Глава 5
От Воложского я поехала на стоянку, где припарковала машину перед вечеринкой, забрала ее и минут через пятнадцать была дома. Приняла душ, сварила свой любимый кофе и с сигаретой расположилась на балконе в шезлонге. Да, в гостях у Воложского хорошо, а дома лучше. Итак, история с художником завершилась ничем. Я честно отработала эту версию, но результата не достигла. Что ж, мне не привыкать начинать все сначала.
Кто там у нас остался не охваченным? Я вынула из сумки листок с координатами друга Николая Петровича Виталия. Домашнего телефона, судя по всему, у него не было, иначе Люба его бы указала. Ладно, адрес тоже хорошо.
Кстати, давно я не обращалась за советом к магическим костям. Я вынула их из мешочка, сосредоточилась и метнула. Этого только не хватало! 33 + 19 + 8: «Вас ожидает чья-то ранняя смерть». Значит, мне нужно как можно быстрее действовать. Я переоделась в футболку и джинсы и двинулась в путь.
Виталий проживал в частном доме на улице Симбирцевой. У железных ворот я постучала – никто не ответил. Тогда я нажала на щеколду, и дверь легко поддалась. Во дворе никого не было. Я прошла через двор к небольшому деревянному дому, поднялась по ступенькам. Дверь была приоткрыта. Я проскользнула внутрь и очутилась в прихожей или, как раньше принято было говорить, в сенях. Передо мной был небольшой деревянный стол, накрытый клеенкой, широкая лавка, а на ней два ведра с водой и еще какая-то утварь.
По-видимому, все удобства во дворе, да еще и воду надо носить из колонки. Нет, не хотела бы я так жить. Из прихожей дверь вела в комнату. Но когда я толкнула ее, то очутилась в узком и темном коридоре, который одновременно служил кухней, поскольку у стены стояла плита. Около нее хлопотала старушка лет восьмидесяти, не меньше, в длинном темном платье и белом платочке.
– Ты к кому, дочка? – спросила она меня.
– Виталий здесь живет?
– Здесь, здесь. Только он на работе еще. На табачной фабрике он работает. Да ты проходи, он скоро вернется. Я вот обед готовлю, скоро борщ поспеет.
Я прошла в смежную с кухней комнату. Кровать, обеденный стол, два стула, кресло, холодильник, что-то вроде посудного шкафа. В углу на низеньком столике телевизор, рядом еще один стол, уставленный системными блоками от компьютеров и другой техникой. Чуть дальше в арке виднелась еще одна кровать, застеленная по всем правилам, как в старину: тканое одеяло, высоко взбитая подушка под кружевной накидкой. Я еще подумала, что так убирали постель в деревнях. Это, конечно, комната старушки.
– Теперь борщ чуток постоит, вкуснее будет.
Старушка подошла ко мне и присела на стул.
– Тебя как звать-то, дочка? Я и забыла спросить.
– Извините, я не представилась. Татьяна.
– А я Марья Григорьевна Кондратьева. Вот и познакомились.
– Марья Григорьевна, давно вы здесь живете?
– В этом доме не так давно. У нас ведь была очень хорошая трехкомнатная квартира со всеми удобствами в центре города.
– А как же вы оказались здесь?
– Ах, Таня. Как говорится, бес попутал моего сына и сноху. В недобрый час пришла им в голову блажь продать наши хоромы, а на вырученные деньги податься в деревню, фермерством заняться. Купили эту хатку, чтобы, значит, временно пожить. А как разбогатеем, говорят, купим еще лучше. Да уж куда там, разбогатели! Последние деньги на уплату долгов пошли. К фермерству ведь надо сызмальства приучаться. А ни Виталик, ни его жена Валентина к такому труду не приучены.
– И теперь сын с женой вернулись в город?
– Да если бы с женой! Валька в деревне богатого встретила и за него замуж выскочила, а мой сын так и остался неприкаянным на старости лет. Вот помру я, совсем некому за ним приглядеть будет. – Она вытерла глаза уголком платка.
– Зачем вы, Марья Григорьевна, сразу о плохом думаете? Может, еще и устроится Виталий в жизни. Да и вам рано о смерти думать.
– И-и, милая, ты знаешь, сколько мне годков-то будет? Восемьдесят восемь!
– Восемьдесят восемь – очень хорошее число, – уверенно сказала я. – Восьмерка, если ее перевернуть, означает знак бесконечности. А уж если восьмерок две – это значит, жить вам бесконечно долго, Марья Григорьевна.
– Ах, дочка, ничего я не понимаю в этих науках. Я ведь деревенская сама-то буду, только давно мы в город переехали. Вот я к крестьянскому труду приучена была. Мы кур держали, поросенок был, коровка. Всегда яички свеженькие, молоко парное, сметана, творог. Огород опять же. Овощи: морковка такая ароматная, свеколка, картошечка. Эх, – вздохнула она. – И теперь вот худо-бедно управляюсь по хозяйству, потому как знаю домашний труд. Воду, конечно, тяжело мне носить, колонка далековато. С этим уж сын управляется. Ох, а что же это мы сидим? Сейчас борщ будем есть.
Она пошла на кухню и вскоре вернулась с большой кастрюлей. Достала из серванта тарелки, принесла плетенку с хлебом. От кастрюли исходил такой аромат настоящего борща, что я, хотя и не была особенно голодна, почувствовала, как потекли слюнки. Марья Григорьевна разлила борщ по тарелкам.
– Ешь, Танюшенька, – сказала она и первая зачерпнула из своей тарелки. По-видимому, она осталась довольна своим произведением, потому что удовлетворенно кивнула:
– Да, борщ удался.
Я съела несколько ложек борща и поняла, что вкуснее ничего в своей жизни не пробовала.
– Марья Григорьевна, ваш борщ – просто чудо! – с чувством сказала я.
– Понравился? – улыбнулась она.
– Еще бы!
– Ты ешь, ешь. Если захочешь еще – налью. Я много сварила, Виталия надо кормить хорошо. У него тяжелая работа.
Я доела свою порцию и не отказалась от добавки. Наконец с обедом было покончено. Марья Григорьевна предложила мне компот, но я отказалась, сыта была до отказа.
Вернулся Виталий. Это был мужчина среднего роста, плотный, коренастый, со светлыми волосами, зачесанными назад. Лицо у него было хмурым и, как мне показалось, недовольным.
– Сынок, а у нас гостья, – доложила Марья Григорьевна, – тебя дожидается. Ты умойся, я тебе полью.
Виталий издали кивнул мне. Да, из такого слова просто так не вытянешь.
После омовения Виталий принялся за борщ. Я, чтобы не смущать хозяина, отошла к окну. После борща пришла очередь жареной картошки с котлетой. Да, работающий мужчина ест за троих. Интересно, кем же он работает на «табачке»? Однако не этот вопрос я собиралась ему задать. Можно обойтись и без таких сведений о бывшем коллеге Сосновского по «Альфа-сетям». Когда с обедом было покончено, Марья Григорьевна убрала со стола.
– Вы тут побеседуйте, а я пойду соседку проведаю.
Она сняла фартук и вышла. Я повернулась лицом к Виталию и отошла от окна.
– Слушаю вас. – Он уставился в стол и забарабанил по нему пальцами.
Надо же, даже не посмотрел в мою сторону. Интересно, он постоянно такой нелюдимый или через день?
– Добрый день, Виталий, – начала я. – Простите, не знаю вашего отчества.
– Просто Виталий, – отрезал он.
– Хорошо. Меня зовут Татьяна, я частный детектив. По просьбе сестры Николая Петровича Сосновского расследую его убийство.
– Я ничего не знаю, мы давно не общаемся. У него завелся новый друг, который, как говорится, лучше старых двух, – переиначил он пословицу и впервые за время разговора поднял на меня глаза.
А глаза у него васильковые. И вообще симпатичный мужчина. Теперь понятно, почему он так замкнулся, когда речь зашла о Сосновском. Элементарная ревность взыграла, когда старой дружбе пришел конец.
– Виталий, я собираю сведения о контактах Сосновского, поэтому буду вам очень благодарна, если вы скажете, как найти этого его нового друга.
Он пожал плечами, молча поднялся из-за стола, подошел к телевизору и включил его. Потом вернулся.
– Вот, пишите: Илья – менеджер в салоне «Электроника» на Братиславской. Скользкий тип. Я говорил Коляну, что он до добра не доведет. – Он махнул рукой.
– А вы знаете этого Илью?
– Несколько раз с Колькой заходили к нему в салон. Говорю же, мутный он какой-то. Глаза бегают, и вообще не парень, а кусок сала. Толстый, рыхлый. В общем, не нравится он мне. Он свел Коляна с каким-то своим дружком.
– А тот что из себя представляет?
– Да тоже ничего хорошего. Я ж говорю, зря Колька с ними связался.
– У вас были какие-то причины так думать?
– А то. Колька вот последнее время все твердил, что теперь он глава солидной фирмы и скоро заработает такие башли!
– Как зовут этого дружка Ильи, знаете?
– Нет. И знать не хочу.
– …в поселке Красный Ткач произошло убийство, – перешла к криминальной хронике ведущая. – Убитый – пенсионер Аркадий Алексеевич Трифонов. Ограбление… Полиция ведет расследование…
– Ах, черт! – вскричал Виталий и хлопнул себя по лбу. – Ведь это же тесть Николая! Точно, мы еще столько раз к нему ездили!
– Извините, Виталий, мне надо туда. – Я схватила сумку и выбежала из дома. На улице по пути к своей «девятке» я уже набирала Любу.
– Люба, это я, Татьяна. Вы сейчас где?
– У себя в салоне. Что-то случилось?
– Случилось. Убит тесть Николая. Вы знаете, где он живет?
– Конечно, знаю. Что вы сказали? Убит? Но как? Почему? Нет, это невозможно, вы что-то путаете, – начала она в своей обычной манере.
– Люба, сейчас нет времени. Приезжайте на Симбирцева, к дому Виталия. Вы мне его адрес давали, помните? Или нет, давайте лучше встретимся около вокзала. Вы меня поняли?
– Да-да, конечно, поняла, сейчас выезжаю.
Люба подъехала довольно быстро. Она вышла из машины и засыпала меня вопросами.
– Таня, это точно? Вы не могли ошибиться?
– Люба, тестя Николая зовут Аркадий Алексеевич Трифонов?
– Да, так его… Но как же? А как вы узнали?
– Я была у Виталия, бывшего коллеги вашего брата по «Альфа-сетям». Вы еще дали мне его адрес, помните?
– Помню, конечно.
– В это время в телевизионных новостях передали об убийстве пенсионера Трифонова Аркадия Алексеевича. Виталий подтвердил, что это тесть вашего брата.
– Но почему? За что? Боже мой, еще одна смерть! Я просто не выдержу, это выше моих сил!
– Люба, пока вы задаете мне вопросы, на которые я сейчас не могу ответить, мы только теряем время.
– Таня, – она с мольбой посмотрела на меня, – а может это быть ошибкой, а?
– Давайте скорее поедем и на месте разберемся.
– Но я в таком состоянии не могу вести машину! У меня руки дрожат, и вообще…
– Тогда ставьте свою машину на парковку и поедем на моей.
Наконец мы тронулись в путь. Поселок Красный Ткач находился сравнительно недалеко от Тарасова.
Мы выехали за городскую черту, показались поля. Люба подсказывала направление, но в принципе я и сама ориентировалась, благо указателей было достаточно. Позади нас оставались дачные поселки, небольшие деревеньки.
Люба постепенно успокоилась и начала рассказывать, какая великолепная природа в Красном Ткаче.
– Таня, я просто влюблена в эти места! Вы себе не представляете! Там такой замечательный пруд, в солнечную погоду он как будто бы весь из синего стекла. А вода чистая, просто прозрачная. Я всегда там купаюсь.
Слушая ее восторженные отзывы о поселке, трудно было поверить, что совсем недавно она билась в истерике из-за того, что злосчастная судьба приготовила ей столько смертей близких. Я в это время думала о своем. Получается, Сосновский всерьез занялся коммерцией и за это расстался с жизнью. Ведь и Люба говорила, что он обещал ей солидную сумму, и Виталий подтвердил, что Николай забашлял. Это могло означать, что Сосновский, возможно, решил каким-то образом надуть своего компаньона или компаньонов, как теперь говорят, кинуть. Но этот номер у него не прошел. А за что пострадал его тесть? Если преступник не нашел деньги, присвоенные Сосновским, у него дома, он мог решить, что Николай спрятал их у тестя. Злоумышленник проник к Трифонову в дом, наткнулся на хозяина и убрал его.
Так за Любиными разговорами и моими размышлениями мы прибыли в поселок. Красный Ткач действительно был окружен живописными холмами. Вскоре показался и разрекламированный Любой пруд. По-моему, пруд как пруд, ничего особенного или выдающегося в нем не было.
– Таня, теперь налево. Еще немного, и мы на месте.
Мы остановились у высокого металлического забора. Ворота были приоткрыты, внутри слышались голоса.
– Сейчас я открою ворота полностью и мы поставим машину.
Люба вошла на территорию усадьбы. Вскоре створки ворот автоматически разъехались и я оказалась на просторном дворе. Дом был каменный, добротный, стоял в окружении разросшихся яблоневых деревьев. Около старой яблони Люба разговаривала с женщиной средних лет. Недалеко от них стоял парень лет восемнадцати.
– Таня, идите сюда, – позвала меня Люба.
Я подошла.
– Таня, это племянница Аркадия Алексеевича Зоя Сергеевна. Там, – она махнула рукой в сторону молодого человека, – младший сын Зои. Зоя, это Татьяна, частный детектив, она расследует убийство Николая.
– Зоя Сергеевна, – начала я, – когда это все произошло?
– Вчера днем, – тыльной стороной руки она вытерла слезы. – Я пришла проведать дядю, а он лежит. – Слезы снова начали душить ее.
– Где он лежал?
– На полу в гостиной.
– Лежал на спине, на боку?
– Он лежал на спине, руки были раскинуты в стороны. А в глазах застыл испуг. Нет, ужас!
– Где сейчас тело?
– Его увезли в морг. Сказали, что после вскрытия отдадут.
– Скажите, Аркадий Алексеевич чем-нибудь болел?
– А как же, как все пожилые люди. Сердце временами прихватывало, почки, давление.
– В доме что-то искали? Что-нибудь пропало?
– Искали, еще как. Все вытряхнули, насилу навела порядок. Ничего вроде не пропало. Что же это делается? Кому мог помешать дядя? Жил себе тихо, никого не трогал. Да у нас в округе и нет никого, кто бы мог сотворить такое.
– А ворота у вас запираются?
– Запираются, конечно. Но мы не всегда их запираем. Я же говорю, у нас никто чужой не ходит.
– Зоя Сергеевна, мне необходимо осмотреть дом.
– Да-да, конечно. Пойдемте.
Мы поднялись по ступенькам, прошли через застекленную веранду и оказались в просторной гостиной. Она была обставлена на редкость современно, я бы даже сказала, стильно. Из мебели здесь были шкаф-купе, диван на хромированных ножках, пара стульев, стол на колесиках и небольшой буфет для посуды. Много места занимали цветы и домашние растения в кадках. Из гостиной дверь вела в другую комнату, вероятно, спальню. Я прошла туда. Да, так и есть. Здесь стояли две кровати, между ними тумбочка, в углу на подставке телевизор. Особого беспорядка в комнатах я не заметила. Хотя Зоя Сергеевна ведь сказала, что уже успела прибрать. Что же, надо осмотреть дом, вдруг что-нибудь замечу.
Но обшарив все вдоль и поперек, ничего примечательного я не обнаружила. И только когда уже собралась уходить, вдруг увидела в углу гостиной маленький предмет, похожий на шарик. Я подошла, взяла его в руки – пуговица, но не обычная, каких много в любом галантерейном магазине. Пуговица была из черного металла, но самое интересное было в том, что на одной ее стороне было выбито: «Мосторг». Надо спросить у Зои Сергеевны, принадлежит эта пуговица хозяину или нет. Вполне могло оказаться, что такая старая пуговица, каких уже давно не выпускают, находилась в гардеробе Аркадия Алексеевича.
– Зоя Сергеевна, – позвала я племянницу Трифонова, – взгляните, эта пуговица вам знакома?
Она взяла ее в руки.
– Нет, что-то не припоминаю.
– Не было такой у хозяев?
– Вроде бы нет, не видела никогда.
– Скажите, Аркадий Алексеевич жил один?
– Да. Жена его умерла несколько лет назад.
– Я заметила в спальне две кровати.
– Дядя после смерти тети Наташи оставил все как есть, ничего не хотел менять.
– Ладно. Зоя Сергеевна, покажите, как лежал Аркадий Алексеевич, когда вы вошли в дом.
– Вот так, головой к окну. Как будто бы увидел кого-то, кто стоит в двери, испугался и упал навзничь.
– Понятно. Может быть, это был кто-то нездешний? Вы никого чужого не заметили?
– Чужого? Не знаю. Вот участковый наш тоже спрашивал, не видела ли я кого.
– Где я могу найти вашего участкового?
– Никита вас проводит. Никита, сынок, иди сюда.
Никита подошел.
– Проводи Татьяну к Александру Филипычу.
Местный участковый Александр Филиппович, седовласый, грузный мужчина предпенсионного возраста, важно восседал в кабинете.
– Александр Филиппович, здравствуйте. Я частный детектив Татьяна Иванова, приехала из Тарасова, расследую убийство Сосновского Николая Петровича – зятя Аркадия Алексеевича Трифонова. Что вы можете сказать по факту его смерти? Я имею в виду смерть Трифонова.
Поскольку он не предложил мне сесть, я сама пододвинула к столу свободный стул и уселась.
Неприветливый участковый молча смотрел на меня. Я тоже помолчала. Интересно, долго ли мы будем играть в молчанку?
– Александр Филиппович, я ищу данные, которые помогли бы найти преступника. Возможно, эти две смерти, Сосновского и Трифонова, связаны между собой. Поэтому прошу вас рассказать, что уже известно следствию по делу Трифонова.
– Милая девушка, – наконец-то снизошел до разговора со мной краснолицый участковый, – документ, удостоверяющий личность, у вас при себе имеется?
– Вот, пожалуйста. – Я протянула ему лицензию.
Он долго ее изучал, потом вернул мне. Какое-то время он сидел, словно обдумывая что-то.
– Так, а я что-то не понял, это кто ж частный детектив?
Я тоже не поняла, он придуривается или на полном серьезе? Но как ни в чем не бывало ответила:
– Я частный детектив.
– Вы? И что же вы делаете?
– Преступников я ловлю.
– И как же это вы их ловите? У вас что, группа захвата имеется?
– Нет, группы захвата у меня нет, прикрытия тоже. Вернее, и захват, и прикрытие – все осуществляю я сама, в одном лице.
– Так, гражданка Татьяна Александровна Иванова, а паспорт у вас собой?
Я молча отдала ему паспорт. Он перелистал страницы и посмотрел на меня.
– Милая девушка, это кто же вам такое сказал?
– Что вы имеете в виду, Александр Филиппович?
– Да вот то и имею: никто Аркадия Алексеевича не убивал.
– А что, разве он жив?
– Он умер. Подчеркиваю, умер. Но это не значит, что его убили, вам понятно?
– От чего же наступила смерть Трифонова?
– Да от чего угодно. Вам известно, что Аркадий Алексеевич уже не паренек был? От старости он умер, от старости.
– Хорошо, а почему же тогда в доме перевернуто все вверх дном?
– Мы сейчас о чем тут толкуем? О естественной, – он подчеркнул это слово, – смерти престарелого человека или о порядке в доме? А? Так или не так?
Конечно. Так-то ведь спокойнее будет, если не заметить, что квартиру перетрясли. Смерть смертью, а беспорядок беспорядком. Как говорится, мухи отдельно, котлеты отдельно. А ты, Танечка, небось подумала, что участковый согласится признать состав преступления? Размечталась!
– Александр Филиппович, вы хотите сказать, что Трифонов сам себе устроил весь этот беспорядок, перевернул все вверх дном, а потом взял и отправился в лучший из миров?
В этот момент дверь без стука открылась и в кабинет вошла очень решительная на вид женщина.
– Филипыч, это что ж такое получается? – грозно воззрилась она на участкового. – Ты когда же найдешь того лихоимца, который кожаное пальто с моей внучки в подъезде снял? Уже полгода прошло!
– Ты, Семеновна, потише. Чего врываешься без стука? Видишь, занят я, у меня на приеме частный детектив сидит. Из самого Тарасова приехал человек.
– Это какой такой детектив? Вот эта барышня, что ли? Ты мне, Филипыч, зубы не заговаривай! Уж небось в документах своих отписал, что кража раскрыта. А только как у внучки пальто не было, так и нет!
– Пусть твоя внучка не прогуливается в час ночи. Так и пальто, и сама в целости будет. Ты давай иди, Семеновна, иди, не мешай работать. Потом поговорим.
– Ишь, занятой какой! Вот я на тебя жалобу напишу, будешь знать.
– Иди, иди.
Женщина вышла и в сердцах хлопнула дверью. Я поняла, что мне тоже незачем зря время терять. Все равно этот деревенский детектив, если что и знает, мне не скажет. Хотя, скорее всего, он и не знает. Вот кража пальто, каких-нибудь запчастей или чего-то подобного – это еще в его компетенции. Да и то результат нулевой. Я встала с места.
– Что же, Александр Филиппович, спасибо вам за информацию, вы мне очень помогли.
Он даже не заметил иронии в моем тоне.
– Теперь-то, милая девушка, вы поняли, что ни о каком таком убийстве и речи нет?
– Конечно, поняла. Спасибо, вы меня убедили. До свидания.
Я открыла дверь кабинета и вышла. Если он еще раз назовет меня «милая девушка», то я…
В коридоре стоял Никита.
– А я вас ждал. Я слышал ваш разговор с Филипычем.
– Он всегда такой? Делает вид, что не понимает, о чем ему говорят.
– У него такая манера. Ему бы дослужиться до пенсии, а дальше хоть трава не расти. Татьяна, а ведь был у нас чужой.
– Ты его видел? – быстро спросила я.
– Видел. Мама пришла к дедушке в полдень, а я был там утром. Только я в дом не заходил. Я пошел в душ, хотел освежиться. Вдруг вижу: из дома выходит мужик.
– Как он выглядел?
– Не старый еще. Высокий, темные волосы, а лоб почти лысый. Глаза как у лягушки, навыкате.
– Во что был одет?
– В джинсы. Еще ветровка на нем была, такая темно-синяя. Мокасины.
– Ветровка была застегнута?
– Вроде бы расстегнута.
– Никита, мне надо поговорить с доктором, который осматривал тело Аркадия Алексеевича.
– Пойдемте, тут недалеко.
Мы действительно очень быстро дошли до лаборатории морга. Никита постучал, дверь открыл худощавый мужчина лет тридцати пяти. Я представилась, сразу показала лицензию, наученная опытом общения с участковым. Но доктор отмахнулся.
– Зачем мне ваш документ? Здесь никакой государственной тайны нет. Умер Трифонов от обширного инфаркта.
– Что, по-вашему, могло его спровоцировать?
– Да все, что угодно. Жара, к примеру, или высокое давление.
– Испуг тоже мог?
– Естественно, сердце-то слабое, сосуды тоже никуда не годятся.
– Скажите, а были на теле следы борьбы? Ссадины, царапины, кровоподтеки?
– Была гематома в районе затылка.
– Какова ее природа?
– Скорее всего, это результат падения. Ушиб, попросту говоря. Он ведь упал на спину.
– Спасибо вам за информацию. До свидания.
Мы вышли на улицу.
– Слушай, Никита, поехали с нами в Тарасов, поможешь составить фоторобот.
Мы приехали в Тарасов, и я сразу отвезла Никиту в отделение. Любе я сказала, чтобы сидела в машине и дожидалась нас.
Дверь в кабинет Кири была приоткрыта, и там, по-видимому, шел допрос. В щель был виден Недорослев, напротив него сидел щуплого вида молодой человек с физиономией, покрытой множеством царапин.
– Вот твои отпечатки, – вещал Недорослев, – они точь-в-точь совпадают с теми, которые ты оставил в угнанной машине. Может, сразу признаешься?
– Был я в этой машине, был, – нехотя выдавил из себя парень. – Но я там был не один.
– Не один? – сразу вцепился в него Недорослев. – А кто был еще?
– Дружбан один.
– Имя, фамилия?
– Я друганов не сдаю, – гордо ответил тот.
– Значит, будешь мотать двойной срок.
– Как это?
– А так, за себя и за того парня. Знаешь, как в песне поется?
– Это нечестно! Вы не можете…
– Мы все можем. Говори фамилию и адрес. Быстро!
Парень что-то промямлил, опустив голову.
– Увести его, – распорядился Недорослев.
В самый интересный момент в кабинет вошла я.
– Арис… Венедикт Аристархович, вы теперь занимаетесь банальными угонщиками? Это ведь не в компетенции убойного отдела.
– О, Татьянсанна, здрасте! Рад вас видеть! А это был не простой угон.
– Да?
– Точно. На угнанной машине совершено убийство. И знаете что? Думаю, здесь прослеживается связь с убитым Сосновским. Я ведь помню это дело.
Надо же, он, оказывается, не забыл. Весьма похвально. Вот только если он начнет притягивать за уши к делу Сосновского этого угонщика…
– Кстати, по поводу Сосновского. Я привезла свидетеля из Красного Ткача. Предположительно он видел преступника по делу Сосновского. Распорядитесь составить фоторобот.
– Фоторобот, фоторобот, – забормотал Недорослев и почесал голову. – Видите, какое дело, специалист у нас в отъезде. Ладно. – Он пощелкал клавишами мышки. – Программка тут у меня имеется, сейчас все сделаем. Где ваш свидетель?
– А вы справитесь?
– Татьянсанна, обижаете! Я был лучшим на семинарах по физиогномистике. Мне зачет с первого раза поставили.
– Никита, иди сюда, – позвала я парня.
Тот вошел.
– Садитесь рядом со мной, – сказал Недорослев. – Приступим. Сначала отметьте, чем этот человек отличается от вас: выше-ниже, шире-уже, старше-моложе, к одной ли с вами национальной группе принадлежит.
– Ростом он примерно с меня будет, пошире, пополнее. Гораздо старше, лет под сорок. Внешность славянская. Цвет лица довольно бледный.
– Хорошо. Пойдем дальше. Я сейчас буду демонстрировать фрагменты, а вы постарайтесь вспомнить более мелкие детали: форму бровей, цвет глаз, ширину носа, то, как выглядят рот и подбородок.
Минут через сорок фоторобот был готов и распечатан. Недорослев посмотрел на результат своей работы.
– Нет, по нашей картотеке не проходит. Можно обратиться в ОБЭП, не исключено, что их клиент.
Я взяла несколько экземпляров распечатки фоторобота и вышла вместе с Никитой из отделения.
– Никита, большое тебе спасибо. Думаю, теперь дело пойдет быстрее. Слушай, а как же тебе обратно домой попасть? Я ведь срочно должна заниматься этим делом.
– Да вы не беспокойтесь, я на автобусе приеду. Они часто ходят.
– Ладно. Пока.
Я подошла к своей машине.
– Что, – спросила Люба, – составили фоторобот?
– Да. Вот, взгляните. Вам знаком этот мужчина? Может, видели его вместе с братом?
– Нет, никогда такого не видела.
– Ладно. Люба, а ведь вам нельзя сейчас быть у себя дома.
– Это еще почему? И где же мне, по-вашему, теперь обитать?
– Я вас отвезу на конспиративную квартиру. Там вас никто не найдет.
– Да кто меня будет искать? И по какому случаю?
– Люба, вы же видели, преступник не шутит. Он уже вторую квартиру перевернул вверх дном. Только ваша и осталась.
– В мою квартиру не так-то просто забраться. У меня сигнализация по последнему слову техники и дверь супернадежная.
– У меня тоже дверь нехилая. Однако это не помешало однажды нехорошим людям проникнуть в мою квартиру.
– Как это?
– А вот так! Связали мою соседку-старушку и из ее квартиры проколупали дыру в мое жилище.
– У меня смежных соседей нет. Со мной такой номер не пройдет! – уверенно сказала Люба.
– Если кому-то очень понадобится, его ничто не остановит. Не будем больше спорить, время дорого. Поехали.
– Таня, давайте сначала заедем ко мне, я возьму кое-какие вещи. Неизвестно, сколько мне придется жить на вашей конспиративной квартире. Вместе зайдем всего на минуточку.
Я согласилась.
Люба жила в новом двенадцатиэтажном доме недалеко от филармонии. В подъезде нас встретила консьержка. Она с суровым видом восседала сбоку от входной двери за стеклянной перегородкой.
– Добрый день, Клавдия Петровна, – поздоровалась Люба.
– Здравствуйте, – сухо ответила та.
На лифте мы поднялись на десятый этаж. Входная дверь в Любину квартиру действительно была добротной.
– Сейчас я должна отключить сигнализацию, – пробормотала Люба. – А может, я ее и не включала сегодня? Нет, все же включала. Надо записывать, что ли. Памяти совсем нет.
Она открыла дверь, и тут же запищало звуковое предупреждение. Люба вытащила из сумки пульт и принялась тыкать в кнопки.
– Господи, и почему они не нажимаются? – запричитала она. – Каждый раз одна и та же история. Кнопки, заразы, проскальзывают и западают. У меня всего тридцать секунд! Не получается! – в отчаянии она почти закричала.
– Давайте я попробую, – предложила я свою помощь.
Но и у меня ничего не вышло.
Буквально через пять минут мы услышали, как внизу завыла сирена и подъехала машина.
– Сейчас начнется, – обреченно сказала Люба.
– Что, уже были такие случаи?
– Да, один раз. И зачем я только купила этот дебильный пульт? – Она с ненавистью посмотрела на него.
Из лифта уже выскочили два добрых молодца с автоматами наперевес.
– К стене! – скомандовал один.
– Руки за голову! – добавил другой.
Мы повиновались.
– Я хозяйка квартиры, а это моя подруга, – подала голос Люба и сделала попытку повернуться.
– К стене, я сказал! – раздался новый окрик.
В это время из квартиры напротив вышла женщина в бигудях и со следами косметической маски на лице.
– Ой, Любочка Алексеевна, что у вас опять стряслось?
– Да вот, Вероника Степановна, снова не смогла вовремя отключить, а меня к стене, как какую-нибудь преступницу, – пожаловалась Люба.
– Мужчины, мужчины, – затараторила Любина соседка, – это и в самом деле хозяйка квартиры.
– Гражданочка, – обратился к ней один из охранников, – вы будете понятой при составлении акта о попытке незаконного проникновения в квартиру.
– Да вы что? Говорю же вам, это и есть хозяйка квартиры!
– Да? А что же вы, хозяйка, вовремя не отключили сигнал? Гоняете нас без толку?
– А вы сами попробуйте отключить, – зло ответила Люба.
– Документики попрошу.
– Вот, пожалуйста. – Люба достала из сумки паспорт.
– Придется заплатить штраф.
– Да, конечно.
– А пульт вы новый приобретите, – на прощание посоветовал охранник, – а то так и будем к вам в гости наведываться.
Охрана уехала, а мы с Любой вошли в квартиру.
– Таня, вы проходите в гостиную, я сейчас быстро соберусь. – И она скрылась в соседней комнате.
Я миновала просторный холл и оказалась в гостиной, совмещенной с кухней. Здесь мое внимание привлек камин, точнее сказать, его имитация. На каминной доске стояли статуэтки, вазочки, еще какие-то безделушки. Неподалеку от них лежал маленький фотоальбом. Я перелистала его. Здесь были в основном Николай Сосновский и Люба, но имелись и фото самого камина в разных ракурсах. Это показалось мне несколько странным. Действительно, при чем здесь камин?
Рядом с камином стоял диван, чуть поодаль низкий журнальный столик, в углу – плазменный экран. Другую стену занимала небольшая изящная горка с посудой. Вскоре из спальни вышла Люба с дорожной сумкой.
– Люба, – спросила я ее, – этот альбом у вас давно?
– Впервые его вижу.
– Как он мог появиться у вас в доме? Его мог принести Николай?
– Скорее всего, он и принес, да. Да, эти фото мне знакомы, они лежали отдельно. Зачем Николай положил их в альбом – не представляю. А зачем он, дуралей, сфотографировал камин? – Она пожала плечами и сунула альбом в сумку.
– Ладно, идемте.
Консьержке я оставила распечатку фоторобота и свою визитку и попросила позвонить, если в подъезде объявится похожий мужчина.
– Частный детектив? – спросила консьержка, глянув на визитку.
Я кивнула. Кажется, она прониклась ко мне уважением, во всяком случае, голос ее стал более доброжелательным.
Я отвезла Любу в однокомнатную квартиру, доставшуюся мне от бабушки.
– Никуда не выходите. Здесь есть все необходимое, на кухне в холодильнике – запас продуктов. Никому не открывайте. У меня свой ключ. Пока.
Не дожидаясь очередных контраргументов, я вышла из квартиры. Итак, что же получается? Убийца Сосновского упорно ищет деньги, которые присвоил Николай. Видимо, сумма была немалая. Преступник переворошил квартиру Сосновского, добрался до его тестя. Косвенно он поспособствовал смерти Трифонова, ведь обширный инфаркт на пустом месте не возникает. Вполне могло случиться так, что, увидев незнакомца, Трифонов пытался защищаться. Может быть, и пуговица из «Мосторга» отлетела в угол, когда тесть Николая Петровича схватил преступника за куртку. Словом, необходимо как можно быстрее вычислить этого типа. А как это сделать?
Я не забыла, что Виталий назвал нового знакомого Сосновского, менеджера салона «Электроника». Я взглянула на часы: пятнадцать минут седьмого, можно наведаться к этому Илье. Но сначала я заехала домой перекусить: тарелка борща была съедена еще бог знает когда, организм требовал новой порции калорий. Я подкрепилась голубцами и салатом. Теперь мой путь лежит в «Электронику».
* * *
В салоне было немноголюдно. Всего один покупатель. Он внимательно рассматривал образцы телефонов, выставленных на витрине. Неподалеку от него со скучающим видом стоял парень лет двадцати – двадцати двух. На бейджике у него было написано «Менеджер Илья». Парень отличался излишней полнотой и был какой-то заторможенный. Стало быть, это тот, кто мне нужен.
– Что-нибудь выбрали? – поинтересовался он у потенциального покупателя.
– Вот мне этот! – сказал тот. – Черный цвет, цена шесть тысяч двести девяносто.
Илья кивнул, подошел к витрине и начал доставать телефон. Потом сказал:
– Вам надо оформить еще и сим-карту!
Покупатель выразил полное недоумение:
– Я вообще-то тороплюсь. И паспорта нет с собой! И вообще, я не собираюсь ее приобретать. Меня и моя «симка» вполне устраивает.
– Тогда мы не продадим вам телефон, если вы не оформите у нас сим-карту! – меланхолично заявил Илья.
– Вы че? Издеваетесь? – взвился покупатель.
Илья спокойно парировал:
– Мы не магазин! А салон связи! И имеем полное право не продать вам телефон без приобретения сим-карты!
– Дайте телефон начальства, я щас выясню, как это так я не могу просто купить телефон! Совсем оборзели!
– 8-800-56воарлваповлв.
– Че ты там бормочешь? Громче говори!
Илья опять забубнил:
– 8-800-56оавпо…
– Я щас сам найду телефон горячей линии, и тебе, хмырь, мало не покажется!
– Илья, что тут у вас происходит?
Одна из дверей со стороны кассы открылась, и в ней показалась девушка.
– Я старший менеджер Екатерина. Чем могу помочь? – спросила она.
Покупатель объяснил ситуацию. Екатерина выслушала его и согласились продать телефон без оформления сим-карты.
– Платите шесть тысяч двести девяносто рублей.
Тот протянул ей пластиковую карту, чтобы оплатить через терминал.
– Я не могу принять у вас оплату пластиковой картой. Я же не знаю, ваша она или нет! – заявила Екатерина. – У меня служба безопасности не пропустит эту покупку! Предъявите паспорт.
– Девушка! Вы че, вообще с головой не дружите? Я ж сказал уже: нет у меня с собой паспорта! Нет! Вам сколько раз еще повторять одно и то ж, чтоб дошло?
– Прочитайте, что у вас написано на задней стороне карты, – гнула свою линию Екатерина. – Видите: «без подписи недействительна». А чтоб проверить подпись, мне нужен ваш паспорт!
– Где у вас тут банкомат? – заорал покупатель и выбежал на улицу. Через некоторое время он вернулся.
– Тока не говорите мне, что у вас сдачи нет! – С этими словами он протянул купюры.
Екатерина оформила покупку, и покупатель ушел. Потом удалилась и сама старший менеджер. Мы с Ильей остались в салоне одни. Он не торопясь засунул в рот жевательную резинку и стал методично двигать челюстями. Я подошла к нему ближе.
– Что-нибудь выбрали? – спросил Илья, не глядя на меня.
Я подошла к нему вплотную и достала из сумки фоторобот.
– Вам знаком этот человек? – спросила я, внимательно глядя на Илью.
Он сразу дернулся:
– Да… нет…
– Так «да» или «нет»?
– Не… знаю, нет… – промямлил он и сделал шаг по направлению к выходу из салона.
– Стой! – Я преградила ему путь. – Я – частный детектив Татьяна Иванова. Расследую убийство Николая Петровича Сосновского. Надеюсь, ты не будешь отрицать, что Сосновский – твой знакомый? Или тоже станешь отнекиваться?
– Нет, то есть да. Сосновского я знаю, он иногда заходил сюда. А… что вы сказали? Его убили?!
– Да! И предположительно тот, чей фоторобот ты только что видел. Так, может, вспомнишь, знаком тебе этот мужчина?
– Чесслово, этого я никогда не видел!
Илья то краснел, то бледнел и все порывался дать деру. Снова из своего кабинета вышла менеджер Екатерина, видимо, привлеченная нашим эмоциональным диалогом.
– Илья! Что там у тебя опять?
– Я… а… нет… ничего…
Я пришла ему на помощь:
– Это – мой троюродный брат, – пояснила я. – Накосячил, понимаете ли, и глаз домой не кажет. А родственники в неведении с ума сходят. Вот меня и прислали разобраться с блудным сыном.
– А-а, – протянула Екатерина и, удовлетворенная объяснением, опять скрылась за дверью.
– Итак, троюродный братец, – насмешливым тоном произнесла я, – вот моя визитка. Вспомнишь что – звони.
Илья наконец-то вырвался из угла салона, в который я его загнала, и быстрым шагом вышел из салона на улицу. Я не торопясь пошла за ним. Через окно мне было видно, как он судорожно вытащил сотовый и набрал номер. Я подошла почти вплотную к входной двери и, оставаясь незамеченной, подслушала разговор:
– Да я и говорю тебе, наехала тут на меня, фоторобот под нос сует, спрашивает, не знаю ли я его! Конечно, говорю, не видел!
Тут Илья увидел меня и дал отбой.
– Что, Илья? Кому звонил?
– Да дяде своему! – чуть ли не со слезами в голосе закричал тот.
– Значит, все-таки узнал фоторобот!
– Да ничего я не узнал! Один раз с дядей видел этого мужика!
– Давай координаты своего дяди! – велела я.
– Валентин Борисович Глазунов.
– Где работает, телефон?
– Он – директор компании «Унипластстрой». Телефон… – Он нехотя назвал цифры.
– Ладно, Илья. Надеюсь, телефон правильный. Пока.
Напоследок я решила заехать к соседке Сосновского, чтобы показать ей фоторобот. Я позвонила. Дверь открыла высокая молодая девушка в коротком сарафанчике. У нее была нежная белая кожа и вьющиеся рыжие волосы.
– Добрый вечер, – поздоровалась я. – Мне Валерию Константиновну.
– Бабуля, к тебе пришли! – крикнула девушка.
– Иду, иду, – послышалось из комнаты.
– Добрый вечер, Валерия Константиновна.
– Ой, Танечка! Проходите.
– Я только на одну минутку. Вот, взгляните. – Я достала фоторобот. – Этого мужчину вы видели в тот вечер, когда слышали шум в квартире Николая Петровича?
Она повертела в руках листок.
– Да вроде бы он, – неуверенно произнесла она. – Лица-то его мне не видно было, голову он вниз опустил, когда с лестницы спускался, а я наверху стояла.
– А я видела этого мужчину, – сказала девушка, заглядывая в листок. Она стояла позади Валерии Константиновны.
– Да что ты, Машенька, такое говоришь? Как ты могла его видеть и где?
– Да вот примерно недели две-три назад и видела.
– Ты, Машенька, что-то путаешь.
– Ничего я, бабуля, не путаю. Он выходил из лифта вместе с дядей Колей, а я спускалась вниз. Точно, это он. У него такие же глаза навыкате.
– Они о чем-нибудь говорили между собой? – спросила я.
– М-м… Не помню, я торопилась и быстро спускалась. Кажется, дядя Коля сказал «Лера».
– Лера? – переспросила я. – Может быть, «Лейка»? – уточнила я, имея в виду старшую сестру Сосновского.
– Нет, Лера. Точно.
– Ладно, спасибо. И спокойной ночи.
– Всего доброго, – ответили они почти одновременно.
Дома я приняла душ, поужинала и почти сразу же уснула.
