Глава 9
Главное – это определить главное
Разбудил меня тихий, но настойчивый голос Арноры, которая почти умоляла проснуться и привести себя в порядок. Пришлось сделать усилие, чтобы добрести до ванной комнаты, которую я про себя окрестила хаммамом, уж слишком напоминало это обилие мрамора и отсутствие душевой о турецком стиле. По выходу из ванной в спальне ждал приятный сюрприз в виде огромного украшенного коваными узорами сундука с обилием всех моих вещей, которые я носила в земном измерении. И даже платье с черной шелковой лентой, безнадежно испорченное во время алкогольного бунта, к которому сподвиг Тимур и поддержал Даниэль. Дизайнерское изделие ручной работы выглядело как новое.
Невольно прижала к груди кусок белой ткани, с которым я точно определилась, что надену или его или так и буду в простыни ходить. Волосы заплетать не позволила. Только лишь выпустила вперед прядь с все еще вплетенными камнями, намереваясь посетить совместный с Праймом и его личными децернентами завтрак. Конечно, посещение столь не радужного для меня мероприятия было вынуждено, а не желанию, и то потому как Арнора слезно просила об этом. Намек на то, что если она не справится с поставленной перед ней задачей, то и наказание последует незамедлительно, подействовал лучше всяких уговоров. Вот именно поэтому я и вырядилась так, чтобы остальным тоже было не столь комфортно. Оглядела себя в зеркале еще раз, и вышла из комнаты.
Столовая, как оказалось, в альгамбре вообще отсутствовала. Трапеза, на которую меня пригласили в добровольно-принудительной форме, происходила в тронном зале. Когда я вошла в помещение, там уже был установлен высокий стол, покрытый белой скатертью. Прайм, сидел на своем троне, возглавляя приставленный к ювелирному изваянию главный атрибут трапезы.
«Даже позавтракать и то на троне», – усмехнулась про себя, тут же дотронувшись до короны, не дающей Кириниону читать мои мысли, и открыто улыбнулась Прайму.
Пусть знает, что я, во-первых, правда думаю о нем гадости, а во-вторых, не стесняюсь их сообщить ему вслух. Что называется, только дай мне повод.
За столом в своей обычной белоснежной форме и латах сидели некоторые личные децерненты Прайма, помимо них было еще несколько десятков персон. Судя по одежде – высокопоставленные алнаирийцы. Никто ничего не ел.
Молча проследовала и села напротив Прайма в противоположном конце стола. Высокая спинка стула, обитая шелковой тканью бирюзового цвета с золотым орнаментом, оказалась весьма удобной. Как только я расположилась, остальные начали трапезу, не говоря ни слова. Прайм также молчал, сосредоточенно изучая содержимое своей тарелки.
– Сейида Прайма Аэлин, – первым нарушил тишину негромкий мужской голос.
Алнаириец с высокой прической из черных кос, уложенных на голове, явно хозяин только что сказанного, широко улыбнулся в мою сторону.
– Как вам Иеракон? Слышал, вы уже успели побывать на нашей ярмарке.
«Создатель, сколько же времени он потратил на создание сего шедевра», – с отвращением подумала я, глядя на его прическу.
Такое произведение парикмахерской мысли даже по женским меркам было чересчур сложным и вычурным для обычного завтрака, пусть он и у повелителя целого мира. Прайм чуть ухмыльнулся, следя за моими изогнутыми в презрении губами.
Ага. Ждет, значит, что я сейчас тут цирк устрою. Не дождетесь Прайм Киринион, я – само благочестие. Кроме того, не зря же я когда-то не то, что графиней – герцогиней была. Лицемерить и улыбаться – ощутимая часть моего прошлого.
– Иеракон – очень красивый город, – вежливо и сдержанно, но не натянуто, улыбнулась алнаирийцу. – Правда городская площадь не отличается архитектурными изысками, что меня немного удивило, если быть откровенной, сейид, имени которого я, к сожалению не знаю, – обратилась к незнакомцу, но смотрела в упор на Прайма.
По окончанию высказывания, подарила ему нежную улыбку. Прайм, до побелевших костяшек сжимающий в данный момент нож и вилку, не стал комментировать. Жаль.
– Сейид Аранон, сейида Прайма Аэлин, – известил алнаириец, продолжающий улыбаться непомерно довольно, все сильнее вызывая во мне волну раздражения.
– Сейид Аранон, – довольно откровенно улыбнулась в ответ, больше не глядя на Прайма, и поинтересовалась совершенно невинно, – раз уж зашла речь о красоте столицы… Может, вы согласитесь после обеда сопровождать меня и указать на достопримечательности, которые я еще не успела разглядеть?
Выставила ли я только что Прайма полнейшим идиотом? Да! Но видимо этикет и Алнаир понятия несовместимые, потому что алнаириец согласно закивал, подарив мне еще одну из своих странно-довольных улыбок. Я ждала, когда Прайм скажет свое «нет», но он молчал, продолжая сосредоточенно разрезать уже и без того очень маленькие кусочки пищи.
– Сейида Прайма Аэлин, – продолжила разговор спутница одного из личных децернентов Прайма, – расскажите нам что-нибудь о мирах, в которых вы жили раньше.
Прайм также бросил заинтересованный взгляд в мою сторону, правда, тут же снова уставился в тарелку, делая отрешенно-холодный вид. Я пару секунд помолчала, прикидывая как бы повежливее намекнуть о скорой кончине своего нынешнего супруга, используя вежливый рассказ, пользуясь моментом. Пока молчала, заговорил другой.
– Альтерра последние двенадцать веков была почти мертва, – вставил еще один из личных децернентов Прайма.
– Альтерра выжила, несмотря на то, что последние двенадцать веков была на грани, децернент, – холодно поправила я его.
Презрительным взглядом прибила его обратно к стулу, чтоб сидел, и помалкивал.
– Так что с Земным измерением? – напомнила алнаирийка в зеленом бараа.
– Земля – она удивительная, – я даже прикрыла глаза, словно представляя ее перед собой. – Есть континенты, где всегда только тепло. Есть места, где всегда царит холод. На Земле есть множество языков и разнообразие вероисповеданий. Люди всегда свободны в своем выборе, – намекая на некоторых сидящих в этой комнате тиранов. – И магия… Она особенная, несмотря на то, что ее очень мало. Не такая, как в большинстве миров.
– А еще этот мир пережил две мировые войны и скоро будет на пороге третьей, – раздался тихий вкрадчивый голос Прайма. – Еще на некоторых континентах царит голод и до сих пор идут междуусобные войны. Большинству плевать на то, как каждый день гибнут люди прямо на улицах. Магию там давно заменила наука. Большинство вероисповеданий привело к тому, что люди не знают, во что верить и поэтому не верят ни во что. Без веры, без уверенности в завтрашнем дне, боясь умереть в любой момент – вот так живут в земном измерении, – мрачно закончил Киринион, все еще смотря строго на тарелку.
Ну, все, достал… временно бессмертный.
– Мир, где я жила, – демонстративно плавно поднялась со своего места, – может быть и правда иногда бывает неоправданно жесток, – сквозь зубы процедила злобно, до боли в руке сжимая серебряный нож.
Прайм лишь улыбнулся мне снова ласково. Как же меня уже бесит эта его улыбка!
– Но для того, чтобы хоть что-то чувствовать, – продолжила я, воздушным потоком невольно согнув предмет на грани очередного приступа неврастении. – Хоть что-нибудь, – повторила, в упор глядя на Прайма Кириниона. – Любовь, ненависть, боль, радость, страдание, счастье – нужно испытать их все. Иначе как человек поймет, что действительно есть что? Пусть этот мир иногда ошибается в своих действиях, но всегда найдутся те, кто может все исправить, ведь мы учимся на своих ошибках. А кто научит Алнаир, что жизнь, такая как она есть – может быть неправильна?
Тирада получилась довольно длительной и эмоциональной. Прайм резко вскочил с места. Похоже, смогла задеть за живое. Все-таки неприятно, когда критикуют власть-имеющих.
– Наука давно заменила магию. Вы правы Прайм, потому что плодами науки могут пользоваться все, а магией… вы и сами знаете ответ, – добавила я и только потом сообразила, что он меня специально провоцировал.
Окончательно погнутые мною в бессознательном порыве вилка и нож демонстрировали это как нельзя красноречиво. Плохо. Мне сейчас магию вообще применять не стоит, только в этом случае резерв восстановится за неделю. В противном случае – еще дольше. С тоской подумала, как скучаю по рассветам на Земле… Разозлилась на Прайма еще больше и… бросила оба предмета на стол, позорно капитулируя под торжествующий взгляд черных глаз. За дверями налетела на Бажена и Амита.
– Доброе утро, сейида Прайма Аэлин, – невозмутимо поздоровались они в один голос.
– Вы уже позавтракали? – заботливо спросил Бажен.
– Что-то типа того, – отмахнулась я.
И только вознамерилась обойти обоих мужчин, чтобы скрыться в своей спальне и уже там дать волю эмоциям, как Амит преподнес мне сюрприз.
– Вы должны вернуться, – неожиданно сухо сказал он. – Прайм Киринион приказал, – уж слишком ехидно усмехнулся и добавил. – Без вариантов, Аэлин.
И почему я более чем уверена, что последнюю фразу Амит явно не своими словами сказал? Бездна… и ведь никуда не деться.
Уловила утвердительный взгляд со стороны Бажена, обозначающий, что выбора у меня и правда нет, и не будет. Тяжело вздохнула и повернула обратно – лицемерить и улыбаться.
К огромному изумлению и в какой-то степени облегчению, в зале меня ожидал только Киринион. Остальные исчезли в неизвестном направлении. Бажен и Амит также остались за дверями, не последовав за мной.
– Десять секунд, – даже хлопнула два раза в ладоши. – Браво, Прайм Киринион. Ваша власть действительно впечатляет, – улыбаться в обстоятельствах отсутствия посторонних ведь не обязательно.
Супруг мнение, похоже, разделял как никогда.
– Иди сюда, Аэлин, – позвал он сухо.
Ага. Сейчас! Так и осталась стоять на месте около входа.
– Иди. Сюда. Аэлин, – в голосе Прайма послышалась угроза.
– Тебе надо, вот ты и иди. Сюда. Киринион, – в моем тоне было лишь раздражение.
Да, по-детски. Не сдержалась.
В черных глазах снова зажглись огоньки веселья. Правитель закрытого мира аккуратно отложил столовые приборы в сторону и поднялся с места.
– Ты сама попросила, – сказал он предупреждающе.
«И ничего я не просила!», – только и успела подумать, пока супруг пересекал тронный зал неспешной походкой. В следующее мгновение не такой уж и не жестокий, но все равно тиран, уже стоял около меня.
– Аэлин.
И только я собиралась выдать ему очередную гадость, как мой рот уже был занят. Неимоверной крепкой хваткой прошлись его руки по моей талии и крепко прижали к себе. Тело Прайма Кириниона холодное, но дыхание горячее. Обжигающее мысли и мое тело. То пульсирующе и порывисто, то медленно и протяжно, то жадно и глубоко… Поцелуй длился и длился. А я даже не сопротивлялась. Ладони мужчины сжимали так сильно, почти на грани с болью, что в сознании все перемешалось, не позволяя думать уже ни о чем другом. И это было так… по-другому. Не так, как вчера. Не так, как прежде с Архом. Так, как хотела именно я. Он прикасался пальцами к уголкам моих губ, прикасался своими губами к линии шеи, проходился легкими, обещающими большее, поцелуями вдоль линии декольте, вновь возвращался к губам. Прижимал к своему телу, не давал отстраниться ни миллиметр. Опомнилась я лишь тогда, когда поясницы коснулся край обеденного стола. Сама не поняла, когда это мы успели добраться до него. Доли секунды хватило, чтобы супруг стянул с поверхности рядом стоящего предмета мебели скатерть вместе со всем, что на ней было. Ткань пала на пол. Упали тарелки, разбились бокалы и, наверное, что-то еще… Я не помню. Я помню лишь черный, словно сама Бездна взгляд, который уже успел поглотить рассудок, утверждая что-то новое… беспредельное и неведомое мне ранее никогда… Его губы приподнялись в легкой улыбке, а во взгляде промелькнул отблеск предвкушения. Мужчина уже не сдерживал себя. Он впился в мои губы с новой силой, не давая опомниться и пойти на попятную. Руки обхватили чуть ниже талии и приподняли вверх, чтобы усадить на покрытую лаком поверхность. Своим корпусом он наклонился вперед и тем самым отклонил меня назад. Прохлада дерева коснулась спины, вызывая новый шквал эмоций, смешивающихся с разжигающимся внизу живота пожаром. Пальцы прошлись по моей шее, останавливаясь в районе затылка и притягивая к губам. Последовал еще один долгий, умопомрачительный, страстный и пробуждающий безграничную истому поцелуй.
– Скажи, Аэлин, – прошептал супруг едва слышно. – Скажи.
Вот теперь-то до меня дошло, что конкретно он хотел услышать. Это отрезвило.
– Не надо, – ответила тихо.
В этот момент я саму себя проклинала за сказанное. И хотелось, чтобы он не слушал, а только продолжал, но сказанного не вернешь. В черных глазах на мгновение промелькнула растерянность, но тут же исчезла. Киринион поднял лицо и прошелся указательным пальцем по моей щеке, а улыбка на мужском лице стала горькой и даже немного печальной.
– Зов плоти, смешанный с чувством вины – еще не любовь, Аэлин, – сказал он укоризненно.
– Я не чувствую за собой перед Вами никакой вины, – ответила безотчетно.
Даже на «Вы» перешла от нервного перенапряжения. Каждая мышца в теле была напряжена и ныла, мечтая заполучить желаемую разрядку.
– А я сейчас говорю не о себе, – улыбнулся Прайм снова ласково, проходясь тыльной стороны ладони по моим еще не остывшим губам. – И не только о тебе. Ты и сама знаешь, о ком я. В глубине души ты всегда это знала. Только вот я не пойму никак, почему даже самой себе не можешь признаться?
Ни в чем признаваться, ни себе, ни тем более уж ему, я не собиралась. А собиралась я встать со стола. Только он не позволил. Неожиданно оказавшаяся тяжелой рука Кириниона опустилась в районе солнечного сплетения, прижимая меня обратно к поверхности дерева.
– Скажи, Аэлин, – потребовал он.
– Иди ты… – возмутилась я.
Дышать и без того было трудно, а теперь так и вообще мало возможно.
– Лесом? Через Гондурас? – елейно поинтересовался супруг.
– В Бездну. Ты же уже знаешь дорогу, – вышла из положения я.
Тьма в глазах Прайма Кириниона вышла за пределы зрачков.
Твою ж… Вселенную!
– Только вместе с тобой, – прошептал он.
И вот почему я уверена, что он не шутит?!
Ладно, будем играть по твоим правилам, вредный правитель закрытого мира… Улыбнулась. Нежно провела по его щеке. Встретила настороженный взгляд. Улыбнулась еще раз. Чуть приподнялась, обхватывая его за шею. Исходно приоткрытыми губами прильнула к его губам. Потянула мужчину вниз, позволяя придавить себя немалым весом его тела окончательно. Напряжение в лице Прайма спало, он ответил на поцелуй. Жарко, жадно, страждуще, призывая родиться новым чувствам и эмоциям.
Благо стол позволял своей шириной, я повернула мужчину сначала в бок, а затем и перевернулась сама, беря положение сверху в нашей новой позиции. Чуть прикусила его губы. Провела кончиков носа вдоль линии подбородка, едва прикоснулась к губам своими, а потом, так, чтобы он мог не только услышать, но и прочувствовать всю глубину каждого звука, тихонько поинтересовалась, озвучивая вслух мысль, возникшую еще вчера:
– Мне вот интересно, а что будет, если вырвать вам сердце, потом отделить вашу чудную голову, увенчанную столь дивным артефактом, и расчленить ваше бренное тело на маленькие кусочки?
Оказывается, когда я прокляла Прайма в первый раз и его вены стали фиолетовыми, гуляя по телу – мне тогда не показалось. Лицо супруга побелело. Послышался скрежет зубов. Руки, до того, мирно покоившиеся на моей талии, сжались в кулаки, вместе с краями ткани, которые он собрал между пальцев. Я же лишь лучезарно улыбнулась. Встать-то с него не могла – любимое платьице порвется.
– Так что будет? – переспросила, а то вдруг он уже забыл о чем разговор.
Прайм молчал. Только тьма, разгулявшаяся в глазах, давала знать о том, что он в данный момент очень хотел мне что-то сообщить. В принципе, сидеть все равно удобно, поэтому я не спешила. Мужчине понадобилось минуты две, чтобы прийти в себя. Черты лица вновь расслабились. Вновь появилась улыбка. Ласковая и манящая. Прайм сел, но не выпустил из хватки, только плотнее сжал в кольцо своих объятий. Скопировал мои последние действия, чуть прикусывая мои губы и проводя по нижней линии подбородка. И я уже малодушно решила, что могла бы отложить месть и на потом, как он отстранился.
– Мы нанесем визит в несколько мест, отдаленно расположенных между собой по континенту, – заговорил безразлично Прайм. – Оденься поудобнее, большую часть пути мы проведем в дороге.
Сжала колени плотнее, прижимаясь к нему. Он там что-то говорил, а я видела лишь его черные глаза, чуть изогнутые в усмешке губы, волевое лицо и думала о том, чтобы начать сначала то, что было до того, как сама испортила момент близости.
«Чувство вины – еще не любовь», – услужливо подсказал как всегда не к месту проснувшийся внутренний голос. И стало так больно.
Сердце сжалось. Реальность настигла быстрее, чем я хотела.
– Я могу идти? – совершенно невинно похлопала ресничками, нежно улыбнувшись.
Киринион глубоко вздохнул. И не сразу выдохнул.
И так несколько раз, при этом усиленно делая вид, что меня не существует.
– Иди, – наконец выдавил он с большим трудом.
Я еще раз довольно улыбнулась, наблюдая, как его вены вновь проступили и приобрели фиолетовый оттенок. Слезла сначала с супруга, а потом и со стола. Потом вышла из тронного зала, на автопилоте отмечая про себя, что когда злился Арханиэлиус – я испытывала панический страх, который тут же пыталась контролировать, а когда злился Киринион – у меня на самом деле, словно второе дыхание во время длительного спринта открывалось… При этом мир казался значительно приятнее, а контролировать уже ничего не хотелось.
