Глава 6
Вечеринка

Свет фонарей дрогнул и разгорелся в полную силу, обозначив широкую линию главной улицы Огневки. Он играл на стеклах коттеджей, украшенных гирляндами огней, крышах лимузинов, припаркованных у обочины длинной шеренгой, бутылках шампанского, которые грузчики ящиками вносили в белую виллу, формой напоминающую ракушку. На верхней створке ракушки звенели посудой официанты, завершая последние приготовления к вечеринке. Перед виллой журчали фонтаны с гипсовыми статуями древних богов. К фонтанам вела аллея фарфоровых ваз, заполненных цветами – их доставили всего пару часов назад. Стефан бросил взгляд на вазу с пионами, стоящую в стороне от остальных. Пионы были роскошные: крупные, с ладонь, и белые, как подвенечное платье. Он кивнул садовнику, обернулся – и улыбка исчезла с его губ. Водитель лимузина побледнел.

– Я хочу, чтобы ты понял, – выделяя каждое слово, произнес Стефан. – Если, она оступится и сломает каблук… Если ей не понравится твой взгляд… Если ты скажешь хоть одно неправильное слово… – Он перевел дыхание. – Тебе не жить.

– Я вас понял, господин, – отчеканил водитель.

Стефан поморщился.

– Лучше бы отправил семаргла, так надежнее, – заметила Мария.

Она стояла на мраморной лестнице, ведущей к террасе, и с легкой улыбкой наблюдала, как Стефан давал наставления. На ней было длинное бархатное платье рубинового цвета, одно из тех, что она отобрала для сегодняшнего вечера. Платье выделяло ее красивую белую шею, плечи и, мягко очерчивая фигуру, спадало до самой земли. Стефан отвлекся всего на секунду, потом снова перевел взгляд на водителя.

– Надежнее? Предлагаешь доверить семарглу налитую теплом, ошеломительно пахнущую девушку?

Мария сделала вид, что не услышала издевки.

– Можешь послать Михаила. Ему-то ты доверяешь.

– Сейчас я никому не доверяю.

Стефан обошел водителя по кругу. Седоусый мужчина вытянулся в струну, и, боясь моргнуть, смотрел прямо перед собой.

– Это не груз, – продолжил Стефан, не сводя с него глаз. – Это хрупкое, ранимое создание. Если ты превысишь скорость, если ты собьешься с маршрута…

– …то ему не жить. – Мария обняла Стефана сзади и уперлась подбородком ему в плечо. – Хватит, злюка. Он опоздает.

Стефан закрыл глаза и махнул водителю рукой. Тот юркнул в машину и тотчас же надавил на педаль газа. Еще несколько секунд – и «Крайслер» влился в череду лимузинов, выезжающих из Огневки. Большинство машин отправлялись на восток, к ближайшему аэропорту, и только одна – на запад, забирать девушку, которая на некоторое время стала для Стефана смыслом жизни.

– Во мне слишком много энергии, – произнес Стефан, наблюдая, как «Крайслер» выезжает за ворота. – Я не насыщался уже несколько суток, но моя энергия не ослабевает, она словно сжигает меня. Это невыносимо!

Мария разомкнула объятия и медленно переместила руки ему на плечи. Стефан все еще смотрел на исчезающие за воротами машины, когда горячее пальцы Марии отвели за ухо прядь его волос.

– Я помогу тебе… – прошептала она, и Стефан почувствовал легкое прикосновение ее губ к своей шее.

Он схватил Марию за запястье.

– С ума сошла?!

– Я хотела…

– На этот вечер оставь меня в покое, – процедил Стефан и, войдя в дом, захлопнул за собой дверь.

Как только лимузин миновал перелесок, Влада прильнула к окну. На фоне ночи Огневка сияла, как праздничный торт. Густо-синее, словно океан, небо бередили прожектора, по обеим сторонам поселка то и дело вспыхивали огни фейерверков. Влада заметила на стекле отражение своего восторженного лица и подумала, что похожа на Золушку, которая спешит на бал.

А всего несколько часов назад она всерьез собиралась отклонить приглашение. Недосыпание, галлюцинации, обморок – все это плохо вязалось с попыткой узнать правду о смерти Илоны и Марка. Но мысль о том, что рано или поздно ей все-таки придется вернуться в Огневку за сумочкой, одной, без приглашения, заставила поспешно взять маскирующий карандаш и начать замазывать синяки под глазами.

Огневка продолжала удивлять. На этот раз ворота оказались распахнуты: ни выпытывающей камеры, ни металлического голоса. Лимузин нырнул в цветочный тоннель – и вынырнул прямо перед огромной белой виллой, освещенной так ярко, словно ее опаливало знойное южное солнце. Водитель помог Владе выйти из машины и сразу исчез.

Влада поднялась на широкое крыльцо. Она уже проезжала здесь – и словно была впервые. Очертания зданий казались знакомыми, но все остальное изменилось. Иллюминация на домах, подсветка ступеней и дорожек, журчание фонтанов, смех, разговоры, музыка. Мужчины в смокингах, помогающие дамам в вечерних платьях выйти из лимузинов. Официанты, предлагающие шампанское. Парни и девушки, резвящиеся в бассейне.

Публика – сплошь привлекательные молодые люди, многим не дашь и тридцати. Некоторые из них выделялись особенно: мужчины и женщины с белой кожей и королевской осанкой – словно высеченные из мрамора. На их фоне даже самые длинноногие шоколадки и самые стильные мачо заметно тускнели. Была еще и третья, малочисленная, группа людей, на которых земное притяжение, казалось, действовало сильнее. В отличие от представителей первой группы, их бледность выглядела не аристократической, а, скорее, болезненной.

– Приветствую вас, Влада! – раздался позади мужской голос.

Влада обернулась. Преодолевая по две ступеньки за прыжок, к ней поднялся Рыбак. Он казался чуть уставшим и помятым, хотя его черные брюки и белая рубашка с замысловатой вышивкой были идеально выглажены. Такая же, как и на рубашке, вышивка украшала платок, скрывающий его шею.

– Ради Бога, простите за опоздание! – Рыбак коснулся платка, словно растирая ушибленное место, и, окинув гостью взглядом, добавил: – Ты ослепительна! Просто ослепительна!

Влада пропустила комплимент мимо ушей.

– Вы простыли? – она указала на платок. – У вас до сих пор перевязано горло.

– Ах, это… – Рыбак снова коснулся шеи. – Поранился, когда брился. Подруга отвлекла – и… – Он широко полоснул себя ребром ладони. Окажись в его руках бритва на самом деле, журналист бы мгновенно истек кровью. – Выглядит уродливо, – добавил он и отвернулся, чтобы подозвать официанта.

Высокий подтянутый брюнет с челкой, спадающей на лоб, и хитрым блеском в глазах, был представителем первой, аристократической, группы. Он возник словно из воздуха и, подавая бокал шампанского, улыбнулся Владе отнюдь не раболепной улыбкой.

Влада провела его взглядом.

– Этот парень не похож на прислугу. – Она сделала маленький глоток. Пузырьки защекотали губы.

– Он не прислуга. Это местные развлекаются. – Рыбак поправил платок и поспешно добавил: – Пойдемте, наш столик в конце террасы. Отличное место: подальше от колонок, поближе к фонтану.

Они поднялись на второй этаж. Между столиками, сервированными блюдами с фруктами и канапе, сновали официанты. Рыбак подвинул Владе кресло, а сам сел рядом. Он вел себя странно: перепрыгивал с «вы» на «ты», говорил, что взбредет в голову, внезапно замолкал. Живо помня их прошлую встречу, Влада не стремилась поддерживать разговор, она с интересом разглядывала публику.

Мимо прошли две пары (все – представители второй группы), их лица показались Владе знакомыми, одно она вспомнила секундой позже: девушка получила награду на последнем Берлинском кинофестивале.

Впереди заняли места двое «аристократов»: улыбчивый, наголо бритый мужчина и блондинка – та самая, на которую пару дней назад наехал «Москвич» Васи Тюрина. За столом справа расположилась необычная пара: «третьесортная» девушка, невысокая, худенькая, с большими серыми глазами, то ли боязливо, то ли с любовью жалась к «аристократу», заинтересованному только тем, что происходило на сцене.

Рыбак заметно нервничал. Он налегал на шампанское, затем в его руке появился бокал с коньяком. Когда несколько прожекторов одновременно направили свет на микрофон, Влада извинилась и вышла из-за стола. Она скользнула поближе к сцене, где расположился оркестр, и, завернув за живую изгородь, с облегчением выдохнула. Стоять здесь, возле перил, ей нравилось куда больше: сцена видна как на ладони, от фонтанов веет прохладой, и, самое главное, рядом нет Рыбака.

Хлынули аплодисменты, несколько человек встали, и Влада перевела взгляд на парня лет двадцати пяти, истинного «аристократа», которого выхватил из зала свет прожектора. Его волосы цвета нежного золота были стянуты в короткий хвост; одежда, вся белая – брюки, рубашка, смокинг – сидела идеально; золотые запонки сверкали при каждом движении руки.

Легко взбежав по ступенькам, парень подошел к микрофону.

– Это чудесная ночь! – произнес он голосом, который заставил сердце Влады биться сильнее.

Что-то было в его тембре знакомое, притягательное, задевающее за живое. Колонки усиливали впечатление: казалось, голос раздавался отовсюду, даже со звезд, гроздями свисающих над террасой.

Зал ответил веселым улюлюканьем и аплодисментами.

– Да, это чудесная ночь… – повторил парень и, закрыв глаза, сделал глубокий вдох. – Вы чувствуете ее аромат?!

Раздалось сразу несколько веселых выкриков, их тут же поглотила волна аплодисментов.

Влада вдохнула теплый воздух. Пахло цветами и родниковой водой.

– Я знаю толк в ароматах, – продолжил парень, когда радостный гул утих. – Поверьте, еще ни одна ночь в Огневке не пахла так божественно!

Зал взорвался. «Аристократы», выкрикивая что-то дружелюбное, аплодировали стоя. В их взглядах и жестах было столько огня, словно они прожигали свою последнюю ночь.

Влада смотрела на их счастливые лица, не до конца понимая, что вызывало такой бурный восторг, но ощущала, как этот огонь начинает передаваться и ей.

– Я посвящаю эту песню той, что источает аромат, способный свести с ума, – добавил золотоволосый парень.

– Познакомь меня с ней, Стефан! – донеслось из середины зала.

Влада отыскала выскочку, им оказался жгучеволосый официант, который подавал ей шампанское.

– С удовольствием, Карл, – улыбаясь, ответил Стефан. – Если твоя смелость не исчезнет, когда я спущусь со сцены. – Снова раздались хохот и аплодисменты, их тотчас же поглотила музыка.

Влада все еще зачарованно смотрела на сцену, когда осознала, что именно играет оркестр. Совпадение было настолько шокирующим, что она непроизвольно оглянулась, ожидая, что сверкающая вилла может вот-вот превратиться в предрассветную спальню Марка. Но ничего не изменилось даже тогда, когда голос, безумно похожий на тот, что она слышала на Белой Даче, запел «Strangers in the night…» Почувствовав легкое головокружение, Влада оперлась о перила. Песня на мгновение оборвалась – и зазвучала снова.

Влада подняла голову. Стефан стоял у края сцены (в одной руке – микрофон, другая – в кармане) и пел, глядя ей в глаза. Его взгляд, открытый, пленительный, был ощутимей прикосновения. Он будто гладил ее по волосам, утешал, поддерживал, успокаивал. Не понимая, что происходит, Влада погружалась в этот взгляд до тех пор, пока не раздались аплодисменты, а потом свет погас, и Стефан исчез – словно погасил свет в ней самой. Влада пробежала взглядом по толпе. Стефана нигде не было.

Тем временем зазвучали взрывные барабанные ритмы, и над сценой поплыл большой стеклянный месяц. Он осветил десятки танцующих на помосте мужчин, одетых в черное. В их резких, страстных, хаотичных движениях улавливалась гипнотизирующая четкость.

Через несколько минут ритм сменился, сцену залил слепящий свет искусственного солнца, и мужчин в черном сменили женщины в белом. Их танец был мягче и спокойнее, но темп постепенно нарастал, пока по накалу не достиг предыдущего уровня. Тогда женщины и мужчины объединились в одном захватывающем танце. С каждой секундой они двигались все быстрее, и все быстрее сближались месяц и солнце. Когда небесные светила слились воедино, барабаны внезапно смолкли, свет погас, а потом зажегся снова и оказалось, что сцена, костюмы танцоров, декорации – все стало насыщенного огненно-красного цвета.

На пару секунд Огневка погрузилась в мертвую тишину, а затем последовал взрыв оваций.

Почувствовав чье-то присутствие, Влада обернулась – и уткнулась взглядом в золотой медальон с витиеватой гравировкой в виде буквы А, похожей на ту, что украшала ключ от Белой Дачи. Влада медленно подняла взгляд: белая шея, тонкие губы в полуулыбке, благородный нос – и глаза, по-кошачьи желтые, с причудливым вкраплением карего.

– Влада… – смакуя, произнес Стефан. – Вы искали меня.

Их разделяло расстояние не больше локтя, и, хотя вокруг было полно свободного места, Владе казалось, что они заперты в крошечной комнате. Близость Стефана обволакивала, ошарашивала, сбивала с толку. «Бежать отсюда!» – мелькнуло у нее в голове, но Влада не двинулась с места.

– Кажется, вы знали мою кузину, Илону, – ответила она. Голос прозвучал предательски робко.

– Я был частым гостем на ее вечеринках, – после долгой паузы ответил Стефан. – В нашем кругу Илону все любили, я – в том числе.

Было что-то настораживающее в его интонации, мимолетных жестах, взгляде. Скорее всего, он не врал, думала Влада, но ей казалось, что каждое действие Стефана имело скрытый смысл. Она непроизвольно коснулась горла, в котором застрял твердый комок. Стефан внимательно проследил за ее движением.

– Я ищу ее парня, – сказала Влада. – Говорят, он из Огневки – но это все, что мне известно.

Стефан покачал головой.

– Из Огневки? Не думаю. Я знал бы об этом. В любом случае я постараюсь тебе помочь.

Его обещание прозвучало так искренне, что Влада благодарно улыбнулась.

– Так ты познакомишь нас? – раздался насмешливый голос Карла. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, рукава – небрежно закатаны. Мнимый официант, широко улыбаясь, облокотился о плечо Стефана. – Впрочем, в этом нет нужды. Мое имя ты произнес со сцены, а ее… Ну, кто не знает Владу, наследницу Белой Дачи?

– Карл, исчезни, – миролюбиво попросил Стефан.

– Красивое колье, – улыбнулся официант и посмотрел на Стефана. Их взгляды встретились всего на мгновение, но Карл тотчас же убрал локоть с его плеча. – Просто невинная шутка, амиго! – Он галантно поцеловал Владе руку. – До скорой встречи, наследница!

Карл отправился к сцене, на которой уже стояли трое парней и девушка, одетые в народные костюмы, их головы украшали венки из полевых цветов. Двое парней заняли места у контрабаса и ударных, третий взял саксофон, девушка села за фортепиано, и воздух прорезал лихой рок-н-ролльный ритм. Несколько девчонок с визгом повскакивали с мест.

– Здесь слишком шумно, – Стефан подставил Владе локоть. – Пройдемся?

Впрочем, вопросительной интонация могла лишь показаться. Влада безропотно взяла его под руку.

Они спустились на улицу и пошли вдоль сияющих коттеджей. Музыка становилась все тише, журчащие фонтаны попадались все реже. Вскоре мимо прошла последняя пара, и Влада со Стефаном оказались перед пустынной улочкой. Иллюзию движения создавали только блики гирляндных огней, из всех звуков остались эхо музыки, шум шагов и стрекот сверчков.

– Так значит, ты знаешь толк в ароматах, – сказала Влада, чтобы заполнить бередящую душу паузу.

Стефан остановился и посмотрел на Владу. Расстояние между их лицами сократилось, и Влада непроизвольно сжала локоть Стефана.

– Я знаю об этом все, – ответил Стефан. – Например, что кожа брюнеток удерживает запах дольше, чем кожа блондинок. К сожалению. Что на человеческом теле есть места, которые хранят запахи лучше других. Например… – Стефан взял Владу за руку, – вот здесь, – он коснулся внутренней стороны локтевого сгиба. – И вот здесь, – он дотронулся до внутренней стороны ее запястья, потом отвел Владе за ухо прядь волос. – И под мочками ушей…

Влада замерла. Ей показалось, что вместе с волосами Стефан коснулся и ее сердца. Это прикосновение вызвало удивительное ощущение: смесь восторга и страха. Влада была уверена, что Стефан не причинит ей зла, но в то же время внутренний голос подсказывал: возможно, зло скрывается в нем самом.

– Запахи могут многое рассказать о человеке, – продолжил Стефан. – Какой запах тебе нравится?

Влада выдержала его взгляд.

– Моя мама обожает лаванду.

– Ей непросто приходится, верно?

– С чего ты взял? – смутилась Влада.

– Запах лаванды – сильный антидепрессант. – Стефан жестом предложил продолжить прогулку. – Впрочем, лечить может любой запах – если «привязать» его к приятному воспоминанию. Тогда при каждом вдохе в организме начнет возрастать выделение нейромедиаторов, антител и эндорфинов – гормонов радости, а когда человек счастлив, он практически здоров, – Стефан тряхнул головой. – Прости за эту лекцию. Когда речь заходит о запахах, мне сложно остановиться. Лучше, расскажи, что ты думаешь об Огневке?

– Необычное место, – теперь голос Влады звучал уверенно. – Однажды оно показалось мне неприступным, как тюрьма. Но сегодня… – Она задумалась, глядя на вспышки фейерверка, отраженные в черной воде ручья, потом подняла взгляд на Стефана. – Жители Огневки – кто они?

Стефан облокотился о каменные перила моста. В его прищуренных глазах мерцали любопытство и настороженность.

– Я знаю, что тебя не впечатлить словом «богатство». – Он указал на колье. – Но здесь живут безобразно богатые люди. Они съехались со всех уголков света, чтобы спрятаться от чужих глаз. Иногда они веселятся.

Влада также прислонилось к перилам, чуть касаясь рукой рукава его смокинга. Она больше не чувствовала обескураживающего магнетизма Стефана, скорее, от него исходило нежное притяжение, которое испытываешь, находясь рядом с близким человеком.

– А разве безобразно богатым людям не нравится прятаться где-нибудь на Мальдивах? – спросила Влада.

Стефан улыбнулся.

– Огневка – уникальный город. Тебе придется поверить мне на слово, но для своих жителей он безопаснее и комфортнее любого острова. Что же касается расположения… Человек, который построил этот город, хотел, чтобы он находился именно здесь.

Что-то проскользнуло в его глазах – боль? грусть? тревога? – но Влада не успела понять, что именно.

– Этот человек… ты? – спросила она.

Стефан не ответил. Он перевел взгляд на воду и, казалось, с головой окунулся в воспоминания.

От воды потянуло прохладой. Влада перебросила волосы за спину, подставляя плечи ветру, и вдруг заметила, как Стефан напрягся. Он стоял, словно окаменев, его застывший взгляд был устремлен на ее шею. По спине Влады пробежала волна мурашек: он смотрел так, будто увидел что-то ужасное: зияющую дыру, огромного мохнатого паука.

– Стефан, – осторожно позвала Влада.

Она ощупала шею.

Стефан отвел глаза.

– Прости… – Он дрожал. – Так бывает…

Влада попробовала коснуться его, но он отпрянул и, словно защищаясь, заслонил глаза рукой.

– Рыбак ждет тебя. – Стефан указал в сторону, откуда доносилась музыка, а сам стремительно пошел в другом направлении. Вскоре он исчез в темноте, и тотчас же оборвался звук его шагов – как будто темнота поглотила все, связанное с ним.

Недоумевая, Влада потрогала шею. Пятно плохо заживало и выглядело неважно, но не настолько же… Она еще немного постояла на мосту, надеясь, что Стефан вернется, а потом побрела к вилле, где все еще кипел праздник.

Обувь натерла ноги, Влада сняла босоножки и пошла по остывшему асфальту. Она снова была одна. Жизнь превратилась в заколдованный круг: что бы ни происходило, кто бы ни появлялся на пути – за следующим поворотом ожидало одиночество. И не важно, бродила ли Влада в потертых джинсах по пустынным проселочным дорогам или дефилировала на вечеринке в платье от кутюрье – она была одна. Все время – одна.

– Влада! – раздался взволнованный голос Рыбака.

Прежде чем взглянуть на журналиста, Влада надела босоножки и смахнула слезу. Все, теперь она снова королева.

– А я вас ищу! – воскликнул Толя, демонстрируя ее сумочку.

– Отлично, давай сюда, – холодно ответила Влада и протянула руку.

Если бы сейчас Рыбак начал играть в кошки-мышки, она бы хорошенько его ударила, но журналист сразу же отдал сумочку. Влада заглянула вовнутрь: фотографии, кошелек, документы – все на месте.

– Я провожу вас, – предложил журналист.

– Не стоит, – Влада направилась к парковке лимузинов.

Некоторое время Толя молча следовал за ней, потом схватил ее за локоть. Влада попыталась выдернуть руку, но Рыбак только усилил хватку.

– Помоги мне… – одними губами прошептал он, хотя вокруг не было ни души.

Влада не столько поняла, что он произнес, сколько прочитала в его взгляде.

– Помочь? – с сомнением переспросила она.

Просьба о помощи в его глазах сменилась отчаянием. Не произнося ни слова, Рыбак попытался развязать на шее платок, но руки не слушались. Тогда он медленно, словно до смерти опасаясь чего-то, стянул край платка, и Влада увидела десятки ожогов. Некоторые ранки почти зажили, но пара из них, ярко-красные, с бледными опухшими краями, казалось, появились всего несколько часов назад.

Влада в изумлении отступила. Рыбак качнулся к ней, но услышал за спиной недовольный женский окрик и тотчас же закрыл шею.

– Все в порядке, дорогая! Я просто слишком туго завязал платок! – наигранно весело прокричал он в ответ и, взяв Владу под руку, потащил ее к лимузину. – Приходи ко мне в гости, детка, иногда здесь бывает так скучно… – Он с трудом улыбнулся.

Влада села в лимузин. Рыбак склонился над ней.

– Ты обязана прийти, слышишь?! Я беру с тебя слово! – глухим голосом произнес он и захлопнул за Владой дверь.

Машина тронулась. Рыбак, словно завороженный, несколько секунд смотрел вслед, потом бросился за лимузином.

– Это очень важно, ты должна!.. – Он ударил кулаком в заднее стекло.

Влада обернулась – и от неожиданности вздрогнула, когда увидела возле Рыбака, внезапно побледневшего и обмякшего, ту самую длинноволосую брюнетку, которая в прошлый раз выгнала ее из Огневки. Красавица, хищная, неприступная, в шикарном платье рубинового цвета, держала Рыбака под руку, как будто не давала ему упасть. Она смотрела на Владу, пристально, не улыбаясь, до тех пор, пока лимузин не выехал за ворота.

Больше никакой Огневки, клялась себе Влада по дороге назад, к черту Белую Дачу. Забросить вещи в сумку, запереть дом – и вернуться… Ладно, ей некуда было возвращаться. Но всегда можно начать с чистого листа. На свете столько мест, где незнакомые женщины не смотрят так, словно мысленно разрезают ее на кусочки, а дома, даже самые старинные, не вызывают галлюцинаций. Так зачем доводить себя до сумасшествия, курсируя между Огневкой и Дачей? А пока Владе до смерти хотелось хотя бы сбросить напряжение и как следует выспаться. Большая порция Терезиной наливки и последующая ночевка у подруги должны были решить обе проблемы.

– Эй! – Влада постучала костяшкой пальца в окошко, отгораживающее водителя. – Мы меняем маршрут.

Сегодня Белая Дача переночует без нее.

То, что идея со сменой маршрута оказалось неудачной, Влада поняла, едва вышла из лимузина возле дома Терезы. Ходить по неосвещенной деревне в вечернем платье и туфлях – то еще удовольствие. Но это неудобство она могла предугадать – в отличие от другого: Тереза была не одна. Еще не открыв калитку, Влада заметила, как в одной из комнат зажегся свет и в окне, закрытом, но незашторенном, появились ее подруга и Стас. Тереза, смущенная, с опущенной головой, ходила по комнате, указывая на что-то, развешенное по стенам, а Стас, словно приклеенный, ходил за ней по пятам. Фотографии или картины – что бы то ни было – его совсем не интересовали. Он то поглаживал плечо Терезы, то трепал ее полураспущенную косу, то целовал в шею. Его намерения были более чем очевидны, но Тереза не уступала. В отличие от подруги, Стаса, похоже, нисколько не смущало присутствие в доме детей. Отойдя в темноту, подальше от калитки, Влада, прислонилась к забору и с любопытством наблюдала за происходящим. О настойчивости Стаса она знала не понаслышке. Как и о трепетном отношении Терезы к племяшкам. В данной ситуации она бы поставила на Терезу.

Но не успела Влада подумать об этом, как Тереза развернулась к Стасу лицом. Он тот час же притянул ее к себе. Даже на таком расстоянии Влада ощутила жар того поцелуя. Неудивительно, что Тереза забыла о принципах и стала отвечать ему не менее страстно. Она не остановилась даже, когда Стас запустил руку ей под просторную майку и стал мять то, что под ней находилось. Натыкаясь на стол, тумбочку, шкаф, сбрасывая на пол безделушки, которыми была уставлена мебель, любовники двинулись к кровати.

Вот сейчас точно пришло время сбежать. Но сцена, которую увидела Влада, была настолько зажигательной, что отозвалась внизу живота, и пальцы сами собой скользнули к трусикам. Пусть с ягодной наливкой не вышло, но этот способ снять напряжение тоже подходил.

Прикрыв глаза, одной рукой держась за штакетину забора, Влада начала медленно, очень нежно ласкать себя. И тотчас же возникли образы из сна о Марке. Вот он ложится рядом с ней на постель и тянет завязочки ее ночной сорочки. Его ладонь проскальзывает под ткань и касается к ее груди… А в следующее мгновение, уже в реальности, Влада закричала – но услышала только свое мычание: широкая ладонь крепко зажала ей рот. Влада попыталась убрать ладонь, но тут же оказалась прижата мужским телом к забору и чьи-то горячие пальцы уже поспешно и грубо задирали ей платье.

– …Или мне стоит спросить разрешения? – с сарказмом прошептал ей на ухо Стас.

Одной рукой Влада пыталась освободить зажатый рот, второй – обтянуть платье.

– Считай это платой за подглядывание, деточка…

Влада изловчилась и укусила Стаса за ладонь. Он прошипел что-то, но боль вытерпел. Его рука уже нащупала под ее трусиками самую чувствительную точку и теперь совершала круговые движения, заставляя тело Влады извиваться.

– А вот сейчас можешь кричать… – услышала она шепот Стаса и одновременно с этим – звук расстегивающейся ширинки и далекий стук оконных створок.

Распахнув окно, Тереза забралась на подоконник, наверное, стремясь охладить себя после пылких объятий отвергнутого любовника. Того самого, который, не найдя выхода своей страсти, уже раздвигал Владе ноги.

Когда Стас вошел в нее, Влада только глухо застонала, хотя ее рот больше не был зажат. Конечно, она не собиралась кричать, привлекая внимание подруги к тому, что творилось прямо у забора.

– Сильнее, – сквозь зубы потребовала она.

– Что?.. – не переставая двигаться в ней, переспросил Стас.

– Сильнее… И жестче… – простонала Влада.

Тогда Стас накрутил ее волосы на кулак, пальцами другой руки впился ей в бедро. Его движения стали быстрее, агрессивнее, словно он больше не играл с ней, а наказывал ее.

– Так тебе нравится? – приблизив Владу к себе за волосы, прорычал Стас.

Ответом ему стали сладкие судороги. Самого Стаса хватило еще не несколько секунд.

Влада опустилась на траву, теплую после жаркого дня.

Пахло стоячей водой. Легкий ветер гладил лицо, звезды смотрели пытливо и настороженно. Влада прикрыла глаза.

– Может, повторим как-нибудь? В том же духе? – спросил Стас, опускаясь на траву рядом с Владой. – А то мои подружки не очень любят… пожестче… – Он сорвал травинку и машинальным движением зажал ее губами.

– В следующий раз я убью тебя, – не открывая глаз, произнесла Влада.

– Да что ты! – усмехаясь, Стас положил руку ей на бедро – и тотчас же, вскрикнув, отдернул. На тыльной стороне ладони начал быстро набухать кровью порез.

Влада закрыла перочинный ножик и заложила его за резинку чулка.

– Если ты еще раз вытворишь такое – я убью тебя, – бесстрастным тоном повторила она и, одернув платье, побрела по направлению к Белой Даче.

Влада была так зла на себя, что не сразу заметила изменение в холле. Хлопнув дверью, она стала подниматься на второй этаж и, только пройдя несколько ступенек, медленно обернулась. На столике в большой фарфоровой вазе стоял пышный букет пионов. Она слышала его аромат даже с лестницы.

Не отрывая взгляда от букета, Влада подошла к столику и, затаив дыхание, протянула руку к лепесткам, покрытым росой. Настоящие живые цветы. Она вдыхала их запах, кончиками пальцев ощущала прохладу капель. Нет, это не было галлюцинацией – возможно, как и все остальное, увиденное на Белой Даче.

Влада присела на край стола и попыталась сосредоточиться. Она трижды осматривала дом. В последний раз – сразу после того, как увидела в зеркале тень. Окна и двери были заперты, в доме царила полная тишина. Если бы кто-то попытался выбраться наружу, она бы обязательно услышала. Значит, этот кто-то прятался в ее доме. Возможно, прячется и теперь. Но где? Что за тайная комната, которую она до сих пор не обнаружила.

Не переодеваясь, Влада принялась заново исследовать Дачу. Она вынимала книги с книжных полок, ощупывала шкафы изнутри, простукивала стены в поисках механизма, способного открыть потайную дверь – именно так герои фильмов обнаруживали скрытые ходы, ведущие в подземелье.

Подземелье! Влада чертыхнулась. Как же она могла забыть о месте, в котором они с Илоной и Марком на крови давали друг другу клятву в вечной дружбе.

Влада вернулась в холл, позволяя воспоминаниям руководить ею, как компасом. Это было давно, очень давно, еще до реставрации Дачи, но, кажется, когда-то в подвал вела та же лестница, что и на второй этаж. Значит, вход должен быть где-то рядом. Влада откинула ковер – и довольно отряхнула руки: она нашла дверь в подвал. Дверь поддалась легко. Из черной дыры повеяло ледяным холодом.

От волнения лоб покрылся испариной. Едва осознавая свои действия, Влада отыскала на кухне фонарь и, не медля ни секунды, стала спускаться по каменным ступеням винтовой лестницы. Время от времени она оборачивалась, словно опасаясь, что дверь за ней внезапно захлопнется. Свет фонаря выхватывал пятна ступеней и стен. Стук каблучков эхом заполнял пустое пространство.

Подвал остался такими же, как в воспоминаниях Влады: черный, холодный, сухой, с запахом пыли, но в конце спуска ее ждал сюрприз – металлическая дверь. Сердце застучало еще быстрее: в ее детстве двери здесь не было. Воображение тотчас же нарисовало маленькую уютно обставленную комнату, у стены – кровать, а на кровати сидит тот, ради безопасности которого Сима покончила жизнь самоубийством. Влада была так уверена в своей правоте, что, зайдя вовнутрь, не поверила глазам: помещение оказалось пустым. Холодное, мрачное место с голыми каменными стенами.

Влада опустилась на пол и, прислонясь к стене, попыталась понять, что делать дальше. Где-то она все-таки ошиблась. Незнакомец использовал либо более надежное место, чем подземелье, либо тайную дверь, ведущую за пределы дома. Ни того ни другого Влада отыскать не смогла.

И что делать дальше?

Не сдаваться!

И думать, думать…

Да, у нее не получилось найти, где живет этот таинственный человек, но, возможно, она сможет узнать, кто он такой. У Влады было соображение на этот счет. Слишком желанное, фантастическое – но не более фантастическое, чем букет цветов, внезапно возникший в запертом доме. Она поднялась в комнату Симы и набрала номер Терезы.

Влада осознавала, что стоило дождаться рассвета, всего пару часов – и все станет проще, но от мысли, что предположение может оказаться верным, ее знобило. Действовать нужно было немедленно.

Влада зажгла свет во всех комнатах, окна которых выходили на задний двор. Потом пошла во флигель за лопатами и ломом. Когда она притащила их к могилам, Тереза и Стас – которого, кстати, никто не звал, – уже ждали ее. Оба жевали соломинки. Влада мельком улыбнулась. Стас посмотрел на Терезу, выхватил у нее соломинку и отшвырнул подальше.

Влада воткнула лопаты в землю.

– Так что мы будем делать? – спросила Тереза.

– Что делать, что делать… – Стас почесал затылок. – Копать!

Света фонарика не хватало, чтобы помочь обоим, но вскоре из-за туч выглянула луна, и дело пошло быстрее. Стас копал, пожевывая травинку. Время от времени он мычал себе под нос веселую мелодию. Влада же работала со злым отрешением, лишь иногда оглядываясь то на горящие окна дома, то на надгробья соседних могил. Ее платье, лицо и волосы были перепачканы пылью. Тереза, испуганно-бледная, светила на яму, которую копала Влада, но то и дело прикладывала свободную руку к груди, где висел крестик, – и тогда пятно света сбивалось на комья сырой земли.

– Свет, – не поднимая головы, командовала Влада.

Тереза спохватывалась, поднимала фонарь и, прежде чем осветить яму, высвечивала сосредоточенное лицо подруги.

Когда Влада в очередной раз произнесла «свет», лопата Стаса ударила по чему-то твердому. Девушки переглянулись. Стас довольно хмыкнул и стал счищать землю с крышки гроба. Казалось, прошла вечность, прежде чем Стас подковырнул ломом крышку, и она хрустнула.

– Еще не поздно остановиться, – пролепетала Тереза, сжимая крестик.

Влада ответила ей пронизывающим взглядом.

Стас подковырнул крышку с другой стороны, поднажал на лом – и крышка, хрустнув, сдвинулась. Зажав нос платком, Стас поворошил острием лопаты содержимое.

– При жизни она была симпатичнее, – заключил он.

Тереза кинула фонарь в яму и бросилась в кусты, ее стошнило.

Зажимая нос, Влада подобрала фонарь и заглянула в гроб. Она увидела кусок материи, которая, вероятно, когда-то была платьем, и руку, вернее, кость, обтянутую чем-то омерзительным, похожим на куски сгнившего мяса.

– Не смей. Так. Говорить. О ней, – сражаясь с тошнотворной волной, произнесла Влада.

– Она не обидится, – опираясь о лопату, улыбнулся Стас. – А его будем вскрывать? – Он кивнул в сторону могилы Марка.

– Будем, – ответила Влада.

От напряжения и усталости ее колотило. Вырыть еще одну яму, открыть еще один гроб, еще раз заглянуть под крышку – даже мысль об этом казалась невыносимой, но пути назад не было. Пытаясь унять дрожь, Влада изо всех сил сжала лопату и вонзила ее в сухую землю. Измученная Тереза села рядом. Она удерживала фонарь обеими руками, ее губы шевелились в молитве.

Когда лопата снова ухнула о гроб, на востоке уже загорелась тонкая бледная полоса.

Стас подковырнул крышку.

– Дальше я сама, – сказала Влада.

– Нет уж. – Стас оперся о лом, как о трость. – Я должен увидеть это своими глазами.

– Это я должна увидеть своими глазами – больше никто, – Влада протянула руку. – Лом.

Стас не шевельнулся. Влада подошла к нему вплотную.

– Илоны тебе не достаточно?! – едва не срываясь на крик, спросила она. – Развороченных могил? Вскрытых гробов? – Влада указала на могилу Илоны. – Ты не увидишь Марка таким! Это не обсуждается! Или ты отходишь прямо сейчас, или мы закапываем могилу. – Она сжала лопату с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

Стас колебался. Потом отшвырнул лом и вылез из ямы.

Пытаясь не обращать внимания на оглушительное биение своего сердца, Влада поддела крышку ломом и отодвинула ее. Тереза отступила. Стас зажал нос. Не отрываясь, Влада смотрела на то, что лежало в гробу, и дрожь била ее так сильно, что звякали зубы. Потом она вернула крышку на место и стала засыпать могилу. Влада метала комья, подавляя истерику, но вскоре не выдержала: рухнула на колени и зарыдала. От спазмов, казалось, болела каждая клеточка.

Тереза помогла ей вылезти из могилы. Стас продолжил молча засыпать гроб.

Когда он завершил работу, Влада заставила друзей уйти, а сама, цепляясь за поручень, стояла на крыльце до тех пор, пока тишина не поглотила их голоса. Затем она поднялась к себе в спальню и встала у распахнутого окна. Оттуда не было видно могил, но Влада точно знала, где они находятся, как выглядят и что в них похоронено. Раньше она столько раз смотрела в это окно, но еще никогда вид из него не был таким жутким.

На первом этаже щелкнул выключатель, и прямоугольники света, падавшие на траву из кухонных окон, погасли. Влада не шелохнулась. Она глядела на темное пятно сада, за которым скрывались зарытые могилы, и слушала, как один за другим щелкают выключатели. Вскоре весь дом погрузился во тьму.

У входа в спальню скрипнула половица.

– Здравствуй, сестренка, – прозвучало со стороны двери.

– Здравствуй, Марк, – ответила Влада.