Глава 14
Дневник Илоны. Часть 2
1 февраля
Я не вела дневник больше трех месяцев. Это было очень сложное время, невыносимое, но даже среди черных дней мелькал свет.
Я обрела любимого человека – Стефана.
И я потеряла любимого человека – папу.
Мне было так больно… От воспоминания об этом до сих перехватывает дыхание, как будто мои легкие в дырах.
Две недели назад я прилетела на похороны.
Папу хоронили за садом, у старой часовни, там, где когда-нибудь будут похоронены все Аркаевы. После короткой оттепели снова пошел снег, он был таким чистым…
Симу отвели в дом, родственники разъехались, а Марк все стоял рядом со мной, пока я не попросила его уйти. Марк не понимал, но этот снег был невыносим. Он словно превратил смерть папы в часть общей истории, которая вскоре забудется, так же легко, как исчезла под снегом его могила.
Я очистила могилу и прижалась к ней щекой. Душа попадает на небо на сороковые сутки, значит, пока что он там, под землей, а я – возле него. Я так люблю моего папочку! Он не мог не почувствовать этого.
Я так и лежала, прижимаясь щекой к могиле, пока кто-то не обнял меня за плечи. Стефан стоял возле меня на коленях, и взгляд у него был такой, словно погиб не мой, а его отец. Он прижал меня к себе, и стук его сердца, очень быстрый, стал постепенно вытеснять боль. Впервые, с тех пор как Марк сообщил о смерти отца, я ощутила что-то, похожее на смирение. В тот момент мне показалось, что Стефан – самый близкий человек, который у меня остался. Даже ближе Марка.
3 февраля
Жанна не приехала на похороны и не отпустила Владу. Кажется, у них проблемы в семье, и Жанна использует дочку как приманку для мужа. На лето Влада тоже к нам не приедет. Когда Марк узнал об этом, его лицо стало серым, но он сказал, что это к лучшему. Сима тоже не настаивала. После смерти папы она изменилась, ей словно стало труднее жить, в физическом смысле. Одно время мне казалось, что она с моим папой из-за денег, но вот теперь Сима – наследница огромного состояния, а выглядит как призрак.
Вечера мы проводим вместе: я, Марк и Сима. Просто сидим в столовой, смотрим старые фото или старое кино – все с одинаковыми выражениями лица. Мы – покалеченные люди, у каждого из нас разбито сердце, и это объединяет нас больше, чем родственные узы.
От воспоминаний о папе каждый раз на глазах наворачиваются слезы, но постепенно мне становится легче. Моя любовь лечит меня. Сердцебиение Стефана стало моим тайным лекарством.
5 февраля
Открываю почтовый ящик – а там письмо от Влады. И что я делаю? То же, что и Марк, только разве что не пялюсь на экран часами – просто игнорирую сообщение. На самом деле, нужно что-то ответить, но я понятия не имею, что именно. Особенно на вопрос, как поживает Марк. Отлично поживает, дорогая Влада, на твоей почве у него случилось помешательство. Кажется, он скоро вообще перестанет реагировать на внешние раздражители – вроде меня. Сима иногда запирается с ним в библиотеке, и я слышу ровный, приглушенный голос Марка. Что говорить – мне хотелось бы подслушать, но я не стану, не из того теста.
Я думала, смерть папы выбьет Владу из братовой головы, но у него словно короткое замыкание произошло: стало только хуже. С Симой тоже все плохо. Она потемнела, не спит, не ест, круги под глазами.
Все зеркала в доме занавешены черным.
Сегодня Марк возвращается в Москву, а я остаюсь еще на несколько дней. Делаю вид, что мое решение связано с неважным самочувствием Симы (в какой-то мере так оно и есть), но главная причина скрывается в Стефане. Без него мне даже дышать больно.
6 февраля
Этот человек – тайна. Он – и моя тайна, и сам по себе.
Вот я о чем. Весь последний месяц один мой приятель, Толя Рыбак, донимал меня просьбами уговорить Стефана показать ему Огневку. Поселок строится бешенными темпами, привлекает внимание, но попасть туда простому смертному невозможно. Сама бы я не стала напрашиваться, хотя, не скрою, мне любопытно, но раз подвернулся такой случай… В общем, я спросила Стефана, нельзя ли помочь Рыбаку. Кажется, Стефану эта просьба не понравилась, но он вида не подал и предложил провести экскурсию.
Несмотря на снегопад, велась бурная стройка, ездили бульдозеры. Стефан взял с собой папку и показал эскизы домов. Изумительно красивые – я-то знаю толк в дизайне.
Стефан сказал, что пять домов на главной улице – его собственные проекты, в каждый из них он вложил душу, но так и не определился, в котором будет жить. Он предложил мне сделать выбор за него. Я указала на дом с гранатовый крышей, очень похожий на Дачу: мне бы хотелось, чтобы Стефан жил в доме, похожем на мой. Если честно, мне бы хотелось, чтобы Стефан жил в моем доме. Чтобы мы жили вместе.
Пока мы обсуждали эскизы, Рыбак улизнул, но его тут же вернул один из охранников. Толик, верный своей манере, и не думал извиняться. Вместо этого он спросил, может ли в одном из таких домов поселиться обычный человек, кто-нибудь вроде него.
– Ты первый в списке кандидатов, – сухо ответил Стефан, и даже не улыбнулся в ответ на смех Рыбака.
9 февраля
Стефан сказал, что хотел бы поехать в Лондон вместе со мной, что для него это не составит труда. Как же мне сложно было отказаться, но все-таки я сказала «нет». Теперь все по-другому. Во мне не осталось ни сомнений, ни страха. Я продолжу учиться в Лондоне, стану дизайнером. Четыре года мы будем видеться урывками. Но потом я вернусь – взрослая, самостоятельная и мудрая, и мы уже вместе со Стефаном решим, что делать дальше.
Вот так: завтра я уезжаю, Стефан отвезет меня в аэропорт.
Как я себя чувствую? Боже, если бы вместо строчек я могла вложить в дневник фото с моим портретом!!! Сегодня вечером Стефан приехал на белом заснеженном джипе, чтобы вытащить меня из склепа, в который превратился мой дом. Мы ехали через лес, потом по бездорожью, пока не оказались на берегу Холодного пруда. Несмотря на сугробы вокруг, лед на пруду был тщательно очищен, снег на берегу разрезали следы шин каких-то больших машин. Стефан включил дальний свет и музыку, достал коньки, и мы стали кататься. Надо признать, катается он изумительно.
Мы пили шампанское прямо на льду, а потом Стефан взял меня за руку и повел вглубь леса. Несколько минут мы брели по колено в снегу, а затем деревья расступились, и я увидела поляну, круглую, как монетка. Посреди поляны стоял шатер. Мы направились туда. Стефан отвел рукой кусок материи, заменяющий дверь, и пропустил меня первой. Я сделала шаг – и замерла. Шатер изнутри показался куда большим, чем снаружи, и скорее напоминал маленькую избушку, чем большую палатку. «Потолок» оказался высоким – мне даже не пришлось нагибать голову. У «стены» горела печка, я сразу ощутила ее жар. Поодаль стояла корзинка, накрытая полотенцем, из-под него выглядывало горлышко «Шампанского». «Пол» был устлан шкурами волков и медведей.
Я сбросила полусапожки – не хотела пачкать такое великолепие – и ступила на шкуры. Позади меня, почти вплотную, остановился Стефан. Я чувствовала его дыхание у себя на затылке. Он молчал и не двигался. Я тоже. Его близость словно парализовала меня. А потом, все также стоя позади меня, он начал расстегивать мне пуговицы куртки, очень медленно, одну за другой. Затем настал черед кофточки. И вот уже я стою в одной комбинации и колготах. И мне не то что не холодно… Кажется, я сама источаю жар, как та печка.
Стефан опускается на колени и стягивает с меня колготы. Он по-прежнему ни разу меня не коснулся, вместо него меня легко и тягуче касается одежда, которую Стефан снимает, и от этого я словно наливаюсь соком желания, как перезревший плод, который вот-вот лопнет.
С легким поглаживанием, словно сами по себе, с меня соскальзывают трусики. Также невесомо опускается с плеча сначала одна, потом другая шлейка комбинации. Будто последним аккордом щелкает заколка, и волосы обрушиваются на мои обнаженные лопатки. Нагая, не решаясь шевельнуться, чтобы не нарушить таинства, я все еще стою к Стефану спиной и слышу, как теперь раздевается он. Потом шелест одежды смолкает. Стефан, обнаженный, становится передо мной – и я вижу в его помутненном взгляде то, что он видит в моем: полная, безраздельная принадлежность друг другу. Ты – мой. Я – твоя. И так будет всегда…
Это была такая длинная и такая короткая ночь… Тени огня плясали на стене, и в них сплетались и наши со Стефаном тени. Сплетались наши стоны и шепоты, волосы и пальцы рук… Я словно была с мужчиной в первый раз в своей жизни – так все было остро, ново и незнакомо… Мне воздуха не хватает, когда я думаю об этом, что уж говорить о словах, когда я всего лишь пытаюсь передать свои чувства на бумаге…
С тех пор прошло десять часов, но стоит мне вспомнить хотя бы миг из того, что происходило тогда, как внутри все сжимается. Стефан словно создан для того, чтобы любить меня. А я – чтобы любить его.
20 июня
Я не вела дневник четыре года.
Но сейчас словно что-то изменилось во мне. Словно появилось какое-то предчувствие, и я не могу понять, хорошее оно или плохое. Думаю, дело в том, что это последнее лето, которое мы со Стефаном проводим в таком странном статусе влюбленных-на-расстоянии. Статус, который давал нам ощущение полной свободы – которой, к слову, я не пользовались. Но… Следующим летом все будет по-другому. Знать бы еще как… Решится ли Стефан на более серьезные отношения? Я понятия не имею, что происходит в его голове. Из-за моей учебы в Лондоне мы так и не смогли узнать друг друга по-настоящему. Я молюсь – хотя и не набожная – чтобы все вышло по-моему.
Я хочу стать его женой. Его гордостью. Его правой рукой. Хранительницей его тайн и матерью его детей. Вопрос лишь в том, чего хочет Стефан.
Все эти месяцы без него я мечтала об одном – вернуться к Стефану. Мы созванивались каждый день, разговаривали ночи напролет (как же потом смущала преподавателей моя глупая счастливая заспанная улыбка))))), но мне все равно было мало Стефана. Смогу ли я когда-нибудь успокоиться, любить его тихо, как скромная романтичная старушка?..
В этот раз у Стефана не получалось встретить меня в аэропорту, я знала об этом и все равно по пути домой пялилась на пустынную, залитую солнцем дорогу в надежде увидеть его автомобиль. Сима пыталась разговорить меня, но собеседником я оказалась никудышным: отвечала невпопад, обрывала фразы. Соврала, что все из-за перелета.
Марк уже был на Даче, прилетел на неделю раньше. Я перебросилась с ним парой фраз, потом поднялась в свою спальню, с упавшим сердцем закрыла за собой дверь – и очутилась в объятиях Стефана! То, что я ощутила тогда, невозможно описать словами. Просто забыла, как нужно дышать…
Два следующих дня я провела на Даче в лучшем случае пару часов: приходила показаться Симе и снова сбегала к Стефану. Мне казалось, я никогда не смогу им насытиться. Мне и сейчас так кажется.
Стефан сдержаннее и спокойнее меня. Пока я изнываю от желания прильнуть к нему, он может часами просто смотреть на меня, наслаждаясь, любуясь, – но просто смотреть! Он обожает мою татуировку в виде бабочки, иногда он проводит по ней пальцем, нежно-нежно, и тогда, чувствуя его горячее прикосновение, я зарываюсь лицом в подушку, чтобы заглушить стон.
А еще в честь моего возвращения Стефан подарил мне колье – уменьшенную копию ювелирного шедевра из коллекции Диора «Невеста» (оригинал состоит примерно из трех тысяч бриллиантов и пары сотен рубинов и аметистов). Стефан был удивлен моим познаниям, и даже, кажется, немного смущен))))
Он развернул меня лицом к зеркалу и помог застегнуть это изумительное колье. «Его сделал моему заказу Карл, мой хороший друг и хороший ювелир», – сказал Стефан.
Подарок завораживает. Но когда Стефан надевал его мне, я забыла о колье, видела только отражение его лица, чувствовала только прикосновение его рук.
Стефан застегнул колье, посмотрел на меня в зеркало – и этот взгляд… как будто Стефан представлял, что я и в самом деле его невеста.
В ответ я подарила ему золотой медальон со своим фото. Пусть моя самая важная вещь будет у него.
29 июня
Это свидание – самое печальное за всю нашу историю. Я еще никогда не видела Стефана таким измученным, страдающим и разъяренным. Ему было очень больно. Я попыталась спросить, что произошло, а он прижал меня к себе, уткнулся носом в мочку уха и просто дышал мной, долго-долго.
Стефан сказал, что сегодня ночью погиб Афанасий, человек, который вырастил его после смерти родителей. Афанасий жил в мире со всеми, но сегодня открыл дверь людям, которых нельзя было впускать. Стефан только за полчаса до этого ушел от него. Почувствовал что-то неладное, бросился назад, но опоздал, совсем чуть-чуть. Встретил группу людей всего в сотне метров от дома Афанасия. Все, кроме одного, были в масках.
Потом Стефан узнал, что это они – убийцы. Об одном из них Стефан уже слышал, его звали Кот. Люди в этой банде прячут лица, не хотят, чтобы потом их выследили и отомстили, но этот не боялся. Он хотел, чтобы видели его лицо, он хотел, чтобы знали его имя. И Стефан запомнил его. И когда-нибудь Кот тоже узнает имя Стефана и увидит его лицо…
Стефан сказал, что этой ночью я спасла ему жизнь. Единственное, что сдержало его от нападения на тех людей – это мысли обо мне.
Я заставила его поклясться, что он никогда не будет искать себе смерти, и он ответил: «Пока мы вместе, я обещаю».
Как же я люблю его!
И как же я боюсь за него!
13 июля
Стефан пригласил меня на встречу со своим другом (это был первый друг, которому Стефан решился представить меня за все время нашего знакомства!), тем самым, кто изготовил мне колье. С утра моросил дождь, для такой погоды у меня был отличный походный наряд: длинные черные сапоги, обтягивающие джинсы с широким поясом, блуза и весьма изящный плащ с капюшоном. Стефан приехал на каком-то диковинном джипе, и мы заехали в самую чащу, потом черт знает сколько времени пробирались по густому лесу, но то, что я увидела, стоило этих усилий.
Едва ли не половину поляны занимал… занимало… даже и не знаю, как это назвать. В общем, был установлен навес, под которым на пестрых коврах стояли низкие диваны, стол и мебель помельче (мне бы пора привыкнуть к широте сюрпризов Стефана). У навеса нас встретил Карл. Этот Карл очень красив. Черные волосы спадают на лицо, глаза сияют, осанка, как у наездника. Его взгляд, плутовской, всезнающий и в то же время такой, словно ты – лучший человек, с которым его когда-либо знакомили. Он поздоровался, поцеловал мне руку и мельком оглядел меня с ног до головы. При этом выражение его лица говорило, что увиденное превзошло ожидания. Я была польщена).
На столе стояло блюдо с закусками, в ведерке томилось шампанское, позади шатра дымил мангал. Карл был явно в отличном расположении духа, шутил и оказывал мне всяческие знаки внимания. Стефан занимался грилем, но не спускал с нас глаз. Когда Карл поднялся, чтобы взять еще бутылку, Стефан занял его место.
– Как прошла охота, Карл? – спросил он, прервав друга на полуслове.
– Отлично! – мгновенно перескочил на другую тему Карл. – Это было… – он закусил губу и посмотрел на Стефана. – Тебе не о чем волноваться.
– А где твои трофеи? – спросила я.
Карл мельком взглянул на Стефана.
– Дело в том, Илона, что я… оставил их в лесу.
Повисшая пауза показалась мне подозрительной.
– Тушки надежно спрятаны, вечером я вернусь за ними с подмогой. В самом деле, не тащить же мне косулю на себе! – Карл улыбнулся, и я ответила ему тем же.
Но я точно знаю, просто почувствовала, что он мне солгал, и Стефан, который обнял меня, тоже наверняка это понял.
17 июля
Я спросила у Марка, собирается ли он возвращаться в универ. Учитывая его поведение, вопрос был актуальным. Марк сказал, что собирается, но перед этим ему нужно сделать одно дело. Это «дело» очень шумное и плохо пахнет. Вернее, воняет – масляными красками. Недавно он получил их целую коробку, заперся в своей комнате и стал что-то шкурить – что там шкурить-то? А потом этот запах! При этом попасть в его комнату невозможно, теперь она всегда заперта. Марк сошел с ума!
Я рассказал об этом Стефану, а он только ответил:
– Я понимаю его.
Марк так и не забыл Владу. Мне жаль его – до боли, до глубинной тоски… А Влада уже три года, как не звонит и не пишет нам. У нее своя жизнь с каким-то актеришкой в Штатах.
27 июля
Признаю, Стефан предупреждал меня, что пока не все может рассказать о своей жизни. Я делала вид, что это «пока» меня очень вдохновляет, но по правде – нет. Я для него самый верный союзник, самый надежный хранитель секретов (никто из моих родственников до сих пор не знает, кто он такой!!!), так что заслужила немного доверия.
Утром я вызвала такси и поехала в Юзефины.
Да, кстати, Стефан все еще живет в своем милом доме в Юзефинах, а не в одном из царских коттеджей Огневки, которые сам и построил. Говорит, так он ко мне ближе. Эта еще одна странность в копилку Стефана.
Я немного волновалась, потому что ехала со злым умыслом: хотела застать Стефана врасплох. Впервые в жизни. Нет, я не стремилась узнать о нем что-то плохое, просто хотела увидеть его неподготовленного, не в полной броне что ли, может, чуть беззащитного?
Его машина стояла под окном, я видела чей-то силуэт, мелькнувший за стеклом, так что знала – Стефан дома. Но он очень, очень долго не открывал. А когда открыл, я действительно увидела его другим – и это напугало меня. Он был напряжен и холоден, и уж точно не обрадовался моему приходу. Поэтому я оставила вежливость и сказала:
– Впусти меня.
Он немного подождал, словно считал, что я могу передумать – или что мне было бы лучше передумать – и распахнул дверь. В его квартире все было, как в прошлый раз, но как будто что-то изменилось. В атмосфере, в воздухе. Появилось какое-то напряжение.
Я услышала шорох на кухне и направилась туда. Стефан молча пошел следом. Я открыла дверь – и остолбенела. На диванчике, поджав под себя ноги, сидела девушка. Что я подумала? А что я могла подумать?! Все было очевидно! Но Стефан просто стоял, опираясь о дверь, словно ничего не происходило, словно этой девушки не было вовсе.
– Кто она? – спросила я.
– Марина, – ответил Стефан.
От тона его голоса мне почему-то стало спокойней.
– Марина, – повторила я. – Кто такая Марина?
– Знакомая.
Марина, бледная, ослабленная, сидела, глядя в пространство между мной и Стефаном. Алкоголь? Наркотики?
– Тебе лучше уйти, – сказал Стефан.
Меня не нужно было уговаривать дважды: я бросилась вон из дома и только у подъезда поняла, что такси уехало. Потом я бежала, долго, без оглядки, пока не оказалась на окраине, на улице с чередой одинаковых облезших деревенских домов. Многие из них были заброшены, с выбитыми стеклами, покосившимися заборами и травой до окон. Рядом находилась стройка, стоял подъемный кран, но не было ни души. Мне стало не по себе. Ветер усилился, небо потемнело, скоро мог пойти дождь, а я была в коротком платье на тонких шлейках, в этом жутком месте.
Я растерялась по единственной причине – в моей голове была только та девушка, Марина. Я пыталась сосредоточиться, чтобы принять решение, а вместо этого снова и снова видела ее пустой взгляд.
Я зажмурилась, чтобы сдержать слезы, потом открыла глаза – и мое сердце остановилось: передо мной стоял Стефан.
– Из всех мест в городе ты выбрала именно это? – спросил он.
Его торопливый, гневный шепот прозвучал зловеще.
– Я…
– Ты ворвалась в мой дом, застала меня врасплох, а потом сбежала в самое опасное место в городе. Туда, где нет свидетелей, туда, где нет никого, кто мог бы мне помешать?.. – Он поднял руки к моим плечам, его пальцы были скрючены, как когти, казалось, он хотел схватить меня – так сильно, что сломаются кости. Но я не испугалась: Стефан никогда бы не причинил мне боли.
– Помешать?.. – переспросила я.
– Тебе следует быть осторожной. Ты многого не знаешь обо мне, Илона.
– Так расскажи мне! – попросила я.
Он отошел на шаг. Его лицо, перекошенное злобой, постепенно расслаблялось. А потом Стефан произнес то, что я надеялась не услышать от него никогда:
– Возможно, нам не стоит больше встречаться.
Вот так. Просто единственный незапланированный приезд, единственное действие, несогласованное со Стефаном, – и я услышала ТАКОЕ!
От этих слов во мне словно открылась черная дыра, но я не дала ей разрастись: не медля ни секунды, подошла к Стефану и буквально впилась поцелуем ему в рот.
Он удерживал позиции всего мгновение, а потом сам набросился на меня с таким жаром, что стало ясно: расставания не будет.
Но это был ужасный день.
Мысль о том, что мы можем расстаться – вот так, из-за пустяка, просто потому, что однажды я поступлю по-своему, – до сих пор разъедает мне сердце. Я не хочу даже думать о расставании. Этого никогда не должно произойти.
28 июля
Господи, что у меня за почерк! Мое сердце колотится так сильно, что дрожит рука. Мне бы сейчас не дневник вести, а скакать галопом, сутки напролет, как Мария Стюарт. Любовь разрывает меня. Тот, кто не чувствовал такого, жизнь прожил зря.
Дело было так. После того ужасного происшествия на окраине Юзефин Стефан отправил меня домой на такси. И целый день не звонил. Он пришел ко мне поздно ночью, снова улыбчивый и милый. Я сделала вид, что все еще злюсь, и заставила его отвернуться, мол, мне пора переодеваться ко сну. Стефан послушался.
Он молчал. Я тоже. Потом Стефану надоело притворяться, что его интересует рисунок обоев, он сел на стул вполоборота и положил руку на деревянную спинку. Я расчесывала волосы. Обычные движения, но Стефан мог смотреть на это бесконечно.
– Отвернись! – строго повторила я.
– Мне нельзя видеть твою пижаму до первой брачной ночи? – Он улыбнулся одними уголками губ.
– По крайней мере, до Невестиной ночи, – ответила я, довольная, что он не сразу исполнил мою просьбу.
– Что за Невестина ночь? – поинтересовался он.
– Один древний старопрудовский обряд. Самый простой путь, как помолвиться, но без последствий, – ответила я, любуясь его красивой гибкой, как у пантеры, спиной.
– Последствий? – с любопытством переспросил Стефан.
Я собрала волосы заколкой.
– Это значит, что потом нам не нужно идти в ЗАГС. Это как помолвка на один день. Или неделю. Или месяц. Она действует до тех пор, пока ты остаешься в Старых Прудах, – как можно безмятежнее произнесла я.
– А если я хочу… с последствиями? – чуть приглушенно спросил он.
У меня пол качнулся под ногами. Я никогда не знала, что происходило у Стефана на уме, с ним не срабатывал ни один прием, который безотказно действовал на моих предыдущих парней. Я даже с трудом удерживала его взгляд. Все, что мне оставалось делать, это мечтать, что моя сумасшедшая любовь действительно взаимна. А теперь он говорил о последствиях…
– Тогда тебе придется сделать мне предложение, – произнесла я так тихо, что сама не расслышала своих слов, но Стефан понял меня.
Он встал со стула и сделал шаг ко мне.
Я больше ничего не видела, кроме его взгляда, в котором было столько любви, огня и… отчаяния? Откуда отчаяние? Но эта мысль вспыхнула только на мгновение, потому что Стефан сделал еще один шаг, стал на колено и взял мою руку. Я едва не рухнула на колени вместе с ним.
И в эту секунду раздался стук в дверь. Мы еще несколько секунд смотрели друг на друга, не понимая, где находимся и что происходит, а потом прозвучал обеспокоенный голос Симы.
Стефан прижал мою ладонь к своим губам.
– У нас еще будет время, любимая, – прошептал он и отступил, а я пошла отвлекать Симу.
Не помню, о чем мы с ней говорили. Я ничего не хочу помнить, кроме каждого мгновения рядом со Стефаном. Я люблю его. Господи, как же я люблю его!
Он не ушел! Я так хотела этого, что по-другому, кажется, и быть не могло.
Мы долго-долго разговаривали о Невестиной ночи, и Стефан предложил провести наш собственный обряд, прямо в этом доме, в моей спальне, со свечами вместо костра. Стефан был взволнован, я тоже. Он сказал, что эта Невестина ночь станет особенной для нас обоих, потому что после обряда между нами не останется тайн. Я уснула у него на плече, измученная переживаниями, но счастливая.
Утром я проснулась одна. Все было как обычно, только немного болела голова, и на ключице я обнаружила розовые пятна – как следы от ожогов. Это что, какой-то особый вид аллергии?! Я чувствовала себя разбитой, но все равно нашла время, чтобы заказать в Москве платье для Невестиной ночи)
Вечером пришел Стефан. Мои пятна его жутко обеспокоили, он не находил себе места. Это было очень мило – и очень непривычно, потому что, по правде говоря, Стефан крайне редко теряет самообладание.
30 июля
Двое суток без Стефана. Мне тревожно, хотя повода нет: просто у него много работы. Я скучаю. Его голос по телефону нежный и ласковый, но такой далекий…
3 августа
Пять суток без Стефана. Как же я бестолково провожу время! Смотрю фильмы – все подряд, перечитываю любимые книги и не нахожу в них той прелести, которая пленила меня когда-то. Пыталась научиться готовить, но у меня и во времена вдохновения не очень-то получалось.
Сима не выходит из своей спальни, а Марк – из своей. Раньше я и не замечала, какая у нас в доме похоронная обстановка.
6 августа
Ужасный, ужасный день…
Сутки от Стефана не было даже звонка, и я – снова – поехала к нему. Долго сомневалась (все еще были свежи воспоминания о моей прежней поездке), но решилась. На этот раз светило солнце, утро выдалось теплое и прозрачное. Всю дорогу до Юзефин у меня от волнения сводило живот – отвратительное чувство, которое, как я думала, исчезает вместе с детством. Но – нет, не исчезает.
Меня ожидало разочарование. Дом Стефана оказался заперт. Даже не заперт – закупорен: были закрыты все ставни. Этот коттедж, который когда-то показался мне красивым, теперь вызывал отчетливое чувство тревоги. Запертый дом – это плохой знак. Неужели Стефан уехал? Не попрощавшись? Я отбросила эти мысли.
Я уже попросила водителя отвезти меня в Огневку, когда внезапно появился Стефан. Он возник словно из ниоткуда и так сильно ударил ладонями по стеклу, возле которого я сидела, что послышался треск. У меня душа ушла в пятки: Стефан вел себя как сумасшедший – и выглядел так же. Заостренные черты лица, дрожащие губы, злые воспаленные глаза. Вдобавок ко всему, несмотря на жару, на нем был какой-то длинный серый плащ с капюшоном. Все это представляло собой жуткое зрелище, особенно жуткое оттого, что это происходило с моим Стефаном, самым дорогим мне человеком.
Он не говорил – кричал, требовал: чтобы я ни за что, ни под каким предлогом не пыталась его отыскать до Невестиной ночи. Ему нужно время. Ему нужно решить проблему. «Прошу тебя», – закончил он и скомандовал водителю отвезти меня в Старые Пруды. Водитель с такой силой надавил на педаль газа, что в салоне еще долго стоял запах горелой резины.
Как только мы тронулись с места, я обернулась, но Стефана уже не было. Он исчез так же неправдоподобно быстро, как и появился. Если бы не побелевшее от страха лицо таксиста, я бы подумала, что все это мне привиделось.
До самой Дачи я пыталась, но так и не смогла, унять дрожь. Я не представляла, что происходило со Стефаном, и эта неопределенность сводила с ума.
Сейчас два часа ночи, я пишу, сидя перед зеркалом, и вижу в отражении растерянную, испуганную девушку. Ужасное зрелище: девушка, которая стала сомневаться в себе.
Если дело не во мне, не в наших чувствах, если со Стефаном и вправду что-то происходит, мы пройдем через это вместе. Мне важно, чтобы он рассказал об этом – что бы то ни было. Я готова услышать самое страшное. Самое. И тогда мы разберемся с этим и решим, что делать дальше. Я приму его любого. Даже с руками, запачканными кровью.
Но если он больше не любит меня, если он просто тянет время, выжидает подходящего момента… Нет, этого не может быть. Не верю.
7 августа
Стефан не звонит.
Не звонит!
Стоило подумать о том, что его чувства ко мне изменились, как я уже не могу избавиться от этой мысли. Меня никто никогда не бросал, но дело даже не в этом. Жизнь без Стефана представляется мне чем-то наподобие смерти. Когда все надежды, мечты, вера в любимого человека, безоговорочная вера в его слова и прикосновения – все исчезает. Нет, это хуже смерти. Смерть – это хотя бы покой.
Неужели теперь я оказалась тем человеком, от которого хотят избавиться?
Что за признание я получу в Невестину ночь? Что он объяснит? Причину, по которой мы не можем быть вместе?
Пытаюсь вытеснить эти мысли самыми теплыми воспоминаниями, но другое воспоминание – о девушке в его доме – ярче и потому кажется правдивей. Зачем Стефан впустил меня в дом? Зачем показал ее? Чтобы подготовить меня к разрыву?
Не хочу думать об этом. Не хочу! Но книги, фильмы и прогулки уже не помогают, а разговаривать с кем-либо я не в состоянии. Целыми днями лежу на кровати, думая об одном и том же. Быстрей бы Невестина ночь.
9 августа
Это свершится сегодня. Я так волнуюсь, что дрожит рука, и почерк получается, как у больной лихорадкой.
Я хочу, чтобы мы были вместе. Невестина ночь со свечами – это романтическая ни к чему не обязывающая игра, но Невестина ночь на поляне, где до нас обряд исполняли несколько поколений – это по-настоящему. Это действительно станет волшебством, и мы станем его частью.
Мой дорогой, мой любимый Стефан. Я решила поменять наши планы и отправиться на обряд в деревню еще и потому… Господи… Если ты, Стефан, ждал этой ночи, только чтобы расстаться со мной… Я до сих пор не верю в это, но если все же… То в этом случае на деревенском обряде тебе не нужно будет ничего мне говорить. Ты просто не выберешь меня, вот и все. Никаких слов.
Ну вот, слезы… Я хочу быть сильной, такой, какой была всегда, но так сложно отпускать тебя, даже думать о том, чтобы отпустить тебя… Если бы ты позвонил, если бы просто поговорил со мной… Но сегодня в полночь я буду сильной. Ради тебя и ради себя.
Сейчас на моей кровати лежит удивительное белое кружевное платье: шикарный вырез на спине, вышитые бисером горловина и рукава, фата похожа на легкое облако – настоящий свадебный наряд, а не тряпки, которые надевают на себя деревенские барышни. А еще белые туфли со стразами – лишь бы не пошел дождь. Волосы я распущу, только немного отведу назад с помощью жемчужной нитки. Минимум косметики – подкрашу ресницы и губы – чуть-чуть, чтобы не перебивать естественный «вкус», как ты любишь говорить.
Я хочу, чтобы эта ночь навсегда нас объединила. Стефан, я пойду за тобой, куда бы ты ни шел. Только выбери меня. Пожалуйста, выбери меня.
Я люблю тебя. Люблю больше жизни.