Ступив в мерцающий портал, Стивен тут же упал на мягкую, толстую, белую перину. Не желая противиться, он позволил ей окутать себя, и лишь улыбнулся этой иллюзии, сплетенной из его воспоминаний, но не им самим.

Если прохладу роскошных простыней еще можно было забыть, то люстру над головой и золоченую лепнину было трудно с чем-то спутать. В комнате было темно, лишь в камине едва теплились язычки пламени. Это был его любимый номер в отеле «Плаза» – или не совсем, учитывая непривычные новшества. Круглая постель, панорамные окна, изобилие орхидей – все это, вероятно, было заимствовано из других комнат и других мест, в результате чего получилась абсолютно новая комната, пусть и полная знакомых предметов. Номер в отеле, существующий лишь в голове Стивена.

И в Измерении Снов.

Стрэндж почувствовал теплое, мягкое прикосновение, и тут же вспомнил, почему не мог считать себя истинным последователем дзен-буддизма. Слишком многое в этой философии зиждилось на необходимости забывать, отказываться от стремлений, привязанностей, желаний по причинам, несомненно важным для мирского равновесия, но не имеющим ничего общего с самоотрицанием. Но у Стивена были желания. Всегда были. В молодости он, старший сын фермера из Небраски, жаждал славы, жаждал лучшей жизни, в которой никто не посмел бы взглянуть на него свысока. В годы учебы в мединституте даже потеря почти всех родных не сбила его с курса – так уверен он был в том, что конечный успех оправдывает любые жертвы. Логики в этом не было, зато был результат. Он стал знаменитым на весь мир нейрохирургом, возглавил отделение, стал лучшим в своем деле – но при этом превратился в замкнутого, высокомерного, черствого и самовлюбленного говнюка. Жажда большего никуда не делась, и он не знал, чем еще ее питать. Еще больше зарабатывать? Еще больше прославиться? Спасти больше людей? Он достиг вершин своей карьеры, но удовлетворения это не принесло.

Ничего бы не изменилось, если бы не авария. Его машина слетела с дороги и врезалась в опору моста. То, что он выжил, было настоящей удачей, говорили врачи, но то, что для них виделось чудом, для Стивена было злой иронией судьбы. После аварии от его рук почти ничего не осталось, локтевые и срединные нервы оказались изорваны в клочья. Карьере хирурга пришел конец – он даже скальпель больше не мог удержать.

Несмотря на множество способов облегчить свое состояние, ни одним из них Стивен не воспользовался и от отчаяния начал спиваться. Он жаждал лишь вернуть то, что потерял, и, словно одержимый, искал возможность исцеления. Он принимал экспериментальные препараты, делал операции, подвергал себя дорогим болезненным процедурам, но тщетно. Стивен разорился, спился и был готов признать, что западная медицина, в которую он свято веровал, бессильна помочь ему. Тогда он впервые услышал о других методах лечения – волшебных и загадочных. Терять было нечего, и по наводке он отправился в Тибет.

Стивен действовал наудачу. Позже он со смехом вспоминал, на какие крайности приходилось идти мирозданию, чтобы он наконец оказался там, где должен был быть. Авария, травмы рук, слухи о сверхъестественной сущности, способной исцелить любой недуг, – Стивен понимал, что его судьба прежде зависела лишь от фортуны и его собственного упрямства. Несмотря на это, в поисках способа восстановить привычный порядок вещей, он пришел к перерождению. Всепоглощающее стремление вернуть все на круги своя, словно и не было никакой аварии, прошло, как дурной сон. Началась новая жизнь – удивительная, полная волшебства и доброты. Под чутким руководством Древней он познал тайны волшебства, умственно, морально и духовно изменившись. Он отбросил высокомерие, жадность, меркантильность и мизантропию, научившись скромности, бескорыстию и состраданию. Его небрежное отношение к людям сменилось острой необходимостью их защищать. Помогать нуждающимся было теперь в его силах. Жажда славы уступила место жажде знаний, а открывшийся перед ним новый мир оказался настолько огромен, что, даже проживи он пять жизней, Доктор не узнал бы и миллионной доли того, что в нем есть.

– Ничего не забыл? – прошептал в ухо певучий женский голос. – Тебе ведь захотелось еще кое-чего.

Стивен повернулся и увидел рядом с собой настоящую красавицу – светловолосую, с бархатной кожей и глубокими, синими, как океанские лагуны, глазами. Ее пухлые алые губы чуть приоткрылись.

– И что же это? – спросил Стивен, обнимая красавицу за плечи. Ее кожа была удивительно мягкой на ощупь.

– Никак не могу вспомнить, – игриво ответила женщина. – Ты стараешься держать это в тайне даже от себя самого. Но я-то знаю, Стивен Стрэндж.

Она нежно взяла его за руку, и их пальцы переплелись. Немного погодя, она многозначительно посмотрела на его обручальное кольцо.

Вздрогнув, Стивен отдернул руку. Он не помнил, когда надел кольцо. Более того, не помнил, когда его снимал. Кольцо было волшебным, но незаконченным – Стивен с женой носили его одновременно.

– Ты по-прежнему называешь ее «женой»? – издевательски улыбнулась блондинка, поглаживая грудь Стивена, и до того наконец дошло, что в постели с ним находится повелительница Царства Эротических Снов. – Кто бы мог подумать, что ты стал неизлечимым романтиком…

Он понимал, что она имеет в виду. До того, как его жизнь круто изменилась, Стивена не интересовали любовные отношения. Для них у него не было ни времени, ни терпения; от любой близости он отказывался и порой задумывался, есть ли у него вообще влечение к другим людям. Люди были неопрятны и постоянно в чем-то нуждались. К тому же они умирали. Стивен не хотел лишних переживаний.

Если быть до конца честным, эта отрешенность никуда не делась и после перемен – он лишь стал менее эгоистичным. Столько всего нужно было узнать, испытать, от столь многого отказаться и столь же многим овладеть. Его единственными настоящими друзьями стали Древняя и Вонг, а все остальные либо нуждались в его защите, либо противились ему. Никто не был ему по-настоящему близок, по крайней мере, на первых порах. Пока не…

– Стивен, можешь пересчитать и убедиться, что я никого не забыла? – усмехнулась Эротика, взмахивая рукой.

Комнату внезапно заполонили прекрасные женщины, которых Стивен знал – и весьма близко. Все они украдкой поглядывали на него и улыбались. Ванда. Моргана. Линда. Ученица, чье имя он не помнил. Точнее, довольно много учениц, чьих имен он не помнил.

Стрэндж откашлялся и попытался подняться.

– Безумно рад нашей встрече, Эротика, но я очень спешу. У меня здесь дела.

– Стивен Стрэндж! – она игриво хлопнула его по плечу. – Неужто приятные сны пугают тебя больше кошмаров?

Прежде, чем он успел ответить, она оседлала его и ухватилась руками за спинку кровати, хищно улыбаясь. У Стивена перехватило дыхание.

– Кажется, ты не хочешь меня отпускать, – констатировал он, поглаживая талию Эротики. – Однако я очень занят.

– Я знаю. У тебя здесь куда больше дел, чем ты думаешь, – она нагнулась к нему, почти прикоснувшись губами к его губам и завесив лицо волосами. – Мне было бы приятно, если бы ты почаще меня навещал, но, полагаю, ты почти все время тратишь на Кошмара.

– Эротика, ты его видела? Мы прошли сквозь портал вместе, и я очень не хочу его упустить.

По лицу Повелительницы Снов скользнула обида, но голос ее оставался соблазнительным и ласковым.

– И зачем тебе это? Зачем ты привел его сюда? Я рада видеть тебя во плоти, но никак не могу понять, почему ты упорно убиваешь это в себе?

Недоумевая, Стивен положил руки на плечи Эротике и нежно ее подвинул.

– Убиваю что? – он сел. – Эротика, я не понимаю, о чем ты. Я здесь, чтобы помочь.

Комнату серебристыми струями освещала луна. Стивен огляделся в поисках одежды, и наконец, заметил ее на кресле у камина. Он снова попытался подвинуть Эротику, но та не поддавалась и прижалась губами к его уху.

– Кошмар здесь, – шепнула она. – Не волнуйся о нем. И обо мне тоже. Сейчас он слишком слаб, чтобы причинить мне вред. Я могла бы послать его подальше, но полагаю, он здесь неспроста.

– Кошмар помогает мне разобраться с неприятностями в Переходах, – попытался объяснить Стивен. – Думаю, ты в курсе, что их наводнили пожиратели снов, и они – лишь часть большей беды.

Эротика умоляюще посмотрела на него.

– Я заметила, – сказала она. – Крупные царства растут и поглощают меньшие. Каждый раз вместе с царствами поглощаются и разделяющие их Переходы. Настоящий замкнутый круг: чем слабее Переходы, тем быстрее растут царства, а чем крупнее царства – тем быстрее они разрушают Переходы. С падением Переходов стираются границы. Как тебе понравится слияние эротических снов и кошмаров? Стивен, оставайся со мной. Пока ты здесь, мое царство в безопасности.

Эротика наклонилась еще ниже и легонько укусила Стивена за губу, после чего, отстранившись, понизила голос.

– Тебе не придется скучать, обещаю…

Не отводя взгляд от Эротики, Стрэндж попытался сосредоточиться.

– Кошмар тут ни при чем, – сказал он. – Его царство тоже страдает.

Стивен наконец очнулся от забытья, которое всегда находило на него в этом царстве, и зная, что должен двигаться, чтобы вновь в него не провалиться, телепортировался к камину, волшебным образом одевшись в процессе.

– Надо найти виновника. Ответ знает одна напуганная и сбитая с толку девушка…

– Девушка? – Эротика медленно поднялась с постели, ее кожа блестела в лунном свете. – Зачем тебе какая-то девушка, когда у тебя есть я?

– Она растеряна, напугана и наверняка связана с бедами, настигнувшими Переходы, – Стивен скромно улыбнулся и поклонился. – Обещаю навестить тебя снова, но сейчас мне пора.

Он не заметил, как она пересекла комнату. Эротика неожиданно оказалась перед ним, ее чарующие синие глаза смотрели прямо на него. Вытянув палец, она начертила на его тунике сердечко.

– А мне пора переходить к крутым мерам.

В один миг от комнаты не осталось и следа, и Стивен растерялся, не понимая, где находится. Осмотревшись, он увидел лишь калейдоскоп звезд над головой. Когда звезды прекратили вращение, он понял, что сидит на крыше Святая Святых. Рассвет только пробуждался. Эротика сидела рядом, склонив голову ему на плечо и укутавшись в его плащ, будто желая согреться. Стивен сглотнул. Ему было знакомо это воспоминание.

– Не… – хриплым голосом предупредил он.

– Не делать чего? – шея Эротики, казалось, вытянулась, а формы заметно округлились.

Под луной ее волосы стали почти белоснежными и отливали серебром. Стивен едва не задохнулся. Против воли его рука откинула волосы Эротики. Ему так хотелось увидеть лицо Клеа, что он нисколько не удивился, когда действительно его увидел. Она посмотрела на него полными восхищения глазами, улыбнулась, и Стрэндж потерял дар речи. Этот выразительный лоб, маленький, чуть вздернутый нос, аккуратные губы… как хорошо он их знал!

– Оно слишком яркое, – услышал он собственный, доносящийся сквозь множество лет, голос. – Не смотри прямо на него, а то глаза заболят.

– Сколько тебе тогда было лет? – Эротика появилась перед ним, обнаженная и на коленях.

Клеа ее не замечала, а Стивен не удостоил ответом. Планета медленно совершала оборот вокруг Солнца, и Клеа с трепетом и необъятной, как сама звезда, теплотой, встречала его восход – впервые на Земле. Стивен не мог оторвать от нее взгляд.

– Ну же? Под сорок? За сорок? И ты прежде никого не любил?

Клеа схватила его за руку.

– Ах, Стивен! И так бывает каждое утро?

Он рассмеялся, очарованный ее неподдельной радостью.

– Да.

Клеа прикрыла рот рукой, продолжая следить, как солнечный диск описывает дугу над Нью-Йорком. Когда его лучи упали прямо на их крышу, они со Стивеном посмотрели друг на друга.

Он понимал, что все это не взаправду, но, как и тогда, взял Клеа за руку и прижал к груди, а другой рукой обнял и притянул к себе. Играя с ее волосами, он прижался губами к ее губам, одурманенный запахом ее кожи и вкусом ее приоткрытых губ.

Лишь разок. Чтобы не забыть.

Каждый их поцелуй был воистину волшебным.