Глава 7

В Тарасов я приехала поздно вечером. В окнах домов уже зажегся свет, легкий ветерок колыхал занавески. Я подошла к своему дому. Тут же от подъезда отделились четыре силуэта и стали двигаться мне навстречу. Крепкого телосложения, с бычьими шеями и мощными торсами. Их намерения в отношении меня были ясны как божий день.

Я быстрым шагом встала вперед и влево, не давая нападающему схватить меня, тут же выбросила правую руку, чтобы отвести нападение, а затем нанесла удар ногой полукругом в солнечное сплетение. Одного я «вырубила́ практически сразу. В это время другой крепко заключил меня в клещи своих рук. Тогда я ударила его рукой в пах, одновременно отведя ногу назад, а затем нанесла туда же удар коленом.

– Осторожно! – предупредил противник, корчась от боли. – Эта сучка классно «машется».

– Давай сюда вату! – потребовал третий у четвертого, который пока стоял в стороне. Я метнулась к подъезду, парни кинулись за мной, зажали мне рот ватой, пропитанной чем-то специфическим, и я отключилась…

Я очнулась глубокой ночью и обнаружила себя лежащей на голой земле. Я сильно замерзла: все-таки не лето. Открыв глаза, я увидела в небе круглую луну, а вокруг себя – деревья. Я что, в лесу? Похоже на то. От лунного света было светло, почти как днем. Я поднялась и осмотрелась. Сумка моя лежала неподалеку. Я открыла ее: все вещи были на месте. Значит, моим похитителям она была не нужна. А что им было нужно? Вопрос, конечно, интересный. Я повесила сумку через плечо и стала отряхиваться от листьев, веточек, комочков земли. Вдруг я почувствовала, что что-то сильно стягивает кожу на лбу. Я провела рукой по волосам, дотронулась до лба и ощутила скотч. Ничего себе! Под скотчем оказался лист бумаги, не очень большой. Как раз такой, чтобы на нем поместился месседж следующего содержания: «Не лезь не в свое дело».

Ясненько-понятненько! Значит, господин Глазунов Владимир Борисович все же сообщил Фомину о нашей с ним проникновенной беседе. И кто-то из них двоих расстарался и организовал мне «теплую» встречу. Ладно, запомним на всякий случай.

Я медленно пошла вперед, совершенно не представляя, где нахожусь. Может быть, на Дачных? Сначала я шла по узкой тропинке, затем увидела более широкую – это была уже не тропинка, а, можно сказать, дорога – и пошла по ней. Было немного ветрено, качающиеся ветви деревьев потрескивали, под ногами шуршала листва. На пути мне попался небольшой ручей, перепрыгнуть который не составило особого труда. Дальше дорога пошла в гору. Вскоре лес закончился, и показались редкие огоньки. Возможно, это коттеджи или дачи.

Я прошла еще немного и оказалась перед небольшим двухэтажным домиком. Он был огорожен деревянным забором. Я толкнула калитку и вошла во двор. Первый этаж дома или дачи был освещен, второй – погружен во тьму. Я подошла к двери и немного приоткрыла ее. Из глубины слышались негромкие голоса. Судя по всему, я сейчас находилась в прихожей. Я сделала несколько шагов и увидела, что слева из-под двери пробивается полоска света. Подойдя вплотную к двери, я остановилась и прислушалась.

– Бабушка, мне жаль, но я ничего не могу изменить в твоей судьбе, – сказал мужской голос. – Бабушка, где бы ты сейчас ни была, знай, что я помню и люблю тебя.

– Бабушка хочет что-то сказать? – спросил другой голос, тоже мужчины, но более низкий.

– Хочу сказать, что у моего внука уже есть ребенок. И эта семья – настоящая.

– Бабушка, – начал мужчина, что говорил первым, – теперь у меня новая семья.

– Тебе не нужна новая семья, – упиралась бабушка.

– Олег, – сказал мужчина с низким голосом, – повторяй за мной: «Бабушка, будь ко мне милостива. Смотри на меня доброжелательно, когда у меня все будет хорошо…»

Мужчина повторил эту фразу.

– Бабушка, что ты сейчас чувствуешь? – спросил низкоголосый мужчина. Наверное, он был главным в этом непонятном мне действе.

– Я чувствую безмерную радость. Если мой внук счастлив с новой семьей, то и мне хорошо.

– На этом можно закончить, Олег? – спросил ведущий.

– Можно.

– Тогда возвращай всех.

Я приоткрыла дверь чуть шире. Моему взору открылась просторная комната почти без мебели. Ее середину устилал ковер, а вокруг него на стульях сидели люди – четверо мужчин и три женщины. В центре стоял мужчина по имени Олег (по крайней мере, я так определила), в двух шагах от него – мужчина и женщина.

Олег подошел сначала к мужчине, похлопал его по спине и рукам и, глядя ему в глаза, произнес:

– Ты не Олег, ты – Степан. Спасибо.

Потом он обратился к женщине и, произведя с ней такие же манипуляции, сказал:

– Ты не моя бабушка, ты – Ольга. Спасибо.

Ведущий объявил:

– Сессия завершена. Сейчас перерыв.

Сидящие встали со своих мест и направились к выходу. Я поспешила спрятаться за дверь. Что это было? Драматическая постановка? Вроде бы нет, не похоже. Может быть, репетиция какой-нибудь пьесы? Или это игра такая? Сейчас ведь столько игр всяких-разных, и не только в Интернете. А может быть, это какая-нибудь секта? Их, кстати, тоже развелось видимо-невидимо. Господи, куда я попала?

В это время люди перешли из большой комнаты в помещение напротив нее, которое вначале, как я пришла сюда, не было освещено. Сейчас там зажегся свет. Дождавшись, пока последний человек перейдет в эту комнату, я тоже подошла к ее двери. Это была кухня. Мне навстречу поднялась женщина, на вид ей можно было дать лет тридцать – тридцать пять.

– Ой, проходите, пожалуйста, – приветливо сказала она. – Вы ведь от Региночки, да?

Мне ничего не оставалось, как согласно кивнуть. «Какая еще Региночка? – подумала я. – Среди моих знакомых нет ни одной с таким именем».

– Вы, наверное, не сразу нас нашли?

Я опять кивнула.

– Ничего, – продолжала женщина. – У нас впереди еще одна сессия. Вы все успеете посмотреть. Ой, я ведь и не представилась. Меня зовут Анастасия. А вас?

– Татьяна.

– Очень приятно. Татьяна, вы проходите, садитесь. Хотите чаю?

– Да, если можно.

Несмотря на то что я проделала довольно долгий путь, пока не вышла к дому Анастасии, я все еще чувствовала зябкость. Чашка горячего чая на травах, ароматного и приятного на вкус, пришлась как нельзя кстати. Анастасия предложила мне бутерброд с сыром, печенье и конфеты. Все это находилось на столе. Улучив момент, я подошла к хозяйке.

– Анастасия, вы извините, но не могли бы вы ввести меня в курс дела, что здесь происходит?

– Конечно, конечно. Я так понимаю, вы еще незнакомы с этой методикой, Регина меня предупредила. Вы что-нибудь слышали о семейно-родовых расстановках по методу Берта Хеллингера?

– М-м… признаться, нет.

– Берт Хеллингер – это немецкий психолог. По его представлениям, людьми в их повседневной жизни управляет не только разум, мотивы и определенные чувства, но и поле – наподобие гравитационного или электромагнитного. Это – родовое поле, поле истории рода его семьи, куда записывались и записываются все значимые и в первую очередь проблемные события с его родственниками в прошлом. Этому полю присущи определенные законы. Если эти законы кем-то когда-то нарушались, от этого страдают все в этом роду. Но любой член этого рода может также и исправить ситуацию: попросив прощения и начав вести себя хорошо. Родовое поле – не мстительное и прощает всех.

«Интересно, – подумала я, – если один будет все время портить родовое поле, а другой искренне поправлять, каков же будет результат в итоге? И потом, насколько я успела заметить, во время расстановок происходит все же медиумический контакт, который только прикрывается теорией полей. Можно «схватить» все, что угодно. Да это чистой воды спиритизм. Уж я-то это знаю, приходилось принимать участие по необходимости, во время расследования. Ладно, мне сейчас не до научных и терминологических дискуссий. Надо устроиться на ночлег, не идти же ночью домой. К тому же я и не знаю, где конкретно нахожусь. А спрашивать об этом у Анастасии – значит навлекать на себя подозрения».

Перерыв закончился, и все вернулись в зал. Следующей расставляемой была женщина по имени Ирина, пятидесяти восьми лет. Она рассказала свою историю. Суть ее сводилась к тому, что дочь Ирины, имея сына-подростка от первого брака, второй раз вышла замуж за голландца. У них родилась дочь, и мальчик оказался никому не нужен. Он рвется в Россию, к бабушке, а она не уверена, что выдержит его присутствие: годы не те и здоровья нет. Запрос заключался в том, как найти вариант, который бы всех устраивал.

Расстановка началась. Я сидела в кругу, который обозначал «поле», и наблюдала, благо никто не предложил мне быть «заместителем». Люди ходили, садились, вставали, ложились, говорили… Расстановщик направлял действие в нужное русло. Наконец были произнесены «разрешающие» фразы, и расстановочная сессия закончилась.

Люди разошлись по своим коттеджам, – оказалось, что все они проживали рядом. Я попросила Анастасию приютить меня на ночь.

– Конечно, конечно. Куда же вы сейчас пойдете! Да и перед Региночкой мне будет неудобно.

Опять эта неведомая мне Региночка! Наверное, Региночка действительно договорилась с Анастасией о том, что на расстановки к ней придет ее знакомая, но она по какой-то причине не пришла. А тут я заявилась. Надо будет общаться с хозяйкой по минимуму, чтобы не «спалиться», если пойдут расспросы. Анастасия проводила меня на второй этаж, в гостевую спальню, где я благополучно провела ночь. А утром, чуть только рассвело, я, не прощаясь с хозяйкой, покинула этот гостеприимный дом. При свете я наконец сориентировалась на местности и поняла, что нахожусь в коттеджном поселке недалеко от Наливановки. Я дошла до трамвайной остановки и скоро уже сидела в гордом одиночестве в трамвайном вагоне.

Подходя к своему подъезду, я уже представляла, как первым делом я залезу в ванну – смыть с себя дорожную во всех смыслах пыль. Недалеко в песочнице играл малыш лет трех. Его хорошенькая юная мама тянула его за ручку:

– Боренька, нам пора. Давай, сыночек, бери свои игрушки и пойдем домой.

– Неть! – твердо произнес ребенок.

– Борисонька, не серди свою мамочку. Посмотри, все собачки, все кошечки и птички пошли к себе домой. Ты посмотри, ведь во дворе нет никого из них. Видишь?

– Неть, неть, неть. – Похоже, мальчик собрался устроить истерику.

– Как хочешь. Сейчас мы только с папой будем смотреть мультики. А ты оставайся здесь.

Услышав кодовое слово «мультики», Боренька послушно вложил свою ручонку в мамину, она подхватила стоявшую рядом прогулочную коляску.

Мы все втроем подошли к подъезду. Молодая мама набрала код, и дверь открылась. Я пропустила их вперед. А меня вдруг охватило какое-то тревожное чувство. Я прислушалась, но ничего подозрительного не заметила. Не было никаких разговоров, никто не поднимался и не спускался. Но что-то было, определенно что-то было… Конечно! На стене рядом с лестницей показался человеческий силуэт.

– Дя-дя! – по слогам произнес малыш.

– Идем, идем, – поторопила его мама.

В это время рядом с первым силуэтом нарисовался второй.

– Еще! Дядя, – радостно прокомментировал Боря.

Он покачнулся и едва не свалился со ступенек. Мама, бросив коляску, успела его схватить за руку. А я в это время лихорадочно соображала, что делать дальше. Конечно же, я сразу поняла, что эти двое пришли по мою душу. Причем это были уже другие, не те амбалы, что сунули мне вату в нос и бросили в лесу. Эти были в меру накачанные ребята и имели вполне цивилизованный вид. Наверное, они сейчас тоже размышляли, как им поступить в сложившейся обстановке. Мамочка с ребенком никак не вписывалась в их план.

Решение ко мне пришло спонтанно.

– Давайте я вам помогу. – Я взялась за съехавшую вниз коляску и, минуя парней, быстро поднялась к лифту. Боря и его мама остались внизу. С высоты лестничного пролета я видела двух незадачливых исполнителей. Они смотрели друг на друга, и на их лицах за короткое время отразилась вся гамма чувств: от недоумения и растерянности до злости, переходящей в ярость. В качестве утешительного приза я подарила им одну из своих ослепительных улыбок и смущенно пожала плечами. Дескать, извините, сегодня просто не ваш день. Так уж карта легла.

Боря с мамой уже поднимались ко мне. А тут еще как по заказу пришел лифт, и из него вывалилась толпа подгулявших подростков. С криками и гиканьем они устремились вниз.

– Вот, – возмущенно сказала мама, беря Борю на руки. – Чуть не сшибли. А запах-то! – Она брезгливо повела носом.

Они вышли из лифта на своем этаже, а я проехала на этаж выше. Вышла, прислушалась: тихо. Можно идти. Только войдя в свою квартиру, я расслабленно выдохнула. Но расслабилась я напрасно. Буквально через минуту раздался звонок в дверь. В это время я уже была на полпути в ванную. Пришлось вернуться. В дверной «глазок» я увидела все те же милые физиономии. «Ребята! Это уж слишком. Нельзя быть такими назойливыми». Я было снова повернула в ванную комнату. И тут мой нос уловил едкий запах, который не спутаешь ни с чем. Так и есть! Несравненная «черемуха»! Сволочи! Спокойно, Таня, спокойно. Просто твои кавалеры не в курсе, что ты предпочитаешь французский парфюм всем другим ароматам. Вот и все. Однако это было еще не все. «Глазок» стал непроницаемым. Значит, чем-то заляпали. На лестнице послышался топот ног. Я ринулась к балконной двери: черная «БМВ» резко сорвалась с места и исчезла из поля зрения.

Все, хватит! Иду, наконец, в ванну. И ничто из нее меня не вытащит в течение как минимум часа. Я понежилась в ванне на славу. Налила воду, добавила в нее свою любимую пенку, взбила ее в душистую, пористую массу. Я погрузилась в полудрему, полуистому, стирая с тела и из памяти все следы произошедшего со мной. Потом вылезла, ступая босыми ногами на коврик, и накинула свой махровый халат. Теперь на кухню. Посмотрим, что там у меня есть, что можно съесть. Но до кухни я дойти не успела, потому что… опять позвонили в дверь. О боже! Они что, сговорились, что ли? Изводить меня звонками?

Я подошла к входной двери и по привычке посмотрела в «глазок». Потом вспомнила, что он замазан.

– Кто там? – громко и резко спросила я.

– Тань, это я, Тамара. Открой, пожалуйста.

Я открыла дверь и остолбенела. Передо мной стояла Тамара – моя соседка по лестничной клетке, женщина чуть постарше меня. За ней нагло ухмылялся бритоголовый тип. Он держал ее за плечи, а второй, у которого на голове все же была какая-никакая шевелюра, бросился на меня и почти сбил меня с ног. Я чудом удержалась на ногах. Кудрявый (так я окрестила его про себя) больно схватил меня за руку и потащил в комнату. Сзади послышался крик Тамары:

– Таня! Я не виновата! Меня заставили! Они…

Крик оборвался и послышался грубый рык:

– Молчи, сука! Шевелись давай!

Кудрявый швырнул меня в кресло и крикнул своему напарнику, который держал мою соседку:

– Слышь, Круглый, свяжи ее!

Значит, кличка лысого Круглый.

– Свяжи! А чем? – Круглый вошел в комнату, волоча полуживую от страха Тамару. Ее он толкнул на диван.

– Ты! – Круглый ткнул пальцем в мою сторону. – У тебя… веревка, типа, есть?

Я молчала.

– Ты поглянь, Костян, молчит! Не хочет с нами это… как его… общаться. Ниче. Время у нас навалом. Глядишь, и разговоримся. Да, девчонки?

Мы с Тамарой молчали. Она – потому что находилась в полуобморочном состоянии. А я думала, как бы мне прояснить их намерения.

– Куклы! Вы будете отвечать, когда вас спрашивают?! – заорал Круглый.

– Не ори, – как можно спокойнее сказала я, – оглушил совсем. Вы хоть скажите, кто такие и что вам надо?

– Много будешь знать, скоро состаришься, ха-ха! – заржал Круглый.

– Мало знаешь – крепче спишь! – Это подал голос Костян.

– А я еще одну поговорку знаю, – сказала я. – Сказать, какую?

– Говори, – милостиво разрешил Костян.

– Незваный гость хуже татарина.

– Че? – скривился Костян.

– Слушайте, мы что, так и будем в русское народное творчество играть? Кто больше знает поговорок?

– Слышь, ты че базаришь-то? Какое еще… творчество, твою мать!

– Кто вас послал? Фомин или Глазунов?

Костян и Круглый переглянулись.

– Вы, девки, лучше сообразите выпивку и закусон. Потому как сидеть нам с вами еще вон скоко! Да и это дело… – Костян плотоядно посмотрел сначала на меня, потом на Тамару, – без водяры – никак!

Так, все ясно. Или они не знают имен заказчиков (или заказчика), или не скажут. Поэтому, действительно, хватит тут мне с ними лясы точить, надо выпутываться из этой ситуации. Что бы такое придумать?

Тут вдруг ожил телефон: раздалась его заливистая трель.

– Круглый, иди, послушай, – приказал Костян.

Тот послушно поплелся на кухню. Я поняла, что это мой шанс, и надо им воспользоваться. Выбросив вперед правую ногу, я нанесла удар Костяну в лицо. Он коротко хрюкнул, потом издал булькающий звук, как будто захлебнулся, и, взмахнув руками, упал навзничь.

Я сначала метнулась в спальню и вытащила из тумбочки свой «макаров», потом схватила Тамару за руку и вместе с ней бросилась в ванную комнату. Я сделала знак Тамаре, приложив палец к губам. Сама я приоткрыла дверь и стала наблюдать за действиями Круглого.

Он, привлеченный шумом, который, падая, произвел Костян, выбежал из кухни, и на секунду остановился. Наверное, его очень впечатлил вид напарника, который лежал и не подавал никаких признаков жизни. Постояв несколько секунд на месте, он побежал в прихожую. Потом пулей ринулся на балкон, оттуда – снова в комнату. Как ненормальный, он начал метаться из угла в угол, размахивая руками. Пошвыряв стулья, которые попались ему на пути, он залез под стол, очевидно, полагая, что мы с Тамарой играем с ним в прятки. Во время всех этих телодвижений он изрыгал немыслимые проклятия, призывая на наши головы все кары небесные.

Потом он приблизился к ванной комнате – единственной необследованной им еще территории – и остановился в нерешительности. Я тут же щелкнула замком. Он подергал за ручку двери – заперто.

– А-а, вот вы где, суки! – заорал он и задергал ручкой так, как будто через него пропустили неслабый электрический разряд.

Дверь продержалась не более половины минуты. Потом он увидел направленное на него дуло пистолета.

– Жить еще не надоело? – деловито спросила я.

Он ошалело смотрел на меня и молчал.

– Ты что, язык проглотил? Или дар речи потерял? Отвечай, когда тебе задают вопрос!

– Да…

– Что «да»? Надоело жить? Да?

– Н-нет…

– Тогда поворачивайся и иди в комнату. Иди медленно и плавно. Видел, как лебедушка плывет? – Он, не оборачиваясь, кивнул.

– Молодец, – похвалила я его. – И не вздумай делать резких движений. Иначе продырявлю башку!

Держа Круглого на прицеле, я подошла к Костяну. Пульс прощупывался, значит – живой.

– Тань, вызывай полицию, – дрожащим голосом сказала Тамара.

– Полицию? – Я задумалась. – Нет, это не очень удачный вариант.

– Но почему?!

– Ты просто не знаешь всю эту ментовскую тягомотину. Не испытывала, по крайней мере.

– Зато я испытала самый настоящий ужас. – Тамара была готова разрыдаться. – И не хочу, чтобы он снова повторился!

– Том, он не повторится. Обещаю. Да, Круглый? Не повторится ведь? Или как? Не слышу ответа!!!

– Н-н… Не повтор-рится, – запинаясь, пообещал тот.

– Придумала, что с ними делать. Тамара, возьми на нижней полке стеллажа скотч и свяжи ему, – я кивнула на Костяна, – запястья. А ты вытяни руки, да поживее.

Видя, что Костян и не думает выполнять мой приказ, я встала напротив него и прицелилась ему прямо в лоб.

– Ты что, оглох?! Делай, что говорю!

Он нехотя вытянул руки.

– Так, молодец, – похвалила я его. – А теперь – стой смирно. Одно лишнее движение – и в твоем благородном лбу появится незапланированная природой дырка.

Костян повиновался, метнув на меня взгляд, полный ненависти и злобы. Когда Тамара крепко зафиксировала его запястья, я вновь скомандовала:

– А теперь медленно сядь на стул, она свяжет тебе щиколотки. Вот и умничка, ну что за пай-мальчик! Сразу бы так! – сказала я, когда он был стреножен.

– Тома, бери пистолет, не бойся и держи этого на прицеле.

Я передала ей оружие, достала из шкафа бельевую веревку и связала Костяна. Постаралась я на славу. Такие узлы развязать – еще постараться надо. Потом то же самое проделала с Круглым. Он все еще находился в «отключке».

– Тамар, что сейчас делает Альбина Семеновна?

– Мама сейчас спит.

Очень хорошо. Значит, ее инвалидное кресло свободно. Альбина Семеновна страдала артритом и не могла передвигаться самостоятельно.

– Слушай, накрой ее кресло целлофановой пленкой и кати сюда, иначе нам не избавиться от этих туш. Не на себе же их тащить! Да, и плед какой-нибудь прихвати.

Пока Тамара ходила за креслом, я успела снять банный халат и надеть футболку и джинсы. Потом заклеила бандитам рот скотчем: не ровен час – замычат или заорут. Я спустилась вниз и подогнала машину к торцу дома, чтобы не привлекать внимания жильцов. Теперь надо было усадить непрошеных гостей по очереди в кресло и доставить к машине. Тут, как назло, появилась соседка. Она вышла из подъезда, когда Тамара уже заворачивала за угол.

– Ой, Томочка, здравствуй, дорогая! Маму на прогулку везешь?

– Да, теть Лена. Только тише – мама задремала.

– Все, все, молчу, – почти шепотом ответила она.

Тамара благополучно довезла Костяна до машины. Вдвоем мы запихали его на заднее сиденье. Потом такую же процедуру проделали с Круглым.

Я поехала к Дачным, но не стала забираться слишком далеко. Нашла укромное местечко вдали от основной дороги. Дачники здесь ходят довольно часто, так что… Голодная смерть этим двоим не грозит. К тому же у обоих довольно внушительные габариты. В случае чего выручат собственные запасы.

Я выкинула Костяна и Круглого из машины на зеленую травку. Пусть полежат, подышат свежим воздухом. Сама повернула было к машине, но потом остановилась. Я открыла свою сумку и вытащила оттуда лист бумаги, который мне прошлой ночью прилепили на лоб. Не мешало бы ее переадресовать кому следует. Скотчем я примотала лист к башке Круглого. Потом отошла назад и полюбовалась делом рук своих. Надпись: «Не лезь не в свое дело» заняла свое достойное место.

Вот! Это – мой «ответ Чемберлену»!

Не успела я открыть свою дверь после возвращения с Дачных, как снова зазвонил телефон. «Кого там еще черт надирает?» – ругнулась я про себя.

– Татьяна Александровна? – послышался в трубке какой-то шелестящий голос. Непонятно чей: мужчины или женщины?

– Да, я.

– Вы ведь в настоящее время расследуете дело Сосновского?

– Я в настоящее время разговариваю по телефону с… кем, кстати, имею честь общаться?

– Это не столь важно. Для вас это не имеет никакого значения.

– Еще как важно! И для меня это имеет очень большое значение!

Собеседник или собеседница на обратили никакого внимания на мои слова.

– С вами желает встретиться… один человек, – все так же бесстрастно продолжал странный голос.

Интересно, робот, что ли. Голос совершенно механический, лишенный всякой выразительности.

– Этот человек обладает интересующими вас сведениями.

– Да с кем я разговариваю, в конце-то концов?!

– Мое имя вам ничего не скажет. Я просто посредница.

Ага, значит, все-таки женщина.

– Я уполномочена, в случае вашего согласия, конечно, – продолжала эта странная собеседница, – озвучить условия, на которых может состояться ваша встреча.

– Какие же это условия?

– Значит, вы даете свое согласие на встречу?

– Предположим, даю.

– Это не ответ. Вы точно скажите: да или нет.

Вот привязалась!

– Ладно. Да.

– Теперь слушайте дальше. Наверное, нет нужды предупреждать вас о том, чтобы вы никому ничего не сообщали. Второй момент. Сегодня в три часа около вашего подъезда остановится серый грязный джип. Номера, к сожалению, тоже будут заляпаны грязью.

– А нельзя ли помыть машину? Я, знаете ли, люблю чистоту.

– Не перебивайте. Подойдете к машине, если водитель два раза мигнет фарами. Сядете на заднее сиденье. Водителю не следует задавать никаких вопросов: он все равно на них не станет отвечать. Вас отвезут к человеку, который хочет с вами встретиться.

– А ему можно задавать вопросы?

– Да, ему можно.

– Слава богу. А далеко ли место встречи?

– Это за городом. Но вы не беспокойтесь, вас привезут обратно.

Тут таинственный собеседник повесил трубку. А я задумалась. Это вполне может оказаться ловушкой. Да это определенно ловушка! И все же я решила поехать. У меня по-прежнему не было ни одной зацепки по поводу местонахождения Фомина. Может быть, эта встреча, правда неизвестно с кем, что-нибудь да прояснит. Решено, я еду. Пистолет брать не стоит – его наверняка обнаружат и отберут, а вот остальные «штучки» типа сонной иглы, кастета, нунчаков, лассо будут в самый раз. Всю эту экипировку я распределила по карманам легкого пиджачка.

Без пятнадцати три я спустилась вниз и вышла из подъезда. Ровно через пятнадцать минут около меня остановился донельзя грязный джип. «Где же это они умудрились такую грязь найти: ведь уже неделю не было дождей. Это надо очень постараться, чтобы так изгваздаться». Два раза мигнули фары. Я открыла заднюю дверцу и села. Меня проводила удивленным взглядом баба Маша, которая грелась на солнышке, сидя на скамейке рядом с подъездом. Я еще подумала: «Хорошо, что она меня видела. Если что… А что, собственно, она сможет предпринять. Если что…»

В это время джип резко рванул вперед. Я взглянула на водительское кресло. Там сидел молодой мужчина.

– Здравствуйте, – сказала ему я.

Он никак не отреагировал на мое приветствие. Надо же, какой невежа!

– Можно курить? – спросила я.

Он, опять не произнеся ни слова, утвердительно качнул головой.

Немой он, что ли? Я достала пачку «Парламента» и закурила. Машина миновала центр города и покатила по направлению к Юбилейному поселку. Позади оставались аккуратные коттеджи. Около одного из них машина остановилась. Массивные стальные ворота открылись, и мы въехали во двор.

– Приехали, можете выходить, – сказал шофер.

Я вышла. Моему взору предстал внушительный участок земли с бассейном, двухэтажным «теремком» с башенкой и гаражом. Навстречу мне собственной персоной вышагивал Валентин Борисович Глазунов.

– Рад вас видеть, Татьяна Александровна, в своей скромной обители.

– Взаимно, – коротко ответила я.

– Проходите, пожалуйста.

– Валентин Борисович, у меня очень мало времени, я тороплюсь. Давайте поговорим здесь, на лоне природы, так сказать.

– Татьяна Александровна, пожалуйста, позвольте мне проявить гостеприимство. Мы не очень хорошо… поговорили там, у меня в кабинете. Каюсь, я был несдержан. Пойдемте в дом. Выпьем чайку или… Что вы предпочитаете?

– Валентин Борисович, я предпочитаю как можно быстрее закончить разговор. Я ведь здесь, собственно говоря, за этим. Или это какое-то недоразумение? Меня пригласили на встречу с человеком, который может предоставить мне данные по делу Сосновского. Этот человек – вы?

– Не совсем так.

– Что значит «не совсем так»? Не надо водить меня за нос!

– Татьяна Александровна…

– Все! Мне надоело! Прощайте, Валентин Борисович. – Я развернулась и пошла к выходу.

Мне стало совершенно ясно, что «человек, обладающий интересующими меня сведениями», – очевидная туфта. Меня всеми возможными способами стараются задержать. Причем именно задержать, а не устранить. Сначала – нападение у подъезда в день моего приезда из Нижнего Новгорода. Затем – вторжение в мою квартиру Круглого и Костяна. Когда все эти попытки не увенчались успехом, решили заманить меня за город. А зачем? Да для того, чтобы я не мешала. Кому? Это очевидно. Естественно, Фомину! Две квартиры он уже обыскал. Осталась Любина. И вот, пока я здесь нахожусь, он может беспрепятственно заняться квартирой Любы. Мне срочно нужно в город!

Однако ко мне уже спешили два атлета в камуфляжной форме. И ворота, конечно же, были предусмотрительно заперты.

Я пригнулась и бросилась на первого, словно собираясь протаранить его головой. От моего стремительного движения он упал на спину и, как рыба, стал хватать воздух ртом. Не теряя времени, я вытащила из кармана кастет. Тут подоспел его напарник и уже успел замахнуться для удара. Я снова пригнулась, и его кулак прочертил кривую над моей головой. Тут же молниеносно распрямившись, я согнула в локте руку с кастетом и направила удар снизу в челюсть противника. Он взвыл, как раненый зверь. Еще бы! По хрусту костей можно было представить себе, какую дикую боль он сейчас испытывает. Хотя нет, пожалуй, что и не испытывает. Он уже потерял сознание и упал навзничь.

В это время выбывших из игры заменили еще два «бойца». Один из них был уже совсем близко от меня и неосторожно выставил вперед голову. Я воспользовалась его оплошностью и, раскрутившись, нанесла удар в лоб. Кровь фонтаном брызнула из раны. Он издал страшный вопль и, прижимая руки к голове, свалился на землю. Уф! Кажется, все!

Но я рано радовалась. Теперь в мою сторону направлялся еще один воин: стройный как кипарис, широкий в плечах и тонкий в талии. В руке он держал нож. Причем держал он его у бедра, как настоящий профи. Мерзко ухмыляясь, он остановился и, скорее всего, ждал, что я двинусь ему навстречу. Ага! Прибегу я к тебе! Как бы не так! Я вытащила сонную иглу и точно метнула ее в цель. Он начал заваливаться на бок.

Теперь-то можно передохнуть или нет? Когда же раздастся сигнал гонга, возвещающий о конце раунда? Как там у Лермонтова в «Бородино»? «Рука бойцов колоть устала»!

Уловив за спиной какое-то движение, я моментально обернулась. И вовремя. На меня уже надвигался толстяк с куском трубы в руке. Он уже начал поднимать этот импровизированный кол над головой, чтобы сильнее ударить. Но тут я почти перед самым его носом развернулась на сто восемьдесят градусов. Он, не ожидая ничего подобного, на мгновение растерялся и промазал. Я тут же подняла ногу и нанесла удар в пах. Он как-то не то всхлипнул, не то икнул, потом заорал не своим голосом, и согнулся в три погибели.

«Этот – последний, что ли? Сколько их там еще? Вообще, у Глазунова здесь что? Мини-ОМОН? Охранное агентство? Лезут, как каша из волшебного горшка»!

Вроде бы никто больше не выдвигался в мою сторону. Теперь надо было выбираться из этого «гостеприимного» дома. Но как? Не на своих же двоих. Придется позаимствовать машину Глазунова. Конечно, это было рискованно, ведь неизвестно насколько хватит бензина. Но выбора у меня не было.

Я огляделась и поняла, что бой еще не окончен. Вот появился водитель, который привез меня сюда. Он двигался по направлению ко мне с пистолетом в руке. Я, не обращая внимания на его предупреждение «стоять на месте», иначе он «откроет стрельбу на поражение» (интересно, он из бывших «ментов»?), бросилась ему навстречу и в прыжке выбила пистолет. Он попытался до него дотянуться, но я уже наставила на него его же «пушку» и скомандовала:

– Ключи от джипа! Быстро!

Он швырнул их мне. Я на лету поймала.

– Теперь открывай ворота. Шевелись!

Держа водителя на прицеле, я добралась до машины Глазунова и запустила двигатель. Я решила оставить машину руководителя «Унипласта» у его офиса. Пистолет я тщательно протерла и положила в бардачок.

Вернувшись домой, я первым делом подалась на кухню. Что-то ото всех этих приключений аппетит у меня разыгрался не на шутку. Я приготовила суп из картофеля и консервированной фасоли с овощами. Только я расправилась с обедом, как в дверь позвонили. Боже мой! Опять все по новой? Я пошла открывать. Конечно, со всеми мерами предосторожности. Уж теперь-то я не куплюсь на все эти штучки в виде соседей по лестничной клетке. Но на этот раз все было без подставы. Мне просто подбросили лист бумаги, на котором печатными буквами сообщалось следующее: «Интересующее вас лицо находится в развлекательном центре «Все удовольствия мира». Вот так! Просто и понятно.

Семен Васильевич встретил меня как старую добрую знакомую.

– О, фея моя, – затянул он привычную песню. – Рад снова приветствовать вас в наших краях.

– Семен Васильич, – я решила сразу перейти к делу, – ведь ваша обитель не зря называется «Все удовольствия мира»?

– Вы совершенно правы, моя принцесса. Даже и не сомневайтесь. Любой каприз, как говорится, за ваши… гм… деньги.

– И вы не сомневайтесь… Насчет денег, – в тон ему ответила я. – Так вот: девочки в вашем заведении есть?

– У нас есть все, душа моя, – совсем не удивился он. – Вам какой антураж больше по душе? Ненецкий чум, китайская пагода…

– Пожалуй, Китай.

– Замечательно! Тогда давайте и пройдем туда.

Китайский домик был расписан колоритными драконами и увешан оранжевыми фонариками. Внутри стиль Поднебесной империи создавали драпированные шелком стены с журавлями, пьющими воду, крадущимися тиграми, персиками и мандаринами. Дополнением служили бронзовые статуи Будды и еще каких-то китайских богов.

Семен Васильевич сел на низкую широкую кушетку, покрытую шелковым покрывалом все с теми же драконами, и с видом фокусника вынул из кармана маленький альбомчик. Я присела рядом с ним.

– Вот, взгляните, душа моя.

Я пролистала альбомчик. В принципе мне было все равно, но надо делать вид, что ищу партнершу по своему вкусу.

– Вот эта брюнеточка… пожалуй… Да, я выбираю ее.

– О, – просиял Семен Васильевич, – вы сделали верный выбор.

Он получил от меня оговоренную сумму и удалился. Немного погодя в комнату вошла девушка лет семнадцати-восемнадцати в шелковом кимоно, расшитом, слава богу, не драконами, а цаплями. В руках у нее был поднос с маленьким заварочным чайником, двумя чашками, фруктами и печеньем.

– Я выбрала на свой вкус, – она кивнула на поднос. – Но если вы хотите что-то другое…

– Во-первых, сядь. – Я похлопала рукой по кушетке рядом с собой.

Девушка села и выжидательно посмотрела на меня. Так как я не предпринимала никаких шагов, она, очевидно, решила взять инициативу в свои руки. Однако я их мягко отвела от себя и спросила ее:

– Как тебя зовут?

– Сусанна.

– Ты давно здесь… работаешь?

– Да уже почти год.

– И нравится тебе твоя работа?

– Работа как работа, – она пожала плечами. – А что? – в свою очередь спросила она.

– А помимо… обслуживания… клиентов, что еще входит в твои обязанности?

– А при чем тут это? – Она заметно занервничала. – Мне сказали, что вы выбрали меня. Вот я и пришла. Если не нравлюсь, я сейчас уйду.

Она сделала попытку встать, но я усадила ее обратно.

– Не спеши, душа моя.

Сусанна удивленно посмотрела на меня и вдруг неожиданно улыбнулась. Улыбка у нее была очень приятная.

– Чему ты улыбаешься?

– Да вот вы сейчас заговорили прямо как Семен Васильич. Тот тоже все время: «душа моя, радость моя».

– Смешной он у вас, да?

– Смешной? Нет! Он себе на уме, своего не упустит. И вообще. Он такой: и нашим, и вашим.

Я не стала уточнять, что именно она имеет в виду, хотя, вспомнив бандитскую разборку во «Всех удовольствиях», свидетелем которой совсем недавно, в прошлый мой визит сюда, была, я согласилась с мнением Сусанны. Однако сейчас меня занимал совсем другой вопрос.

– Скажи, Сусанна, – я вынула из сумки фотографию Фомина. – Тебе знаком этот мужчина?

– Нет, никогда его не видела.

– Значит, он никогда здесь не появлялся? И сейчас его на территории комплекса тоже нет?

– Сейчас точно нет. А раньше… Можно фотку? Я покажу ее другим девушкам.

– Бери, – я протянула ей фотографию. А это – тебе, – я положила на поднос зеленую ассигнацию.

– Ой, спасибо вам, – неуловимым движением она подхватила бумажку. – Я сейчас…

Вернулась она нескоро.

– Нет, никогда он здесь не бывал. Я расспросила всех.

– Ладно, Сусан, счастливо оставаться.

Интересно, кто же это направил меня во «Все удовольствия»? Только тот, кто знает, что я здесь уже бывала! А кто это может быть? Только Люба. Но это же абсурд. Полный бред!

Я вернулась домой. Потом позвонила Любе. Она не ответила. Автомат сообщил, что абонент находится вне зоны доступа. Что за черт! Что там еще случилось?

Я сразу же направилась на свою конспиративную квартиру. Когда я открыла дверь, в квартире Любы не оказалось. Этого еще не хватало! Замечательно! Теперь мне что, и ее разыскивать, помимо Фомина? Ведь русским же языком сказала: никуда не выходить!

Я вытащила сотовый и набрала номер Любиного салона:

– Алло! Косметический салон? Любовь Алексеевну будьте добры.

– А ее нет… – как-то растерянно ответил женский голос.

Придется ехать в салон лично.

Я подошла к стойке ресепшен. Сегодня там была другая девушка. По имени Лидия.

– Добрый день, – поздоровалась она.

– Лидия, добрый день, – ответила я. – Я недавно звонила вам по поводу Любови Алексеевны.

– Ой, – испуганно проговорила девушка.

– Что-то случилось?

– Мне кажется, – Лидия перешла почти на шепот, – ее похитили или насильно увезли.

– Когда это произошло?

– Наверное, час-полтора назад.

– Как это было?

– Любовь Алексеевна собиралась пройти через двор, ну сюда, в салон. Я видела это через окно. Как раз в это время к ней подошел какой-то мужчина, взял под руку и посадил в машину.

– Машина что, стояла совсем рядом?

– Да.

– Марку машины запомнили?

– Н-нет, я в них совсем не разбираюсь.

Я вынула фотографию Фомина.

– Посмотрите, этот мужчина?

Девушка взяла фотографию в руки.

– Вы знаете, наверняка сказать не могу, все-таки расстояние было неблизкое. Но вроде бы он. Во всяком случае, очень похож. Рост, комплекция.

– Так, а почему вы сказали, что Любовь Алексеевну похитили?

– Я так подумала.

– Этот мужчина, он что, применял по отношению к ней силу?

– Да нет. Ничего такого. В общем-то, они и разговаривали совсем чуть-чуть. Она что-то спросила, он ей ответил. Потом взял ее под руку и повел к машине.

– Любовь Алексеевна вырывалась?

– Нет, она спокойно шла.

– Хорошо.

В это время к нам подошла еще одна девушка в медицинской форме с бейджиком «Анфиса».

– Лид, – обратилась она к Лидии. – Узнай, придет ли сегодня на сеанс Прохорова. Она записана на семнадцать тридцать.

– Сейчас, – отозвалась Лидия и отошла в сторону.

– Ой, – удивленно воскликнула Анфиса. – А откуда это у вас фотография моего соседа?

Она указала на фото Фомина, которое я только что показывала Лидии.

– Он ваш сосед?

– В общем, да. Он снимает квартиру, которую сдала ему моя соседка, когда уехала в Испанию.

– И давно он ваш сосед?

– Да… Года полтора будет.

– Вы с ним хорошо знакомы? Я имею в виду, часто общаетесь?

– Да общения-то особого и нет. Так, здороваемся при встрече в лифте или в тамбуре. Вот и все.

– Кто-то к нему приходил?

– Вы знаете, я почти весь день работаю. Так что дома бываю нечасто и не в курсе. Могу только сказать, что веселых компаний он не водит и вообще… не шумит.

– По какому адресу вы живете?

– Улица Новороссийская, дом пятнадцать, моя квартира номер восемь, а его – седьмая. А что? Что-то серьезное произошло?

– Очень серьезное.

Я попросила Лидию сообщать мне, если от Любы появятся какие-нибудь вести, а сама завела машину и поехала на Новороссийскую улицу. Дом, в котором Фомин снимал квартиру, был оснащен домофоном. Я набрала цифру 7. Никто не ответил. Потом я принялась ждать, пока кто-нибудь войдет в подъезд. Ожидание длилось недолго. Какая-то парочка, не переставая целоваться-миловаться, на ходу открыла дверь. На меня влюбленные не обратили ровным счетом никакого внимания. Я подошла к седьмой квартире и огляделась. На этаже все было спокойно. Тогда я достала свои отмычки и, поковырявшись ими в замке, открыла дверь. В квартире стояла тишина. Я осторожно прошла в комнату. Стандартная обстановка, если не сказать безликая, не старая и не новая, безо всяких изысков. Я выдвинула ящики письменного стола и, не найдя ничего интересного, снова задвинула их. Перетряхнула тахту, порылась в комоде. Потом подошла к встроенному шкафу и сдвинула створки. А вот тут меня ждала удача! Среди немногочисленной одежды я увидела темную ветровку, похожую на ту, что описывал Никита, и резиновую биту.

У ветровки не хватало одной пуговицы, а остальные были точь-в-точь как та, что я нашла в доме Трифонова – тестя Николая Петровича. Я позвонила в отделение. Трубку взял Кирьянов.

– Привет, Киря.

– Привет, Танюха, коли не шутишь.

– Не до шуток. Слушай, во-первых, убийца Сосновского – это Фомин – похитил его сестру Любу. Я так думаю, он никак не может смириться с тем, что Сосновский «развел» его на приличную сумму. Вот он и шмонает квартиры Сосновского и Трифонова на предмет недостающей суммы. Я думаю, что и Любу он увез, чтобы без помех залезть в ее жилище.

– Тань, ты подожди. Твое предположение, что все это дело рук Фомина, – всего лишь предположение. Нужны доказательства.

– Во-вторых, – я слегка повысила голос, – в съемной квартире Фомина я нашла орудие убийства Сосновского, это резиновая бита. На ней следы засохшей крови.

– Ты, конечно, снова, как всегда, нарушила неприкосновенность жилища, – констатировал полковник.

– Нет, я, конечно, как всегда, была с ордером на обыск! – фыркнула я. – В общем, нахожусь я на Новороссийской, пятнадцать, в седьмой квартире. Бери понятых и приезжай.

– Намек понял.

– Намек? Киря, я тебе прямым текстом говорю!

– Тань, не кипятись! Что ты собираешься теперь делать?

– Пока не знаю. А в перспективе собираюсь поймать Фомина. Как тебе такой мой план?

– Тань, будь осторожна. И вообще… Фомина мы поймаем. Не сегодня, так завтра. Разошлем ориентировки, прочешем, куда он денется!

– Ох, Киря. Как будто у тебя хватит людей, чтобы устраивать «прочес». К тому же он увез Любу в неизвестном направлении. И ее жизнь в опасности. Короче, некогда мне тут с тобой лясы точить. Да, кстати. Кто-то усиленно старается вывести меня из игры. А для этого всеми способами изолирует меня от моей благородной работы – ловить преступников. И в лес меня увозили, и на дачу к директору «Унипласта» заманивали. А дачка у него примечательная такая, с башенкой. Находится в Юбилейном. Ладно, пока.

– Танюх, будь осторож…

Но я уже отключилась. Что он, в самом деле, заладил: «будь осторожна, будь осторожна»! Как будто я маленькая и сама не знаю, что делаю.

В это время у меня зазвонил телефон.

– Алло!

– Татьяна Александровна? Это Клавдия Петровна – консьерж дома, где живет Любовь Алексеевна. Вы меня слышите?

– Да, да. Говорите.

– Вы просили сообщить вам, если появится мужчина с фоторобота, который вы оставили. Так вот. Сейчас похожий на него человек прошел в подъезд.

– Спасибо большое вам, Клавдия Петровна. Я сейчас же выезжаю.

К дому Любы я летела на всех парах. Ах, как жаль, что моя «ласточка» не умеет летать. Но все же добралась я сравнительно быстро.

– Он еще не вышел? – спросила я у консьержки.

– Еще нет, – ответила она.

На всякий случай я отошла вглубь. Фомин появился минут через пять, ногой толкнул дверь и вышел. Судя по его злой физиономии, он не нашел то, что искал. А может быть, и не рискнул связываться с сигнализацией. Сейчас он, вероятно, скорректирует свой план.

Я последовала за ним. Во дворе он сел в белый «Форд». Я незаметно подошла к своей машине.