Глава 7

Третья переменная

В 2011 году 16-летняя Джордин Уибер принимала участие в первенстве мира по гимнастике в Токио. Это был ее первый чемпионат, и она испытывала огромное напряжение. Однако она не поддалась ему и победила в общем зачете, завоевав звание чемпионки. Отправляясь на следующий год на Олимпиаду в Лондон, Джордин хорошо подготовилась. Участие в Олимпиаде — это зенит карьеры гимнастов. Все делается только ради этого события. На обложке журнала Sports Illustrated появилась фотография Уибер с целой связкой золотых медалей в руках. Джордин верила, что сможет занять свое место в пантеоне величайших гимнасток, среди которых были Мэри Лу Реттон, Керри Страг, Шон Джонсон, Настя Люкин и Шеннон Миллер. Каждая из них прославилась, участвуя в Олимпийских играх.

К несчастью, все пошло не так, как планировала Джордин. В квалификации она выступила хуже и стала лишь третьей, пропустив вперед Эли Райзман и Габриэль Дуглас. Это означало, что она не попадала в финал, поскольку там могут выступать только по две представительницы от страны. Джордин была в отчаянии. Ее тренер сказал, что разделяет ее чувства. «Она тренировалась ради этого дня всю свою жизнь». Некоторые СМИ назвали случай с Джордин срывом. «Действующая чемпионка мира не прошла даже квалификационный отбор».

Но был ли это срыв? Перед нами просто очередной пример неудачного выступления под влиянием психологического напряжения.

Абрахам Маслоу утверждал: «Если из всех инструментов у тебя есть только молоток, то в каждой проблеме ты увидишь гвоздь». Когда речь заходит о выступлении в условиях психологического напряжения, мы склонны рассматривать каждый не самый удачный вариант как срыв. Но это не всегда так. Волнуясь, человек часто действует менее эффективно, и это происходит по разным причинам. Но мы нередко даем этому явлению поверхностное объяснение, используя только доступную информацию. Однако поверхностные объяснения, особенно в науке, легко вводят нас в заблуждение. И тут в игру вступает так называемая третья переменная.

Когда психолог проводит эксперимент, он обычно стремится выяснить причинно-следственную связь между двумя переменными. Например, он предполагает, что трансформация не слишком напряженной ситуации в высоконапряженную отражается на результатах экзаменов. Проверяя свою идею, исследователь строит эксперимент так, чтобы проверить, ухудшает ли напряжение работу студентов. Если результаты опыта статистически значимы, то они наверняка неслучайны. И ученый обоснованно сделает вывод, что ухудшение результатов на экзаменах объясняется именно ростом психологической напряженности.

Но опытные экспериментаторы знают: в работе всегда надо учитывать возможное присутствие третьей (или «спутывающей») переменной, то есть фактора, который может изменить соотношение между двумя изучаемыми явлениями. Этот фактор ученые часто не учитывают, но он способен поставить под сомнение достоверность эксперимента. Если мы рассматриваем взаимосвязь между психологическим напряжением и уровнем выступления человека, то какие еще факторы, или переменные, могут здесь присутствовать? И как их обнаружить?

Никто не знал, что на Олимпиаде 2012 года Джордин выступала, с так называемым стрессовым переломом. Этим термином обозначается микроскопическая трещина в несущей конструкции, в данном случае — в кости, которую очень сложно диагностировать. Трещина не только мешала Джордин в соревнованиях, но и срывала ее тренировки. Когда это стало известно, все поняли состояние спортсменки во время Олимпиады, но поначалу люди думали, что всему виной обычный срыв. Этот случай наглядно демонстрирует, как легко обвинять кого-то, не учитывая, что в ситуацию вмешалась спутывающая переменная. Часто в картине, которая предстает перед нашими глазами, присутствует то, что невозможно увидеть. Поэтому поверхностные объяснения чужих действий могут оказаться неверными. Если человек действует не в полную силу, это не всегда означает, что у него срыв.

Спутывающую переменную легко упустить из виду, когда мы оцениваем чью-то неудачу. Множество исследований, в ходе которых изучаются психомоторные навыки человека (например, как он забивает мяч в лунку, бросает в кольцо и т. д.), осуществляются в лабораторных условиях или на симуляторах. Такие условия для изучения психологического напряжения нельзя признать настоящими. Существует множество подтверждений, что стрелки, автогонщики и футболисты показывают на реальных соревнованиях совершенно иные результаты, чем в ходе тестирований. Баскетбольные болельщики помнят, наверное, оправдания профессионального игрока Аллена Айверсона в ответ на упреки в ленивом поведении на тренировках: «Ведь речь идет всего лишь о тренировках!» Спортсмен имел в виду, что во время настоящей игры он ведет себя иначе. Так поступает большинство атлетов. Точно так же, репетируя свои выступления, профессиональные ораторы и политики используют такие приемы, которые не станут повторять на публике.

Многие условия, приводящие к возникновению третьей переменной, — бытовые проблемы, погода, личное отношение к сопернику и т. д. — отсутствуют в лаборатории. Конечно, нет причин подвергать сомнению результаты эксперимента, но это может поставить под вопрос обобщения, сделанные из полученных выводов. Всегда следует помнить, что научная лаборатория и реальность — это не одно и то же.

Кроме того, лабораторные исследования природы психологического срыва обычно строятся вокруг определенного момента — забивания мяча в лунку или забрасывания его в кольцо и т. д. Однако в реальной жизни все выглядит по-другому. Ни один важный турнир по гольфу не сводится только к забиванию мячей. Гольфисты часто совершают неудачные удары, и далеко не каждый из них можно объяснить стресс-факторами. Плохой удар может стать следствием выбора неподходящего поля, а не сбоев в технике свинга. Неверный финальный удар по мячу может быть вызван неправильным захватом клюшки или неверным советом помощника, а не срывом.

Ярлыки

Упуская из виду спутывающую переменную, мы бездоказательно признаем тех или иных людей подверженными срывам. Такой ярлык может оказать на человека серьезное негативное воздействие. Вспомним историю бейсболиста Донни Мура. Он был питчером (бросающим) и допустил ошибку на чемпионате Американской лиги в 1986 году. Следствием этого стал проигрыш команды. Мур не вынес обвинений в свой адрес и 18 июля 1989 года покончил с собой. Его спортивный агент Майк Пинтер говорил: «Я думаю, это была душевная болезнь. Он не находил себе места после того, как Хендерсон вырвал тот победный хоум-ран. Он винил во всем себя».

Общественность не знала, что у Донни Мура были проблемы с позвоночником и весь сезон 1986 года он играл, испытывая сильную боль. Фактически спортсмен вел себя как герой, пытаясь заглушить боль лекарствами. Но ему ничего не помогало. В главной бейсбольной лиге Америки не принято объяснять свои неудачи болью или травмами. Поэтому поначалу никто не знал о третьей переменной в ситуации с Донни Муром, а потом стало уже слишком поздно.

Довольно часто люди получают репутацию склонных к нервному срыву после первого же сомнительного случая: человек тут же получает ярлык неудачника. А ведь эта «печать позора» способна помешать карьере. И сотрудник утратит интерес, начнет уклоняться от дополнительных заданий и испытывать чувство безнадежности.

Поэтому руководителям следует внимательно присматриваться к подчиненным, чтобы вовремя заметить признаки психологического напряжения. Они не должны удовлетворяться поверхностными объяснениями, потому что лучше других знают своих коллег и способны сразу заметить присутствие спутывающего фактора. Может быть, люди недорабатывают, потому что в команде возникла проблема? Или у кого-то неприятности дома и это вызывает у человека чувство дискомфорта? Когда руководитель способен справиться со своими эмоциями, он лучше понимает сотрудников, проявляет больше сочувствия, а не ограничивается критикой за плохую работу.

Вторая проблема, связанная с неумением видеть третью переменную, заключается в том, что мы как бы запоминаем ошибочный путь решения проблемы. Поскольку большинство исследователей используют поверхностные объяснения и ситуационную информацию, они склонны делать неправильные выводы.

Например, если ученик пятого класса случайно подхватил вирус (возможно — от одноклассника), то, выслушав его рассказ об ощущениях, ему просто пропишут лекарство. Но когда ребенок болеет постоянно, ситуация складывается совершенно по-другому. Возникает вопрос, почему это происходит. Чтобы назначить правильное лечение, врач должен знать причину болезни. Исследования могут выявить слабость иммунной системы школьника. Раз причина болезни другая, то и лечение должно быть иным. Таким образом, использование поверхностных объяснений там, где нужна более полная информация, может быть опасным.

Двадцать два способа решения проблем психологического напряжения, которые мы предлагаем в части 2 этой книги, относятся к категории поверхностных. Они излечивают симптомы срыва, но не его причину. Правда, и они имеют свою ценность. Тут все как в случае с насморком, от которого спасает лекарство, позволяющее убрать лишь симптом, то есть заложенность носа. Однако если у вас серьезная инфекция, то справиться с ней удастся только при помощи антибиотиков.

Для большинства вполне достаточно уметь устранять симптомы психологического давления. Многим это помогает пережить напряженные моменты. Для большинства справиться с напряжением означает возможность действовать на уровне своих способностей. Время от времени все мы терпим неудачи. Нередко упускаем свой шанс. Но если научиться применять методы, которые не дают рассеяться нашему вниманию и не позволяют нам сконцентрироваться на тревогах, то вероятность не спасовать в трудный момент увеличится. Приемы, помогающие справиться с напряжением, — это для многих идеальный выход. Однако консультируя известных спортсменов и крупных бизнесменов, мы встретили тех, кто постоянно решает сложнейшие задачи. Эти люди хорошо подготовлены, обладают обширными знаниями и навыками и все же каждый день испытывают огромные трудности.

Когда всё намного серьезнее

Наша пациентка Сара однажды призналась: «Я хорошо знаю свое дело. Но начиная со второго курса страшно потею каждый раз, когда должна выступать перед аудиторией. Меня это очень расстраивает». Сара адвокат, ей 31 год, она закончила один из престижных университетов. «Еще хуже то, что, когда я встречаюсь с новым клиентом или объясняю свою позицию руководству, я очень волнуюсь. И это начинается не за полчаса до встречи, а с вечера накануне. Я не могу сказать, что мое внимание полностью рассеивается и я теряю концентрацию… Меня хвалят, поэтому есть все основания чувствовать себя уверенно. Но воспоминание о моем первом появлении перед судьей — это настоящий кошмар. Судья был настроен вполне миролюбиво, шли предварительные слушания, а не судебное заседание с присяжными. Однако сердце выпрыгивало у меня из груди. Я вообще не думала о результате, испытывала такое чувство, как будто должно случиться что-то ужасное. Мне хотелось убежать. Когда меня попросили сообщить суду некоторые факты, я не смогла, хотя много раз репетировала. Я говорила быстро и неразборчиво, судья попросил меня говорить медленнее. Попыталась сделать это — и не смогла. Через несколько недель у нас в компании была вечеринка человек на двести. Не знаю почему, но я не пошла. Одна мысль о таком количестве людей заставляла меня покрываться липким потом».

Таких людей, как Сара, множество. Их сковывает страх перед напряженной ситуацией, потому что они боятся оказаться в центре внимания. Для них характерно внушать себе накануне напряженного момента: «Надеюсь, я не потерплю неудачу» или «Надеюсь, я это переживу».

Наши доисторические предки были охотниками и собирателями. Добывая пищу, они постоянно находились в опасности. Нужно было выживать в суровых условиях, ведь животные, на которых они охотились, сами подкарауливали их. Пытаясь приспособиться к этим условиям, человеческие особи и животные эволюционировали по-разному. Представители фауны отрастили себе, острые, словно бритва, когти, клыки и огромные бивни — инструменты обороны и нападения. Люди тоже развивались — они стали социальными существами. Они начали охотиться группами, создавали все более совершенные формы общения и инструменты, которые позволяли им сообща побеждать животных. Со временем социальные навыки и больший объем мозга позволили нам занять доминирующее положение. Мы успешно избежали участи добычи.

У людей возникла сигнальная система, помогающая понять, где угроза. Эта система состоит из волнений и тревог. Волнение предупреждает­ нас, что нужно быть осторожными и следить за окружающей обстановкой. Наши исторические предки нередко сталкивались с хищниками, например с саблезубыми тиграми. Тогда угроза являлась конкретной опасностью.

Беспокойство человека прогрессирует с ростом неопределенности. Любой спецназовец расскажет вам, что неопределенность в смертельно опасных ситуациях может стоить дорого. Как говорил генерал Джордж Паттон, «колеблющийся перед лицом врага уже мертв». Чтобы выжить при встрече с врагом, нашему доисторическому предку нужно было развивать в себе быструю реакцию на возможную угрозу, которая позволяла избежать опасности до того, как она станет смертельной. Другими словами, приходилось развивать в себе моментальную реакцию на критическую ситуацию. Уолтер Кэннон, декан психологического факультета Гарвардского университета, в своей книге The Wisdom of the Body (1932) назвал эту реакцию «бей или беги».

Эта реакция возникает в миндалевидном теле и вызывает нейронную активность в гипоталамусе. Активизируется также и гипофиз, который выбрасывает в организм человека адренокортикотропный гормон (АКТГ). Одновременно активизируются надпочечники, синтезирующие нейромедиатор норэпинефрин. Следом в кровь человека поступает кортизол, который резко увеличивает содержание в ней сахара и подавляет иммунную систему.

У некоторых людей реакция «бей или беги» ярко выражена от рождения. Десятки тысяч лет назад это давало ее обладателям преимущество. Те из наших предков, которые запоздало реагировали на критическую ситуацию, имели меньше шансов передать свои гены потомкам. Это помогает понять, почему излишняя тревожность человека — наследственный фактор. Любого пациента, желающего преодолеть тревожность и депрессию, врач подробно расспрашивает о предках, родственниках и обстановке в семье.

Как только мозг принимает сигнал о скрытой опасности, он посылает телу соответствующие команды, которые заставляют нас переключаться в режим критической ситуации. Частота сердечных сокращений поднимается до такого уровня, который обеспечивает возможность действовать энергично. Наш мозг полностью сосредотачивается на опасности и готов принимать мгновенные решения. Одновременно отключаются второстепенные в данный момент жизненные функции, например пищеварение. Тело готовится к тому, чтобы спасать нас от опасности.

В фильме «Чужой», который получил награду Киноакадемии, есть сцена, где женщина — член команды космического корабля — лицом к лицу сталкивается с Чужим. Несмотря на то что другой член команды призывает ее двигаться быстрее, она не может этого сделать, потому что «заморожена», подавлена ужасом. Такое случается и в реальной жизни. Так называемые «морские котики» (спецподразделение ВМС США) выбрали девиз «Движение — это жизнь». Спецназовцы не должны замирать в тот момент, когда их атакуют. Спортсмен, которого охватывает страх, обычно выступает не лучшим образом. То же самое относится к студентам, паникующим при мысли об экзамене.

Для наших далеких предков развитый механизм паники был преимуществом, потому что тогда жизнь представляла собой реальную опасность. Сегодня излишнее волнение во время презентации, при игре в баскетбол, на экзамене по математике и т. д. вредит нам и способно привести к катастрофе.

Предрасположенность к высокой психологической напряженности

Согласно данным Национального института умственного здоровья, 18% американцев в возрасте от 18 лет и старше, то есть более 40 млн человек, испытывают расстройства, связанные с беспокойством и тревогой. Другими словами, в стране огромное количество людей, которые­ из-за личностных особенностей испытывают в психологически сложные моменты значительно больше страхов, чем другие. Они ощущают все гораздо острее, чем среднестатистический человек, поэтому сильнее рискуют в напряженной ситуации действовать не очень эффективно.

Искаженные представления об опасности. Чувствовать себя в опасности тогда, когда ее нет, — это общая черта людей, подверженных приступам страха. Те, у кого отмечены такие расстройства, видят в знаменитом тесте Роршаха больше элементов угрозы и агрессии, чем прочие, и склонны воспринимать мир как враждебную среду­.

Острая возбужденность. Физиологические реакции на беспокойство и страхи — учащенное сердцебиение, повышенная частота дыхания и мышечные сокращения — появляются у людей даже тогда, когда сиюминутная угроза отсутствует. Например, многие покрываются потом или чувствуют учащенный пульс перед выступлением и собеседованием. Беспокойство, страх и психологический срыв — свое­образные реакции на угрожающие ситуации. Эти ощущения бывают разными по силе, но принадлежат к одной группе. Люди испытывают их иногда задолго до того, как наступит сложный момент.

Стремление избежать опасности. Очень нервные люди стараются не участвовать в неприятных для них событиях. Те, кто боится общения, чаще других остаются дома, игнорируют многолюдные мероприятия. Студенты, обладающие такой чертой характера, не принимают участия в молодежных движениях. Беспокойство у них вызывает чувство неопределенности, поэтому они предпочитают «остаться в привычной обстановке».

Субъективное ощущение незащищенности. Люди с паническими настроениями и высоким уровнем беспокойства проявляют также синдром внешнего источника контроля. Они верят, что их поведение определяется внешними факторами. Они также постоянно ощущают свою незащищенность, так как уверены: все, что их окружает, враждебно и угрожает им. Люди, не страдающие от таких расстройств, полагают, что центр контроля расположен в них самих и они в ответе за свою жизнь. Им обычно легче управлять своими эмоциями.

Врожденная склонность воспринимать ситуацию как угрозу приводит к панике, которая становится третьей переменной, невидимой для внешних наблюдателей. Они испытывают внезапный страх такой силы, что он подавляет их способность логически мыслить, заменяя ее подавленностью и беспокойством, характерными для наших далеких предков. Такая предрасположенность делает психологически напряженные моменты еще более острыми.

Если вам знакомы такие ощущения, то, возможно, вы нуждаетесь в более серьезной помощи, чем предлагает эта книга. Пусть это вас не расстраивает. Мы не раз видели, как такая помощь меняет жизнь человека. Когда Сара научилась контролировать свои тревожные мысли, она поняла, что советы из этой книги ей очень помогут. Особенно ей понравились рекомендации из части 2, но самыми длительными по воздействию оказались методики из части 3. Они стали своеобразным «рыцарским щитом», прикрывшим Сару от преувеличенных страхов. Теперь она переносит напряженные ситуации легче и почти всегда действует с максимальной отдачей.

Отправить