Глава 18
– Это было круто! – Фло навзничь повалилась на диван, сбрасывая ботинки.
Носки у нее были розовые и пушистые. Она приподняла голову и стала вытряхивать снег из волос – по пути назад с неба опять посыпало.
– Просто обалдеть! Том, а ты вообще снайпер!
Том с довольным видом устроился в кресле.
– Я в детстве увлекался стрельбой из лука, – объяснил он. – Видимо, похожие навыки.
– Стрельбой из лука?! – переспросила Нина. – Это что, типа как Робин Гуд? И эти, как их… мужики в колготках?
– Это типа как на Олимпийских играх, – парировал Том, который явно привык выслушивать дразнилки по этому поводу. – Нет, колготки не требуются. Кстати, фехтованием я тоже занимался. Полезное дело, между прочим, очень хорошо для дисциплины тела. Сейчас-то я совсем не в форме.
Он согнул руку и полюбовался играющим бицепсом с выражением напускной печали. Нина сочувственно закивала.
– Ах, бедняжечка, и правда. Сиськи больше, чем у старшеклассницы, пресс с кубиками… Совсем ты опустился! Как только Брюс тебя терпит?
– Хватит вам уже! – одернула их Фло.
Клэр наблюдала с дальнего дивана. А я наблюдала за ней, вспоминая, как ей нравилось быть зрителем – время от времени бросая какую-нибудь ремарку, словно камушек в воду, и следить, как от него расходятся круги. Не то чтобы приятная черта, однако не мне ее осуждать, я ведь ее разделяла. Мне всегда больше нравилось смотреть на других, а не чтобы смотрели на меня.
Клэр поймала мой взгляд и заговорщицки мне улыбнулась: «Я тебя вижу».
Я отвела глаза.
Чего она хотела добиться, приглашая меня сюда? Нина увидела в этом попытку за мой счет успокоить совесть – вроде как муж признается жене в измене, чтобы не переживать свое предательство в оди-ночку…
Вряд ли. Какие еще угрызения совести? Клэр не испытывала вины за то, что сошлась с Джеймсом. Да и не нуждалась она в моем одобрении. Мы с Джеймсом расстались много лет назад.
Нет. Я бы скорее предположила, что ей интересно… посмотреть. Самой увидеть, как я это переживу. Наверняка и Нину она позвала, чтобы было интересней. Как ребенок, который не может пройти мимо муравейника, не потыкав в него палочкой.
– А тебе? – вдруг услышала я голос Фло.
– Что, прости? – переспросила я, вынырнув из своих мыслей.
– Тебе понравилось?
– Ну… так. – Я потерла плечо, на котором уже расползался синяк. – Завтра болеть будет жутко…
– А, точно, тебя здорово шибануло отдачей.
Удар был неожиданно сильный, от толчка приклада в ключицу у меня аж дух вышибло.
– Да потому, что ты ружье не держала как следует, – сказал Том. – Смотри, что ты сделала.
Он снял висящее над камином ружье и начал показывать мою ошибку… направив дуло прямо на меня.
Я застыла.
– Эй! – резко произнесла Нина.
– Том! – Клэр приподнялась на подушках. – Убери!
Том лишь улыбался. Я понимала, что он так шутит, но все равно напряглась.
– Чувствую себя Джейсоном Борном, – проговорил он. – Вот реально, власть прямо в голову дает. Ну что, может, допрос учинить? А ну-ка, Нора, выкладывай: почему вы с Клэр знакомы столько лет, а я о тебе ничего не слышал?
Я раскрыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука – так сильно вдруг пересохло в горле.
– Том! – окрикнула Клэр. – Ты бы не размахивал тут ружьем! Ты что, не слушал Грега?
– Да оно не заряжено. – Фло зевнула. – Тетя им кроликов пугает.
– Все равно! – воскликнула Клэр.
– Да ладно вам, я прикалываюсь. – Том снова обнажил неестественно белые зубы в волчьей улыбке.
Но все же опустил дуло и повесил ружье об-ратно.
Я осела на диван, чувствуя, как отступает волна адреналина и разжимаются кулаки. Руки у меня дрожали.
– Очень смешно, – мрачно сказала Клэр тоном человека, не увидевшего в шутке ничего смешного. – Впредь будь добр не наставлять эту хреновину на моих друзей.
Я посмотрела на нее с благодарностью, а она закатила глаза, как бы говоря: «Вот придурок».
– Пардон. – Том принял кроткий вид. – Я просто шутил. Если кого обидел, приношу извинения.
И он отвесил мне дурашливый поклон. Фло зевнула и нехотя поднялась с дивана.
– Ладно, пойду ужином займусь.
– Тебе помочь? – спросила Клэр, и Фло тут же просияла.
Улыбка у нее была поразительная – она буквально меняла все лицо.
– Ты хочешь помочь? Тебе положено сегодня быть королевой, и вообще…
– Ой, да ладно! Командуй, что там надо резать.
Клэр приобняла Фло за плечи, и обе удалились на кухню. Том смотрел им вслед.
– Странная парочка, – произнес он, когда они скрылись за дверью.
– В смысле? – спросила я.
– Я не совсем понимаю, почему Клэр с ней дружит. Они такие… разные.
По идее, звучало странно само замечание, учитывая, что они были не только похожи внешне, но и одеты, как в униформу, в серые «вареные» джинсы и полосатые футболки. Но я поняла, о чем он.
– По крайней мере, они обе разделяют один очень важный интерес, – подала голос Нина.
– Это какой же?
– Обеих интересует Клэр как центр всей нашей долбаной вселенной.
Том прыснул, я сдержала смех. Нина кисло улыбнулась и вальяжно потянулась.
– Ладно, позвоню-ка я своей старушке. – Она вытащила телефон и поморщилась. – Не ловит. А у тебя, Ли?
«Я Нора!» – хотела поправить я, но прикусила язык. Сколько можно всех одергивать.
– Сейчас гляну. – Я полезла в карман, однако телефон не обнаружила. – Странно. Куда он делся? С собой я его брала, еще пыталась на стрельбище залезть в «Твиттер»… Наверно, в машине оставила. Но вряд ли он ловит – пока было максимум полделения. Ты же дозванивалась со второго этажа?
– Ага. – Нина на всякий случай сняла трубку стационарного телефона, подергала за рычаг. – Этот так и не включился… Ладно, пойду наверх, может, с балкона хоть деление поймаю, сообщение пошлю.
– А что такого срочного-то? – спросил Том.
– Ничего. Просто… скучаю по ней.
И она пошла наверх, перешагивая через ступеньку. Том вздохнул и потянулся.
– А ты Брюсу звонить не будешь? – зачем-то спросила я.
Он покачал головой.
– Честно говоря, у нас с ним перед отъездом вышла… небольшая размолвка.
– А… – только и ответила я.
Никогда не знаю, что надо говорить в таких случаях. Сама я терпеть не могу, когда ко мне пристают с расспросами, и всегда предполагаю, что и другие так же. Но иногда людям, наоборот, хочется выговориться, и ты со своей вежливой сдержанностью представляешься им холодной и равнодушной. И хотя мне действительно не особо-то интересно слушать про чужие дрязги и мелкие проблемы, все же порой я не могу не подначить человека на излияния. Во мне включается писатель, который мысленно все записывает и раскладывает по полочкам архива для дальнейшего использования. И вообще, это любопытное чувство – как будто снимаешь стенку у работающего агрегата и смотришь, как что устроено. И, с одной стороны, испытываешь разочарование – ведь устроено все, как правило, очень банально, – а с другой – вращение этих внутренних шестеренок завораживает.
Беда в том, что на другой день человек начинает жалеть об излишней откровенности, причем злится не на себя, а на того, кто его откровения слушал. Поэтому я все же стараюсь держать нейтралитет и не поощрять попыток излить мне душу. Только отчего-то без толку, и то и дело на вечеринках кто-то зажимает меня в угол и начинает плакаться на жизнь и несчастную любовь: «а он мне говорит», «а она хлопнула дверью», «а потом мой бывший»…
Зачем они это делают, зная, что перед ними писатель? Разве они не понимают, что мы – падальщики, мы клюем трупы отживших отношений и забытых склок и даем им новые воплощения, по своей прихоти собираем и сшиваем новые истории.
И уж Том-то как драматург должен был это осознавать… Но нет. Скучающим тоном, который ничуть не скрывал затаенной в душе злости, он принялся жаловаться мне на мужа.
– Просто тут такое дело: Брюс фактически выпустил Джеймса на большую сцену, это ведь он ставил «Ложь в черном фраке» в… господи, когда это было-то? Семь лет назад или даже восемь! Ну и, в общем, не знаю, что там у них произошло, никогда не пытался расспрашивать, Брюс как режиссер вообще слывет человеком тяжелым… Короче, он, естественно, считает, что Джеймс ему многим обязан, а Джеймс, тоже вполне естественно, обязанным себя не чувствует. Брюса сильно задела вся эта история с «Кориоланом», и тот факт, что Имонн принял сторону Джеймса… А потом еще слухи пошли про него и Ричарда, а источник-то мог быть только один. Брюс клялся, что он это сообщение Клайву не посылал…
Для меня все это звучало как список людей, которых я никогда не видела, мест, в которых никогда не бывала, и постановок, о которых я в лучшем случае краем уха слышала. Из всего длинного повествования о театральных интригах я вынесла одно: у Брюса была с Джеймсом какая-то неприятная история, он зол и пытался запретить Тому ехать на девичник. Однако Том все равно поехал.
– Короче, хрен с ним, – наконец заключил Том, имея в виду то ли Брюса, то ли Джеймса.
Он подошел к полке, на которой выстроилась батарея бутылок: джин, водка, остатки вчерашней те-килы.
– Налить тебе чего? Джин-тоник?
– Нет, спасибо. Разве что просто тоник.
Том кивнул, вышел за льдом и лаймом и вернулся с двумя бокалами.
– Пей до дна, – сказал он мне с таким серьезным лицом, что сразу стал выглядеть лет на десять старше.
Я отхлебнула и поперхнулась. Нет, тоник в бокале, конечно, был, но и джина тоже изрядно. Стоило бы возмутиться, однако Том вскинул бровь так комично и так вовремя, что я лишь рассмеялась.
– Ну, выкладывай, – потребовал он, осушив свой бокал, – что там у вас с Джеймсом стряслось? Отчего вчерашняя сцена?
Ответила я не сразу. Не спеша отпила еще джин-тоника, размышляя, что бы сказать. Конечно, первым побуждением было отшутиться, только он ведь все равно вытянет – не из меня, так из Нины или Клэр. Лучше уж сейчас самой.
– Мы с Джеймсом… – Я покрутила льдинки в бокале, выбирая формулировку. – Мы были вместе.
Вот, сказала. Правду – хотя настолько неполную, что звучала почти ложью.
– Еще в школе, – добавила я.
– В школе?! Бог ты мой! Доисторические времена. Типа, первая любовь?
– Типа того.
– Но теперь-то вы друзья?
Что я могла на это ответить?
«Нет, я не видела его с того дня, как пришло то сообщение»?
«Нет, я так и не простила ему то, что он сказал и сделал»?
Просто «нет»?
– Не совсем. Просто как-то… перестали общаться.
Повисла пауза. Тишину нарушали только голоса Клэр и Фло из кухни да шум душа наверху – очевидно, Нина оставила попытки дозвониться до Джесс.
– То есть вы вместе учились? – спросил Том.
– Ну, вроде того. На самом деле познакомились, когда играли в школьном спектакле.
Говорить об этом сейчас было очень странно. Все-таки у взрослых не принято обсуждать друг с другом первый раз, когда тебе разбили сердце. Но с Томом это выходило как-то легко – как со случайным попутчиком, с которым можно поболтать и навсегда разойтись в разные стороны. В общем-то я и правда едва ли где-то столкнусь с ним после этого девичника. Так что в какой-то мере я даже испытала облегчение.
– Ставили «Кошку на раскаленной крыше». Джеймс был Бриком, а я – Мэгги. Есть в этом некоторая ирония…
– Почему? – спросил Том.
Я не могла ответить. Я думала о словах Мэгги в последнем акте – о том, как ложь становится правдой. Если бы я сейчас процитировала эту строчку, Том бы сразу все понял. Конечно же, он знает, о чем в пьесе говорила Мэгги.
Поэтому я отпила джин-тоника и сказала лишь:
– Просто так.
– Да ладно! – Загорелое лицо Тома расплылось в улыбке. – Ничего не бывает просто так.
Я вздохнула. Правду ему говорить было нельзя – по крайней мере, ту самую. Значит, заменим ее другой.
– Ну… я была вторым составом. Роль Мэгги изначально получила Клэр. Она играла главную роль во всех спектаклях, начиная с младших классов.
– И что случилось?
– Она заболела ангиной. Очень сильно, пропустила целый семестр. Так я попала на сцену.
Меня все время ставили вторым составом – я хорошо запоминала текст и вообще была добросове-стной…
Том смотрел на меня выжидающе. Пока он не увидел никакой иронии.
– Ты к тому, что она не стала его парой на сцене, а стала в жизни? – уточнил он.
– Не совсем… Скорее к тому, что я была не на своем месте. Я не люблю, когда на меня смотрят, – и вдруг оказалась в главной роли. Может, это вообще свойственно писателям – не стремиться быть в центре внимания, но желать, чтобы их словами говорили другие? Как думаешь?
Том не ответил, лишь взглянул на лес за стеклянной стеной. Я понимала, что он вспомнил вчерашний разговор – о сцене и зрителях. О безмолвных наблюдателях во тьме.
Сегодня пейзаж за окном смотрелся немного иначе. Фло включила снаружи фонари, так что перед домом была видна лужайка под белоснежным ковром нетронутого снега и голые, шершавые стволы деревьев. По-хорошему, это должно было меня успокоить: никаких следов под окнами, однозначное свидетельство, что утренний гость больше не приходил. Однако спокойнее мне не стало. Теперь пространство еще больше напоминало сцену, залитую софитами, а черная трясина за островком света как будто еще потемнела.
Незримые наблюдатели во тьме. Я содрогнулась, подумав о мириадах лесных глаз – горящих желтым зрачков лис, сов и землероек. Но следы, на которые я наткнулась с утра, оставило не животное. Это был человек.
– Снег перестал сыпать, – констатировал очевидное Том. – Что радует. Не хотелось бы, чтобы нас тут завалило.
– Завалило? Думаешь, такое возможно в ноябре?
– Еще как возможно, – вдруг раздался голос Фло за спиной, и мы с Томом вздрогнули. – В январе случается постоянно, в том числе поэтому тетя не живет здесь круглый год. – Цокнув языком, Фло аккуратно опустила на стол большой поднос с орехами и чипсами. – После хорошего снегопада отсюда не выберешься. Хотя в ноябре такого обычно не бывает. И уж точно не будет сегодня, в прогнозе ничего страшного. Красиво, правда?
Она выпрямилась, потирая спину, и некоторое время мы втроем молча смотрели в окно. Ничего красивого я не видела. Холодный, голый, безжалостный лес. Впрочем, озвучивать свое мнение я не стала, а задала Фло вопрос, который мучил меня весь день:
– Слушай, а это были твои следы утром на снегу? Ты выходила с утра из дома?
– С утра? – удивилась Фло. – Во сколько?
– Рано. Я вернулась с пробежки около восьми, следы уже были. Может, они и раньше появились, я не обратила внимания.
– Нет, тогда не мои. А где они были?
– Между гаражом и черным ходом.
Фло нахмурилась.
– Это точно не я. Очень странно. – Она задумалась, прикусив губу, и вдруг сказала: – Пойду-ка я запру на ночь все двери. А то потом забудем еще.
– Ты думаешь, кто-то чужой приходил?!
Фло замялась.
– Ну… у тети были проблемы на стадии строительства. Посыпались жалобы – местным не по-нравился дизайн, не понравилось, что хозяева не планируют жить здесь постоянно, и насчет места была куча возражений…
– Та-ак… – протянул Том. – Только не говори мне, что это священная земля каких-нибудь индейских племен!
Фло оценила шутку – заулыбалась и хлопнула его по руке рулоном бумажных полотенец.
– Да ну тебя, какие индейцы! Нет, земля не священная, но тут заповедник. Мы не то на границе, не то вообще на его территории. Тетя смогла купить участок только потому, что тут уже стоял старый дом. Тетя обязалась его сохранить и достроить. Но местным не понравился макет, якобы он не соответствовал духу оригинала… Короче говоря, когда дом был наполовину достроен, случился пожар, и скорее всего, это был поджог, хотя доказать ничего не смогли.
– Господи! – в ужасе выдохнул Том и посмотрел в окно, будто ожидая увидеть там приближающуюся толпу с пылающими факелами.
– Да ничего страшного! – заверила Фло. – Во время пожара тут никого не было, и вообще тетя от этого только выиграла – страховая выплатила ей немалую сумму. К тому же сгорело все до основания, так что ей больше не пришлось морочиться с сохранением остатков старого дома. В общем, тот, кто устроил поджог, оказал ей услугу. Хотя ее отношение к соседям это, конечно, подпортило.
– А что, есть соседи? – спросил Том.
– Ну да, несколько домов примерно в миле вон в ту сторону. И еще ферма в долине.
– Знаете, меня пугают даже не сами следы, – проговорила я, размышляя вслух, – а то, что, если бы не снегопад, мы вообще не узнали бы, что здесь кто-то был.
Мы посмотрели на нетронутый снежный ковер, укрывший ведущую к лесу тропу. Следы, которые я оставила утром, давно засыпало. Теперь вообще ничего не свидетельствовало о том, что тут ступала нога человека.
Фло подергала створку окна. Заперто.
– Вот и хорошо, – бодро проговорила она. – Сейчас еще проверю черный ход и предлагаю сменить эту мрачную тему и пойти выпить.
– Поддерживаю, – серьезно ответил Том.
Он взял мой пустой бокал и смешал мне двойную порцию джина с тоником. Я не стала возражать.
