Глава 7
Марк

В тот знойный летний день, когда Влада познакомилась с Аркаевыми, ожидался ураган. Она вышла из автобуса и едва устояла на ногах: порывы ветра были внезапные и сильные.

Алексей и Сима подхватили ее под руки и повели к машине – большому черному джипу, такому блестящему, словно деревенская пыль не решалась его касаться. Хлопок двери – и Влада оказалась в просторном салоне, обитом светлой кожей. Было чуть прохладно, тихо играла музыка. После восьмичасовой поездки в автобусе Влада словно оказалась на другой планете.

Она впервые ехала на таком огромном автомобиле, ей впервые предстояло увидеть кузенов и впервые на ней была такая красивая одежда: недавно купленные на рынке темно-синие джинсы со стразами, новенькая футболка, желтая, с модными разрезами на рукавах, и золотистые босоножки, которые она до этого надела только один раз, на свой день рождения. От радости и волнения сверлило под ложечкой.

Всю дорогу домой ветер жестоко раскачивал деревья, казалось, еще чуть-чуть – и они рухнут. Когда машина подъехала к небольшому кирпичному дому, выкрашенному белой краской, ветер разгулялся настолько, что Алексей едва смог открыть ворота.

Дом хоть и находился в Старых Прудах, но отличался от деревенского – большой площадью, красивой городской мебелью – и запахами. Он пах свежей стружкой и духами. Влада даже представить не могла, что деревенский дом может пахнуть духами. Сверление под ложечкой превратилось в болезненное нытье.

Аромат исходил из маленькой комнаты, единственной, в которой было распахнуто окно. Когда Сима открыла дверь, сквозняк взметнул белые тюлевые занавески, а потом они опустились, явив, как фокусник из-под накидки, Илону. Она лежала на кровати, подпирая подбородок руками, и читала толстенный глянцевый журнал. Из огромных наушников доносились «Ночные снайперы».

– С приездом! – Илона, улыбаясь, сняла наушники.

На ней были короткие джинсовые шорты и розовая майка со шлейкой через плечо. На втором, оголенном, плече красовалась татуировка – маленькая разноцветная бабочка. Илона захлопнула журнал – и бабочка встрепенулась, словно собиралась взлететь. Влада не могла отвести от рисунка взгляд.

– Вы пообщайтесь, а я пойду накрывать на стол, – сказала Сима и скрылась на кухне.

Илона подошла к Владе. Сестры оказались похожего телосложения, обе блондинки, но отличались, как день и ночь. Илона была четырнадцатилетней девушкой с обложки, а Влада – девятилетней девочкой из жизни.

– Так, джинсы… – Илона жестом попросила сестру покрутиться. Та живо исполнила просьбу. – Джинсы для деревни сойдут, а вот майку мы поменяем. Но сначала я познакомлю тебя с Марком, он недалеко. – Илона приложила палец к губам и кивнула в сторону крыльца.

От ее «мы» сердце сладко сжалось, но Влада хорошо помнила наставления родителей.

– Надо спросить разрешения у тети, – шепотом запротестовала она.

– Хочешь стать моей сестрой – учись нарушать правила, – ответила Илона. – Так ты со мной?

Кончено, Влада была с ней.

Это было потрясающе – нарушать правила вместе с Илоной: пробиваться сквозь ветер, хватаясь за ее локоть; проскальзывать мимо веток, отведенных ее рукой; следовать за ней по пятам, не разбирая дороги, – хоть в лес, хоть на край света.

Они остановились перед двумя соснами с переплетенными стволами. Высоко над землей, почти у самых макушек деревьев, стояла хижина: большое, крепко сбитое сооружение из досок и веток. В нем было проделано круглое окошко (стекло заменял кусок целлофана), дверь закрывалась на самодельный, умело вырезанный засов.

Илона окликнула Марка, ответа не последовало.

– Ушел. – Она смерила взглядом лестницу, запрятанную в кустах. – Подождем у обрыва, и заодно проверим тебя на прочность.

По крутой тропинке они спустились к пруду. Ветер, притихший в лесу, на открытом месте разбушевался. Сосны качались и пронзительно скрипели, по воде бежала рябь, в воздухе носились иголки и песок.

Илона указала на длинную веревку с толстым узлом на конце, высоко свисающую над водой.

– Все просто. Ногами упираешься в узел, руками держишься за канат. Провисишь минуту – добро пожаловать в семейство Аркаевых.

Побледнев, Влада взглянула на летающую тарзанку.

– Я смогу.

Илона отыскала длинную ветку, с третьей попытки подцепила канат и отдала его сестре. Влада сделала глубокий вдох. Как же ей не нравилась эта затея, но разве она могла отказаться? Только не сейчас, когда от мечты ее отделял единственный прыжок. Со всей силы сжав канат, Влада ринулась вперед. У самого края она зажмурилась и, подпрыгнув, уперлась босоножками в узел.

Как только земля исчезла из-под ног, ошеломительный порыв ветра ударил в плечо. Владу хорошенько тряхнуло, повело в сторону, завертело. Казалось, она сама стала частью веревки, которую ветер с легкостью носил над водой. Волосы бились в лицо, сердце неистово колотилось, но, открыв глаза, Влада едва не захлебнулась от восторга. Она летала! Илона и овраг остались за спиной; впереди простиралась сверкающая вода.

Влада, смеясь, откинула голову: такой счастливой она не чувствовала себя даже во сне. А потом все изменилось: веревка внезапно потеряла напряжение и картинка перед глазами рванула вверх. Пролетев несколько секунд, Влада с головой ушла под воду.

Она умела плавать, но шок и ледяная вода сковали движение, потребовалось время, чтобы прийти в себя. Это было странное состояние. Влада, словно со стороны, наблюдала, как опускалась все ниже и ниже, и маленькое желтое солнце, мелькающее сквозь толщу воды, мутнело. Она не чувствовала страха, скорее любопытство: так что же дальше? Мысли о смерти не приходили ей в голову – главные герои не умирают в начале фильма.

Затем Влада опомнилась и стала отчаянно работать руками и ногами. Грудь разрывало желание сделать вдох, в глазах рябило, а до поверхности, казалось, плыть целую вечность… Как только ей удалось вынырнуть, какая-то неведомая сила подхватила и потащила к берегу. Влада упала на песок и стала шумно откашливаться. В голове гудело, зубы выбивали дробь, легкие болели так, словно в них впервые попал кислород, и Влада не сразу осознала, что кто-то придерживает ей волосы, спадающие на лицо.

– Ты без царя в голове! – услышала она над ухом отчаянный мальчишеский голос.

– Это чтобы тебя уравновешивать! – испуганно и вместе с тем обиженно прокричала Илона.

А потом Влада подняла голову и увидела Марка. Его мокрое загорелое лицо, спутанные темно каштановые волосы и зеленые глаза, в которых купалось солнце.

– Здравствуй, сестренка, – сказал он так, словно обращался к самому близкому человеку на свете.

– Здравствуй, Марк, – улыбаясь, прошептала Влада.

И теперь, на предрассветной Даче, измученная и потерянная, она услышала те же слова, тот же голос Марка, родной и заботливый, как и четырнадцать лет назад.

Разве такое могло происходить на самом деле? Влада уже играла в эту игру: пока она смотрела в окно, на серую лунную ночь, Марк оставался рядом – но стоило обернуться…

– Я думал, что больше никогда тебя не увижу, – прозвучал в тишине его голос.

Сердце сжалось так сильно, что Влада стиснула зубы, – и обернулась. Марк неподвижно стоял, прислонясь к дверному косяку, казалось, он даже не дышал, жизнь выдавали в нем только блестящие зрачки. Несомненно, это был Марк, и в то же время – не он. Осанка, телосложение, взгляд, черты лица – все изменилось. Влада понимала, что это – Марк, скорее интуитивно, как угадывала во сне знакомых людей.

– Подойди ко мне, – попросила она.

В ожидании ответа сердце болезненно сжалось.

Марк покачал головой, медленно, словно это действие давалось ему с трудом.

– Не сейчас.

Тогда Влада сама сделала шаг – и схватилась за спинку кровати. Бессонница, кошмары, усталость и боль – все нахлынуло разом. Как ей удавалось держаться до сих пор? Только благодаря надежде, бессмысленной и жестокой. Теперь все кончено. Марк мертв. Она – больна. А что вообще в ее жизни было реальностью? Огневка? Мартин? Развод родителей? Может, все это – тоже мозаика галлюцинаций?

– Тебе нужно поспать, – тихо сказал Марк, не двигаясь с места. – Когда ты проснешься – я буду рядом.

Подчиняясь его голосу, Влада легла на кровать. Комната перед глазами поплыла, веки стали опускаться сами собой. Влада спрятала ладони под подушку и тихо улыбнулась. Реальность или видение – в конечном счете, не так уж и важно знать ответ, если засыпаешь, глядя на Марка. Последнее, что она увидела перед сном, был его силуэт, высвеченный луной.

Ей снился снег, мягкий, невесомый. Влада бесконечно долго парила в этом белом месиве, каждой своей клеточкой ощущая присутствие Марка, – а потом сон оборвался.

Влада открыла глаза. Свежий вечерний ветер колыхал занавеску. Комнату наполняли первые сумерки. Они казались такими же теплыми и мягкими, как снег во сне.

Влада шевельнулась – мышцы отозвались ноющей болью. Стараясь не делать лишних движений, она вынула руку из-под одеяла и осторожно раскрыла ладонь. Мозоли выглядели безобразно, да к тому же саднили: Влада тихо ахнула и сжала пальцы. Теперь она достаточно отдохнула, чтобы определить, где пролегает грань между реальностью и фантазией. Изуродованная шея Рыбака, спуск в подземелье, вскрытие могил – все это происходило на самом деле. А Марк…

Она обернулась. Марк сидел на кресле у стены напротив. При свете произошедшие с ним изменения были очевидны. Черты его лица словно разгладились: исчезла маленькая горбинка на носу, скулы стали менее заметными, брови – идеально симметричными, а глаза более яркие, точь-в-точь, как цвет камня в кольце на его руке.

– Марк, – шепотом позвала Влада.

– Доброе утро, сестренка. – Марк сжал подлокотники, камень на его перстне вспыхнул и снова погас.

Влада села на край кровати. Она смотрела на Марка и не могла насмотреться. Марк жив. Она даже не молилась об этом чуде, потому что считала: такое не подвластно Богу. Но Марк жив!

– Сколько у нас есть времени? – спросила Влада, едва заставляя себя оставаться на месте: сильнее желания почувствовать Марка был только страх, что волшебство, вернувшее ей самого дорогого человека, развеется.

Марк улыбнулся.

– Много, очень много. И уж точно достаточно для того, чтобы принять душ, – его улыбка стала шире. – Сейчас из нас двоих именно ты выглядишь восставшей из могилы.

Влада рассмеялась, закрыв лицо грязными ладонями. Голос Марка, безмятежный, насмешливый, пусть сейчас и очень тихий, голос их общего детства, лучше любых слов говорил, что все плохое закончилось – но, подойдя к двери, она заметила, как Марк напрягся, когда расстояние между ними сократилось до нескольких шагов.

Взволнованная до дрожи, Влада стояла под душем, дожидаясь, когда пройдет озноб. Выключив воду, она прислушивалась, пытаясь определить, где находится Марк. И, хотя в доме не раздавалось ни одного звука, кроме редкого звона падающих с крана капель, она была уверена, что Марк ждет ее внизу – словно какой-то внутренний навигатор безошибочно указывал его месторасположение. Но, когда Влада спустилась на кухню, там ее ждала лишь чашка свежезаваренного кофе. Под блюдцем лежала записка: «Вернусь к полуночи. Марк».

Он действительно вернулся в полночь. Влада почувствовала его появление еще до того, как услышала шорох шагов на лестнице. Марк подошел к окну и отдернул занавеску. Свежий ветер мягко коснулся лица Влады.

Время до полуночи не было для нее простым. Влада хотела знать, зачем Марк инсценировал собственную смерть, как на самом деле погибла Илона и почему Сима покончила жизнь самоубийством. Она хотела понять, с какой стати Марк исчез, сказав всего пару слов после четырехлетнего молчания, почему не подпустил ее к себе, и, в конце концов, не стала ли Влада для него просто девушкой, которую Марк не имеет права выгнать из собственного дома. Она собиралась задать ему все эти вопросы, если нужно, потребовать ответов, но в ту полночь, глядя на его профиль, вычерченный лунным светом, Влада лишь жалела о том, что у нее под подушкой не припрятан фотоаппарат, способный запечатлеть одну из самых красивых картин, которую она когда-либо видела.

– Я знаю, у тебя много вопросов, но пока я не могу на них ответить, – прервал молчание Марк. Его голос стал увереннее и громче, чем утром.

– Я подожду! – поспешно ответила Влада.

Марк закрыл окно и задернул занавеску.

– Пойдем, мне нужно кое-что тебе показать, – сказал он.

Они шли по коридору в полной темноте. Марк двигался медленно, но не останавливался ни на мгновение, словно свет ему не был нужен вовсе, Влада едва за ним поспевала. Босиком, в легкой белой сорочке, она напоминала призрака.

– Если тебе понадобится помощь, когда меня не будет рядом, – сказал Марк, снимая стопку книг с библиотечной полки, – или тебе надобится помощь, чтобы защититься от меня…

Влада уже сделала возмущенный вдох, но Марк приложил палец к губам, затем нажал потайной рычаг – и часть книжного стеллажа отодвинулась, открыв металлический сейф высотой с Владу.

– Просто запомни код. – Он набрал комбинацию цифр – и открыл дверцу. Кроме стопок документов и пачек купюр на верхней полке в сейфе находилось ружье. – Оно заряжено. Тебе нужно лишь снять его с предохранителя. – Марк продемонстрировал, как это делается. – И нажать на курок.

Влада смотрела на черный блестящий ствол ружья, но из головы у нее не выходила комбинация цифр. Это была дата – день, когда они отправились ловить раков, а потом, под мостом… Влада подняла глаза на Марка – и снова наткнулась на его затяжной взгляд.

– В то лето все перевернулось вверх дном, – медленно приближаясь, произнес Марк. Его голос лишал воли, взгляд словно гипнотизировал. – С того самого мгновения, как я увидел тебя на подножке автобуса…

Теперь их лица были так близко, что у Влады заныло под ложечкой, – но это длилось всего несколько секунд, а затем Марк отвернулся.

В библиотеке повисла напряженная тишина. Лунный свет на стене пересекла тень летучей мыши, а потом долгое время ни движение, ни звук не нарушали мрачной атмосферы библиотеки.

Когда Марк повернулся снова, его лицо было бесстрастным.

– Спокойной ночи, Влада, – сказал он и вышел из комнаты.

В комнате было душно и темно, только полоса света, как луч кинопроектора, проникала сквозь щель в плотных черных шторах и разрезала пространство пополам. Стефану ничего не стоило переступить через луч солнца и менее чем через четверть часа оказаться возле Влады – там, где он хотел находиться больше всего. Полуденное солнце обожгло бы его кожу, как кипяток, но любая физическая боль проходит. Стефана сдерживало другое – мысль, пульсирующая в голове, затмевающая все остальные мысли и чувства, даже чувство невыносимого холода: сейчас его присутствие возле Влады означало только одно: ее смерть.

Даже в собственном доме, на расстоянии многих километров от Белой Дачи, Стефан едва мог с собой справиться. Стоило на мгновение потерять контроль, как перед ним возникал образ Влады, – когда она откидывала волосы, здесь, в Огневке, неосознанно демонстрируя ожог на шее, ожог, который оставил Стефан, – и в такие секунды его тело едва не разрывалось от жажды ее тепла. Вот и сейчас, едва ветер качнул шторы, он вспомнил пятно на нежной шее, почувствовал запах Влады, ощутил ритм ее сердцебиения – и под тяжестью воспоминаний, опустился на пол.

Как сквозь вату, он услышал шаги по лестнице. Гость был семарглом – его кожа не пахла, только одежда источала кислый запах лечебных трав и влажной земли. В отличие от своих братьев по крови, он шел не спеша, доверяя обонянию и слуху больше, чем зрению. Это был единственный семаргл, которого Стефан не мог выгнать вон – потому что был обязан ему всем, и в первую очередь своей второй жизнью.

Михаил вошел в комнату. Он задержался у двери, разглядывая Стефана, потом придвинул стул к самой полосе света.

– Стефан… – в его голосе прозвучала почти человеческая забота.

Михаил сел на стул и сложил руки в замок. Солнечный луч проходил у его ног, срезая края пыльных туфель.

Когда-то, несколько сотен лет назад, Михаил был слугой в одной зажиточной семье. Молодой хозяйке, Анне, нравилась его аккуратность, расторопность и желание быть полезным. Возможно, ей также нравились его каштановые, с легкой проседью, кудри и горящие, по-цыгански черные, глаза, которые он не опускал, даже когда кланялся. В любом случае она щедро ему платила и время от времени, когда мужа не было дома, позволяла обедать за своим столом. Но в большом доме много глаз и много языков. Однажды муж вернулся раньше обычного и, застав Михаила за господским столом, иссек его розгами, а потом привязал к столбу – прямо под окном жены. Михаил провисел на столбе пять дней, под проливными дождями и палящим солнцем. От смерти его спасали только короткие визиты сердобольной старухи-служанки, которая по поручению Анны каждую ночь приходила поить его и омывать раны. Но эти милости только продлевали агонию. К концу пятого дня мучения Михаила стали настолько невыносимыми, что он, едва шевеля высохшими губами, попросил старуху больше не беспокоиться о его судьбе. Тогда, вне себя от отчаяния, Анна согласилась на страшный поступок.

Михаил так и не узнал, как она нашла семаргла. Придя в себя после мучительного перевоплощения, по сравнению с которым пытка солнцем перестала казаться пыткой, Михаил, дрожащий от нестерпимого внутреннего холода, бросился в дом и убил всех, кто там был: слуг, хозяина и саму Анну. Только часы спустя, придя в себя возле ее обгоревшего трупа, он понял, что произошло – и не смог себе этого простить. С тех пор в память об Анне он продолжал носить одежду слуги, чтобы помнить о своем месте в жизни. Следующие несколько веков Михаил посвятил поиску недавно перевоплощенных семарглов. Он помогал им выжить и принять свою новую сущность. Одним из таких семарглов стал Стефан.

– Мы оба знаем, что с тобой происходит. – Михаил подался вперед. Теперь он едва не касался пальцами солнечной полосы.

Стефан безучастно смотрел на его руки.

– Это она тебя прислала?

– Мария – единственное существо, которое заботится о тебе больше, чем я. Она – твое спасение.

– Ее забота становится навязчивой, а спасение мне может принести только тепло Влады… – Стефан встал на ноги и втянул ноздрями воздух. – Я схожу с ума?!

– Семарглы не сходят с ума.

– Тогда почему я чувствую в этой комнате ее запах?! – он царапнул ногтями по стене, в бетоне остались борозды.

– У тебя отличное обоняние, мой мальчик. Возможно, лучшее в нашем роду. Такой дар не дается просто так, – Михаил достал из кармана кусок фиолетовой ткани и бросил Стефану. – Наслаждайся.

Стефан мучительно застонал.

– Твоя проблема находится вот здесь, – Михаил постучал пальцем себе по виску. – А с твоим телом все в порядке: оно готово принять тепло – любое, не только Влады. Помнишь, как ты справился с этим в прошлый раз?

Стефан молчал.

– Стефан! – рявкнул Михаил – словно, как следует, тряхнул его за плечо. – Как ты справился с этим? – выделяя каждое слово, повторил он.

– Я перевоплотил Марка.

– Ты насытился им. – Михаил откинулся на спинку стула. – Переступил через свое отвращение, чтобы спасти жизнь брату Илоны. Значит, сможешь повторить это, чтобы спасти себя. – Он встал и вернул стул на место. – Клара тебе поможет. Просто закрой глаза – и насыть себя.

Михаил ушел, а Стефан остался сидеть, привыкая к запаху серой, как мышь, девушки, стоящей у двери. Когда солнечная полоса погасла, он схватил ее запястье и прижал к своим губам.

В первые секунды, казалось, стало легче, – даже теплее. Стефан встал и, прислушиваясь к себе, сделал несколько шагов. Но потом все его существо взбунтовалось против инородной субстанции, и он едва успел выйти из комнаты, как тело, чужое, непослушное, забилось в ознобе.

Стефан посмотрел на себя в зеркало – и с отвращением отвернулся.