Провидец ожидал Стивена внутри большого каменного трансепта, озаренного ярким светом. Высокие арочные потолки завершались рядами готических окон, прорубленных по три штуки в бледно-желтом фасаде. Каждое окно украшал витраж-роза, напомнивший Стивену об Окне Миров. Потолок поддерживали шесть толстых колонн. Никаких орнаментов в помещении не наблюдалось. Воздух был прохладным и сухим, насыщенным запахом древних камней.

Повелитель Царства Пророческих снов выглядел старым и хилым. Когда он приблизился к Стивену, прихрамывая и опираясь на палку, тот почувствовал разочарование.

– Скоро понять тебе суждено, как глубоко воздействовала на тебя она.

Стивен оглянулся, ища признаки ловушки.

– Донна? Да, разумеется, это было ужасно. Я долго горевал, медитировал, но наконец перестал винить себя и отпустил ее…

Провидец покачал головой, направив на него костыль, будто указующий перст.

– Я не про твою сестру, глупец! Разве сестра заставила тебя путешествовать сквозь измерения, как Бия в стране единорогов? Мир больше не нуждается в твоих гиппопотамах, Стивен Стрэндж! «Обыденные проблемы – обыденные решения» – разве это не твои слова?

Стивен взглянул на свои руки, которые сильно болели. Из того, что сказал старик, он понял менее половины. Возможно, он слишком часто прибегал к помощи магии, но ведь и его противники делали то же самое.

– Мне нравится думать, что я неглупый человек, Провидец, но мне, тем не менее, не известен ни один простой способ борьбы с армией призраков-зомби или решения проблем планеты, которая съехала с катушек и рассылает всем пророческие видения, почерпнутые из снов. Поэтому предлагаю прямо сейчас объяснить мне, чего ты хочешь добиться, а я подумаю, могу ли я чем-то тебе помочь, прежде чем ты сведешь с ума всех сновидцев в известной нам Вселенной.

– Помочь мне?! Это ты проделал дыры в ткани моего измерения, Стивен. Я никогда еще не был так слаб! Взгляни на меня! – Провидец трясущейся рукой провел по своему иссохшему телу. – Ты что, совсем ничего не понимаешь? Швыряешься тут заклинаниями в беззащитном измерении, как птичьим кормом! Стервятники уже приземлились, о Верховный Чародей, и мое время на исходе!

Стивен покачал головой, а старик продолжал бормотать, возбужденно стуча костылем по каменному полу:

– Целительница, мост, лекарство… Должен подготовить тебя… Вынужден играть твою роль…

Доктор заставил себя выдохнуть, напоминая себе, что его работа зависит от умения вести переговоры в той же степени, что и от магических заклинаний.

– Сюда меня привели магические стрелы, Провидец. Я понимаю, что ты не хотел вреда, но сны, которые ты рассылал, вредили реальному миру. Если тебе нужна помощь, я готов на что угодно. Но мне нужно, чтобы ты оставил спящих в покое, а также освободил Джейн и перестал делать то… то, что ты делаешь, по мнению Огней Фалтина. Только после этого я уйду из твоего мира, освобожу его от своей магии и оставлю тебя в покое.

– Уйдешь? Нет, ты должен остаться! Я пытаюсь указать тебе верный путь!

– Тогда, может быть, тебе стоит быть чуть-чуть менее загадочным? – Стивен нетерпеливо скрестил руки на груди. – Я не знаю, кто такая Бия, и в жизни не видел единорога.

– Конечно, нет! – рявкнул Провидец. – Бия – дочь титана Палланта и океаниды Стикс, и она уничтожила всех единорогов, превратив их в бегемотов. Совсем как ты своей магией превращаешь замки в соломенные хижины.

Стивен ущипнул себя за нос.

– Ты не мог просто сказать «слон в посудной лавке»? Вот почему тебя, Провидец, никто не понимает. Тебе нужно обновить свой словарь аллюзий.

Провидец слегка съежился, так что стал выглядеть еще более слабым.

– Это правда. Я стар, а твое поколение привыкло все понимать буквально. Может быть, поэтому все складывается именно так. Что касается тебя, Верховный Чародей, человек может научиться лишь тому, что действительно хочет знать. Но, увы, на сны больше не осталось времени, – Провидец придвинулся поближе и его белые глаза встретились с глазами Стивена. – Извини, я правда пытался. Но змея уже скручивается, чтобы нанести удар, так что выбора нет.

Потоки энергии в комнате стали другими. Стивен тотчас же отреагировал на это, подключив все свои органы чувств. Но прежде чем он нашел источник изменений, палка Провидца превратилась в охотничий нож Джейн, лезвие которого яростно блеснуло в лучах солнца, лившихся сквозь окна. Повелитель Царства Пророческих Снов неожиданно резво подскочил к Стивену и вонзил нож ему в руку, разрезав рукав и вогнав лезвие в плоть правого трицепса – как раз в то место, которое уже поцарапали несколькими часами ранее. Ярко-красная кровь Верховного Чародея потекла на гладкий каменный пол нефа.

– Именем Оштур! Какого черта?! – Стивен инстинктивно зажал левой рукой рану и почти настолько же быстро поднял правую руку, собираясь атаковать своего противника.

– Остановись! – Провидец бросил кинжал, который тотчас же превратился обратно в суковатую палку. – Больше никакой заумной магии! Как мне выразить это так, чтобы до тебя наконец-то дошло? Каждым заклинанием ты укрепляешь силы врага!

Он гневно махнул рукой, и руки Стивена оказались связаны пучком белого света. Когда чародей попытался возразить, Провидец жестом будто бы выловил что-то из воздуха. Стивену даже не нужно было открывать рот, чтобы понять, что его лишили дара речи. Он с досадой сжал губы, отлично зная, чем заканчиваются подобные сны. Он их всегда терпеть не мог.

– Доктор, исцели себя сам! – печально скомандовал Провидец. – Я ранил тебя только потому, что ты можешь сделать вид, что тебе нужна помощь. Целительница, Мост и Лекарство должны объединиться в Царстве Целительных Снов – это тот фрагмент будущего, что мне пока что удалось увидеть. Не могу сказать, почему, но могу намекнуть: исцеление ждет тебя в северных лесах. Помни это. Ты должен отправиться туда. Необходимо приготовить лекарство.

Глаза Стивена расширились, к нему начало приходить понимание. Провидец наверняка сказал Джейн точь-в-точь то же самое. Он вовсе не был злодеем – лишь пытался подготовить их к предстоящей битве. И по какой-то причине намеревался отправить их в Измерение Целительных Снов. Стивен подумал, что, вероятно, Джейн больна чем-то, о чем он не подозревает. Выходит, Целитель – не тот, кто отравляет человеческие сны?

Провидец остановился, запыхавшись – только что примененная магия явно дорого ему обошлась. Наклоняясь за палкой, лежащей на каменном полу, он замер. Палка превратилась в гадюку, ее желтые глаза светились, а маленький черный язычок тянулся к руке Провидца. Свет в комнате тоже переменился, приобретя пестрый зеленый оттенок – создавалось ощущение, что они вдруг оказались под водой.

Пространство вокруг Провидца начало наполняться цветами и формами, пока, наконец, в воздухе не появилась какая-то женщина. Впрочем, назвать ее женщиной можно было лишь с натяжкой: она была в три раза больше обычного человека, а ее развивающиеся синие волосы и одеяние свободного покроя заполнили весь трансепт. Стивен был ослеплен ее сиянием. Она казалась одновременно знакомой и чужой, притягательной и отталкивающей. В ее глазах, лишенных зрачков, отражалась вся Вселенная – глубокая, иссиня-черная, полная далеких звезд, а на губах играла улыбка хищницы. Прежде чем Провидец успел стать во весь рост, она вытянула руку и положила ее на его затылок, крепко схватив его, как львица, держащая в зубах детеныша, и приблизив лицо старика на опасное расстояние к гадюке.

Когда женщина заговорила, ее голос будто пронзил все тело Стивена, – мелодичный, но настойчивый, такой теплый и одобряющий, что, казалось, все вокруг расцветает.

– Стивен, – вкрадчиво, но настолько громко, что затряслись стены, произнесла женщина, – ты справился еще лучше, чем я ожидала. Ты всегда так преданно гнался за мечтами. Я знала, что на тебя здесь можно полностью положиться.

Волосы на загривке Стрэнджа встали дыбом, а его раненную руку пронзила нервная дрожь. Провидец не мог даже пошевелиться в цепком объятии женщины.

Все еще не в состоянии произнести ни слова, Стивен мог лишь сверлить пришелицу вопросительным взглядом.

Голова женщины наклонилась под странным углом, будто она не верила своим глазам, а улыбка сошла с губ.

– Стивен, это же я. Нуминус.

Шаранья чувствовала, что Кошмар усмехается каждый раз, когда она проходит мимо него. Она носила охапки дров из леса, который окружал северные подножья холмов и поднимался по склону до самого верха, как бы огораживая дворец Провидца, и, кажется, вся сдержанность демона ушла на то, чтобы над ней не подшучивать. То, что помощи он не предложил, Шаранью не удивило, как не удивило и то, что Джейн притащила всего пару поленьев, а потом присела рядом с Кошмаром. Ей просто неприятно было заметить в его глазах удовлетворение, вызванное тем, что он смотрел на что-то, по его мнению, невероятно идиотское. Чего смешного в разжигании костра? Особенно такого, который символизирует победу над злом.

Она уже пять раз сходила за дровами и сложила из них маленький костерок в углублении в центре камня, который материализовала из мыслей – и вдруг кое-что поняла. Она тратила воображаемые силы, чтобы носить воображаемые дрова вверх по воображаемому холму, хотя могла просто-напросто вообразить уже готовый костер.

Шаранья вздохнула, закрыла глаза и представила, как горит ее ритуальный костер. Когда она открыла глаза, поленья вовсю трещали. Хотя костер давал не так уж много тепла, она улыбнулась – ей нравился этот треск, и к тому же она наконец осознала всю комичность трудов последних часов. Так или иначе, Кошмар остался в дураках. Она начала рассказывать Джейн про праздник Холи, и, конечно, не могла обойти вниманием историю ритуального костра, Холика Дахан, что переводится как Смерть Холики. Если Кошмар решит к ним присоединиться, Шаранья с радостью и в красках расскажет им обоим о том, как в честь победы добра над злом на костре традиционно сжигают демона. Еще она надеялась, что Стивен заметит огонь из окон дворца.

Она желала всего самого наилучшего защитнику всех на свете – всех измерений, всего мира – но так и не могла сформулировать, что испытывает по отношению к человеку по имени Стивен Стрэндж. В какой-то момент их приключений она перестала воспринимать его как живого человека, со своими умершими родственниками, друзьями и знакомыми и стандартным багажом повседневных проблем – кажется, это произошло именно в тот момент, когда она начала обращаться к нему «чародей», а не «волшебник». Чародей – это некое мифическое, непостижимое существо. Он был их проводником, катализатором иной реальности. Если когда-нибудь все происходящее получит разумное объяснение, он будет одним из главных препятствий для этого объяснения и окажется выдумкой наряду с Кошмаром, пожирателями снов и Измерением Снов как таковым.

Но кое-что глубоко личное из того, что ей довелось увидеть у озера, напомнило ей, что Доктор Стрэндж все-таки человек – и это осознание было пугающим. Он был живым подтверждением того, что совершенно непредсказуемый мир, в котором Шаранья оказалась сейчас, и ее родной, привычный мир существуют бок о бок. Стивен воплощал собой эту истину, нес ее тяжесть на своих плечах. Он и был этим самым сосуществованием. И хотя Шаранья уже убедилась, что в этой двойственности он был полноправным участником, что-то в этом убеждении заставляло ее испытывать к нему сочувствие. А может быть, напротив, ко всем, кроме него, всем, кому, как ей, доступен лишь один из миров.