Глава 19

Язашла в комнату переодеться к ужину и обнаружила Нину сидящей на кровати и закрывшей лицо руками. Она посмотрела на меня, и вид у нее был такой бледный и замученный, такой непохожий на ее обыкновенную саркастичную веселость, что я с тревогой заглянула ей в глаза.

– У тебя все нормально?

– Да. – Она откинула с лица блестящие черные волосы и встала. – Я просто… просто меня тут все достало! Такое чувство, что я снова в школе и вспоминаю все, что в себе тогда ненавидела. Как будто машина времени на десять лет назад.

– Ну, не знаю…

Я села на кровать и задумалась. Хотя вчера ночью у меня были такие же мысли, при свете дня они уже казались несправедливыми. Та Клэр, с которой мы дружили в школе, не стала бы терпеть Фло ни секунды. А если и стала бы, то разве что для какой-то своей цели. Поддакивала бы ее тупым замечаниям, провоцируя ляпнуть что-то особенно глупое, а потом расхохоталась бы, тыкая в нее пальцем. Сейчас я была поражена ее терпением. Очевидно же, что у Фло не все в порядке с головой, и меня восхищало то, с каким состраданием Клэр к ней относится. Я бы не смогла вынести общение с этой бедной дурочкой не то что десять лет – десять дней. Так что Клэр явно стала гораздо великодушней и добрей.

– Вообще-то Клэр сильно изменилась, – проговорила я. – Сделалась более… – Я умолкла, подбирая правильное слово, характеризующее преображение Клэр, но так и не нашла: – Добрей сделалась, что ли…

– Люди не меняются, – едко заметила Нина. – Они просто с годами учатся лучше скрывать свою истинную сущность.

Я прикусила губу. Это правда? Но я ведь изменилась! Или, по крайней мере, все время это себе повторяла. Я стала уверенней в себе. Более самодостаточной. Все школьные годы я бежала к друзьям в поисках одобрения и поддержки. Хотела быть частью стаи, хотела влиться. Когда же в конце концов убедилась, что это невозможно, то стала даже счастливее – хотя, пожалуй, и более одинокой.

Не исключено, что Нина права и я просто научилась скрывать в себе стеснительного, отчаянно ищущего чужого одобрения ребенка. Может, моя новая личность – лишь тонкий внешний слой, готовый в любой момент болезненно облупиться.

– Не знаю… – продолжила Нина. – Просто… все эти разговоры за обедом совершенно невыно-симы.

Да, разговоры за обедом действительно были невыносимы – обсуждалась исключительно свадьба: где она будет, какое платье у невесты, какие у подружек, нормально ли подавать копченый лосось в качестве закуски и почему в вегетарианский сет всегда включают козий сыр. Я как-то упустила момент и не созналась, что не приглашена; надо было пошутить по этому поводу в первый же вечер. Теперь же все восприняли бы это как намеренный обман, и я волей-неволей оказалась в плену собственной лжи по умолчанию.

И сочувственные взгляды, которые бросала на меня Клэр, ничуть не помогали.

– Не то чтобы Клэр прямо зациклена на своей свадьбе, – говорила Нина, – все-таки этим вместо нее заморачивается главная подружка. Но если я еще хоть раз услышу о сувенирах для гостей, о восковой эпиляции, о речи шафера… Ты вообще представляешь Джеймса посреди всего этого?!

Я намеренно старалась не думать о Джеймсе на этой свадьбе – как берегут затянувшуюся ссадину, опасаясь содрать коросту. Но теперь, в ответ на прямой вопрос, я попыталась. Тщетно. Образ Джеймса вообще не вязался с этой пошлостью. Тот Джеймс, которого я помнила, брил затылок, а длинные волосы на макушке собирал в пучок. Тот Джеймс как-то надрался виски из отцовского бара и в полночь влез на пришкольный памятник жертвам войны, чтобы декламировать оттуда стихи Уилфреда Оуэна. Тот Джеймс помадой написал слова из песни «Пинк Флойд» на машине директрисы в последний день летних каникул. Я не могла представить, как тот Джеймс в смокинге чинно целует в щечку маму Клэр и заставляет себя смеяться над выстраданными шутками в речи шафера.

Да, все это было невыносимо до тошноты, и от сочувственных взглядов Нины становилось только хуже. В душевной боли приятного мало, однако еще неприятней, когда тебя видят в таком состоянии. Я всегда старалась уползти в нору и там зализать раны подальше от посторонних глаз. Но Нина была права: Клэр не особо рвалась грузить всех подробностями подготовки к свадьбе. Наоборот, во время обеда она больше молчала; трындела Фло, нашедшая в Томе благодарного слушателя. В какой-то момент Клэр даже попросила их сменить тему. Вряд ли после школы она разлюбила быть в центре внимания. Скорее она все же думала обо мне.

– У меня не хватает смелости отказаться, – мрачно сообщила Нина. – В смысле ехать на свадьбу. Джесс меня убила бы, она обожает свадьбы. У нее на этой почве прямо обсессивно-компульсивное расстройство, ей-богу! Она себе уже специально шляпку с вуалью купила. Представляешь? Шляпку с вуалью!

– Возможно, чтобы загладить вину, тебе пришлось бы сделать ей предложение.

– А может, и сделаю. Тебя приглашать?

– А то! – Я ткнула ее кулаком в плечо. – И на девичник! Если будешь устраивать.

– Если я вообще когда-нибудь соберусь затеваться со свадьбой, девичник у меня будет как у нормальных людей. Ночь пьяного угара по клубам. Никаких уик-эндов в пафосных летних резиденциях у черта на рогах. – Нина вздохнула и неохотно поднялась. – Ты в курсе, что Фло припасла нам сегодня в программе праздника?

– Что?

– О, ничего особенного: спиритический сеанс. Спиритический сеанс!.. Честное слово, если сейчас выяснится, что у нее говорящая доска с пошлыми ответиками из набора «Оживим супружескую жизнь», я сниму это гребаное ружье со стены и куда-нибудь ей засуну.

– Я думаю, будет весело! – Фло разложила на столе «говорящую доску».

– Гадальный шар отвечает «маловероятно», – буркнула Нина.

Клэр бросила на нее укоризненный взгляд, но Фло как будто не услышала. Она сосредоточенно расставляла свечи среди полупустых винных бу-тылок.

– У кого-нибудь есть зажигалка?

Нина порылась в кармане джинсовой мини-юбки и достала бензиновую зажигалку. С торжественным видом Фло зажгла свечи. Как только под ее руками загорался очередной огненный язычок, в темном окне вспыхивал такой же – даже два, потому что рамы были двойные. Уличные фонари Фло успела выключить, и черный лес снаружи освещала лишь тусклая луна. В комнате царил полумрак, так что мы отчетливо видели нависающие силуэты деревьев, белый снег, контур древесных крон на фоне чуть более светлого неба. Казалось, что в отражении по лесу пляшут блуждающие огоньки.

Я подошла вплотную к окну и, дыша на стекло и прикрываясь ладонями, стала вглядываться в ночь. Тишина и спокойствие, ни малейшего движения… И все же, помня об утренних следах у гаража и внезапно отключившемся телефоне, я еще раз проверила защелку. Все в порядке, заперто. Я села за стол.

– Мелани бы это не понравилось, – задумчиво сказала Клэр. – Она в последние годы ударилась в христианство…

– А что такого-то? Не вижу большой разницы – общаться с одним воображаемым другом или с несколькими, – съязвила Нина.

– Слушай, давай не будем оскорблять чужую веру.

– Никого я не оскорбляю. Для оскорбления, знаешь ли, нужно две стороны. И если оскорбляемая сторона отсутствует, то и говорить не о чем.

– Слышен ли звук падающего дерева в безлюдном лесу? – произнес Том, сухо улыбнувшись. – Господи, я сто лет этим не баловался. – Он откинулся на спинку дивана и сделал хороший глоток из бокала с вином. – Тетка моя обожала беседовать с духами. Я заходил к ней после школы, и она всегда сажала меня за «говорящую доску». Только у нее была традиционная, с буквами.

Я поняла, о чем он, – видела такие в фильмах. У Фло была другая: кусок дерева в форме сердца. Скорее даже не доска, а держатель для ручки на колесиках.

Фло, высунув язык от стараний, засовывала шариковую ручку в предназначенное для нее отверстие.

– С такой проще, – пояснила она. – Я со всякими пробовала. Проблема традиционных в том, что соображать надо очень быстро, иначе половину букв пропустишь. А тут все сразу фиксируется на бумаге.

– И как, вышло что-нибудь? – спросила Клэр. – Отвечали тебе духи?

Фло с серьезным видом кивнула.

– Еще как. Духи всегда дают мне ответ. Мама говорит, у меня прирожденный дар общения с потусторонним миром.

– Обалдеть, – прокомментировала Нина с непроницаемым лицом.

Чувствовалось, что она набирает материал для очередного ушата сарказма.

– А можно пример? – быстро вставила я. – Что ты спрашивала?

– В прошлый раз я говорила с дедушкой. Он передал бабушке, что счастлив за нее и что ей надо выходить замуж, раз она встретила хорошего человека. Ну, все готово. Начнем?

– Давайте! – Клэр залпом осушила бокал. – Командуй, что делать?

– Значит, так. Все кладите пальцы на доску. Легонько, ваша задача – не вести ее, а лишь быть проводниками импульсов из потустороннего мира.

Нина закатила глаза, но пальцы на доску положила. Мы с Томом последовали ее примеру, а за нами и Клэр.

– Готовы? – еще раз спросила Фло.

– Готовы! – ответила Клэр.

Фло сделала глубокий вздох и закрыла глаза. Я видела, как ее глаза двигаются под веками туда-сюда, будто выискивая что-то незримое.

– Есть ли тут дух, который желает говорить с нами? – напевно вопросила она.

Доска ожила. Закрепленная в ней ручка выписывала на подложенном листе бумаги ничего не значащие круги и спирали. Я была почти уверена, что никто из нас ее не толкал.

– Есть ли здесь с нами дух? – еще раз пропела Фло совершенно серьезно.

Я заметила, что Нина прячет улыбку.

Доска поползла более уверенно. На листе появилась буква «Д».

– Ух ты! – выдохнула Фло. – Видели? Прямо как магнитом потянуло! Вы же почувствовали?

Ну, что-то я определенно почувствовала. Скорее то, что кто-то из участников намеренно толкает доску, но не говорить же об этом Фло.

– Дух, как тебя зовут? – с жаром продолжала Фло.

Доска поползла.

Том с Ниной хором заржали, когда из-под кончика ручки вышла последняя буква а. Даже Клэр фыркнула. Доска уползла к самому краю и свалилась со стола.

Фло не сразу поняла шутку. Она поднесла листок к глазам и стала всматриваться в каракули. Когда же до нее дошло, она с возмущенным видом скрестила руки на груди.

– Ну, и кто это сделал?

Она обвела взглядом нас всех по очереди. Я изо всех сил постаралась стереть с лица улыбку.

– Это не шутки, между прочим! Да, мы собрались для развлечения, но ничего не получится, если все время дурака валять! Том!

Том тут же вскинул руки, защищаясь от обви-нений.

– Не я!

На лице у Нины было самое невинное выражение из ее арсенала, так что я почти не сомневалась, что «речь духа» – ее рук дело.

– Ладно, не важно кто! – воскликнула Фло, красная от злости. – Просто имейте в виду, что мне это не нравится. Я тут стараюсь изо всех сил, а вы все пор…

– Эй-эй, Флопс! – остановила ее Клэр, подняв ладонь. – Расслабься, ладно? Ну, пошутил кто-то, ничего страшного. Они больше не будут. Не будут же?

И она грозно посмотрела на нас. Мы немедленно приняли самый покаянный вид.

– Ладно, – буркнула Фло. – Даю вам последний шанс. Еще кто-нибудь так прикольнется, я убираю доску и достаю… и достаю викторину на карточках!

– Ого, это угроза! – серьезно ответил Том, хотя уголки рта у него подергивались. – Лично я обе-щаю вести себя как ангел. Только не бросайте меня в терновый куст.

– Все, поехали, – распорядилась Фло и глубоко вздохнула, дожидаясь, пока все положат пальцы на доску.

Доска задрожала – плечи у Нины до сих пор подергивались от беззвучного смеха, однако под взглядом Клэр она закусила губу и заставила себя успокоиться.

– Приносим извинения за некоторых из нашего круга. Есть ли здесь дух, желающий говорить с нами?

На этот раз доска поползла медленней, будто по собственной воле. И почти сразу стало понятно, что она выписывает букву «Д».

– Ты чей-то друг? – выдохнула Фло.

Доска вывела знак вопроса.

В этот раз мне показалось, что ее никто не толкал, – и, похоже, не мне одной. Все перестали хихикать. Даже Клэр беспокойно заерзала.

– Слушай, Флопс, может, не надо…

Том похлопал ее по руке.

– Не бойся, милая, на самом деле это не духи. Это подсознание участников. Иногда бывает очень интересно его послушать.

– Кто ты?

Фло сидела с закрытыми глазами. Ее пальцы едва касались доски, так что если кто и мог подтолкнуть доску, то явно не она.

Доска поползла, выводя размашистые, кривые буквы. Том произносил их вслух:

– М… Это что, А или Н? К… С… В… Е… Л… Л… А, уже на что-то похоже. Кто тут знает Макс-велла?

Все помотали головами.

– Может, это дух прежних жильцов? – спросила Нина. – Может, они явились предупредить нас, чтобы мы тут не шалили?

– Может…

Фло открыла глаза – с расширенными зрачками, ярко-зеленые в свете свечей. Гневный румянец сошел с ее лица, сейчас она была очень бледной. Снова прикрыв глаза, она спросила с трепетным по-чтением:

– Ты хочешь говорить с кем-то, Максвелл?

– С кем-то конкретным?

– С кем?

– Со мной?!

Фло захлопала ресницами почти в испуге. Похоже, она тут же пожалела, что все это затеяла.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

Фло сглотнула и свободной рукой ухватилась за край стола, так что побелели костяшки.

– Я слушаю.

Но доска уже поехала, не дожидаясь ее согласия.

К… У… П… А потом быстро: и кофе

Секундная тишина – и лающий хохот Нины.

– Да пошли вы! – закричала Фло.

Все вздрогнули. Она вскочила на ноги и смела доску со стола вместе с бокалами и свечами, забрызгав расплавленным парафином ковер.

– Кто это сделал?! Мне не смешно! Вы меня достали! Это ты, Нина? Или Том?

– Не я, – простонала Нина, хохоча так, что слезы выступили.

Том не проявлял такого бурного веселья, хихикая в кулачок.

– Извини, извини. – Он тщетно пытался принять серьезный вид. – Конечно, совсем не см… см… – Но договорить так и не смог, до того его распирало.

Фло резко повернулась ко мне. Собственно, я никого не трогала, стояла на коленях и вытирала вино с ковра.

– А ты вот, Ли, чего притихла? Сидит такая хорошая, как будто совсем тут ни при чем!

– Чего? – От неожиданности я даже растерялась. – Не п-поняла…

– А что непонятного? Мне надоело, что ты смеешься у меня за спиной, мелкая злобная мышь!

– Я не смеюсь, – возразила я неловко и тут же вспомнила, что не раз усмехалась Нининым шуткам. – Ну, то есть… я не хотела тебя…

– Вы тут все такие крутые! – Фло тяжело дышала, готовясь вот-вот зарыдать. – У всех образование, работа, квартирки в Лондоне!

– Фло… – начала Клэр, беря ее за плечо, однако Фло стряхнула ее руку.

– Слушай, хватит, – мягко сказал Том. – Я не знаю, кто пошутил, но этого больше не повторится. Народ, правда же? Вот, мы обещаем. Давайте еще разок, теперь всерьез.

У меня внутри все болезненно сжалось от нехороших предчувствий. Надо было завязать с этим делом, еще когда Фло взорвалась в первый раз. Ни к чему было злить ее сильнее, у нее и так нервы на-тянуты.

– А м-может, лучше… – начала было я.

Фло резко перебила меня, с неожиданной точностью изобразив мое заикание:

– А м-может, лучше заткнешься?

Я до того опешила, что не нашлась, что ответить, так и застыла, разинув рот. Как будто мне в лицо плюнул телепузик или еще кто-то столь же милый и безобидный.

– Ладно, давайте еще разок, хорошо, Флопс? Если кто еще прикольнется, будет иметь дело со мной, – пообещала Клэр.

Дрожащей рукой Фло взяла бокал с вином и зал-пом выпила. Потом тяжело села за стол и положила руку на доску.

– Последний шанс, – злобно произнесла она.

Все закивали. Я с неохотой коснулась пальцами доски.

– Давайте теперь вопрос зададим? – предложил Том. – Например… будут ли Клэр с Джеймсом жить долго и счастливо?

– Нет! – выпалила Клэр так громко, что все подпрыгнули. – Я… я не хочу втягивать в это Джейм-са. Так нельзя. Веселье весельем, но выслушивать от какой-то безмозглой ручки предсказания развода…

– Хорошо-хорошо, – спокойно сказал Том, хотя явно удивился такой реакции. – Давайте тогда я спрошу. Сколько годовщин свадьбы мы отпразднуем с Брюсом?

Очень, очень медленно доска заскользила по странице. На этот раз она не дергалась, а выписывала буквы мягко и плавно.

– П… а… п… а… – прочитала Фло. – Какой еще папа? При чем тут годовщина?

– Может, имеется в виду перламутровая свадьба? – предположил Том. – Хотя нет, как-то странно… Написано довольно четко, прочитать иначе нельзя.

– Может, дух говорит свое имя? – еле слышно прошептала Фло. – Они не всегда отвечают на поставленный вопрос. А имя-то мы и не спросили.

Гнев в ней уступил место восторженному подъему. Она плеснула себе еще вина и выпила в три глотка, как воду. Когда она нетвердой рукой ставила бокал, я заметила на рукаве ее серебристой кофточки винное пятно.

– Дух, как тебя зовут?

Размашистые буквы заняли все свободное место на листе и частично заехали на уже исписанные части. Со своего ракурса я увидела «Па» и «би».

– Папа Бегби, – прочитала Фло. – Господи, это кто вообще?

Она посмотрела на нас в надежде, что кто-то ей прояснит; все замотали головами.

– Нора? – вдруг резко спросила Фло. – Тебе знакомо это имя?

– Нет! – ответила я.

Честно говоря, у меня уже мурашки поползли. Если раньше было понятно, что кто-то придуривается, то теперь – нет. Каракули на листе смотрелись реально жутко. Всем остальным тоже стало не по себе. Клэр, забывшись, грызла прядь волос. Нина старательно напускала на себя бесшабашный вид, но пальцы, беспрестанно так и эдак крутящие зажигалку, выдавали нервное напряжение. Том был откровенно потрясен; даже в полумраке было заметно, как он побледнел. И лишь Фло наслаждалась волнующим моментом.

– Класс, настоящий дух! Папа Бегби… может, как раз он тут раньше жил? – И она почтительно заговорила, обращаясь к пространству над нашими головами: – Папа Бегби, у тебя есть для нас сообщение?

На этот раз ручка поехала не так плавно, она спотыкалась и дергалась.

Сердце у меня упало – я отчего-то сразу почувствовала, что это уже не шутки про кофе.

Ручка заметалась быстрее, раздался треск рвущейся бумаги, и доска застыла на месте. Клэр приподняла ее и зажала рот ладонью.

– Ой, Флопс, какой ужас!

Ручка продрала бумагу насквозь и начеркала прямо на столешнице.

– Что мы скажем твоей тете…

– Да разберемся! – нетерпеливо бросила Фло и схватила листок. – Ну, что у нас там?

Через ее плечо мы все уставились на спиральную линию, в которой угадывались буквы.

– Господи… – Том прижал пальцы к губам.

– Ни хрена не смешно. – Побледневшая Нина отошла на шаг и смерила всех по очереди оценивающим взглядом. – Кто постарался?

– Слушайте, я сдаюсь, шутка с кофе была моя, – признался Том. – Но вот это не я! Я бы никогда такого не написал!

Мы все переглянулись, ища того, кто спрячет глаза.

– А может, это и не шутки? – Фло снова порозовела, теперь не от ярости, а от какого-то победного восторга. – Может, это по правде дух сказал. В конце концов, я про каждого из вас тут кое-что знаю.

– В каком смысле? – настороженно уточнил Том. – Клэр? О чем она?

Клэр только покачала головой. Лицо у нее побелело, даже под слоем блеска было видно, что губы обескровлены.

Мне стало трудно дышать, я могла делать лишь неглубокие частые вдохи. Голос Нины прозвучал как будто издалека:

– Эй! Нора? Все нормально?

– Нормально… – попыталась ответить я, но не уверена, что смогла произнести это вслух.

Стены начали смыкаться надо мной, а огромное стеклянное окно, наоборот, разверзлось, как огромная пасть, полная острых зубов-сосен, готовая нас всех проглотить. Кто-то резко усадил меня на диван, заставил свернуться в клубок, прижав голову к ко-леням.

– Все хорошо, – произнес твердый голос Нины, профессионального врача, а не просто подружки, с которой я ходила в бар каждые пару месяцев. – Все хорошо. Кто-нибудь, дайте бумажный пакет.

– Истеричка! – злобно прошипела Фло и, яростно топая, вышла.

– Не надо. – Я попыталась выпрямиться, стряхивая Нинины руки. – Не надо мне пакетов. Отпустило уже.

– Точно? – Нина заглянула мне в лицо.

Я кивнула и постаралась сказать как можно убедительней:

– Точно. Со мной все нормально. Не знаю, что на меня нашло, наверное, вина перебрала. Ерунда, честное слово.

– Слишком много драмы, – тихо проговорил Том, и я понимала, что это камень не в мой огород.

– Я выйду подышу. Тут очень жарко.

В гостиной действительно было жарко, печка чуть не плавилась. Нина кивнула.

– Да, пошли, я с тобой.

– Не надо! – выпалила я более резко, чем стоило бы, и добавила спокойней: – Мне просто надо минутку побыть одной на свежем воздухе.

Выйдя наружу, я прислонилась к стеклянным дверям кухни. Небо над головой было как темно-синий бархат, луна сияла необыкновенно яркой белизной, окаймленная бледным гало. Морозный ночной воздух охлаждал разгоряченное лицо и взмокшие от пота ладони. Я стояла, слушая частое биение сердца, пытаясь немного замедлить его и успокоиться.

Глупо было впадать в панику. Что там Фло заявила? «Я кое-что знаю»? Про кого именно?

Если она обо мне, то речь могла идти только об одном. Источник ее познаний тоже очевиден – никто, кроме Клэр, не был в курсе. Значит, она разболтала Фло?

Я не могла утверждать это наверняка. Я припомнила все секреты, которые доверила Клэр, и что она всегда молчала о них как могила…

Но вспомнилось и другое. Как я пришла на экзамен по французскому и одна из девчонок, ожидавших со мной в очереди, положила мне руку на плечо. «Я очень тебе сочувствую. Ты такая смелая!» На лице у нее была искренняя жалость – и восторг. Такую смесь эмоций можно увидеть у подростков, которых опрашивают в связи с трагической гибелью товарища. Да, им грустно, жалко, страшно, жутко… но в глубине души они ликуют: вот она, настоящая жизненная драма! Я не стала уточнять, чему она сочувствует – возможно, имелось в виду лишь расставание с Джеймсом. Но вряд ли. Не было бы такого накала – подумаешь, с парнем разбежались, свет клином не сошелся… В общем, я не могла не заподозрить, что Клэр рассказала.

Это мучило меня весь экзамен. Когда же, два часа спустя, я с него вышла, я уже знала, что делать. Я не видела другого способа не сойти с ума от сомнений.

Я уехала из Ридинга и больше не возвращалась.

Теперь я стояла с закрытыми глазами где-то в нортумберлендской глуши и чувствовала, как мороз пощипывает лицо и снежинки пробиваются сквозь тонкие носки, слушала негромкие звуки ночного леса: поскрипывание стволов, шорох соскальзывающих с ветвей шапок снега, уханье совы, далекое потявкивание лисиц.

Прежде я не бывала в этих краях. Все детство я провела на окраине Ридинга, а в восемнадцать сразу уехала в Лондон и с тех пор из него не выбиралась.

Но я могла представить, каково это – жить здесь в тишине и одиночестве и видеть людей только тогда, когда захочешь…

Хотя, конечно, в такой стеклянной банке я бы жить не стала. Мой домик был бы маленький, незаметный – органичная часть пейзажа.

Я попробовала представить себе фермерский дом, который стоял здесь до пожара. Наверняка он был длинный и низкий, как животное, припавшее к земле. Такой бы мне, скорее всего, понравился.

Когда я открыла глаза, их больно резанул бьющий из огромных окон свет. Здесь, в лесу, это смотрелось так дерзко, так расточительно – большой золотой маяк во тьме. Только… настоящие маяки обычно сигнализируют о том, что кораблю не следует подходить слишком близко. Этот же был скорее как фонарь, приманивающий своим светом мотыльков.

Я поежилась. Сколько можно себя накручивать? Это красивый дом, нас любезно пригласили сюда погостить… Но он все равно мне не нравился, я не доверяла Фло и с нетерпением ждала утра, когда можно будет уехать. Во сколько, кстати, прилично отсюда сорваться? Поезд у нас с Ниной отходит в пять вечера…

– Ты как? – донеслось у меня из-за спины, и я увидела струю выдыхаемого сигаретного дыма.

Я обернулась. Позади стояла Нина. В одной руке у нее была сигарета, другой она держала себя за противоположное плечо, зябко ежась.

– Извини. Я знаю, что ты хотела побыть одна, просто… Очень потянуло курить. И смыться оттуда. Фло действует мне на нервы. Как тебе понравился ее пассаж, что, мол, она про нас кое-что знает? Это что за хрень вообще?

– Понятия не имею, – ответила я, опустив глаза.

– Врет, скорее всего, – бросила Нина, затягиваясь. – Но, признаюсь, я сидела там и перебирала весь компромат на себя, который мог быть известен Клэр. Неприятно было думать, что они с Фло перемывали мне кости. Тому тоже эта мысль явно удовольствия не доставила. Интересно, что у него в шкафу за скелеты…

– Понятия не имею, – повторила я, стуча зубами; мороз уже пробирал меня до костей.

– Мелани права, – изрекла Нина, помолчав. – Фло реально сумашедшая. И то, что ее отношение к Клэр «нездорово», – еще очень мягкая формулировка. Стремление быть на нее похожей вплоть до одинаковой одежды… Напоминает сюжет «Одинокой белой женщины». Я вообще думаю, что от желания сыграть сцену в душе из «Психо» ее отделяет жалкая пара таблеток «ксанакса».

– Ой, да брось ты! – рассердилась я. – Никакая она не сумашедшая. Просто неуверенная в себе. Я знаю, каково это – все время находиться в тени. Быть подругой Клэр совсем не просто.

– Не пытайся ее выгораживать. Одинаковые шмотки и все такое – это ее дело, пусть живет как хочет. Но последняя выходка была направлена на нас, и я такого не потерплю. У нас билеты завтра на пять, но я подумала…

– …уехать пораньше? Хотела предложить то же самое.

– Честно, я уже больше не могу. Сегодня бы рванула отсюда, вот только выпила, за руль нельзя. В общем, давай сразу после завтрака?

– Фло удар хватит, – мрачно промолвила я.

Там вроде на утро воскресенья было еще что-то в программе. Я точно не знала что, но в письме говорилось четко: отъезд «в два часа», не «до двух».

– Может, – признала Нина, затягиваясь. – Я бы вообще смылась потихоньку, без прощаний и проводов. Как считаешь? Это трусость?

– Да, – твердо сказала я. – Однозначно.

– Ну ладно, ладно… – Она вздохнула, выпустив клуб дыма, белого в лунном свете. – Давай я сошлюсь на какое-нибудь экстренное происшествие в больнице. Ну, позвонили с работы, велели явиться бегом… Придумаю что-нибудь.

– Как позвонили-то? Связи нет.

– Вот да, это тоже весело, согласись? А если чокнутые местные реально явятся к нам с горящими вилами, что мы делать будем? Снежками их забросаем?

– Ой, давай без драмы. Нет тут никаких чокнутых местных. И тетушка небось сама подожгла дом, чтобы получить страховку, а свалила на соседей.

– Хорошо, если так. Я смотрела «Избавление»…

– Рада за тебя, давай все-таки подумаем о настоящей проблеме, а не о том, про что кино снимают.

– Ну, связь то есть, то нет, вполне может пройти текстовое сообщение среди ночи. Даже если Фло не поверит, что она мне скажет?

Я подумала, что сказать-то Фло может многое, но вряд ли она удержит Нину – если только не забаррикадирует дверь.

Нина курила, пуская колечки дыма в неподвижный ночной воздух, я выдыхала облачка белого пара.

– А что все-таки случилось-то? – наконец спросила Нина. – Что вызвало у тебя паническую атаку? Сообщение?

– Наверное…

– Но ты же не восприняла его на свой счет? – Нина покосилась на меня с любопытством и выпустила очередное колечко. – Кого ты могла убить-то?

Я пожала плечами.

– Да нет, я просто подумала… Там было много повторяющихся букв, написано очень криво… Вдруг это не «убийца», а «убийство»?

– В смысле, это нам предупреждение? «Готовьтесь, соседи точат вилы»?

Я снова пожала плечами.

– Не буду врать. – Нина выпустила колечко. – Я подумала, что это в мой адрес. Я никого не убивала намеренно, но были те, кого я могла бы спасти и не спасла, потому что ошиблась.

– То есть… ты веришь, что это писал дух?

– Не. В такую хрень я не верю. – Нина затянулась. – Просто кто-то хотел меня зацепить и попал пальцем в небо. Наверняка дело рук Фло. Мы ее разозлили своими приколами, вот она и решила отыграться. Про текилу написала я, она могла почувствовать.

– Думаешь, она?

Я посмотрела в ясное небо. Его цвет был не черный, а такой глубокий, чистый синий, что у меня заболели глаза. Далеко-далеко в сторону луны плыла серебристая точка – по орбите плыл спутник. Я вспомнила, с каким лицом Фло читала сообщение, как с закрытыми глазами обращалась к духу в полнейшей экзальтации.

– Мне кажется, вряд ли, – заключила я, еще по-думав. – Не знаю. Она была так искренне потрясена. Она вообще тут единственная, кто верит в спиритические сеансы. Не стала бы она злить духов, чтобы нам отомстить.

– Единственная? Я не пойму, ты-то веришь или нет?

– Нет. Я думаю, доску кто-то толкал. Только не Фло.

– Тогда остаются Том и Клэр. Ну, это как-то совсем…

Нина бросила бычок, и он с шипением утонул в снегу.

– Именно. Это как-то совсем. – Я помедлила, пытаясь сформулировать свои чувства. – Меня даже не сообщение расстроило, а вот эта подлость. Это манипуляция. Кто-то пытался задеть всех за живое.

– И успешно справился со своей задачей.

Мы оглянулись на дом. В гостиной Клэр собирала бокалы и поднимала с пола рассыпанные орехи. Тома нигде не было видно – наверное, пошел наверх. Фло нервными, резкими движениями загружала посудомоечную машину. Удивительно, что она не перебила все, что в нее швыряла.

Мне так не хотелось туда возвращаться, что я всерьез подумала: черт с ним, с морозом, не попросить ли у Нины ключи и не поспать ли в машине?

– Ну все, нельзя тут всю ночь торчать, – вздохнула Нина. – Идем. Пожелаем спокойной ночи и сразу наверх. А с утра только нас и видели. Хорошо?

– Хорошо.

Я вошла в дом следом за ней и закрыла дверь.

– Запри ее, пожалуйста, – коротко бросила Фло.

Лицо у нее было замученное, тушь растеклась, волосы падали на глаза.

– Оставь ты посуду, мы утром поможем, – сказала ей Нина.

– Не надо, – сухо ответила Фло. – Мне помощь не нужна.

– Как угодно! – Нина вскинула ладони. – Мое дело предложить. Спокойной ночи. – И, выходя, буркнула себе под нос: – Тоже мне, мученица.