Беглецы сделали привал, когда стемнело. Настигнет их погоня сегодня или позже, уже не имело значения. Леса, в котором укрылись разбойники, не было на карте. Это означало лишь одно — их убежище настолько маленькое, что не заслужило на листе бумаги зеленого пятна. Гервант швырнул карту в костер и наблюдал, как ее пожирает пламя. Вместе с плотным листом бумаги горела надежда на безопасный путь до побережья Аквилеи, проложенный накануне ночью.

— Наше единственное спасение сейчас — это Эрендол, — задумчиво сказал Гервант, — но страна эльфов далеко, а погода на стороне ария. На небе снова вызвездило, значит, снега в ближайший день не жди. За нами тянется след, нужно быть слепым или идиотом, чтобы не догнать. Ты можешь что-нибудь предложить, Ханлейт?

— Я в Эрендоле — опасный попутчик. Лучше вовсе без меня, — устало ответил Хан.

— Без тебя мне дорогу не найти. У нас Сирион на пути, — откликнулся нелюдь.

Долгое молчание нарушал лишь треск костра. Внезапно Мензенлир вскочил на ноги и заходил взад и вперед.

— Эльф, ты эрендолец или нет? — закричал дварф, взбешенный упорным нежеланием остальных замечать его особу, — что ты там натворил?

Гервант и Хан переглянулись. О принадлежности эльфа к ордену Хранителей знали только главарь и Лиандра.

— Командир, я не хочу попасть в руки властей живым, — печально сказал Гвидо.

— Вот и подыхай! Я на ария не нападал, с меня взятки гладки! Ты зачем карту спалил, нелюдь? Мне бы пригодилась!

— Прибил бы я тебя, скотина короткая, но лень, — процедил сквозь зубы Гервант, — иди, сдавайся, проверь имперскую справедливость на своей шкуре.

Главарь сплюнул и замолчал. Мензенлир, покружив по стоянке, сел, не осмелившись продолжить качать права. В пустом зимнем лесу слышался неясный, едва уловимый шум. Или он чудился одной Лиандре? Будто корни спящих деревьев шевелились, цепко врастая в почву, как когти, высасывая из черной глубины соки. Невидимая угроза окружала со всех сторон, хотелось обернуться и убедиться, что сзади никто не подглядывает.

— Этот лес испорченный, — сказала девушка ни к кому не обращаясь.

Гервант посмотрел на нее и поморщился.

— Ты чувствуешь магию ариев, Лиа. Совсем как архонт, — тихо ответил Хан, — я тоже ее ощущаю, но, наверное, меньше. Морея — сравнительно чистый край, но весь центральный Эймар давно заражен. Каждый раз, когда арий использует свой дар, он отдает часть этого мира скверне. Очаги одержимости возникают стихийно, уродуя людей, животных и природу. По стране рыскают твари, а всесильные арии сражаются с ними, отравляя Эймар еще больше. Это — замкнутый круг. Пройдет меньше столетия, и мира, привычного для нас, больше не будет.

— Эрендолец, ты всегда умеешь вовремя напомнить, что мир — дерьмо, а жить не стоит. Спасибо тебе за это, очень кстати пришлось, — привычно усмехнулся Гервант.

— Я такого не говорил. Пока есть архонты и Проклятая дорога, у нас остается шанс.

— Архонты истреблены, а заброшенные тракты плодят одержимых ничуть не хуже, чем прочие поганые места, — возразил нелюдь, — а что касается наших с вами шансов, то я готов поверить в Создателя и пасть на колени в обмен на обещание теплого места в аду.

— Не совсем так. Проклятые дороги не тронуты скверной, безвредны для животных и не меняют окружающий мир. Они опасны только для существ высших рас. Оставь Создателя в покое, Гервант. Среди нас есть тот, для кого надежда на спасение души — не пустой звук.

— Эх, Ханлейт, что нам до всех этих понятий сейчас? Гвидо, ты меня не слышал, верно? — со вздохом сказал нелюдь, и над затухающим костром снова повисла тишина.

Лиандра посмотрела на замшевую торбу Киндара и решилась ее открыть. Она выложила к себе на колени знакомую плоскую коробку с эльфийским зельем, трубку и кошель с деньгами. Дварф бросил на тяжелый мешочек алчный взгляд — денег у Златовласки оказалось неожиданно много. Девушка достала последний предмет — плоскую бутылочку из зеленого стекла с запечатанным горлышком. Она была совсем маленькой и поместилась у Лиандры на ладони. Вот он, путь отступления для Киндара! Алхимик позаботился о нем заранее, но все же предпочел яду эльфийский меч…

— На всех хватит? — серьезно спросил Гервант, догадавшись о назначении сосуда.

— Даже думать не смейте! — Лиандра вскочила, зажав яд в руке, — должен быть другой выход!

— Какой, сестричка? Родить себя обратно? — паясничал нелюдь с улыбкой висельника, — отдай зелье Хану, пусть будет последним и выпьет. Я предлагаю положиться на его искусство убивать одним ударом.

— Подождем до утра, Гервант.

— Да тебе жить понравилось, Хан! С каких это пор?

Киндара не стало меньше суток назад, а эльф и нелюдь уже всерьез обсуждали самоубийство. Если ничего не придумать немедленно, то они совершат непоправимое. Такой безнадежности на лице Герванта Лиандра еще ни разу не видела.

— Я хочу побыть одна. Не ходите за мной!

Девушка быстрыми шагами направилась прочь от стоянки, унося склянку со смертельным зельем.

— Лиа, постой! — раздалось ей вслед.

Зная, что Ханлейта словами не остановишь, она побежала в тишину зимнего леса, торопясь и проваливаясь в снег. Через некоторое время Лиандра заметила, что осталась в полном одиночестве. Костер разбойников скрылся, словно остался за сотню верст. Эта ночь была особенно темной, или силы месяца не хватало, чтобы осветить бессмысленную путаницу деревьев вокруг? Тускло серел снег, темнея дырами вокруг стволов, а в бездонном провале неба не сияло ни одной звезды. Сколько шагов она успела сделать: десять или двадцать? Лиандра подняла руку с зельем Киндара и поняла, что она — единственное существо, которое дышит и двигается в мире, где остановилось время. К ней пришел гость — хозяин Проклятой дороги. Он появился из ниоткуда вместе с лошадью, черной, как сажа.

— Север? — шепнула девушка одними губами, но это был не ее конь.

Животное, закованное в броню, застыло изваянием, и только две серебристые точки горели там, где у коня должны были быть глаза. Они светились ровно, не мигая, почти как буквы девиза демона мести. Астарот стоял рядом, поблескивая короной на смоляных волосах. Настоящий до жути: бордовая мантия на плечах, камзол, напоминающий доспехи, и только мрак там, куда смотрят при разговоре — у демона не было лица.

— Ты снова звала, и я пришел.

Голос демона не имел звука, но Лиандра слышала его — он был повсюду, в ее голове и в воздухе, казалось, он разговаривает с ее душой напрямую, презирая тело.

— Я не звала!

— Маленькая смерть на дороге, и клятва, которую невозможно забыть. Я не прихожу сразу, но твой голос услышу из сотен тысяч. Он громок и щедр на обещания.

— Я обещала не тебе! Я поклялась отомстить Кеодану!

— Ты обещала себе. Не видишь разницы? — странно спросил демон, — кто ты? Назови свое имя!

— Лиандра.

— Настоящее имя, существо!

Девушка молчала.

— Смотри и говори! — приказал демон.

Чернота под короной развеялась, явив знакомые черты юноши с открытым честным взглядом. Северон, последний король единого Эймара… Сердце Лиандры кольнуло старой, забытой болью, но демон снова стал меняться, принимая образ женщины. Кривое зеркало Астарота отражало Лиандру старше и грубее, с жесткой печатью непреклонной решимости на лице. Вот она, сестра Северона, королева, заслужившая внимание демона, но не Лиандра, маленькая, потерянная жизнь посреди огромной страны.

— Это не я! — закричала девушка.

— Тогда кем ты себя считаешь? — страшно усмехнулся Астарот ее губами.

— Человеком!

— Ты — не человек. Уже нет.

— Я - тварь, одержимая тобой?

Демон умел смеяться. От его беззвучного хохота кровь стыла в жилах.

— Нет, у тебя своя воля, существо!

Лиандра отрицала очевидное. Память услужливо подсовывала одно воспоминание за другим: вот ее руки выбивают призыв демона на алтаре церкви в Морее и знак архонта — рядом; а вот в святилище спящих предков девушка царапает ножом святотатственную надпись на лбу идола… Жалкое существо, игрушка Проклятой дороги, человек без имени, да и не человек вовсе, призывает демона на помощь…

— «Отверженные да присягнут тебе» — твой девиз!

— Наш девиз, существо!

— Но ты — демон! Тогда кто я?

— Демоны… Так называют нас смертные. Я — Астарот. У меня нет лица. Хочешь узнать больше?

Образ женщины исчез, снова став густым мраком. Демон протянул руку, затянутую в кожу перчатки с металлическими накладками. Это был не приказ, но предложение. Наверное, не стоило его принимать. Но Лиандра уже протянула ладонь…

Не встретив сопротивления, ее пальцы прошли сквозь перчатку Астарота и стали алыми от крови. Она текла из раны с внутренней стороны руки, прямо рядом с белой черточкой шрама. Лиандра вздрогнула от настоящей боли, ощутила тяжесть массивного кольца с черным камнем, надетого на средний палец, и увидела, как кровь, капая с кончиков ногтей, заливает лист бумаги, испещренный символами. Знакомое видение, совсем как в храме на Проклятой дороге, но в этот раз оно было еще ярче, еще правдивее.

— Если бессильно знание, поможет понимание, — напомнил о себе Астарот.

Красные струйки бежали по черточкам, соединяющим отдельные точки. Провинции, города, границы. И дороги… Карта. Изображение увеличивалось, становясь объемным; перед глазами Лиандры проносились пологие горы, покрытые лесом, и остроконечные вершины серых скал в снегу; Великая река — Амарантин спешила к морю; драгоценным ожерельем голубых топазов сверкали воды Озерного края. Эймар лежал перед ней, как на ладони. У страны было прошлое и могло быть будущее, если река душ, что питает поколения ее сынов и дочерей, не иссякнет. Река душ, Дорога архонтов — эти понятия связаны, более того, они и есть одно целое, и имя ему…

— Я не готова это понять! — воспротивилась Лиандра, — я хочу видеть совсем другое!

На мгновение изображение карты подернулось мутью, чтобы показать иной отрезок пути. Вот Морея, Одренский лес, Ваньяр, она должна быть рядом… Узкая полоска заброшенной земли обещала спасение!

Видение потухло, когда Лиандра опустила руку. На ней не было ни шрама, ни следов раны. Тьма рассеивалась. Сквозь Астарота просвечивали стволы деревьев.

— Я соблюдаю условия договора. А ты? — спросил демон и исчез.

Девушка вернулась. Или это реальный мир вернулся к ней обратно? Вот костер, мерцающий оранжевой точкой вдали и зимний притихший лес. Однако все стало иначе. Она — не Лиандра. Она — почти чудовище, имеющее человеческий облик и разговаривающее с демонами. «Наш девиз», договор, условия которого известны лишь Астароту… Узнав ее истинную суть, Киндар бы ужаснулся, а Ханлейт отвернется с отвращением, едва ему откроется истина!

Лиандра приложила снег к пылающему лбу. Немедленно отбросить эти мысли и бежать из Эймара, пока есть возможность спастись! У огня ее ждет упрямое, жестокое, но дорогое существо, и ради него Лиандра готова положиться на демона и призвать его снова и снова, если больше некому помочь! А последний подарок Киндара она оставит себе, как запасной выход. Лиандра спрятала яд за подкладку куртки.

— Лиа! — позвал Ханлейт срывающимся от волнения голосом.

— Я здесь, Хан.

Оказывается, эльф был от нее совсем близко, в нескольких шагах.

— Я шел прямо за тобой, но ты исчезла! Я искал повсюду, но не видел твоих следов! Что это было?!

— Если ты кого-то не видишь, это не значит, что его нет. Это говорит лишь о том, что ты смотришь в другую сторону.

— Что?! Ты очень странно это сказала, Лиа! Где яд? Я чуть было не подумал, что ты его приняла!

— Я его выбросила.

— Зачем? Я не отдам тебя ариям… живой. Даже если не любишь, не отказывай мне сейчас!

Хан сделал шаг навстречу и заключил ее в объятия. От него исходила решимость и невероятное притяжение.

Сколько же времени они потеряли напрасно! Жить сейчас, не отказывать себе в желаниях, быть собой и не бояться, — вот рецепт счастья от лучшего алхимика с озер, но она слушала Киндара и не слышала его, пытаясь жить своим умом. Если им с Ханлейтом мешают слова, то пусть их не будет вовсе!

Схватив Хана за ремни, перехватывающие грудь крест накрест, Лиандра прижалась губами к его губам. Нет, поцелуя недостаточно! Руки Ханлейта стащили с ее плеч куртку, а пальцы девушки торопливо расстегивали пряжки на его груди. Они были тугими, с рельефом коры дерева и поддавались плохо. Как сложно было от них избавиться! Одежда и снаряжение полетели в снег. Предчувствие неминуемой гибели и желание любить с легкостью победили и декабрьский холод, и здравый смысл. Ревность, сомнения, обиды, сожаления, — все мелкие эмоции, рождаемые эгоизмом, растаяли под горячими лучами взаимной страсти, как снег под плащом Ханлейта, брошенным на землю. Время снова остановилось, в этот раз — для обоих. Пусть Ханлейт не осознает до конца, кого он прижимает к себе, так лучше. Они любят друг друга, и они счастливы. И слов не жалко, даже если их вернут обратно вместе с проклятиями.

— Я люблю тебя, Хан.

Чудовище умеет любить! У существа, рожденного не отцом, не матерью, а местом, внушающим ужас, есть чувства! И они прекрасны в своей неистовой откровенности.

— Твоя верхняя губа похожа на сердечко, — улыбнулся Ханлейт, обводя пальцем нежный и четкий контур губ Лиандры.

Слова совсем не обязательны. Они — не больше, чем дань привычке говорить. Ханлейт больше не задумывался, он принял свою любовь такой, как есть. Судьба сделала ему немыслимо щедрый подарок, на который беглый Хранитель и не осмеливался рассчитывать.

— А еще у тебя тело архонта, — человека, прошедшего посвящение.

Тело Лиандры оказалось не только сильным, но и опытным, что стало для Хана полной неожиданностью. Подсознательно он не был готов к ее искусству и смелости.

— Есть разница, Хан?

— Для меня нет никого лучше тебя!

Понимая, что вопрос прозвучит подло и глупо, Ханлейт не мог не спросить:

— Ты помнишь… кого-нибудь до меня?

— Нет. И не хочу вспоминать.

Хан закрыл глаза и зарылся лицом в волосы Лиандры, густые и тяжелые, как харматанский шелк.

— Мы потеряли целую ночь в Ваньяре… Я не пожелал навязываться.

— И не только ее одну. Помнишь утро у родника в Морее? Я едва сдержалась, чтобы к тебе не прикоснуться.

— Я боялся прямо спросить о твоих чувствах. Ты бы не опустилась до лжи.

— Правда всегда так страшна?

— Да, Лиа. Я мог посчитать напрасной всю свою жизнь.

Наверное, им суждено быть вместе, но почему так недолго? Слова застывали на губах облачками пара. Хотелось спать, но к разгоряченным телам вплотную подбирался озноб.

— Все так быстро закончилось… Но мне и этого достаточно, — вздохнул Хан, обнимая Лиандру и чувствуя, как похолодела ее кожа, — у нас еще есть несколько часов. Они дороже, чем день бессмысленного бегства. Проведем их вместе.

— А мне мало. У нас впереди вся жизнь! Умирать не обязательно, Хан.

— Мы не сможем завершить свой путь достойно, если сдадимся. Поверь, в физических страданиях нет ничего красивого.

— Проклятая дорога рядом и ждет нас. Бежим, пока не поздно! — очнулась Лиандра и потянулась за одеждой.

— Ее не было на карте из Ваньяра.

— Нет вернее карты, чем та, которую я нарисовала сама! Ты мне веришь?

— Да. Если я поверил, что ты — это ты, то я приму все, что ты скажешь. Даже самое невероятное, — грустно улыбнулся Хан.

Неужели Ханлейт знает, кто она? На мгновение Лиандра стала еще счастливее, но ледяной голос Астарота было непросто забыть. «Я не скажу о демоне. Не надо», — решила она, прижалась к груди Хана еще раз и отстранилась.

— Не будем медлить.

— Подожди, еще не слышно погони.

Им было так тяжело расстаться даже на миг, что судьба повременила, пока длился последний поцелуй.

У костра уныло сидели трое разбойников. Гервант посмотрел на Ханлейта с мрачной завистью.

— Сестренка, подари радость еще одному воину, — обратился он к Лиандре, — обещаю управиться по-быстрому. Хан не обидится, поймет. Где твое женское милосердие?

— Заткнись, Гервант, — сказал Ханлейт и начал собираться.

— В последний путь паковать вещи не обязательно, — удивился главарь.

— Мы выдвигаемся.

— Ты ударился головой о дерево или обалдел от счастья?

Вместо ответа Хан забросал костер снегом. Стало темно и неуютно.

— Просто садись в седло, молчи и верь в лучшее, если сможешь. Мы едем за Лиандрой.

— Все лучшее случается со мной, пока я сплю и поэтому проходит мимо. Что за шутки, Хан? Да я сам себе не верю с тех самых пор, как однажды напился до белой горячки! — язвительно возразил нелюдь, но встал.

Не проехав и одной версты по лесу, беглецы осознали ненадежность своего убежища: деревья пошли реже и реже, пока не закончились. С стороны Ваньяра мерцали желтые огни погони. Подстегиваемые волей покалеченного ария, раскинувшись широким полукругом, всадники с факелами скакали во весь опор.

— Лиа, а ты знаешь, что делаешь? — спросил Гвидо, обреченно оглянувшись назад.

— Да, нас ждут.

— Куда мы едем, вашу мать?! — завопил дварф.

Лиандра повернула коня в чистое поле, мысленно благодаря Эймар за малоснежную зиму. Она еще не видела Проклятую дорогу, но слышала ее шепот все громче. Преследователи приближались, а преступники, больше не прячась, бежали впереди торжествующего правосудия. На рассвете впереди показалась насыпь с грязно-белыми черточками столбов на обочинах.

Завидев цель Лиандры, Гервант резко осадил коня и издевательски расхохотался. Избавление от расправы ария не было спасением, напротив, оно сулило смерть еще более жестокую, чем казнь на авернской площади!

— Ну, вот и приехали! Но я предпочту подохнуть Гервантом.

— Довольно говорить о гибели! Тракт ведет в Эрендол, я знаю это. Проклятая дорога не опасна, пока я с вами! Потому, что я…

— Кто, сестренка?

Лиандра замолчала. Как тяжело сказать «я — одержимая»… Ханлейт ее опередил:

— Потому, что Лиа была архонтом.

— Была, а потом ей надоело? Эрендолец, да ты псих!

— У нас нет другого выхода. Нужно рискнуть.

— Командир, я как ты, — Гвидо смотрел на Герванта, но тот молчал.

Мензенлир заорал срывающимся от страха и злобы голосом:

— Я не поеду! Не поеду! Вы забыли, что стало с Чазом? Будь ты проклят, грязный полукровка! Ты загубил моего брата! Посмотри, кто с тобой остался: высокомерная эльфийская сволочь, странная девка без памяти и деревенский дубина! Вот и превращайтесь в монстров все вместе, но без меня! Я ухожу!

— Ты кого назвал тупым, дварф? — возмутился Гвидо.

— Проваливай, недомерок. Думаешь, раз ты не нападал на мага, тебя оставят в живых? Напрасно! Твою шкуру не потащат раздирать в Аверну — слишком большая честь! Арбалетный болт в спину — вот твоя судьба. Счастье, что не мой, их и так мало осталось!

— Пропадите вы пропадом!

Дварф сплюнул поехал прочь, огибая насыпь по широкой дуге. Преследователи тоже разделились. Гервант решился и тронул коня навстречу Проклятой дороге.

— Значит, едем домой, Хан? Давненько я там не бывал. Эрендол — красивая страна, тебе понравится, Гвидо. Какие условия, сестренка? Мы непременно должны держать тебя за ручку все вместе или по очереди? Рассказывай.

Выбравшись на ровное полотно заброшенного тракта и отъехав дальше, чем расстояние выстрела, беглецы обернулись. В небе слабо золотилось просыпающееся солнце. На почтительном расстоянии от насыпи Проклятой дороги стояли преследователи, глядя вслед преступникам Империи, добровольно вынесшим себе и своим душам смертельный приговор. Темная точка одинокого всадника двигалась в полях на западе, пока ее путь не остановил меткий выстрел арбалетчика. Из одиннадцати разбойников осталось всего трое и Лиандра. Они больше никуда не спешили.