Глава 12
Предупреждение
Едва солнце коснулась горизонта, Влада пошла в комнату Илоны и короткое нежно-розовое шифоновое платье с глубоким декольте. Она сомкнула руки, пробуя застегнуть ожерелье из прозрачных сверкающий камней, – и вздрогнула, когда ее шеи коснулись чужие горячие пальцы. Застежка больно царапнула кожу.
– Зачем ты соблазняешь меня раньше времени… – прошептал Стефан.
Зеркало безжалостно передавало, каких сил стоило Стефану оторвать взгляд от шеи, но он справился с собой и застегнул ожерелье.
– Так зачем ты соблазняешь меня? – спросил Стефан, откидывая ее волосы за спину и пристально глядя в глаза ее отражению. Теперь он явно имел в виду что-то другое.
Влада отошла к окну.
– Я просто не хотела провести свои последние часы в джинсах.
– Думаешь, я хочу убить тебя? – Стефан шагнул вперед, и Влада с огромным трудом заставила себя не отступить.
– А разве нет?
Стефан сел на кровать и пригладил покрывало рядом с собой.
– Садись.
Влада не шелохнулась.
Стефан терпеливо ждал. Он не требовал, не настаивал. Его взгляд был печальным, словно болезненным. А потом Стефан начал свой рассказ:
– Четыре года назад, в такое же красивое теплое лето, я двигался через лес по направлению к Даче. Ароматы моего детства кружили голову, но, наслаждаясь ими, я выискивал запах человека – потому что давно не ел. Голод привел меня к ручью.
Всю прошлую неделю шли дожди, так что кладка – старая хлипкая доска, была почти полностью скрыта под водой. К этой кладке и направлялась моя жертва – девушка, молодая, безумно красивая – и необычная. На ней был белый, почти воздушный сарафан, перевязанный атласной лентой. Местные не ходят в лес в белых сарафанах. Никогда.
Я не скрывал своего присутствия, просто ждал, когда она обернется, чтобы попросить о помощи, и она действительно обернулась – а вот дальше все пошло наперекосяк. В ее взгляде не оказалось ни капли растерянности или хотя бы смущения. Наоборот, она жестко и недвусмысленно возвела между нами стену. И не стала ни о чем просить, даже толком не задержалась у кладки: просто сняла босоножки и пробежала по доске, вода лишь слегка коснулась ее щиколоток. Вот так: Илона ушла от меня – девушка, в которую я влюбился с первого взгляда.
С тех пор она уходила много раз, но всегда возвращалась. Потому что, когда два существа, созданные друг для друга, встречаются, время, расстояние и обстоятельства теряют значение – даже если один из этих существ не человек.
Я любил твою сестру. Я любил ее так сильно, что это стало и благословением, и проклятием. Это такое ощущение… когда собственная жизнь – и смерть – уже неважны, когда все, что ты делаешь, о чем думаешь, мечтаешь, вертится вокруг одного-единственного человека. И если бы в нашу последнюю Невестину ночь я мог представить, что мое самосожжение спасет Илону от смерти, то прыгнул бы в костер, не задумываясь.
Стефан опустил голову, и Влада представила сестру, окруженную огнем, в белоснежном платье с отблесками пламени. По другую сторону костра стоит Стефан. Он больше всего на свете хочет оказаться рядом с Илоной, но не может – огонь сожжет его кожу, как бумагу – поэтому просто стоит и ждет, наблюдая, как каждая секунда ожидания все больше унижает Илону. И никто из них не знает, что через двадцать минут жизнь каждого по-своему оборвется.
Но потом Влада заставила себя вспомнить другого Стефана: угрожающего ее матери; швыряющего Марка в стену, сбрасывающего ее с лестницы. Его слова могли быть обманом или внушением, но не действием. Ему нельзя было верить, нельзя сопереживать.
Стефан, словно почувствовав изменение хода ее мыслей, поднял голову. Когда он продолжил, его голос зазвучал так, словно история касалась малознакомых ему людей.
– Я решил рассказать Илоне о своей сущности именно в Невестину ночь не потому что верил, якобы эта ночь «роднит добро со злом, тьму со светом» и так далее. Илона верила. Мы договорились провести свой собственный обряд, уютный, романтичный, со свечами вместо костра, но за неделю до назначенной даты я совершил роковую ошибку. Ночью, когда Илона уснула у меня на плече, я попробовал ее тепло. Из любопытства. Просто, чтобы знать, какая она на вкус. Я мог сдержаться – это было проще простого, но не стал этого делать, потому что не видел причины, по которой мне стоило отказать себе в этом удовольствии. А причина была. Тепло Илоны оказалась для меня настолько… совершенным, что с тех пор даже мысль о любой другой пище стала невыносима.
Стефан медленно подошел к Владе. Он остановился всего в нескольких метрах от нее – расстояние, которое лишь создавало иллюзию личного пространства. Влада отступила к столу.
– Я пытался держаться подальше от нее. Я надеялся, что мое временное помешательство пройдет, но становилось только хуже. К Невестиной ночи я замерзал уже две недели…
Его голос по-прежнему звучал спокойно и отстраненно, но во взгляде горел огонь – как отблеск того костра, который Стефан так и смог перепрыгнуть.
– Илона восприняла мое исчезновение по-другому – и сбежала на праздник в деревню, чтобы заставить меня сделать выбор. Мой отказ прыгнуть через костер она расценила как способ сказать ей о нашем разрыве. Какой вздор! Это стало бы для меня худшим проклятием, чем жизнь семаргла! Я пытался объяснить, но Илона не слушала, а я не мог быть достаточно убедительным, потому что, кроме любви и страха потерять ее, мной владел невыносимый холод.
Стефан приблизился еще на шаг. Теперь в его глазах тоже читался холод. Стефан желал ее тепла, Влада чувствовала это каждой клеточкой своего тела.
– Я вломился к Илоне, чтобы успокоить ее, рассказать о своих чувствах – рассказать обо всем. А она вскочила на подоконник и сказала, что спрыгнет, если я не уйду. У нее бы не вышло: моя реакция намного быстрее. И вот я бросаюсь к ней, чтобы убрать ее с этого чертового подоконника… Мне не было дела, что происходит за моей спиной, я не видел ружья, направленного в мою сторону, – только услышал выстрел. Пуля попала в плечо – и я не удержал Илону. Мы оба упали. Она умерла мгновенно.
Стефан сделал еще один шаг.
– И теперь чувство вины мучает тебя так сильно, что ты готов поверить в историю о неприкаянных душах?
– Я завершу то, что не успел в Невестину ночь: открою Илоне свою тайну, – ответил Стефан, не спуская с Влады глаз. – И тогда она поймет, что я никогда не переставал ее любить, что я люблю ее до сих пор, и изменить это сможет только моя смерть.
– Хорошо. Допустим, Илона и вправду тебя услышит…
Влада подпустила Стефана совсем близко, и теперь видела, как раздуваются его ноздри. От этого зрелища ей стало дурно, но она заставила себя улыбнуться.
– Только с чего ты взял, что Илона тебя простит? Ты не знаешь ее ответа. А мой ответ тебе точно не понравится.
Стефан метнул в нее разъяренный взгляд.
– Я не знаю, как сильно она любила меня, но знаю, как сильно люблю ее я. Поэтому, поверь, хочешь или нет, ты поможешь мне. Ради себя, ради Марка, ради своей матери – мне все равно. Следующей ночью ты станешь моей Невестой!
– Марк не позволит тебе, – ответила Влада, и осознала, как спокойно и тихо стало в ее мыслях и на сердце. Как перед скачком в пропасть, как под толщей озерной воды – как перед смертью.
– Я умнее, быстрее и сильнее Марка, – возразил Стефан. – Чем он может превзойти меня?
– Хитростью, – услышала Влада одновременно голос Марка и щелчок предохранителя. – Я могу превзойти тебя хитростью.
Стефан пришел в себя. Он обернулся, дуло ружья уперлось ему в скулу.
– Значит, я не ошибся, – спокойно произнес Марк. – Вчера, желая попробовать тепло Жанны, я даже не заметил, как выронил бутылку. Несколько секунд все мои чувства были сконцентрированы исключительно на тепле. Рад, что это происходит со всеми семарглами. А теперь – пойдем.
Стефан, улыбаясь, направился к выходу.
Когда дверь захлопнулась, Влада опустилась на пол. Сейчас никто из семарглов не пил и капли ее тепла, но она чувствовала себя такой опустошенной, словно в ней оставалось жизни на несколько вдохов.
– И кто из вас решил, что ружье может меня напугать? – раздалось от двери.
Влада, не веря самой себе, медленно подняла голову.
– Я же говорил, что умнее, быстрее и сильнее его, – ласково произнес он и вдруг перешел на крик: – Ты бы услышала это, если бы не пыталась заманить меня в ловушку!
Влада вздрогнула и зажмурилась.
– Я подарил вам два дня, а вы едва мне все не испортили! О чем он только думал!
– Это была моя идея, – едва слышно ответила Влада.
Стефан бросил на нее гневный взгляд.
– Среднестатистический Искатель не доживает до своего двадцатилетия. Догадываешься, почему?! Вы… – его губы дрогнули. – Вы не умеете адекватно оценивать опасность. Вас все время тянет к огню, как чертовых бабочек!
Последнее слово словно содержало тайный сигнал, и Влада отчетливо увидела бабочку, вытатуированную на плече Илоны. Бабочка взмахивала крыльями и, казалось, вот-вот взлетит.
– Влада! Смотри на меня!.. – закричало искаженное лицо Стефана – и перед глазами все поплыло.
* * *
Когда она открыла глаза, Стефан все еще был рядом: сидел, прислонясь к стене, с закрытыми глазами – словно спал.
– Ты потеряла много сил, это плохо для тебя – и для меня, – произнес Стефан, не открывая глаз. – Я хотел пережить обряд с наименьшими потерями, но, похоже, этого хотел только я.
– У тебя ничего не выйдет, – едва слышно возразила Влада.
Стефан посмотрел на нее таким взглядом, словно она бредила.
– Очень далеко отсюда, в глухой деревушке, где всего пару жилых дворов, живет старуха, ей почти сотня лет. Простому человеку эту старуху не найти, к ней ведет только одна дорога – дорога боли. Я шел, ведомый моей болью тысячи километров, бросался из города в город, из деревни в деревню, пока не попал в тот дом. Так вот эта старуха, маленькая сморщенная ведьма, чья жажда денег сильнее страха перед семарглами, сказала: все повторится. Тогда ты изменишь окончание – и твоя боль утихнет. Так что судьба все решила за тебя: завтра ночью ты станешь Илоной. У тебя нет другого выхода.
Стефан вышел из комнаты. Влада заперла дверь, зашторила окно и опустилась на кресло перед зеркалом. Отражение не щадило ее: выражение лица было такое, словно она присутствовала на собственных похоронах.
Довериться Стефану. Представить, будто его поступками может руководить не одна лишь болезненная идея воскрешения Илоны. Допустить, что в нем осталась хоть капля человечности, и он отпустит их, когда все закончится… Для этого нужно быть таким же безумным, как он.
Влада приподняла подол платья и достала из потайного кармашка ножик. Тонкое блестящее лезвие выскочило мгновенно и бесшумно. Сильный удар с близкого расстояния, наверняка, сможет убить семаргла – если этот удар правильно направить. Влада погладила лезвие и снова перевела взгляд на зеркало. Теперь девушка в нем казалась гордой и решительной.
Она все еще смотрела на свое отражение, когда поняла, что зеркало показывает ей нечто большее. Легкая дисгармония, едва заметное нарушение логики пространства, но сейчас, когда чувства обострились до предела, этот нюанс стал очевидным.
Боковая стенка шкафа располагалась не перпендикулярно дверям, а под наклоном, хотя изнутри – Влада отвела рукой вешалки с платьями – угол оказался прямой. То есть внутренняя стена была фальшивой, и за ней могло находиться что угодно. Влада постучала по фальш-стене – раздался глухой звук. Значит, там и в самом деле оставалось свободное пространство.
Внутренняя была закреплена намертво, внешняя – чуть расшатывалась, но не открывалась. Влада изучила каждый сантиметр в поисках скрытого механизма, способного привести эту потайную дверцу в движение. Безрезультатно. Она уже задумалась, не поискать ли в мастерской топорик, – пусть даже на стук сбегутся все семарглы округи – когда обнаружила, что стенку можно чуть приподнять. Всего несколько сантиметров, но Влада смогла просунуть пальцы в отверстие и достать розовый блокнот с узором из кристаллов, закрытый на серебряный замочек. Одним движением ножика она избавилась от замка, села на пол и, не останавливаясь, прочла блокнот до последней страницы.
