Арина сидела на кровати в своей квартире. За время проживания у Меньшиковых она домой наведывалась редко, в основном для того, чтобы взять какие-нибудь вещи и уладить возникающие время от времени коммунальные дела. Казалось, квартира обиделась на невнимание хозяйки: высохшая водопроводная труба в ванной при включении воды заплакала по стене ржавыми слезами, кухонная мебель покрылась липкой, не вытираемой пылью, оконная рама и та закапризничала, перестала плотно закрываться. Пока девушке было не до домашних хлопот. Череда неприятных событий выбила ее из колеи. Но раскисать было не в ее правилах. Падение — это всего лишь повод, чтобы собраться и встать на ноги.

«Уволена по собственному желанию», — прочла вслух Ариадна Металиди новую запись в своей трудовой книжке и нервно хохотнула. Она не сомневалась, что Меньшиков с большим удовольствием уволил бы ее по какой-нибудь скверной статье. В великодушие и благородство бизнесмена Арина не верила. Скорее всего, он поступил благоразумно. Меньшиков понимал, что из-за плохой записи в трудовой его несостоявшаяся сноха ничего не потеряет — заведет новую книжку, и дело с концом. Когда в трудовой записей кот наплакал, расставаться с ней легко. Но права покачать может. Накатает заявление в трудовую инспекцию, что ее уволили без оснований, а ему расхлебывай. Меньшиков-то выкрутится, но зачем ему эта проблема? Несмотря на свое положение президента корпорации, Александр Тимофеевич побаивается проверок. Нет, пусть лучше у Металиди будет запись, что она без году неделя проработала в «Империи». Новый работодатель непременно заподозрит неладное и наведет справки о причине увольнения из корпорации Меньшикова. И тут его выдрессированная кадровичка расскажет об Арине все и в красках. И что она работала из рук вон плохо, проявила некомпетентность, опаздывала, хамила, прогуливала — сгодится любая ложь, чтобы на новую работу не взяли.

«А может, ничего этого не будет?» — усомнилась Арина. Александр Тимофеевич никаких распоряжений на ее счет давать не будет, и кадровичка, когда к ней обратятся, расскажет о ней что-нибудь нейтральное. Все-таки так пакостничать слишком мелко для президента корпорации. Меньшиков ведь не заявил о пропаже подвесок от люстры, хотя мог. А может, не заявил из-за того, что такая кража не тянет на статью? Или… пока не заявил.

Арина не знала, что и думать по поводу подвесок. Откуда они появились в ее клатче? Она их не брала — это уж точно. Дались они ей! С медальоном все ясно, его нашли в спортивной сумке, которая оставалась в доме Меньшиковых, когда они с Аркадием отдыхали в Испании. Медальон, скорее всего, вернула Земскуля, поняв, что он не имеет никакой магической силы. Разочаровалась и швырнула — мол, забирай свое «богатство», а нам оно и даром не надь. Если бы Земскуля была жива, то можно было бы подумать, что и подвески в клатч подбросила она. Из мелочной мести или по дури. Но если не Лена, то кто же? Горничная Марьяна? У Марьяны есть доступ к комнате, где она сегодня оставляла без присмотра свой клатч. Но Марьяне-то зачем? Она Марьяну вроде бы ничем не обижала, делить им нечего. Хотя, кто знает, чужая душа — потемки. Больше, кроме Марьяны, выходит, подкладывать ей подвески некому. Не хозяевам же дома этим заниматься? Не тот уровень! Светлана Ивановна? Исключено. Старшая горничная, хоть и относится к ней прохладно, до подвесок не опустится. Она — женщина с достоинством и в том возрасте, которому никак не идет мышиная возня. Если бы не горничная Марьяна, о выпавших из ее клатча подвесках в доме Меньшикова никто не узнал бы. Марьяна-болтуха разнесла по всему дому так, что новость докатилась до Анны Борисовны, а та, конечно же, рассказала оперуполномоченному, но заявление писать не стала, чтобы не мотаться в полицию из-за ерунды. Или Александр Тимофеевич ей запретил по той же причине.

«Ох, до чего неприятно! — думала Арина, вспоминая подвески. — Получается, что она воровка. И ведь никому ничего не докажешь! Потому что доказывать — суетиться, мельтешить — не хочется и получится только хуже — все решат, что она оправдывается».

По погибшему жениху у Арины долго горевать не получилось — все навалилось сразу и комом: смерть Аркадия, обвинения, хождения по допросам, смерть Земсковой, снова обвинения — на продолжительные душевные страдания у девушки не осталось ни сил, ни эмоций. От вереницы несчастий, чтобы не выгореть, душа инстинктивно закрылась. Хотелось забыться, уснуть и проснуться через год, когда все уляжется и снова появятся силы. Только спать год — в ее ситуации — непозволительная роскошь. Нужно срочно искать работу. Живя с Аркадием, Арина не пыталась стрясти деньги со своего обеспеченного жениха, брала у него только зарплату. Подарки принимала, но никогда их не просила, даже предпочитала отказываться, когда Аркадий их предлагал. «Тебе здесь что-нибудь надо?» — небрежно кивал он в сторону витрины бутика. «Нет!» — решительно отвечала она, вне зависимости от своих потребностей.

Ни на что не надеясь, Арина обновила свое резюме на сайте «Сотрудничество». Она давно поняла, что так работу не найти, нужно менять тактику, рассылать резюме по компаниям, учитывая особенности каждого работодателя. Этим девушка и занялась: монотонно, скрупулезно искала подходящие компании в Интернете, звонила, выясняла у секретарей контакты менеджеров по персоналу, корректировала резюме. У Арины оставались кое-какие деньги, на которые при экономии можно было бы прожить пару месяцев, и своя квартира. Последнее сильно спасало положение.

Эта небольшая, с видом на крыши квартирка в одном из старых, но добротных домов недалеко от Лиговки появилась у Арины благодаря ее деду, Александру Венедиктовичу Металиди. Александр Венедиктович честно трудился, имел много наград, и к концу жизни он на все свои сбережения купил квартиру, которую оформил на свою единственную внучку. Мать Арины была недовольна таким решением старика, она предпочла бы эти деньги потратить на жизнь: обновить гардероб, попутешествовать, сделать ремонт, накупить, наконец, каких-нибудь милых мелочей для удовольствия. Узнав про квартиру, мать устроила деду скандал. Она кричала истеричным голосом, обвиняла всех вокруг в своей безрадостной жизни и ушедшей молодости, а дед спокойно сказал: «Виола, перестань! Курорты и тряпки тебя не спасут, а квартира поможет девочке встать на ноги, ведь поддержать ее будет некому». Виолетта попыталась встать в позу, воскликнула: да я для нее все делаю, пашу, как лошадь, себе во всем отказываю, пальто себе купить не могу!

И это было правдой, пальто, в котором она ходила, было совсем старым с протертой подкладкой. Тогда Арине было девять лет, она стояла в коридоре и слышала разговор взрослых. Арине было жаль маму до слез, в своем детском возрасте она уже многое понимала, хотя знала о своей матери далеко не все.