал активно оглядывать окрестности.

– Вон там, – показал он рукой, – это то кафе, о котором ты говорила?

– Оно самое, «Каштан». Там кроме фастфуда подают первое и второе.

– Давай, паркуйся где-нибудь, я тоже перекушу.

Ура! Больной будет жить! Наличие аппетита – первый признак выздоровления. А Андрею Николаевичу было от чего выздоравливать. Во-первых, он простужен. Во-вторых, смерть Ольги не могла не произвести впечатление. Может быть, она была его единственной отдушиной, скрашивала одиночество, которое он сам так ревниво оберегал.

Я припарковала машину на стоянке недалеко от входа в «Каштан». Мы покинули машину и вошли в маленький, но очень уютный холл, где у стеклянной витрины стояли два олеандра в кадках. Между кустами располагались несколько фуршетных столиков, а чуть поодаль – два обычных стола, накрытых по-старинному – скатертями. Эти два стола были отделены от остального зала живой изгородью из плюща. Туда, в самый центр кафе, пошел Андрей Николаевич, а за ним следом я. Мы заняли места за одним из столов, и к нам тотчас подскочил официант.

– Что будем заказывать? – Он подал мне меню и замер рядом в позе ожидания. Я выбрала рассольник по-русски, куриную грудку с соусом ткемали и апельсиновый сок. Андрей Николаевич одобрил мой выбор и заказал себе то же самое.

– Не могу сейчас думать о еде, – пожаловался он, – настроение не то. А желудок просит. – Он улыбнулся вымученной улыбкой и расстегнул пиджак.

Официант принес заказ. Андрей Николаевич долго мешал рассольник, потом собрался с духом и съел одну ложку. Распробовав блюдо, он быстро очистил тарелку и пододвинул к себе свою порцию куриной грудки.

– Неплохо готовят, – заметил он, – ничего особенного, но вкусно.

Я была полностью с ним согласна.

Когда мы закончили трапезу и вышли из кафе, Андрей Николаевич попросил отвезти его домой. Ему пора было принимать лекарства от простуды.

Дома Горлов составил список продуктов, которые я должна была купить на обратном пути.

– Когда ты рассчитываешь вернуться от Гиревого? – спросил он.

– Пока не знаю. – Я хотела еще заехать домой и взять с собой смену белья и другие мелочи, ведь теперь мне предстояло жить в квартире Андрея Николаевича. Да и тете Миле сказать надо, а то она будет беспокоиться. Ничего, ей это не впервой.

– Постарайся не задерживаться. – Горлов протянул мне деньги со словами: – Ты лучше должна знать, что нужно купить, чтобы я в своем заточении не умер с голоду.

Эта тирада заставила меня улыбнуться.

– Мы доверим эту миссию моей тетушке, уж она точно никого не оставит голодным. Кстати, шторы в спальне нужно поменять на более плотные, иначе вечером, когда вы зажжете свет, будет видно, где вы находитесь. И еще: уберите ноутбук от окна: свет его монитора слишком заметен в темной комнате.

Уф, кажется, все. Нет, не все.

– Андрей Николаевич, вы сказали, что оставите ЦУ соседке насчет мастера по домофонам. Кто она? У нее есть ключ от вашей квартиры?

– Это Люся, она у меня убирается. Ключ у нее, конечно же, есть. Но это человек проверенный, – начал оправдываться шеф, – от ее присутствия точно не будет вреда.

– Проверенный человек может впустить в дом чужого, если тот хорошо попросит. Ключ нужно забрать.

Горлов со вздохом пошел к соседке забирать ключ, а я тем временем попыталась составить список продуктов. Когда Андрей Николаевич вернулся с ключом, у меня был уже солидный перечень, в который я вписала тети-Милин борщ и домашние пироги.

– Вот, забрал. Она обиделась, что ей перестали доверять. Женя, если она откажется у меня убираться, я зарасту грязью. Так нельзя. – В голосе шефа слышалась мольба.

– Это временная мера. Пока я не вычислю преступника.

– Долго, – Горлов упал духом, – слишком долго.

– Я так не думаю, – подбодрила его я. – Ну что, я звоню Гиревому?

– Да, звони. – Андрей Николаевич написал на листке номер его сотового.

Я взяла листок и набрала нужные цифры. Гиревой откликнулся сразу, сказал, что он будет у себя целый день и я могу приехать к нему в любое время. Я очень удивилась такому радушию и не стала портить человеку настроение, сообщая дурные новости. Решила объяснить ему все при встрече.

– Ну что, договорились? – спросил Андрей Николаевич. – Что ты ему сказала?

– Что мне нужен бальзам для тети Милы. Я еду сейчас же. – Я критически осмотрела изменения, произведенные в квартире по моему совету, и попросила у хозяина ключ.

Андрей Николаевич дал мне тот, что перед этим забрал у Люси.

– Пару дней без уборки квартира вытерпит, – ободрила его я, – а дальше – как повезет. Все, я ухожу, – сказала я шефу и направилась в прихожую.

Он пошел следом и запер за мной дверь.

Пока я ехала к Антону, я о многом передумала. Во-первых, как рассказать ему о смерти Ольги? Как он к этому отнесется? Есть вероятность, что он замкнется и дальше из него слова не вытянешь. Значит, нужно начать с чего-то обыденного. Например, с того, что мой тете Миле нужен «Доктор Гор». А потом?

Потом все равно придется ему обо всем рассказать. Лучше бы уж это сделал кто-нибудь другой. Я не люблю приносить плохие вести, но часто получается так, что огорчаю людей. Это обидно. Но такая уж у меня профессия: запрещать людям делать то, что им хочется, и заставлять делать то, что нужно. Из этого и будем исходить.

Ведь сделать анализы нужно? Нужно. В противном случае мои догадки так и останутся догадками. А если на страницах книги нет яда и Ольга умерла по другой причине? Ну что ж, тогда мы будем знать, что Горлова не пытались отравить и преступника нужно искать в другом месте. Но в каком? Честно говоря, я еще не знала, кого подозревать, и терялась в догадках. Хотя Горлов однозначно сказал: Гиревой.

Но если Гиревой хочет его смерти, то зачем ему делать анализы? Чтобы выдать себя с головой? С другой стороны, если Антон все-таки сделает анализы, значит, он к отравлению непричастен. Черт, я совсем запуталась в этих дворцовых интригах! Не мое это дело разбирать, кто кого хочет отравить.

Я поставила машину на стоянку у аптеки. До дверей офиса оставалось несколько метров, когда меня окликнули:

– Женя!

Я обернулась на зов. Метрах в десяти от меня возле своей машины стоял Антон и приветливо махал мне рукой.

– Ты вовремя подоспела. Я только что вернулся из «Виринеи». Пять минут назад ты бы меня не застала.

Антон подошел ко мне и жестом пригласил идти дальше.

– У меня сегодня удачный день, – говорил он с улыбкой, – скоро я уйду из «Фармалюкса». Все равно в этой компании мне больше ничего не светит. Сегодня написал заявление о приеме на работу. Теперь нужно написать заявление об увольнении, отгулять отпуск и… – Антон вздохнул полной грудью и сказал, передразнивая Горлова: – «До свидания, Андрей Николаевич! Счастливо оставаться!»

– А как же Анна? – Я заглянула в глаза Антону, желая увидеть, как изменится его взгляд.

– Анна? – Глаза Гиревого подернулись пленкой скуки. – Эта старая сумасбродка? Она сделала пластику в Москве и ведет себя как девочка. Просто не хочется лишний раз напоминать ей о ее возрасте. Представляешь, она всем рассказала, что я сделал ей предложение! А знаешь почему?

Я отрицательно мотнула головой.

– Когда она спросила меня, как она выглядит, я сказал: «Хоть сейчас под венец». Представляешь?

– У нее хватило ума сказать это мужу, – подлила я масла в огонь.

– Горлов знает?! – Глаза Антона расширились от ужаса. – Какой кошмар! Что она еще придумает?! Нет, с этой женщиной… Нет, нет и нет!

Тем временем мы уже входили в кабинет Антона. Он галантно пододвинул мне стул, а сам сел напротив, на краешек стола.

– Но сегодня мне уже никто не испортит настроение. Ни Анна, ни Горлов, ни его никчемный заместитель. Итак, с чего мы начали? Ты приехала ко мне за бальзамом? – Он достал из коробки бутылку со множеством наклеек. – На, дарю. Хочешь две? – Он вынул еще одну. – На тебе две.

Я осторожно взяла в руки небольшую бутылочку и стала вслух читать, что туда входит. Антон не мешал мне, иногда поправляя, если я неправильно ставила ударение.

– Спасибо, Антон! – сказала я, пряча бутылки в сумку. – Но сегодня у меня к тебе еще один вопрос.

Он насторожился и придвинулся чуть ближе.

– Точнее, не один вопрос, а известие, которое нельзя назвать приятным.

– Что-то случилось? Меня перевели в фармацевты? – Гиревой продолжал шутить.

– Ольга погибла. Я подозреваю, что она отравлена.

Антон сразу посерьезнел и даже побледнел.

– Бедная женщина, это был единственный человек в «Фармалюксе», которого я по-настоящему уважал. А ты точно знаешь, что она отравлена?

– Вчера в офис принесли книгу, и она стала ее листать. Сказала, что возьмет домой почитает. Вот она, – я выдвинула уголок книги из пакета, – только не бери ее голыми руками. На ее страницах подозрительные бледно-желтые пятна. Я решила, что это яд. У Горлова сгорела лаборатория. У тебя есть возможность это проверить? – Я с надеждой смотрела на притихшего Антона.

– Вот это новость. – Он встал, махнул рукой и заходил по кабинету взад-вперед. – Неужели она правда умерла? – Он резко остановился и повернул ко мне голову: – Ты сама видела труп?

Я кивнула.

– Мы с Горловым приехали к ней домой, и я все видела. Потом вызвали полицию и ее забрали в морг. – Когда я пересказывала все это Гиревому, мне показалось, что он отнесся к смерти офис-менеджера очень серьезно. – Давай проверим книгу? – попросила я его.

Антон посмотрел на меня долгим взглядом, потом сказал:

– Я никогда не интересовался такого рода ядами. И без рецепта буду очень долго пробовать реактивы. Мне нужен точный рецепт, тогда я выдам результат в течение получаса.

– Поехали к Пелагее, – предложила я, – мне Горлов дал ее адрес. Может, она нам поможет?

Антон задумался.

– Поехать-то можно, но что это даст? И, самое главное, позволит ли она посмотреть рецепт?

– Поехали, покажем ей книгу, послушаем, что она скажет. Может, даст какую подсказку, как определить яд? Это последняя надежда доказать, что смерть Ольги – не самоубийство. А то Чернов скоро устроит обыск в ее квартире и будет искать, каким лекарством она себя убила.

Это был последний довод. И он подействовал.

– Ладно. Поехали. – Антон взял сумку, сунул туда несколько листков бумаги в файле, взял ключи от машины и жестом пригласил меня на выход.

Пелагея Григорьевна жила в маленьком домике, окруженном садиком. Садик этот был необычный, из тех, которые называют «ведьмиными». В садике были посажены целебные травы, и даже ранней осенью было ясно: на этих грядках никогда не росли помидоры и огурцы. Сейчас трудно было сказать, какие именно травы выращивала знахарка. Около изгороди видны были лопух и расторопша, а в центре, весь усыпанный ягодами, рос огромный куст шиповника. Я на минуту представила, как красиво здесь должно быть летом. Но сейчас травы собраны, от них осталась лишь жесткая стерня.

Мы с Антоном открыли калитку. Нас встретил приветливого вида небольшой песик и проводил до дверей дома. Не найдя звонка, я постучала в дверь, но на мой стук никто не откликнулся. Я постучала еще раз, а потом еще. Но дом словно вымер, только на одном из окон качнулась занавеска. Я поглядела на Антона и пожала плечами.

– Ну что ж, не судьба, – сказал Гиревой и посмотрел на оставленный на дороге «Вольво». – Поехали отсюда.

Мы повернулись, чтобы уходить, но тут милый песик, до сих пор вилявший хвостом, превратился в рычащее, истекающее слюной чудовище. Это чудовище злобно смотрело на наши ноги и норовило укусить за лодыжку.

– Слушай, Антон, мне это не нравится. – Я хоть и была в джинсах, но не горела желанием испытать на своих икрах остроту собачьих зубов.

– Да, проблемка, – сказал Антон с невеселой улыбкой. – Наша целительница так завлекает к себе клиентов?

Я вернулась к двери, и пес снова завилял хвостом.

– Вот это номер, – удивилась я, – сюда он пускает, а обратно – нет. Кто же его так выдрессировал?

– А эта Пелагея – затейница, – заметил Антон. – Давай, постучи еще раз.

Я снова постучала в дверь, глядя на окно. И снова заметила, как качнулась занавеска. В доме кто-то был.

– Откройте нам, пожалуйста, мы не можем выйти, нас собака не пускает, – крикнула я и еще раз подкрепила свои слова стуком.

В окно выглянула пожилая женщина, посмотрела на нас с Антоном, потом задернула занавеску. Послышались приближающиеся шаги. Дверь открыли.

– А зачем вы зашли в сад? У меня на калитке звонок, – вместо приветствия сказала женщина.

– Мы ищем Пелагею Григорьевну, – произнесла я примиряющим тоном.

– Это я, говорите, что нужно.

Мы опешили. Сказать с ходу, что мы пришли из-за смерти Ольги? А почему бы и нет? Травница не больно-то соблюдает этикет. Вон, даже не поздоровалась.

– Пелагея Григорьевна, нам нужна ваша помощь, – проговорила я, надевая перчатки и доставая книгу из пакета.

– Это современная книга, – перебила меня травница.

– Да, конечно, но при помощи этой книги отправили на тот свет молодую женщину. Вы, случайно, не знаете, как это могло произойти? – Говорила только я. Антон молчал как рыба. Видимо, ему никогда не приходилось сталкиваться с людьми такого сорта.

Пелагея задумалась, глядя на книгу и на то, с какой осторожностью я с ней обращаюсь.

– Я сейчас не практикую, хлопотно очень. И у меня есть секреты, которыми я не со всеми делюсь. – Тон Пелагеи стал мягче. Можно было продолжать переговоры.

– Мы не просим поделиться с нами вашими секретами. Ваш адрес дал мне Андрей Николаевич Горлов. Я – его телохранитель. Убитая женщина – его секретарь. Поэтому мы здесь. Это, – я показала на Антона, – один из заместителей Горлова.

– Ну, так бы сразу и сказала. – Пелагея отступила в глубь дома. – Проходите, что на пороге-то стоять.

Мы прошли в сени, потом вслед за Пелагеей в большую комнату с деревянным столом, венскими стульями и букетами сухих трав под потолком. Стол был покрыт льняной скатертью с голубой каймой. В центре стоял электрический чайник и плетеная корзиночка с магазинными сухарями.

– Присаживайтесь. – Травница отодвинула от стола один стул и села сама. Мы последовали ее примеру и заняли места напротив.

– Ну, давайте знакомиться, – сказала Пелагея, включая чайник. – Меня, как вы уже знаете, зовут Пелагея Григорьевна. Я лечу людей травами. А ты кто будешь? – обратилась она ко мне.

– Женя Охотникова, частный телохранитель. Сейчас я охраняю Андрея Николаевича Горлова.

– А где он сам, коли ты его охраняешь? – прищурилась на меня травница.

– Он дома, там пока безопасно. Отпустил меня выяснить, кого ему опасаться. – Трудно в двух словах объяснить, что и зачем я делаю. Но у меня это, кажется, получилось, потому что Пелагея после моего объяснения переключилась на Антона.

– Хорошо. А тебя как зовут?

– Антон, я заведую аптечной сетью в фирме у Горлова. – Ему эта церемония была явно не по душе, но он мужественно терпел.

– Ну вот и познакомились. А то я чай поставила, а не знаю, как гостей величать. – Пелагея встала, сходила в другую комнату, где, судя по звукам, стоял холодильник. Вернулась она, неся в одной руке стеклянную вазочку с эклерами, а в другой – три чашки с блюдцами. Все принесенное она поставила на стол: вазочку в центр, а чашки – рядом с чайником. Потом она сходила в другую комнату еще раз, принесла коробочку с пакетиками чая и предложила их нам. Я не люблю пакетный чай, но в гостях отказываться было неудобно, и я взяла пакетик.

Пока чайник грелся, Пелагея ни слова не сказала о деле, с которым мы пришли. Она говорила о погоде, о том, что эта зима будет снежной, о тонкостях сбора трав – в общем, обо всем том, что называют разговором ни о чем. Потом закипел чайник, травница разлила кипяток по чашкам и поставила одну перед Антоном, другую – передо мной, а третью взяла себе. Я сняла перчатки, и мы дружно опустили пакетики в кипяток, а когда чай заварился, вынули их и сложили на блюдца. Сахара на столе не было. Пелагея пододвинула эклеры ближе к нам и сама взяла один.

– Ну вот, теперь можно и поговорить, – сказала она, отхлебнув глоток горячего напитка. – Что у вас там стряслось?

– Нам в офис принесли книгу. Книга была предназначена Горлову, но его в тот день не было. Ольга, офис-менеджер, стала эту книгу листать, а потом взяла почитать домой. Утром ее нашли мертвой. – Я в который раз повторяла эту историю, поэтому она обрела законченный вид.

– Мертвой, говоришь… – Пелагея задумалась. – А чего вы от меня хотите? – спросила наконец она.

– Антон, – я кивнула головой в сторону Гиревого, – будет делать необходимые анализы. Но для того, чтобы дело шло быстрее, ему нужно знать состав яда. Пелагея Григорьевна, мне Андрей Николаевич говорил, что у вас есть несколько рецептов ядов Медичи. Можно их посмотреть?

– А с чего ты взяла, что это яд Медичи? В книжке прочла? – с сомнением спросила травница, доедая эклер и допивая чай.

– Нет, просто Горлов и его теперешний заместитель Скопов приезжали к вам, чтобы посмотреть древние рецепты. – В моем голосе послышались просительные интонации. – Среди лекарств там были и яды, а я думаю, что тот яд, что на книге, должен быть из этой серии.

– Почему ты так думаешь? – Пелагея заставила меня сомневаться в моих умозаключениях. Теперь и я уже не верила, что яд на книге может быть ядом, рецепт которого есть у травницы.

– Пелагея Григорьевна, вы меня совсем запутали, – пожаловалась я.

– Ты сама, девочка, запуталась, – ворчливо сказала травница. – Дай мне книгу, я сама посмотрю, – попросила она, подвернув подол платья. – Клади сюда, – потребовала она.

Я снова надела перчатки, вынула книгу из пакета и положила куда просила Пелагея: в подол ее необъятного платья.

– Открой, – велела она.

Я открыла книгу и стала ее листать, показывая желтоватые пятна на страницах.

– Да, это не вода, – проговорила Пелагея и попросила меня забрать книгу. – Но почему именно тот яд, рецепт которого хранится у меня? Я ведь не даю читать рецепты Медичи каждому, кто попросит. Вот Горлов просил, но его интересовали рецепты лекарств. Скопов читал, но переписывать я не дала. До них приезжал один чернявый, тот меня просто уболтал, как девочку. Говорил, что ему нужен яд для того, чтобы отравить собаку. Больная, дескать, она, мучается, лучше пусть сразу умрет. Что списал – не видела, но рецепты отняла сразу, так что больше одного он не списал. Да и трудно в них разобраться: они ведь не по-нашему писаны. И старинные меры нужно знать, а то приготовить ничего не получится.

– Они должны быть написаны на латыни, – подал голос Антон.

– А ты откуда знаешь? – прищурилась Пелагея. – Латынь учил?

– Я по образованию врач. – Он покраснел.

– Ах, вон оно что! – Травница улыбнулась. – Значит, своего рода коллеги?

Пришло время улыбнуться Антону.

– Коллеги, – тихо сказал он, но Пелагея восприняла это как насмешку.

– Что, не веришь в травы? – она пошла в атаку. – Напрасно! Есть такие травы – вашей химии не чета! Нужно просто уметь ими пользоваться! А вы давно забыли матушку-природу, поэтому и болеете!

Нужно было срочно выходить из этой опасной ситуации. Еще один такой выпад, и рецепта нам не видать. Я нашла под столом ногу Антона и с силой наступила на нее. Антон поморщился и посмотрел на меня. Я нахмурилась. Он понял и постарался выкрутиться из ситуации.

– Но ведь Горлов приезжал к вам специально за тем, чтобы на основе имеющихся рецептов создать натуральное лекарство.

– Это правда, – согласилась Пелагея, – и он заплатил мне достаточно, чтобы я на него не обижалась.

– Мы тоже вам заплатим. – Я поймала ее на слове.

Пелагея посмотрела на меня внимательно и назвала сумму.

Антон присвистнул. Я достала бумажник и пересчитала наличность. Того, что было у меня, явно не хватало. Я посмотрела на Антона. Тот тоже достал портмоне и вытащил из него купюры. Пока мы считали деньги, Пелагея убрала со стола чашки, сходила в глубь дома и, погремев ключами, принесла оттуда плотную папку. Она стояла с папкой в руках, глядя на то, как мы считаем деньги. Наконец нужная сумма была набрана, и мы положили купюры на стол.

Пелагея забрала деньги и спрятала их в карман фартука. Взамен она положила на стол папку, раскрыла ее и стала перебирать ветхие листы пергамента. Наконец она остановилась.

– Вот, смотри, коли понимаешь. Можешь списать.

Антон взял сумку, достал из нее чистый листок бумаги и придвинул к себе папку Пелагеи. Он долго разбирал корявые буквы, потом, когда привык к шрифту, начал что-то писать по-латыни на чистом листе. Это продолжалось минут пять. Затем Антон попросил разрешения посмотреть еще рецепты. Пелагея разрешила. Антон стал перекладывать листы пергамента и зашевелил губами. Листов было мало: всего пять или шесть, поэтому на просмотр у него ушло немного времени. Он быстро закончил и закрыл папку.

– Все, – сказал он, – яд только один, но очень сильный. Спасибо, Пелагея Григорьевна!

– На здоровье, – с акцентом ответила травница.

– А вы с юмором, – заметил Антон, улыбаясь.

– А как же без него. Вон и собачка у меня тоже с юмором, – напомнила Пелагея, намекая на то, что рандеву закончено.

– Я надеюсь, вы нас проводите? – осмелился спросить Антон.

– Провожу, провожу, – пообещала травница, – а то вы тут у меня навсегда останетесь.

Мы встали из-за стола, Гиревой спрятал листок в сумку, я положила книгу обратно в пакет и сняла перчатки. Пелагея повела нас к выходу. Она вышла из дома первая и позвала собаку. Та послушно подошла. Травница схватила ее за ошейник и сказала нам:

– А теперь быстро-быстро уходите и закройте за собой калитку. Она стала для меня тяжелая, – кивнула она на собаку, – и я долго ее не удержу.

Нам не нужно было повторять дважды: мы с Антоном бегом добежали до калитки, выскочили на улицу и закрыли ее за собой.

Собака в руках у Пелагеи заливалась истошным лаем.

– Ну, а теперь куда? – Я села в Антонов «Вольво» и с удовольствием откинулась на бархатное сиденье.

– Ты свою машину забирать будешь? – Антон вставил ключ в зажигание.

– Буду. Ты что-то говорил насчет смыва с пальцев Ольги, – напомнила я ему.

– Смыв, – он задумался, – смыв можно взять, только нужно сначала узнать, когда дежурит Виктор.

– Кто такой Виктор? – Новое имя мне ни о чем не говорило.

– Патологоанатом, подрабатывает в морге.

– В котором из них? – морг в Тарасове не один, и куда отвезли Ольгу, только бог знает.

– В судмедэкспертизе. Днем он пишет заключения, а ночью дежурит, описывает поступившие трупы.

– Веселенькая работка. – Уж лучше бы работал телохранителем. Тоже не соскучишься.

– Обхохочешься, – поддержал меня Антон, – он за смену так выматывается, хоть самого в гроб клади.

– Позвони ему, может, он знает, где Ольга? – попросила я Гиревого.

– Сейчас приедем, позвоню, – пообещал Антон, выруливая из-под моста. Он вывернул на тихую улочку, и мы очень быстро добрались до его лаборатории. Мой «фольк» стоял там, где я его оставила.

– Мое присутствие обязательно? – Мне нужно было еще купить продукты для Горлова и съездить домой, предупредить тетю Милу о том, что теперь я буду охранять клиента круглосуточно.

– Думаю, что нет. Я сам позвоню, все узнаю и договорюсь. Но анализы я буду делать вечером, после работы. Приезжай ко мне часиков в девять – полдесятого. Мне нужно еще разбросать «Доктора Гора» по аптекам.

– Ну, тогда до вечера, – простилась я, вышла из его машины и направилась к своему «фольку». Книгу я забрала с собой. Так, на всякий случай. У Антона остался рецепт яда, которым, возможно, были вымазаны ее страницы. Пусть он пока подберет реактивы или что еще там нужно, а я займусь провиантом.

Но сперва я решила заехать домой. Завела свой «фольк» и поехала к тете Миле. Когда я открыла дверь, родственница разговаривала по телефону, поэтому только махнула мне рукой: дескать, проходи, не стесняйся. Я и не стеснялась. Положила книгу у себя в комнате под кровать и пошла в ванную мыть руки. Когда я вышла оттуда, тетя Мила уже закончила болтать по телефону и направилась на кухню. «Сейчас меня будут кормить», – подумала я. И точно: первым делом тетушка поинтересовалась, что я ела в последние полдня.

– Женечка, ты за день сжигаешь уйму калорий, и тебе нужно полноценное питание.

Полноценным питанием она называла борщ по-флотски и жареную утку. Плюс сок маракуйи. Сок я, конечно, выпила, но в желудке еще болтался эклер, поэтому я съела полтарелки борща, а утку отодвинула на край стола.

– Женя, ешь второе, – настаивала тетушка.

– Некуда, я недавно перекусила, – оправдывалась я. – Лучше расскажи мне, что едят мужчины за сорок.

– У тебя появился возрастной поклонник? – Неподдельный интерес тети Милы к моим клиентам начинал меня доставать.

– Не поклонник, а подопечный. Кстати, с сегодняшнего дня я буду охранять его круглые сутки.

– Женечка, а чем ты будешь питаться? – забеспокоилась тетя Мила.

– А вот об этом я приехала с тобой поговорить. Дело в том, что мой клиент боится, что его отравят, поэтому послал меня за продуктами.

Тетушка исчезла у себя в комнате и через минуту вернулась с чистым листком бумаги и ручкой. Она положила листок на кухонный стол и принялась быстро писать. Спустя пять минут список был готов. Я взяла листок и обомлела: на то количество продуктов, которые перечислила тетя Мила, у меня не было денег. Точнее, столько мне Горлов не дал. Я сказала об этом тете Миле, она взяла обратно листок и внесла поправки в расчете на сумму.

– Вот так пойдет? – Она повернула листок ко мне.

Мы вдвоем вновь пересчитали то, что она перечислила, и пришли к выводу, что денег в обрез.

– Я бы еще взяла в ресторане что-нибудь горячее. – Не успела я произнести эту фразу, как тетя Мила достала из шкафа набор кастрюлек и принялась их мыть. Я поняла, что это означает: сейчас она нальет туда борщ, положит утку и заставит меня везти все это Горлову. В конце концов, это был идеальный вариант. Но что скажет мне мой подопечный?

– Тетя Мила, а это не слишком? Я ведь не обязана кормить клиента.

– Ничего, от нас не убудет. Сама поешь и его покормишь. – Тетушка была непреклонна. – Ты мне только скажи, где ты таких находишь? Один увивается около престарелой красотки, другого нужно кормить, как малого ребенка… Когда ты наконец найдешь нормального мужчину? – Она опять взялась за свое. Ну не терпится ей выдать меня замуж! А точнее – понянчить внуков. Ей одной скучно. А я, выходит, должна от этого страдать?

– Никого я не нахожу. Это они меня находят, – буркнула я, прикидывая, как понесу кастрюли со снедью.

– Ну как же не находишь? Давеча говорила, что тебе нравится парень, который любовник жены шефа.

Хорошая память у тети Милы. Про парня она запомнила железно, а вот о моих нервах она постоянно забывает.

– Ничей он не любовник! Это сплетни.

– Вот и хорошо, – обрадовалась родственница, – завязывай с ним отношения и выходи наконец замуж!

– Хорошо, тетя Мила, я учту твои пожелания. – После этого разговора мне уже больше не нравился Гиревой. Не забыть бы книгу под кроватью, а то еще тетушка отравится. – Тетя Мила, я иду собираться.

Я пошла в свою комнату, взяла сумку побольше, положила туда смену белья и еще кое-какие мелочи, проклятую книгу в пакете, ноутбук и… задумалась. Мне что-то нужно было сделать, но я никак не могла вспомнить, что именно. Чтобы освежить память, я взяла в руки ту сумку, с которой ходила всегда. И тут же вспомнила: на дне этой сумки лежали два флакона «Доктора Гора». Того самого лекарства, которое ждет не дождется тетя Мила! Я взяла бутылочки и вернулась на кухню.

– Тетя Мила, я привезла тебе «Доктор Гор».

– Вот спасибо! А что раньше не отдала? – Тетушка покрутила в руках миниатюрную бутылочку.

– Да вот, забыла, что в сумке лежит.

Она внимательно посмотрела на меня. В ее глазах была тревога.

– Женя, ты не заболела?

– Да нет, тетя Мила, просто мы с этими продуктами такую канитель развели… В общем, пользуйся, как написано в аннотации, потом расскажешь. А я ухожу.

Но ситуация с бальзамом заставила меня еще раз проверить, все ли я взяла. Только тогда я вышла из комнаты, подхватила тети-Милины кастрюли и неслышно выскользнула из дома.

Был уже поздний вечер, а я все еще ездила по магазинам. Заднее сиденье моей машины постепенно превращалось в склад всевозможного провианта. Я посмотрела список, вычеркнула последний пункт и облегченно вздохнула. Теперь можно было ехать к моему подопечному. Еды ему должно было хватить по крайней мере на неделю. Я развернула «фольк» и поехала в сторону дома Горлова.

Через несколько минут я притормозила, свернула во двор и поставила машину. Потом взяла кастрюли и пакет из гипермаркета. С сожалением посмотрела на свою сумку, но взять ее не решилась: а вдруг прольется борщ? Я вздохнула, закрыла машину и понесла продукты на нужный этаж.

Перед квартирой я поставила ношу прямо на пол, открыла дверь ключом, который дал мне Горлов, и занесла еду в прихожую. Потом я снова вышла, еще раз сходила в машину и взяла все остальное. Когда дверь горловской квартиры открылась во второй раз, Андрей Николаевич стоял в прихожей. На его лице было недоумение.

– Женя, я столько не просил, – почти прошептал он.

– Зато тетя Мила так решила, – парировала я, – это все вам. Там борщ и жареная утка, а вот там в пакете – сыр, ветчина, бекон, фрукты, – в общем, все то, что можно купить в гипермаркете.

– Спасибо, Женя. Но у меня есть один вопрос: как долго мне опасаться отравления?

– Хороший вопрос. Я сама об этом размышляю. – Я не знаю, что думает Горлов насчет Гиревого, но чем больше я общаюсь с этим парнем, тем больше он мне нравится. Такой не будет подсыпать яд, скорее найдет более выгодный вариант работы и уйдет сам. Что, собственно, он мне и сказал. Я передала его слова Горлову. Андрей Николаевич превратился в соляной столп.

– Как уходит? Кто его отпускал? Почему он решил, что он больше не нужен в «Фармалюксе»?

– Вы же утверждаете, что он хочет вас отравить. – Мне непонятна была позиция Горлова. Он, видимо, так и не решил, кого ему опасаться. Странное дело: объявить отравителями Гиревого и собственную жену, а потом сетовать на то, что Антон решил перейти в «Виринею».

Горлов молча взял пакет и кастрюли и понес все это на кухню.

– Андрей Николаевич, – окликнула его я, – где мне можно расположиться?

– В гостиной, – не оборачиваясь, сказал он, и слышно было, как открылся холодильник.

Я не стала мешать шефу разбирать купленную еду и начала раскладывать принесенные с собой мелочи прямо на столе. Книгу в пакете я оставила в сумке, чтобы она случайно не попалась на глаза Горлову. Вечером я ее увезу, а сейчас пока пусть полежит в укромном месте.

– Женя, там в комоде есть пустой ящик, – крикнул мне Горлов, – можешь его занять.

– Спасибо, Андрей Николаевич. – А вот это весьма кстати: не очень удобно, если посторонний мужчина постоянно будет ходить мимо стопки моего белья. Я выдвинула один за другим все ящики, нашла нужный и переложила туда все свои мелочи: нижнее белье, зубную щетку, шампунь и сюрикены. Благо последние пока мне были не нужны. Закончив с разборкой, я пошла на кухню помогать Андрею Николаевичу. Тот уже разложил продукты из пакета, вымыл яблоко и с аппетитом его ел. На плите стояла одна из тетушкиных кастрюлек. Горлов грел борщ.

«Так вот что вам было нужно больше всего», – подумала я и села на табурет у стола.

– Ты обедала? – спросил Андрей Николаевич.

– Только что. Моя тетя Мила не отпустила бы меня голодную.

– Борщ вкусный?

– Да.

– Ну что ж, попробуем. – Андрей Николаевич снял кастрюлю с плиты, взял глубокую тарелку и налил себе два половника. Пока он ел, я думала, под каким предлогом уйду от него. Уходить нужно было примерно через полчаса, в противном случае я опоздаю, а Антон не успеет до завтра сделать анализы. Помня о том, что мужчины добреют после еды, я ждала, когда Горлов насытится. Наконец Андрей Николаевич опустошил тарелку и с удовольствием крякнул.

– Андрей Николаевич, мне нужно уехать на пару часов. – Надо было спешить, время поджимало.

– Куда?

Что ответить ему на этот простой вопрос? Сказать правду? А вдруг он разозлится и не отпустит? Соврать? Тогда тем более не отпустит.

– Мне нужно проконтролировать Антона. Он взялся определить яд на книге.

Последовала минута молчания.

– Ты все-таки веришь, что Антон непричастен к убийству Ольги?

– Я думаю, что у него совершенно другие интересы.

– Тогда скажи мне, как книга попала ко мне в офис? Кто мог ее принести? И кто, черт возьми, может желать моей смерти, если не Антон? – Горлов начинал злиться.

– На первые два вопроса я поищу ответ завтра. Книгу принесли в упаковке, эта упаковка должна остаться в офисе. А вот на третий вопрос я пытаюсь ответить уже не первый день. И пока я не нашла преступника, под подозрением все.

– Хороший ответ. А что делать мне?

– Я скажу, чего вам не нужно делать. Во-первых, сегодня, пока меня не будет, не выходите из квартиры и никому не открывайте дверь. Во-вторых, не делайте поспешных выводов относительно отравителя. Вы можете пустить полицию по ложному следу.

– Хорошо, я понял. Ольгу отравили случайно. Целью был я, а не она, что мало меня утешает. Кто же ко мне подбирается? – Горлов обхватил голову руками и согнулся над пустой тарелкой.

– Вот это я и собираюсь выяснить. Сегодня ночью мы с Антоном возьмем смыв с пальцев Ольги и соскоб со злополучной книги. Гиревой сделает анализы, а результаты я отвезу в полицию. Если это яд Медичи, то нужно будет расспросить Пелагею подробнее, что за чернявый ее «уболтал». Впрочем, я забегаю вперед. Анализы еще не сделаны, и я ненадолго вас покину. Мне пора.

Я встала из-за стола и пошла собираться.

Горлов остался сидеть за столом, склонившись над пустой тарелкой.

На улице совсем стемнело. Город зажег фонари, и в их свете прохожие казались редкими тенями. Я подъехала к лаборатории Гиревого. Аптека еще работала: в ее залах горел свет, и последние покупатели разглядывали витрины. Я припарковалась у торца дома и пошла к знакомой двери. Антон уже ждал, поглядывая на часы.

– Зачем ты забрала книгу? – спросил он вместо приветствия. – Я бы успел сделать соскоб, а может быть, и сам анализ. Рецепт-то у меня.

Я не знала, зачем забрала книгу с собой. Наверное, я все-таки недостаточно доверяла Антону. Но вслух говорить это я не стала. Просто пожала плечами.

Антон в ответ покачал головой и протянул руку. Я вынула из сумки пакет с книгой и отдала ему.

– Вот давно бы так, – прокомментировал он и отнес книгу в лаборантскую. – Ну что, поехали в морг?

Мне стало смешно. Обычно молодые люди приглашают девушек в совершенно другие места. Более романтичные.

– Ничего смешного в этом не вижу, – серьезно сказал Гиревой, – иди садись в машину.

Я вышла из лаборатории и села в «Вольво». Машина оказалась открытой, и мотор еще не остыл. Антон куда-то ездил незадолго до моего прихода.

Через минуту Гиревой занял сиденье водителя, завел машину и выехал на дорогу.

– Куда мы едем? – спросила его я.

– В судмедэкспертизу. Ольга там, – односложно ответил Антон и свернул на соседнюю улицу.

Судмедэкспертиза находилась в Октябрьском Ущелье, почти на самом верху. Около нее была небольшая стоянка для катафалков и удобный подъезд для машин «Скорой помощи». В такое время здесь было пусто, горел одинокий фонарь, отбрасывая многочисленные тени, от чего место казалось зловещим. Антон припарковал машину в тени большого дерева, росшего у самой дороги, тщательно запер ее и поставил на сигнализацию. Мне эти предосторожности не показались излишними: место было безлюдное и в любой момент можно было ожидать неприятностей. Ну, угнать машину – это вряд ли, а вот нарисовать что-нибудь на капоте или слить бензин могут запросто.

– Пойдем через черный ход, – сказал Антон и свернул за угол здания.

В черный ход вела обитая железом дверь, запиравшаяся изнутри. Антон взял телефон, позвонил кому-то, и через пару минут нам открыл улыбающийся молодой человек в зеленом халате и такой же шапочке.

– А вы не торопитесь, – произнес он и исчез в темноте коридора.

Мы на ощупь пошли за ним. Скоро темный коридор закончился, и мы вышли на ярко освещенную лестничную площадку.

– Нам туда, – показал рукой незнакомец и уверенно шагнул в сторону одной из дверей. Он вынул ключ, повернул его в замке и толкнул дверь. Она со скрипом поддалась, и мы все трое вошли в холодильную камеру, где на столах рядком лежали трупы.

– Вот она, – сказал незнакомец, вынул из кармана фонарик, откинул простыню и посветил покойнице в лицо. Ольга была бледна как полотно. У меня на глаза навернулись слезы. Я и не думала, что настолько привязалась к этой веселой и жизнерадостной женщине.

– Где вода? – спросил Антон.

– Дистиллированная? – переспросил незнакомец.

– Желательно. – Гиревой вынул из кармана пробирку и упаковку ваты, намочил ее в принесенной воде, протер покойнице подушечки пальцев правой руки и выжал в пробирку. – Все, – сказал он, – спасибо, Виктор.

– А с левой не будешь делать смыв? – спросил мой новый знакомый.

– Левую я оставлю для судмедэкспертов, – спокойно ответил Антон и плотно закупорил пробирку. – Пошли отсюда.

Мы вышли из здания той же дорогой, что пришли. Виктор нас проводил, светя фонариком. Когда мы оказались на улице, я облегченно вздохнула. Неужели находятся люди, которые годами работают в таких местах? Я много чего видела в жизни, но каждый день смотреть в лица покойников – это слишком.

Антон открыл машину.

– Садись, – сказал он и сунул мне в руки пробирку со смывом. Потом завел машину и поехал по безлюдной дороге обратно к себе в лабораторию: всю дорогу он рассказывал мне о реактивах, пробах, преимуществе различных методов определения ядов, – в общем, обо всем том, о чем я не имела ни малейшего представления. Я зевала с закрытым ртом и иногда поддакивала, как того требовал этикет.

Когда мы остановились около аптеки, огни в ней были уже погашены. Горел только огонек на сигнализации. Антон вышел, открыл дверцу с моей стороны и бережно, под локоток вывел меня из машины.

– Держи крепче. – Он имел в виду пробирку.

Я и так держала ее крепко, стараясь даже не качать из стороны в сторону. Антон закрыл машину, поставил ее на сигнализацию и уверенно свернул в темный переулок. Я двинулась вслед за ним, старательно обходя трещины в асфальте. Антон открыл дверь своим ключом и уверенно вошел в темный проем. Я решила подождать, когда он зажжет свет.

– Пошли, чего ты ждешь?

– А что, света не будет? – спросила я.

– Свет будет в лаборатории, – сказал Антон и взял меня за руку.

Мы прошли по темному коридору, Антон на ощупь открыл дверь лаборатории и зажег в ней свет.

– Давай пробирку, – велел он.

Я протянула ему свою ношу. Он бережно взял ее за самый верх и поставил в штатив на столе.

– Сейчас я надену халат и приготовлю реактивы, – произнес он, вынимая злополучную книгу и свои записи, которые он сделал у Пелагеи.

Что творилось в лаборатории дальше, для меня было непонятным ритуалом. Антон брал пробирки, что-то на них писал, капал туда смыв, потом еще что-то и ставил на специальную подставку. Затем он надел резиновые перчатки и занялся книгой. С ее страниц был взят соскоб, после чего Гиревой растворил его в воде, проделал с жидкостью те же самые манипуляции, что и со смывом, а потом стал наблюдать, как реагируют вещества в пробирках.

Я ни о чем не спрашивала, а Антон был слишком занят для того, чтобы о чем-либо говорить. Но вот в нескольких пробирках жидкости поменяли цвет. Это было сигналом для дальнейших манипуляций. Антон по очереди брал пробирки в руки, сверялся с записями и делал новые. Колдовство над пробирками и листками бумаги продолжалось около получаса. Потом Гиревой откинулся на стуле и облегченно вздохнул.

– Ты была права, Женя. Это яд. Трансдермальный. Интересно, а как ты догадалась?

– Наверное, интуиция. Такие красивые книги по почте редко кто посылает. Если только большое издательство, и то по подписке.

– Согласен. Сейчас я напишу акт, а завтра ты отвезешь его Горлову. Пусть почитает. – Антон вынул какой-то бланк и начал его быстро заполнять.

– Может, лучше сразу в полицию? – засомневалась я. Ведь Горлов считает, что Ольгу отравил Антон. А в полиции сразу разберутся, что к чему.

– Нет, – твердо сказал Гиревой, – сначала ему, а потом вези куда хочешь. Я желаю, чтобы шеф знал, что его кто-то пытался отравить.

– Он подозревает тебя, – произнесла я и тут же пожалела об этом. Антон побагровел до самых бровей.

– Я?! Отравил?! Я при тебе списал рецепт яда. Причем с единственной целью: как можно быстрее определить его присутствие! – Он хлопнул ладонями по столу и проделал руками какие-то пассы.

– Я знаю. Но Горлов думает иначе.

Гиревой вздохнул и провел руками по лицу. Краска медленно сползала с его щек.

– Хорошо. Пусть думает что хочет. В конце концов истина восторжествует и ему будет стыдно смотреть мне в глаза. – И он принялся спокойно дописывать акт.

Когда все было готово, Антон вложил акт в файл и отдал его мне.

– Сегодня же покажи Горлову. А завтра отвезешь в полицию. А теперь все, иди. Мне нужно побыть одному. – Он открыл дверь лаборатории, приглашая меня на выход.

Я встала со стула, на котором до сих пор сидела, взяла свою сумку, злополучную книгу и медленно пошла к двери. Антон проводил меня до выхода и долго стоял в дверном проеме. Он ждал, когда я сяду в свою машину, когда заведу ее и уеду. Мне было жаль оставлять его в таком состоянии, но он сам захотел побыть с самим собой. Ничего не поделаешь. Ни с мнительностью Горлова, ни с независимым характером Антона. Мне пришло в голову, что этим двоим просто трудно было сработаться, тяжело понять друг друга. Возможно, поэтому Антон хочет уйти. И это будет самым лучшим решением в сложившейся ситуации.

Когда я вернулась к Горлову, он сидел на диване в гостиной и смотрел какой-то ночной сериал. На экране разгуливали монстры и терзали кричащих людей.

– Андрей Николаевич, а вы после этого кино уснете? – спросила я, входя в гостиную.

– А! Женя… – Горлов поднялся с дивана и выключил телевизор. – Ну, рассказывай.

– Антон сделал анализ яда с книги, вот акт. – Я подала бумагу в файле. – Кстати, он узнал об этом яде только сегодня, когда мы вместе с ним приехали к Пелагее.

– Вы были у Пелагеи? – удивился Андрей Николаевич. – Ну и как она там? – Он направился на кухню. – Хочешь чаю?

– Не откажусь. – Я поставила сумку с книгой у дивана и пошла вслед за Горловым на кухню. – Пелагея сейчас не практикует, – продолжила я прерванный разговор. – Собака у нее интересная. – Я села на табуретку у стола, ожидая, когда Андрей Николаевич нальет нам чай.

Горлов поставил на стол две чашки, бросил в них по пакетику чая и налил кипяток.

– Вот конфеты, сахар в сахарнице, мед в баночке, – перечислил он то, что было у него к чаю. – Значит, Гиревой ни при чем. Послушай, – встрепенулся он, – а зачем я тогда наговорил на него Бодрову? – Горлов застыл с чайной ложкой в руке.

– Не знаю, Андрей Николаевич, с обвинениями нужно быть немного осторожней. Не все, кто вас окружают, отпетые негодяи. Скорее всего, затесался кто-то один. Конечно, полиция подозревает всех, но подозревать – это одно, а обвинять – совершенно другое. – Я положила себе в чашку четыре ложки сахара и теперь думала, как это все выпить. Я увлеклась.

– Завтра же позвоню ему и скажу, что Гиревой ни при чем, – пообещал Горлов.

– Поздно, – я отпила немного горячей жидкости, – Бодров наверняка уже дал фактам ход. Теперь они будут проверять Антона по всем статьям. Да и вашу супругу тоже.

– Ай-яй-яй, что же я наделал? – Андрей Николаевич подпер щеку кулаком.

– Неправильно сказано, – откликнулась я, – нужно говорить так: кто теперь это все будет расхлебывать? – Я допила чай и встала из-за стола. – Я пойду приведу себя в порядок, – произнесла я и вышла в гостиную. Там я вынула из ящика полотенце и пошла принимать душ. Было уже поздно, и дальнейший разговор не имел смысла. А завтра мне рано вставать, и еще неизвестно, какое занятие для меня придумает Горлов.