Глава 11
Первый закон Прайма, он же единственный
Еще два дня сухопутным ходом и город порт Солтис на берегу Солтского моря предстал перед уставшими путниками, среди которых самой уставшей была я. Конечно, мужчины привыкли к езде верхом на элитных алнаирийских а`теши. Я же привыкла к мягкому комфортному кожаному сиденью с подогревом в одном из лучших образцов автомобилестроения планеты Земля. Мышцы задеревенели, а поясница ныла, несмотря на постоянно обновляемые мной небольшие обезболивающие заклинания, которые, в конце концов, просто перестали быть достаточно эффективными из-за их частого применения. «Интересно, если проклятие поцелуя богини смерти тоже постоянно применять, иммунитет также имеет возможность выработаться?», – мрачно думала я, по мере приближения к одному из населенных пунктов Алнаира, который никогда не спит.
Живущий в постоянном ритме, и к моей радости чистый густонаселенный город. Солтис вмещал несколько крупных торговых рынков, множество храмов древних богов, когда-то составлявших вероисповедание этого мира, еще до объединения континента в одно государство. Неплохая инфраструктура смешанного стиля, лишь отдаленно напоминала все, что я видела в этом мире прежде. Постоянные стационарные порталы межпространственных изломов, загадочным для меня образом, собранные в одном месте, именуемого «Закатной долиной». Множество торговых кораблей, нескончаемые толпы людей и приносящиеся ветром отголоски запаха даров моря, давали понять что Солтис – город изобилия.
Спустившийся с неба Бажен в метре от едва успевшей остановить свою лошадь меня, сообщил, что старший децернент сейчас занят делами по восстановлению храма союзов, обвалившегося три дня назад из-за повышенной влажности, и просит дождаться нас в его усадьбе, расположенной неподалеку.
– Хорошо, – величественно кивнул Прайм. – Отправляйтесь, я и Аэлин будем позже, – взглянул на оба полуденных солнца и добавил. – К вечеру.
Личные децерненты правителя вместе с остальными последовали приказу и повернули в избранном направлении, а Киринион указал мне противоположный путь, ведущий к морю.
– Здесь неподалеку есть древние искусственные пещеры. Я хочу, чтоб ты взглянула на них, – пояснил мне Киринион.
Все еще верхом он ехал слева от меня сквозь толкотню и хаос толпы. Народу было слишком много: семьи, ожидающие родственников и встречающие их, купцы, зазывающие покупателей, нищие, нагло выпрашивавшие милостыню. Шум их криков – радостных, иногда злобных, чаще всего просто, чтобы перекричать основной поток гула, слегка оглушили меня. Из-за этого шума я и потеряла концентрацию. Лошадь споткнулась о какого-то бедолагу, и меня по инерции кинуло вперед – прямо под а`теши. Киринион отреагировал моментально, спрыгнув вниз, кинувшись на помощь. Казалось, просто глупая случайность. Тогда я так подумала, ощущая, как физическая боль в спине разбавлялась толчками все так же равнодушно проходящих людей с ящиками, тележками и переносками, задевающих то мои ноги, то ладони, неблагоразумно упирающиеся на землю в попытке встать.
И не сразу разобрала вибрацию, сгущающуюся вокруг нас, а когда поняла – было поздно.
– Будь ты проклят дважды, Прайм Киринион, за то, что забрал мой артефакт! – в сердцах вскрикнула злобно.
Активировала защитное плетение куполом, стараясь одновременно с этим разрядить кислород вокруг. Сердце забилось быстрее и громче – не знала, на какое расстояние я могу раскинуть щит, а времени, чтобы определить эпицентр исходящей опасности, не было. Да и сил у меня все еще маловато… Глухой хлопок, седой дым, едва различимый среди яркого солнечного света и вспышка. Яркая, ослепляющая, многоликая вспышка и взрыв. Мощный, оглушающий взрыв. И ударная волна, разносящая осколки и людей в разные стороны.
«Вдох и выдох, Камелия. Я жизнь, я сила, я – воздух, которым дышу», – тихо ныло сознание. Воздушная стена, подкрепляющая защитное плетение оказалась достаточно сильна. Но не настолько, чтобы противостоять силе взрыва. Меня все же откинуло в сторону. Пусть не с такой силой и без тяжких последствий, но откинуло. Я потеряла из вида Кириниона.
«Вдох и выдох, дыши. Просто дыши», – отчаянно уговаривала я саму себя. Пришлось сделать усилие и встать на ноги. Все, что видела вокруг – лишь кровавое поле раненных и мертвых тел.
Стараясь не отвлекаться, пусть это и малодушно, сконцентрировалась на поисках Прайма.
Связь, которая должна была возникнуть вследствие проведения обряда, благодаря обручам, я почувствовать не могла. Разбирать лежащие тела мне не по силам, поэтому выбрала вариант попроще – раскинула поисковую сеть. Конечно, с ее помощью я не смогла бы определить конкретно его присутствие в том или ином месте, ведь венец власти Прайма поглощал любую магию. Зато нашла это самое место поглощения. И теперь, когда радиус сузился до четырех квадратных метров – с поисками в живую стало гораздо легче. Прайма я нашла быстро.
– О, нет, ты не умрешь, вот так легко, – проворчала я.
Указательным и средним пальцами постаралась обнаружить наличие его пульса… Слабый и учащенный. Дыхание – поверхностное. Руки приобрели синюшный оттенок. Колотая рана в области брюшной полости. У него внутреннее кровотечение и пусть я многое знала, но я не целитель и не хирург, а это значит, что скоро он умрет. Знахари и доктора, лечащие алнаирийцев, здесь не помогут. И пусть я ненавидела его всем сердцем и презирала за то, что он сделал с моей жизнью, но он точно не заслужил такой нелепой смерти.
– Сейида Прайма Аэлин, – раздался за спиной взволнованный голос Бажена.
Я с надеждой подняла отчаявшийся взгляд на вернувшихся воинов.
– Ему нужно переливание. Какая у него группа крови?
– Группа крови? – непонимающе переспросил растерянный Бажен.
– Целители? – продолжала надеяться на то, что мои опасения напрасны.
В глазах вольного личного децернента Прайма промелькнули признаки того, что я определенно схожу с ума. Маг одним взглядом приказал стоящим позади него алнаирийцам из отряда латунных воинов увести меня.
– Вам стоит пойти с ними, – сухо пояснил он.
Воины подчинились, а у меня не осталось сил, чтобы сопротивляться. Едва голова коснулась плеча поднявшего меня на руки мужчины, я погрузилась в небытие… Серый туман сгустился, заполняя все пространство и начал алчно кутаться под ногами, словно цепляясь за меня. Как я могу быть в гранях, если я даже не ранена?!
– Зато я могу здесь быть и могу позвать тебя, моя Аэлин, – услышала тихий вкрадчивый мужской голос.
Обернулась, но рядом никого не было. Обернулась еще раз и еще, пока, наконец, серый туман под моими ногами не стал подниматься, формируясь в знакомый силуэт.
– Ты умрешь, – сказала тихо.
Я не смотрела на него. Просто не могла. Он, конечно, еще та сволочь, но все равно жаль. Мне было и жаль и одновременно стыдно за то, что я укрыла себя и не смогла обезопасить ни его, ни тех, кто был на набережной. Если бы только у меня было больше времени…
Туман ласково окутал мои плечи и всколыхнул кончики волос, пройдясь по лицу.
– Я, правда, бессмертный, Аэлин. Я не умру.
Ласковые и теплые не по обыкновению слова Кириниона заставили перевести взгляд.
– И еще… У меня нет группы крови, – добавил слегка подхихикивающий туман.
А затем чья-то грубая воля вернула меня в реальный мир.
Проснулась. Незнакомая спальня. Бамбуковые предметы мебели. Плетеные кресла и кушетка из ротанга. В дальнем углу – резная деревянная ширма, с вырезанными по всему основанию лилиями. Кровать, на которой я находилась – большая, стоящая на подиуме. На стенах – бумага и шелк с имитацией росписи. Все оттенки красного. Мрак.
– Вы все нарушили первый закон Прайма Алнаира! – раздавался с улицы голос Бажена. Огляделась по сторонам еще раз, а затем осмотрела и себя. Похвалила собственную персону за то, что путешествовать решила в стандартной боевой форме магов Альтерры и теперь моя одежда все так же безупречна и чиста, словно и не было никакого взрыва со мной, стоящей у эпицентра. Подошла к открытому настежь окну.
Внизу, во дворе этого пока еще не известного мне дома, и, правда, был Бажен. А еще около пяти десятков стоящих на коленях алнаирийцев со связанными сзади руками. Личный децернент не беседовал с ними. Он выносил приговор.
– Наказание – смертная казнь, – сообщал сухим властным тоном Бажен.
Посмотрела на свои ладони, где еще теплились черные узоры камелий. Помня о том, что в таких случаях делают личные децерненты Прайма после, я спустилась вниз. Прямо через окно со своим воздушным потоком.
А что? Играть в королеву времени не было.
Не считая нужным объясняться, я просто встала между теми, кого приговаривали и палачом. Я уже видела, как исполняет смертный приговор Ашерро. Еще раз такое наблюдать не хочется.
– Нет, – сказала спокойно.
Глаза мага стремительно увеличились. Призадумался.
– Первый закон Прайма Алнаира должен быть исполнен, – после минутной паузы возразил Бажен. – Если этого не сделать, то последствия будут еще хуже.
Ну, этим меня точно не убедишь.
– Какой-то у вас универсальный первый закон. Чуть что – смертная казнь. И распространяется на любые случаи. Как удобно. А что конкретно гласит этот закон? – продолжала упорствовать я. – Может, есть какой-нибудь второй или третий закон, который позволит их оправдать или хотя бы сменить меру наказания. Да что собственно они сделали?!
Невозмутимости Бажена можно было только позавидовать. Он улыбнулся мне. Так по-доброму и даже с толикой понимания. Окинул суровым взглядом тех, кому уже вынес вердикт. Неспешно оценил количество оставшейся энергии в моем магическом резерве.
– Все децерненты Солтиса и еще некоторые лица, выявленные в ходе допроса виновны в покушении на жизнь Прайма Кириниона. Наказание – смертная казнь, – наконец ответил мужчина.
– А может… – начала я.
– Если я не накажу виновных, вместо нас это сделают Паладины. Так гласит первый закон Прайма Алнаира, – грубо осек меня Бажен.
Как это Паладины?! Киринион что, любимый сын Создателя, что ли? Что за честь такая?!
– А вы проверяли правильность закона? – поинтересовалась осторожно.
Надежда зацепиться хоть за что-нибудь, что позволит сохранить жизнь бедолагам позади меня, все еще была жива. Уверена, не все они имели отношение к тому, в чем обвиняются. А не любить Прайма – еще не значит быть достойным смертного приговора. Я же жива. Паладины как-то пропустили этот момент и ничего не случилось.
Однако Бажен был не приклонен.
Ну, ладно. Значит все по старинке.
– Не позволю, – принимая боевую стойку, снова возразила я. – А ты не сможешь выиграть этот бой, – ухмыльнулась вдобавок, чувствуя, что моя взяла.
Тогда на пляже в Джакарте я не смогла бы простоять против него и минуты. Теперь все изменилось. Я старше, опытнее и на моей стороне венец Прайма, как подстраховка. Бажен видимо сразу сообразил что к чему и, тяжело вздохнув, погрузился в свои мрачные раздумья. Это я так тогда решила. Как же я была не права!
Мир вокруг начал быстро тускнеть и покрываться серым мраком. Не прошло и четверти минуты, как я потеряла сознание и снова вернулась к серому туману.
И ведь совершенно точно знаю, что этот противный Прайм, которому видимо каким-то образом нажаловался на меня Бажен, прячется совсем рядом!
– Так не честно, – обиженно крикнула в никуда.
– Жизнь вообще не справедлива, как правило, – тихий шепот супруга раздался совсем рядом около моего правого плеча.
Такое ощущение, что он словно игрался со мной. Я обернулась, но его не было.
Придется сменить тактику.
– Ну почему? – заныла я.
Явно выбрав тон для маленьких капризных девочек, Киринион милостиво пояснил:
– Потому что он должен исполнить обязательство, а ты мешаешь.
– И как долго я буду здесь находиться? – надула губки бантиком.
«И еще неплохо было бы знать, где это здесь», – добавила про себя уже не таким умильным тоном.
– Не долго. И где мы конкретно, тебе пока знать не положено, – добродушно отозвался туман голосом супруга.
Вот же!.. Постоянно забываю про его умение читать мои мысли!
– Забываешь, хоть и не постоянно, – незамедлительно подтвердил туман.
Мириться с положением дел не хотелось, но выбора не было. Как же неуютно чувствовать себя, когда есть рядом кто-то, кто сильнее тебя! Надо бы отвлечься.
– Расскажи мне что-нибудь, – попросила смиренно.
– Что ты хочешь знать? – не замедлил с ответом туман.
Голос Кириниона звучал как то по-особенному чарующе. Не так, как я привыкла воспринимать его обычно.
– Ты обещал мне рассказать о круге четырех стихий.
– Но ты еще не выполнила свою часть уговора, – с легким укором ответил он.
«Зануда», – пронеслась мысль самопроизвольно.
Прайм не ответил. Я еще какое-то время побродила в пустоте. Быстро надоело.
– Тогда расскажи мне как ты жил до того, как стал Праймом Алнаира, – спросила от нечего делать.
– Это тебе знать тоже пока не положено, – все еще теплый и ласковый голос Прайма был не приклонен.
– Ну, тогда хоть что-нибудь расскажи, – совсем обиделась, скрещивая руки на груди. – Или хотя бы покажись.
И чего я такая эмоциональная стала?!
Серый туман вновь зашевелился и выстроил мужской силуэт прямо передо мной.
– Все что тебе нужно, надо лишь попросить, – еле уловимо для слуха, словно легкий ветерок, разнеслись вокруг меня тихие вкрадчивые слова.
Сказанное дарило ощущение спокойствия, и я даже глаза прикрыла, чтобы сохранить в памяти ощущение на более длительный срок.
– Тогда верни меня обратно, – потребовала тут же.
– Как пожелаешь, – ответил туман.
Я снова провалилась в темноту, чтобы открыть глаза вновь в комнате, в которой пришла в себя как раз к началу казни децернентов Солтиса. Что в этот раз, что в прошлый, разговор был не столь длинным, но вероятно временное расположение миров отличалось – здесь времени прошло явно больше. Снова поднялась с кровати и снова подошла к окну. На месте расправы были лишь небольшие горстки пепла, по количеству ровно столько, сколько людей стояло на коленях в момент вынесения приговора.
Бажен сжег их. Дотла.
Теплый южный ветер подчинился моему зову и подхватил серый пепел, унося его вдаль, чтобы окончательно развеять над водами залива. Пусть я не смогла спасти их жизнь, так хоть пусть их бытие в смерти будет достойным. Слезы стекали по щекам. Ветер не мог их стереть с лица. Он был слишком слаб. И я слаба. А горечь так тяжела. И сердце не желает биться. Так плохо мне не было с тех пор, как я казнила магистров, чтобы спасти Арха.
В двери постучали, и вошел Амит, держа в руках поднос с едой.
– Что, Бажен постеснялся сам прийти? – спросила, издевательски ухмыльнувшись.
Не смогла удержаться. Да и слезы надо как-то скрыть.
– Бажен в городе – решает кое-какие вопросы, – смутился Амит.
Децернент Прайма поставил поднос на комод, стоявший у изножья кровати. Я устало осмотрела фрукты и бульон золотистого цвета, которые даже пробовать совершенно не хотелось.
«Вот бы сейчас большую кружку кофе», – мечтательно подумала я, демонстративно отворачиваясь от предложенной еды.
– Где Прайм?
Амит нахмурил свои черные брови как признак явного неодобрения того, что я не ем. Но мне же все равно… все равно.
– Прайм в верхних покоях, – ответил он.
– Проводи, – велела я ему.
Уж лучше пойду, посмотрю, правда ли Прайм бессмертный, чем буду сидеть тут без дела.
Амит помялся несколько секунд, как будто ожидая чего-то. Вот точно так, как в прошлый раз, когда заставил вернуться в тронный зал, позволяя мне сделать еще одно очередное открытие по поводу Кириниона… Общаются, значит.
Через несколько минут я все же очутилась там, где хотела.
Все еще бледный, уже переодетый, Прайм Киринион мирно спал посредине огромного ложа, принадлежащего точно старшему децерненту Солтиса, если судить по вычурности и щедрости, с которыми были подобраны предметы мебели в помещении. Хотя спал – наверное, можно применить с большой натяжкой, если судить по тому, что совсем недавно Амит обращался к нему за разрешением. Но глаза, по крайней мере, закрыты. Раны промыты и перевязаны. Единственное, что не вписывалось – его спутанные волосы. Не раздумывая, нашла расческу и принялась разглаживать каштановые пряди, очень хорошо помня о том, сколько лично мне неприятностей доставляют подобные упущения. Он не подал абсолютно никаких признаков к пробуждению. И тут-то мне и закралась одна весьма коварная и чисто мстительная в своей вредности мысль.
Ножницы нашлись неподалеку. Пусть чудный венец и защищал его от магии, но вот от моих рук – точно нет. Свершение мысли закончилось довольно быстро. Обрезанные локоны теперь уже не были прямыми. Крутыми маленькими короткими завитками они покоились на беспокойной голове Прайма Кириниона… а мне так даже больше нравится.
Едва положила ножницы на место и стерла следы преступления…
– Я не просил тебя об этом, – произнес негромко и хрипло Прайм.
Он едва шевелил губами, но глаза так и не открыл.
Даже стыдно стало от того, что я воспользовалась его беспомощностью. Ненадолго.
– Ну, можешь развестись со мной за это, – отозвалась беспечно. – Я правда не буду долго страдать.
Хотела добавить еще что-нибудь, но мужчина сильно закашлялся, и на его губах появилась кровь. Он открыл глаза и приподнялся на локтях.
– Тебе лучше оставить меня одного сейчас, – сказал он устало.
– Мне сейчас лучше знать, что мне лучше, – съязвила я.
Взяла в руки лежащий на прикроватной тумбочке кусок белой ткани и занесла руку, чтобы вытереть кровь.
– Что ты делаешь? – насторожился он.
Только лишь вознесла мученический взгляд к потолку и без слов выполнила задуманное. В черных глазах промелькнуло удивление.
– Так лучше, – пояснила я.
Совсем маленькая капелька осталась в уголке, и я смахнула ее большим пальцем. Задержала жест на мгновение… Он и, правда, не такой холодный как прежде.
Неужели, мое присутствие, правда, согревает каменное сердце?
– Это все последствия принесенной клятвы, – усмехнулся Киринион, очевидно почувствовав мои сомнения.
Да что за клятва такая расчудесная?! И вреда причинить ему не могу, и еще вот теперь… это. Надо будет обязательно найти текст, а то признаться в том, что пропустила ее мимо ушей, как-то не хотелось совсем.
– Как скоро вы сможете встать? – поинтересовалась мягко, тут же оправдывая себя тем, что не обязательно всегда дерзить, раз можно сослаться на супружескую клятву.
– К утру уже все будет хорошо, – ответил Киринион и, немного помедлив, попросил осторожно. – Посиди со мной, пожалуйста, Аэлин.
Ненавижу это имя! И раньше ненавидела, а теперь так еще больше!
Но волну отрицания все же удалось побороть быстро.
– Хорошо, – просто ответила я, присев поудобнее на край кровати около его коленей.
– Нет, – услышала я вновь тихий немного хриплый голос.
– Что, нет? – удивилась искренне.
– Посиди рядом со мной, – тихо, но с большой надеждой вновь отозвался он.
– Я и так рядом, – возразила спокойно, не понимая, чего он хочет.
Прайм немного поморщился – очевидно, что рана все еще причиняла острую боль при движении. Он слегка подвинулся влево, освобождая мне место на подушках рядом. Списав его странное поведение на последствия взрыва, решила, что ничего страшного не произойдет, если я выполню просьбу, поэтому пододвинулась, как он и хотел.
Мужчина взял в свою правую руку прядь волос с вплетенными кристаллами.
– Поясни мне кое-что, Аэлин, – заговорил он снова.
Мне пришлось прикоснуться к его руке, чтобы остановить начавшиеся действия по отнятию последнего, что осталось от Арханиэлиуса.
– Ты можешь снять с меня свой артефакт и сам узнать все, что захочешь, – ответила ему равнодушно.
– Нет, родная, – возразил он мягко.
Его тихие слова прозвучали как раскат грома, отбиваясь каждым звуком в сознании, отголоском в сердце, эхом прошлого в душе. Такое ощущение, словно током ударило, ведь только самый прекрасный воин всех моих грез меня так называл.
– Ты сама добровольно расскажешь мне. Это будет символом доверия между нами, – усмехнулся Прайм.
Какое в Бездну доверие?! Он что, совсем уже?!
«Ну да», – ехидно подумала я. – «В его-то возрасте».
– Те слова, что ты сказала, перед закреплением брачной клятвы. Я никак не могу понять, что они значат. Судя по тому, что это событие произошло в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, срок давно истек. Так что это было за обещание и как оно связано с твоим присутствием здесь? – совершенно серьезным тоном спросил он.
Нежданный приступ смеха пришел, и я не смогла удержаться. А смеялась я долго. Аж до слез и колик в животе, пока он непонимающе следил за моей реакцией.
– Так вот зачем ты был в моем доме, – сквозь смех, еле выдавила я.
– Что смешного? – возмутился Прайм.
– С чего ты вообще взял, что это связано с моим пребыванием здесь? – продолжала смеяться, глядя на искреннее в своем недоумении лицо Кириниона.
– Это только для Вероники и никак не связано с тобой. Если помнишь, я сказала им не возвращаться, – слицемерила легко и без раскаяния.
Может быть, Прайм не настолько ужасен и жесток и все, что происходит в этом мире, не является целиком и полностью его виной, но все равно желание вернуться домой – мое право, и я не позволю возникшему мимолетному чувству внезапной видимой идиллии между мной и ним испортить все.
Черные глаза сузились. Мужчина быстро разозлился.
– Ты врешь, – сквозь зубы процедил он.
Ну вот, как и думала – идиллия между нами только видимая!
Пока я еще не придумала способ влияния на него, воспользуюсь старым, который действует на большинство мужчин и так весьма результативно.
Взяла его ладонь в свою, и опустила обе на мужскую грудь.
– Ты такой холодный, – пояснила свои действия.
Он перехватил мое запястье и поднес к своим губам. Сел. Руку мою так и не выпустил, зато второй стал быстро и ловко расплетать камни в моих волосах.
– Неужели? – отозвался он в процессе.
– Я не в этом смысле, – даже покраснела от двусмысленности сказанного. – Твое тело холодное. Я встречала только одну причину такого явления, но ты точно не вампир, – пояснила миролюбиво. – Так почему ты… такой? – высвободила свою руку из его и провела немного вниз, останавливаясь чуть выше живота.
Прайм перестал дышать и замер в ожидании. Я же развернулась и подобрала под себя колени, ласково касаясь его щеки. Он, наконец, убрал свою руку от моих кристаллов и положил ее поверх моей. Даже голову склонил, прижимаясь к моей ладони.
Подействовало.
– Ты будишь во мне… чувства, Аэлин, – получила я новое признание тихим шепотом.
– Ну да. Гнев, злоба и похоть – тоже чувства, – не смогла сдержать открытой усмешки.
Прайм, похоже, обиделся, поскольку отодвинулся, повернувшись ко мне спиной.
Мне как-то неудобно стало. То, что он слабак в отношении плотских воздействий с моей стороны – это я уже поняла. И воспользовалась даже. Но вот чтобы так оскорбиться – это уже как-то совсем странно. Почему-то стало стыдно.
Проклиная себя за то, что и сама не сильнее его в этом эквиваленте, прикоснулась к полуобнаженному плечу хранившего хмурое молчание Прайма.
– Кир, – позвала его тихо.
Он обернулся и удивленно посмотрел на меня. Видимо его впервые так переименовали.
Улыбнулась ему виновато, пытаясь загладить вину за свою недавнюю грубость.
– Если ты называешь меня именем, которое мне никогда не нравилось, но нравится тебе, я тоже буду именовать так, как нравится мне, – пояснила я.
Взгляд черных глаз перестал быть отстраненными, и мужчина снова повернулся в мою сторону.
– Почему у тебя три имени? – спросил он заинтересованно.
Маленький нехитрый прием с переводом темы разговора в другое русло удался, и я с готовностью ответила.
– Традиции велели назвать меня Камелия, – пришлось показать ладонь, где значились мои отметки архимага воздушной стихии – маленький черненький цветочек, появившийся на коже вместе со мной. – Мама хотела, чтобы мое имя было Аэлин. Папа хотел, чтобы меня звали Лилит. Поскольку папа был главным в доме и любил меня больше всего на свете, то и первое имя у меня от него. Еще папа любил маму и не мог отказать ей. Ну, а традиции соблюдать должен каждый архимаг Альтерры, если желает продолжить свое наследие. Вот так и назвали меня Лилит Аэлин Камелия.
Прайм откинулся на подушки. Долго смотрел на меня, молча. Пристальный взгляд черных словно сама Бездна глаз изучал меня. Я это ощущала так явно в тот момент, но все же позволила.
– Я никогда не желал забирать то, что так дорого тебе, – наконец изрек он.
Создатель! Теперь мне будет еще труднее!
– Я верю тебе, Прайм, – ответила честно, проглотив подкативший к горлу комок.
Киринион устало прикрыл глаза и уже через минуту заснул. Я еще некоторое время просто сидела рядом, поджав губы, силясь совладать с новыми странными чувствами, постепенно, но уверенно удаляющими боль прошлого, при этом возрождая надежду на новое будущее. С ресниц скатилась слеза, и я прикрыла глаза, пока разбирала тоненькую заплетенную в косу прядь, вынимая оставшиеся кристаллы.
Прошлое должно оставаться в прошлом, как бы нам не хотелось сделать его настоящим.
