Глава 10. Прощание славянки, июнь 1932 года
Приказ об отставке был подписан 5 июня, а шестого Лиза возвратилась в Шлиссельбург. Повесила мундир - на самом деле, два комплекта парадно-выходной и повседневной формы, - в шкаф, переоделась в штатское, в брючный костюм из цинского расписного шелка, - и пообедала у Шергина. Все еще в одиночестве - никто пока не знал о ее возвращении в город - выпила старки у Гинзбурга в рюмочной "Зимник". Купила шляпку в салоне мадам Кротовой и сумочку во франкском бутике "Эксельсиор". Посидела на репетиции "Аиды" в Великокняжеском оперном. Попила горячего шоколада с Клавдией. Навестила Надю в ее особнячке стиля модерн в Тихоновском проезде. И, наконец, в девятом часу вечера осталась одна в своей огромной пустой квартире на двенадцатом этаже дома Корзухина на Смолянке. За окнами все еще было светло - белые ночи в разгаре, хотя до Кокуя оставалось почти три недели.
Лиза плеснула в стакан немного подаренного Райтом виски, закурила и вышла на балкон. Было прохладно, но не холодно. Озеро, как темное зеркало, лежало под серебристо-палевым небом, чуть тронутым белилами перистых облаков. Тут и там на воде виднелись лодки и яхты, а где-то далеко - на пределе видимости - на высоте в полверсты редкой цепочкой двигались по обычному маршруту Ниен - Сулаж Гора большие грузовые суда. Было тихо, только где-то поблизости с патефонной пластинки срывались звуки вошедшего в Себерии в моду негритянского джаза из франкской Луизианы.
"Ну, и что мне теперь делать?" - вопрос любопытный, поскольку касался он весьма щекотливой темы.
Отношения простыми не бывают по определению, даже когда все идет хорошо и гладко. А уж "под хмурым небом", бывает, так все запутается, что и на трезвую голову всех узлов не развяжешь.
"А может быть, ну его? Не срослось..."
После памятного разговора во Владимире они с Паганелем не то, чтобы поссорились, но их отношения явно зашли в тупик. Оказалось, что Лиза, как в воду глядела, когда просила Якова не торопить события. Хороши бы они были, если бы поспешили тогда "сбегать под венец". И дело не в том, что Паганель подданный британской короны. Эту мелочь Лиза как-нибудь, да пережила бы. Люди и не такие проблемы решают. Другое дело - стиль мышления. Профессор Паганель был слишком хорошо воспитан. Притом воспитан не по-себерски, а по-английски, а джентльмен - это даже не состояние души, это диагноз. Яков просто не понимал многое из того, что казалось элементарным не только Лизе, но и ее друзьям. Разумеется, она знала, что Яков никак не хочет ее оскорбить или обидеть, но воспитание брало верх даже там, где должна была властвовать одна лишь хозяйка Любовь. И ведь Паганель любил Лизу. По-настоящему любил. И она, похоже, тоже его любила. Тем больнее было осознавать, что любовь Рощина ей куда понятнее и ближе, чем любовь Паганеля.
Впрочем, Яков не дурак и не бесчувственное бревно. Он все понял. Вернее, так - почувствовал возникшее напряжение, увидел изменения в поведении Лизы, осознал случившееся между ними недопонимание. Но вот понимал ли он причины того, что произошло - большой вопрос. И у Лизы не было на него ответа. Вернее, был, но ей не хотелось его принимать.
На данный момент, формально они все еще оставались парой, хотя незадолго до Лизиного возвращения в Шлиссельбург, Паганель съехал с ее квартиры, переселившись на постоялый двор. Тем не менее, они продолжали переписываться, и даже говорили по телефону, когда возникала оказия. Однако о том, что она уже вернулась, Лиза Джейкобу не сообщила. Почему? Трудно сказать. Не захотела. Испугалась. Не решилась. Все вместе, и всего понемногу. Где-то так.
"Ладно, завтра с утра телефонирую на постоялый двор..."
Она допила виски и решила "принять" еще порцию, но только покинула балкон, как зазвонил телефон.
"В десятом часу? - удивилась Лиза, бросив взгляд на часы. - Впрочем, для чужих поздновато, а для своих в самый раз".
- Да, - сказала она в трубку, - Браге у телефона.
- Добрый вечер, Елизавета Аркадиевна! Говорит лейтенант Вепс, я адъютант адмирала Ксенофонтова...
- В десятом часу вечера мне адъютанты не звонят! - прервала его Лиза и дала отбой.
"Вот же суки! Еще и звонят на ночь глядя!"
Телефон зазвонил снова.
"Упорный холуишко!"
- Я же сказала! - зло бросила Лиза в трубку.
- Здесь адмирал Ксенофонтов, Елизавета Аркадиевна. Не бросайте трубку!
"Сам? Могут, когда хотят!"
- Слушаю вас! - Холодно, деловым тоном.
- Прежде всего, извините, что сразу не позвонил сам! Привычка вторая натура.
- Продолжайте.
- Я так же приношу извинение за поздний час. Заработался, не заметил.
- Переходите к делу, адмирал.
- Нам надо встретиться и поговорить.
- Не вижу необходимости.
- Хорошо, Елизавета Аркадиевна, - продолжил Ксенофонтов. - Сформулирую иначе. Я прошу вас о встрече. Лично, приватно.
- Завтра, - предложила Лиза, - в два часа пополудни, в ресторации "Ветер с моря" на Якорной набережной.
- Предложение обсуждению не подлежит, - чуть усмехнулся адмирал, - не правда ли?
- Вы правильно поняли, адмирал. Я гражданское лицо.
- Вы резервист первой волны.
- Призовите меня, тогда и отдавайте приказы.
- Вы правы, - согласился Ксенофонтов. - Завтра, в 14.00, в ресторации "Ветер с моря". Честь имею!
- До свиданья!
***
Что ж, новый виток ее военной карьеры начался, было, в январе с предложения адмирала Маркова вернуться в активный резерв, и заканчивался теперь, в июне, встречей с адмиралом Ксенофонтовым. Между тем и этим случилась война, на которую Лиза успела как раз вовремя, чтобы принять командование крейсером, а не болтаться, как дерьмо в проруби, числясь "для особых поручений" при штабе какой-нибудь дивизии крейсеров или одного из трех флотов. Но ей повезло - получила в командование "Вологду" и отличилась в первый же день войны, обеспечив десант пластунов и поучаствовав в воздушном бое. Даже крейсер-тримаран сбила. И как следствие этих побед и невероятного стечения обстоятельств, вернулась в кадры Флота и закончила войну командиром авианесущей группы, чтобы затем разом все это потерять по причинам настолько заковыристым, что сам черт ногу сломит. Лиза и сама уже не знала, что именно явилось причиной того, что, выдвинув сперва так высоко, ее вдруг начали задвигать куда-то "за спину". И добро бы за дело! За лихачество и прочие художества, не подобающее командиру авианосной группы, или за слабое владение тактикой воздушного боя в составе корабельной группировки. Это бы она поняла - высекли, но за дело. Так нет же! Получалось, что бьют ее не за это, а за то, что не струсила, демонстрируя флаг. Не дала слабины перед превосходящим противником. Не здрейфила бодаться с самим Royal Navy!
В конечном итоге, обдумав не раз и не два случившийся с ней "казус", Лиза решила, что все к лучшему. Теперь ей не придется разрываться между "Звездой Севера" и авианосной группой "Рцы", между Флотом Себерии и возможностью совершать незабываемые и попросту невероятные путешествия в такие экзотические места, как королевство Яруба или Лемурия, в глубинах которой никто пока так и не побывал. Решение вернуться на "Звезду Севера", чтобы больше ее не покидать - разве что случится новая война, - судя по всему, оказалось правильным. Лиза успокоилась и даже обрадовалась, что все кончено, и ей не нужно больше ничего выбирать. Выбор сделали за нее. И вот этого она прощать не собиралась.
В назначенное время - ни минуты опоздания, ведь не на свидание идет, - Лиза вошла в ресторан. Ксенофонтов ее уже ждал. Сидел в углу, чтобы не привлекать внимания адмиральским кителем, пил белое вино. Лиза подошла, сухо поздоровалась и села напротив.
- Троллингер из Бальцано, - коротко бросила официанту, - бутылку урожая 1931 года.
Достала портсигар, закурила и, наконец, посмотрела на Ксенофонтова.
- Я вас слушаю адмирал.
- Елизавета Аркадиевна, прежде всего я, хотел бы, вас заверить, что в Адмиралтействе никто не гордится произошедшей с вами скверной историей.
- Так история произошла сама собой, вы это хотите сказать?
- Нет, разумеется, - чуть поморщился адмирал. - Поверьте, если бы можно было отыграть назад, даже те, кто все это затеял... Даже они были бы рады не делать того, что было сделано.
- Пропустим преамбулу, адмирал. Я вас поняла, переходите к основному блюду.
- Хорошо, - кивнул Ксенофонтов, - скажу, как есть. Вы ведь понимаете, что Адмиралтейство - это не только военный орган, но и в значительной мере орган политический.
- Военно-политическое руководство, - усмехнулась Лиза.
- В принципе, так и есть.
- Чего вы хотите от меня? - Ей было любопытно, из-за чего весь этот сыр-бор.
- Не выставляйте свою кандидатуру на выборах.
- Уточните! - потребовала Лиза, которая, ей Богу, ничего не поняла, но показывать этого не хотела.
- Прошу прощения? - нахмурился Ксенофонтов. - Кажется, я ясно выразился.
- Какие выборы? - Лиза сообразила, что отмолчаться не получится, так как они с адмиралом, явно, говорят на разных языках
- В Думу, - кажется, Ксенофонтов ей не поверил.
- Но они же через год! - возразила Лиза. - Кроме того я не состою ни в одной политической партии. Я же офицер...
"Ах, вот оно что!" - до нее, наконец, дошло, что она теперь отставной офицер, и ничто не мешает ей баллотироваться в думу. Можно от какой-нибудь партии, - ей при нынешнем раскладе будут рады в любой из них, - а можно пойти на выборы, как независимый кандидат.
- История получила огласку, - между тем объяснял Ксенофонтов, - но это не страшно, если позволить общественному интересу угаснуть естественным порядком. Однако если вы озвучите свою версию инцидента с английской эскадрой и к тому же расскажете, как адмирал Борецкий просил вас, принять командование авианесущей группой... Вы же понимаете, Елизавета Аркадиевна, когда и если адмирала вызовут в думскую комиссию, он будет вынужден сказать правду. Тогда полетят головы, и не только голова вице-канцлера. Не поздоровится многим, в том числе и в Адмиралтействе.
- Я вас не понимаю, - Лиза была в бешенстве, и неспроста. - Вы считаете, что в праве, о чем-либо меня просить? Призовите и отдайте приказ!
- И нас на клочки разорвут, - покачал головой адмирал. - Я думал, вы в курсе, но сейчас вижу, что ошибался. Вас выводят в королевы, Елизавета Аркадиевна, и подозреваю не без участия кого-то из наших. Я имею в виду флотских.
"Да, пожалуй, - согласилась Лиза. - Похоже, так и есть!"
- Что бы мы теперь ни сделали, что бы ни предприняли, последствия будут еще хуже. У нас в Адмиралтействе капитальная утечка, в канцелярии Великого князя тоже. Так что минимизировать урон можно только в случае, если вы сами дистанцируетесь от всего происходящего и не станете участвовать в выборах. А еще лучше, езжайте в Антверпен, Елизавета Аркадиевна, принимайте командование своим бригом и...
- Не возвращайтесь, на хрен, никогда! Так?
- Было бы замечательно, - кивнул Ксенофонтов, - но у меня нет такой власти. Поэтому я принес вам предложение о компенсации.
- Серьезно? - гнев опять брал верх над разумом и волей, и Лиза ничего не могла с этим поделать. Казалось, черное пламя неистовства зажгло ее, как факел.
- Серьезно, - кивнул адмирал. - Во-первых, вы получите княжеский титул, - это все еще прерогатива Великого князя, - и, во-вторых, звание контр-адмирала. Поставим вас, Елизавета Аркадиевна, на командование эскадрой и проследим, чтобы в подчинении у вас была хотя бы одна авианесущая группа. Появится реальная возможность войти со временем в число думных бояр Адмиралтейства. Но, разумеется, все это после выборов.
- А после выборов выяснится, что у вас не было полномочий давать мне какие-либо обещания, - Лиза встала из-за стола и, не глядя, достала из сумочки несколько ассигнаций. Все, если честно, сколько попало в руку.
- Знаем, - зло усмехнулась она, швыряя деньги в лицо адмиралу, - плавали! Это за вино!
Лиза повернулась, чтобы уйти, и в этот момент что-то острое воткнулось ей в основание шеи со стороны левого плеча. Мгновенный болезненный укол, и ощущение, словно бы, ударили в поддых. Не то, чтобы так же больно, как при ударе в солнечное сплетение, но дыхание пресеклось, и потемнело в глазах.
Ее шатнуло. Ноги налились тяжестью, и Лиза рефлекторно оперлась о стол. Сработал рефлекс, и...
***
... это была мгла. Плотная бурая взвесь, вроде песчаного тумана, как тогда, в пустыне, сразу после самума.
"Вот же, черт!" - мгла была непроницаема даже для мощного корабельного прожектора. Притом она не отражала свет, а поглощала его. Такой эффект.
"Ладно, ладно! Расслабься! - приказала себе Лиза. - Ты же помнишь, как вела крейсер в тумане над самой водой! Как входила в устье реки..."
Она вдруг поняла, что это не ее мысли. Они звучали в голове, как эхо, но говорила, вроде бы, не она.
"А кто?"
Не отвлекайся! Слушай!
"Я..." - слов не нашлось. Лиза действительно "услышала" свод. Услышала, ощутила, увидела внутренним взором... Нет. Разумеется, не то и не другое, но что-то ужасно похожее на слух или зрение, на ультразвуковой эхолокатор, как у летучих мышей, или на электромагнитную локацию, как в радиоискателе.
Не отвлекайся! Слушай!
"Да, слушаю я, слушаю! Отвяжись!"
Мгла заполняла туннель, имевший в сечении никак не меньше пятидесяти метров, но это означало, что под днищем всего ничего, и клотик, считай, скребет по "потолку". Хорошо хоть ширины хватало, чтобы не поотбивать себе бока. Впрочем, проблем хватало и без этого: время от времени тоннель менял направление. Правда, не резко, а плавной дугой, но от этого не легче.
"Держи ухо востро, Лиза!"
Она и держала, тем более, что афаэр молчал. Как воды в рот набрал. Не помогал, и все.
"А ведь самое время!"
Лиза сосредоточилась на своих ощущениях, природу которых даже не пыталась понять. Ведь не обязательно же знать, как работает мотор, чтобы летать на винтокрыле! Она и не знала, как устроен этот ее "мотор", зато знала теперь о тоннеле гораздо больше, чем несколько мгновений назад. Крейсер пробирался, подрабатывая одними маневровыми двигателями, сквозь заполненный клубящимся "туманом" естественный тоннель. Размеры пещеры и ее протяженность были попросту невероятны, тем более что, по ощущениям, тоннель пролегал сквозь массивы твердой горной породы. Одним словом, не песчаник, а какие-нибудь базальты или граниты. И да, по дну тоннеля текла довольно приличная река. Русло метров тридцать в ширину и до трех - в глубину, и мощное течение, которое отчего-то несло воду не вниз, а вверх. Подъем Лиза оценила градусов в восемь-десять. Вроде бы немного, но пойди заставь воду течь вверх!
Краем сознания Лиза отмечала невероятность происходящего с ней и вокруг нее, но на то, чтобы удивляться, не было ни времени, ни сил. Она лишь фиксировала факты. Отрешенно. Без эмоций. И почти без анализа. Пещера. Тоннель. Река. Твердая порода, угол наклона, скорость течения воды, глубина... Как выяснялось, для того, чтобы ориентироваться в затопившей тоннель мгле, афаэр Лизе был не нужен. Она и сама справлялась.
И только она подумала об этом, как сразу же поняла, что ошибается. Афаэр ей еще понадобится. Не здесь. Не сейчас. Но понадобится. И когда это случится, будет лучше, если он окажется при ней...
***
Ее шатнуло. Ноги налились тяжестью, и Лиза рефлекторно оперлась о стол. Сработал рефлекс, и как раз вовремя, потому что в следующее мгновение она потеряла ориентацию, и в глазах потемнело.
По-видимому, на какое-то время Лиза отключилась, но, тем не менее, умудрилась вернуться назад. Ненадолго, на считанные мгновения, но вынырнула из небытия и попыталась понять, что же произошло? Это потребовало от нее неимоверного усилия, невероятного напряжения воли, но у Лизы все-таки получилось. Она снова осознала себя. Почувствовала отяжелевшие, непослушные ноги, огонь в легких, агонизирующих без доступа кислорода. Увидела адмирала Ксенофонтова, падающего вместе со стулом назад. Его выпученные от удивления глаза. Его руки, пытающиеся уцепиться за край стола...
Между тем "изображение" уходило слева направо. Потерявшую равновесие Лизу разворачивало налево, туда, откуда пришел удар. В поле зрения попали какие-то люди, застывшие в самых нелепых позах. Взгляд выхватил из "толпы" знакомое лицо, и в следующее мгновение Лиза увидела нападавшего. Во всяком случае, так его определило ее уходящее во тьму сознание. Последним усилием воли Лиза вскинула правую руку, на которую до этого опиралась, и ударила противника вилкой под кадык. Откуда в ее руке взялась вилка, Лиза не знала, но она об этом и не подумала. Все произошло слишком быстро. Удар, крик мужчины, а она сама уже падала на спину. Сознание покинуло Лизу раньше, чем она коснулась пола.
***
- Ну же, Лиза! Хватит спать! - Полина, если хочет, может мертвого достать, не то, что спящего.
- Отстань! - буркнула сквозь сон Лиза, пытаясь вернуться обратно, туда, откуда ее выволок голос Полины.
"И в самом деле, шла бы ты, Полина,... Гришкой своим командовать!"
- Лиза, проснись, а не то щипать начну!
"Вот же приставучая!"
- Просыпайся, твою ж мать! - зло гаркнула, по-видимому, окончательно потерявшая терпение Полина.
- Ну, ты и зануда! - простонала Лиза, не открывая глаз. - Тебе легче дать, чем объяснить, что не хочу!
- Уже лучше, - удовлетворенно усмехнулась Полина. - Ты только про "дать" потом не забудь. Слово, знаешь ли, не воробей, вылетело - не воротишь!
- Я с женщинами больше не сплю! - Лиза попыталась, "не просыпаясь", повернуться на бок, но не тут-то было.
- А что так? - удержала ее за плечо Полина.
- Решила встать на путь исправления...
- Во как! Здорово! А теперь открой глаза, дрянь такая! Кому сказано, просыпайся!
- Ты чего ругаешься? - удивилась Лиза и открыла глаза. - Это ведь не я тебя разбудила, а ты м...
- Постой! - осеклась она на полуслове, узнав незабываемый интерьер. - Где это я?
- Известно где! В 1-й Городской больнице!
- Я что?.. - испугалась Лиза, но у нее не нашлась, что спросить.
- А ты не помнишь? - спросила Полина, присаживаясь на кровать рядом с ней. - Ну-ка напрягись! Что последнее помнишь?
- Помню?
Полина была одета в белый халат, выглядела обеспокоенной и не такой молодой, как до войны.
- Я ранена? - спросила Лиза.
- Нет, - покачала головой Полина. - На этот раз обошлось без увечий. Что, так-таки ничего и не помнишь?
- Ретроградная амнезия? - спросил кто-то, стоящий с другой стороны кровати. Лиза скосила взгляд. Мужчина. Но это она поняла еще раньше, по голосу. Молодой, худощавый, вылизанный и тоже в белом халате.
- Темофеев, я же не психиатр! - огрызнулась Полина. - Откуда мне знать?
Лиза напрягла память.
- Я была в ресторане... Это возможно?
- Так, - прищурилась Полина, - уже лучше. Ты действительно была в ресторане. Вспомни, с кем? Как называется ресторан? Что ела? Что пила?
- Не ела, - вспоминалось с трудом, но все-таки вспоминалось. - И не собиралась, кажется... Хотела выпить... "Ветер с моря"! Ресторан называется "Ветер с моря"!
- Точно!
- Я заказала... Кажется... Белое, сухое... Троллингер из Бальцано! - вспомнила вдруг Лиза. - Я заказала Троллингер урожая тридцать первого года. Очень хорошее вино. Мы как-то раз пили с Надей и Клавой... А была я там с адмиралом Ксенофонтовым...
- Не амнезия! - удовлетворенно констатировала Полина. - Что и требовалось доказать!
- Я сидела за столом, - Лиза помнила это точно. - Адмирал напротив. Мы... Ах, ты ж, сукин сын!
Она вспомнила, наконец, содержание разговора, но лучше бы не вспоминала. На душе сделалось гадко.
- Кто сукин сын? - переспросила Полина.
- Неважно! - ее начала бить мелкая дрожь, но не рассказывать же всем и каждому, что и как было сказано за столом.
"Адмирал, княгиня... Вот же, сукин сын!"
- Это так и должно быть? - спросил между тем Тимофеев.
- Не знаю! - раздраженно ответила Полина. - Ты бы еще спросил, что ей впрыснули!
- Мне впрыснули?! - вот этого она точно не помнила.
- Иван сказал, было покушение. Тебе что-то впрыснули... Притом прямо в шею. Наверное, целили в сонную артерию. И это все. Он тебя сдал нам с рук на руки и убег выяснять подробности.
- Давно?
- Да, уже, почитай, часа три назад.
- Ничего не помню.
- То есть сам момент покушения...
- Ничего! - как ни обидно, она действительно ничего не помнила. - Мне бы стакан чаю... Или нельзя?
- Не знаю, - вздохнула Полина. - Пульс у тебя нормальный, симптомов отравления нет... Это тебя еще три часа назад наши терапевты обследовали. Ты просто крепко спала. Ну, очень крепко! Взяли анализ крови. Может быть, это какое-нибудь сильное снотворное?
- Я задыхалась! - припомнила Лиза. - Не могла вздохнуть, словно, получила в поддых...
- Тогда, это не снотворное, - снова подал голос мужчина.
- Да, пожалуй, - согласилась Полина. - Ладно! Под мою ответственность. Тимофеев, будь другом! Сходи в ординаторскую к хирургам. У нас там хороший цинский чай... Скажи, я попросила. Мне, кстати, тоже можешь заварить.
- А вода тут есть? - спросила Лиза, когда за Тимофеевым закрылась дверь.
- Вода есть, - кивнула Полина. - Сейчас.
Выяснилось, что ее мучила сильная жажда. Лиза выпила - один за другим, - два стакана и задумалась, было, о третьем, но решила не спешить.
- А теперь дай закурить!
- Ну, ты что, совсем с дубу рухнувшая? - возмутилась Полина. - Пять минут назад помирала...
- Ты сказала, пульс нормальный...
- Мало ли что я сказала!
- Полина! - остановила ее Лиза. - Дай, пожалуйста, закурить!
Полина тяжело вздохнула, но папиросу все-таки дала и "спичкой женщину угостила".
Помолчали.
- Расскажи хоть, что знаешь! - попросила Лиза.
- Я не знаю практически ничего. Вызвали в приемный покой. Прибегаю. Там Иван бледный, как смерть, и ты на койке. Выглядела, прямо сказать, не лучше. Иван... не знаю уж, каким боком он в этом деле... Он, вроде, тыловик, нет? В общем, он сказал, что в ресторане на тебя покушались. Выставил охрану, и убег. А ты, пока суд да дело, оклемалась. Пульс выровнялся, дыхание нормализовалось, цвет лица... Никаких симптомов. Только сон, но и это, как видишь, прошло...
Снова помолчали. Лиза пыталась вспомнить что-нибудь еще, но ничего не вспоминалось.
Потом вернулся Тимофеев, принес чай. Под чай Лиза выкурила еще одну папиросу, но ни кофеин, ни никотин на нее сейчас, похоже, никак не действовали. То есть, нормально действовали, как и должны.
- Ну, все! - объявила Лиза через полчаса. - Я здорова. Пора и честь знать. Мне бы какую-нибудь нормальную одежду...
- Пока не будут готовы анализы крови, и не думай! - отрезала Полина.
- А когда они будут готовы?
- Не знаю! Я не токсиколог! Потерпи!
А потом пришел Иван. Взглянул внимательно на Лизу, поздоровался и сразу же перешел к делу.
- Вот, - протянул он Полине лист бумаги, - тут перечислены все возможные симптомы.
- Симптомы чего? - сразу же насторожилась Лиза.
- Отравления ингиберином.
- Ингиберин? - спросила Полина, поднимая глаза от списка симптомов. - Никогда не слышала. Что это такое?
- Препарат, предназначенный для захвата пленных. Практически сразу отключает сознание и моторный контроль. В принципе, должно действовать в течение десяти-пятнадцати часов в зависимости от дозы. Тебе, Лиза, вкололи максимальную дозу и чуть этим тебя не убили. Не специально, просто перестраховывались, наверное.
- Но Лиза спала! - возразила Полина.
- Когда я ее привез, так не казалось.
- Ну, она быстро оклемалась.
- Странно, - нахмурился Иван. - В ресторане все симптомы были более чем очевидны. Сфинктеры расслабились...
- Я что обделалась? - подробность неприятная, но зато это объясняло, зачем ее мыли и переодевали.
- И обгадилась, и описалась, - развел руками Иван. - И вырвало тебя знатно. Ингиберин страшная штука! У тебя еще и с диафрагмой возникли проблемы...
- Так вот отчего я задыхалась!
- Вспомнила? - вскинулся Иван. - Что еще помнишь?
- Да, ничего из того, что было бы важно, - поморщилась Лиза. - Сидела с Ксенофонтовым. Мы разговаривали. Я заказала белое вино, но, кажется, так его и не дождалась... Все, пожалуй.
- Полина, - повернулся Иван к двум докторам, изучавшим принесенный им лист бумаги, - без обид, но не могли бы вы оставить нас наедине? Буквально на пять минут.
Полина Берг пожала плечами и, молча, вышла из палаты. Следом за ней вышел Тимофеев.
- Лиза, ты помнишь, я говорил, что тобой плотно интересуется английская разведка?
- Да, - кивнула Лиза, - это я помню.
- Ингиберин в Себерии не производится, у нас для этих целей другая отрава имеется. Ингиберин производят в Англии. Это раз.
- Продолжай!
- Человек, который впрыснул тебе это зелье, местный. Наш себерский. Ты ему гортань вилкой порвала, но мы его выходим, хотя лучше бы ему прямо там, в ресторане, помереть.
- И он собирался захватить меня в одиночку? - не поверила своим ушам Лиза.
- Ну, почему в одиночку? В зале было еще двое его сообщников. Плюс один на входе, и еще один за рулем локомобиля. Серьезная операция, и целью ее совершенно определенно было похищение, а не убийство.
- Они что совсем сдурели? - покачала головой Лиза, выслушав рассказ Ивана. - Похитить капитана 1-го ранга на глазах у множества свидетелей... Это, знаешь ли, отдает безумием.
- Или указывает на спешку. Вдруг они попали в цейтнот?
- С чего бы им спешить? - не поверила Лиза, но у Ивана на все имелся ответ. Нашелся он и на этот раз.
- Сегодня в вечерних газетах появится открытое письмо ЦК партии себерских консервативных демократов. Знаешь, кто это?
- В общих чертах, но какое отношение это имеет ко мне?
- Письмо адресовано тебе, Лиза, и в нем партия предлагает тебе идти на выборы с ними. Первым номером.
- Час от часу не легче! А если я откажусь? Как они могут быть уверены, что я вообще пойду на выборы? С какой стати?
- Но ты же любишь родину...
"Я люблю родину? Ну, может быть, и люблю. Впрочем, Родина меня тоже любит... в разные места!"
- Предпочитаю демонстрировать любовь к родине в бою.
- Ах, Лиза, Лиза! - покачал головой Иван. - Никто тебя силком в политику не тянет! Но люди сделали предложение. Обдумай! До выборов год, а скорее всего - полтора. В Думе вопрос о переносе даты выборов обсуждается уже третий месяц. За полтора года многое может измениться...
- Ты имеешь к этому отношение? - прямой вопрос, и Лиза ожидала получить на него прямой ответ.
- Косвенное. Не мой уровень, должна понимать!
- Но я-то им зачем? Герой не герой, а на поверку я просто военная баба. К тому же, шлюха, если озвучить все мои приключения.
- Народу может понравиться, - усмехнулся Иван. - И потом тебя же не в канцлеры прочат. Есть мнение, что председатель Думской комиссии по обороне - самое то. Женщина. Капитан 1-го ранга. Герой войны. Кавалерственная дама. Баронесса, в конце концов. Устраиваешь практически все активные слои населения, включая аристократию и монархистов. Ну и Флот не в накладе...
- При нынешнем раскладе? При их-то ко мне отношении? - не поверила своим ушам Лиза.
- Уберем пару стариков из Адмиралтейства, - пожал плечами Иван, - всем будет только лучше. И тебе полегчает. Отправим на пенсию как раз тех, кто поддался на уговоры вице-канцлера. Им, собственно, терять теперь нечего. Они пойдут под нож при любом раскладе.
- Почему это? - не поняла Лиза.
- А ты взгляни на ситуацию со стороны! Ты встречалась в ресторане с адмиралом Ксенофонтовым. Будешь? - Иван открыл перед Лизой портсигар, подождал, пока она возьмет папиросу, и продолжил только тогда, когда она закурила. - Вы разговаривали на повышенных тонах. Ты швырнула ему в лицо деньги... Там же свидетелей, Лиза, целый ресторан, и все это появится в завтрашних газетах. А уж то, что тебя собирались похитить англичане как раз накануне появления открытого письма...
- А кто узнает, что это были англичане?
- Все, Лиза! - пожал плечами Иван. - Это то, чего я не успел тебе рассказать. В момент нападения в ресторане находился высокопоставленный сотрудник МИ-6 майор Ричард Седжвик.
- Случайно? - нахмурилась Лиза.
- Нет, - покачал головой Иван. - Он руководил твоим похищением.
- Ты это точно знаешь?
- Точно, - кивнул Иван. - И ты со мной согласишься, когда взглянешь на эту листовку, - он достал из кармана сложенный вчетверо листок желтой бумаги и протянул Лизе. - Посмотри! Это розыскной лист на майора Седжвика. Удрал гад, теперь ловим по всему городу...
Лиза взяла листок. Развернула. И едва сдержала готовую сорваться с губ площадную брань. С фотопортрета на нее смотрел капитан ван Россом.
***
В конечном счете, не сегодня так завтра, но этот разговор был неизбежен. И он состоялся. Увы.
- Яков... - было крайне сложно начать, но и не спросить оказалось невозможно. - Яков, я...
- Тебе плохо? - встрепенулся Джейкоб. - Позвать врача?
Лизу оставили в больнице, - чего и следовало ожидать, - еще на два дня. Хочешь не хочешь, а обязан соответствовать. Раз отравлена, значит лечись. Ну, или хотя бы наблюдайся.
- Да, нет! - отмахнулась Лиза. - Не надо! Чувствую я себя как раз нормально...Скажи... То есть, нет! Постой!
Паганель пришел ее навестить вечером того же паскудного дня. Полина позвонила ему по собственной инициативе. Впрочем, Лиза не возражала. Она и сама соскучилась. Но любовь любовью, а вопрос - этот вопрос - висел над ними, как дамоклов меч.
- Я сначала хочу извиниться, - у Лизы было омерзительное чувство, что она затягивает Джейкоба в гнилое болото ее собственных тайн и бед, разрушая все светлое, что уже успело между ними возникнуть.
- Извиниться? - удивленно поднял брови Джейкоб. - За что?
- За гадкий вопрос, подразумевающий еще более гадкие подозрения, - решилась, наконец, Лиза.
- Гадкий вопрос? - он все еще не понимал или искусно скрывал свое знание, что маловероятно, но все же возможно в свете обвинений, выдвинутых Иваном Кенигом.
- Яша, ты шпион?
- Я кто? - кажется, ее вопрос его озадачил.
- Ты шпион? - повторила она свой вопрос. - Ты работаешь на специальную секретную службу?
- Я джентльмен! - словно бы это могло что-то объяснить! Не в современном мире, да и раньше...
- Хорошо, - чуть кивнула Лиза, - значит, ты не работаешь в СИС. А как же тогда, миссия в Кушан?
- Ах вот ты о чем! - улыбнулся Яков. - Не знаю, кто твой источник, Лиза, но должен сказать, его осведомленность впечатляет. Да, это была разведывательная миссия, но я выполнял личную просьбу премьер-министра.
- Вот и славно! - перевела дух Лиза.
Поручение премьер-министра, просьба, услуга... Это не шпионаж. Она и сама не так давно без трепета и сомнений откликнулась на просьбу Ивана. Но разве можно назвать ее шпионкой?
- Скажи, а Ричард Седжвик... Это правда, что он навещал тебя на постоялом дворе?
- Да, - недоуменно посмотрел на нее Джейкоб.
- Откуда ты знаешь? - нахмурился он. - И потом, какое отношение имеет мистер Седжвик к нашему разговору? В чем дело?
"Действительно, Яша, в чем дело?" - сжало сердце, и во рту стало горько, словно желчь поднялась горлом.
- Яша, ты его давно знаешь?
- Лет пять или шесть... - пожал плечами Яков. - Но объясни мне, пожалуйста, в чем все-таки дело?
- О чем вы говорили, когда он вчера зашел к тебе?
- Это допрос? - в голосе Якова зазвучала обида, как тогда во время застолья во Владимире. Но сейчас все было куда хуже. Паганель не дурак, сообразил, поди, откуда у Лизы такая осведомленность.
- Нет, просто вопрос. Мой вопрос. Имею я право, спросить?
- Да, - кивнул Паганель. - Конечно. В этом нет сомнений, но...
- Ответь, пожалуйста! - перебила его Лиза.
- Лиза, мы с майором Седжвиком давно и хорошо знакомы...
"Господи! Ну, что у тебя за друзья, Яша? Ты что совсем не разбираешься в людях?! Кого не возьми, все мерзавцы. Или у вас других нет? Но ты-то не такой, я знаю!"
- Он зашел ко мне, так как знал, что я нахожусь в Шлиссельбурге. Визит вежливости, если это тебе так важно.
- Вы говорили обо мне?
- Ну, разумеется, Лиза! Он спросил, чем я так долго занимаюсь в Себерии. Я сказал, что здесь живет моя невеста. Он спросил о твоем имени. Я ответил. Слово за слово, я стал рассказывать о тебе. А что, нельзя?
- Можно... Он интересовался нашими планами? Встречаемся ли мы сегодня или завтра? Вернулась ли я в город?
- Ты его в чем-то подозреваешь?
- Только в том, что он организовал на меня нападение.
- Глупости! Лиза, этого не может быть! Седжвик джентльмен!
"Джентльмен? Господи, Яков, ты не должен был этого говорить! Зачем же сказал? И что мне теперь с этим делать?"
- Считаешь, это достаточный повод, чтобы не верить себерской полиции? - Лиза взяла с прикроватной тумбочки и протянула ему розыскной лист.
- Ерунда! - отмахнулся Яков, просмотрев листовку. - Это какое-то недоразумение! Зачем бы ему нападать на тебя. Вы даже не знакомы!
- Ошибаешься, Яков. Мы знакомы. Только тогда его звали иначе. Твой Седжвик это мой капитан ван Россом. Пират, бандит и убийца. Я, кажется, тебе рассказывала...
- Ты не могла ошибиться? - снова нахмурился Паганель. - Это серьезное обвинение, Лиза. Очернить человека легко, вернуть ему честное имя гораздо сложнее. Я должен с ним поговорить. Он джентльмен, и я не верю... Возможно, есть какое-то другое объяснение...
- То есть, моего слова тебе не достаточно? - ее, словно, по лицу ударили.
"Мое слово против его... И кому ты поверишь?"
История повторялась. То же самое произошло тогда во Владимире. И ведь Паганель ей не чужой. Он, несомненно, ее любит, и все-таки не может поверить ей на слово. Не может согласиться с тем, что люди, которых он знает, как джентльменов, способны на злодейство.
"Он просто наивен, как детя. Искренен... За это я его и полюбила " - Лиза пыталась успокоить себя, но у нее ничего не получалось.
"Он просто не знает, как это бывает в жизни!" - Но Лиза знала одно жестокое правило юриспруденции и, к сожалению, должна была с ним согласиться. Незнание законов не освобождает от ответственности.
Сердце уже не болело. Оно разрывалось. И слезы стояли в глазах.
- Уходи! - сказала она. - Уходи, Яков!
- Лиза! - вскинулся он, все еще ничего не понимая.
- Уходи, и не возвращайся! - сухо повторила она.
- Но почему?
- Потому что я не глупая шотландская барышня, Яков, - взорвалась она, дав волю бушевавшему в ней гневу. - Я офицер Флота Себерии. И если я говорю тебе, что твои друзья подонки, ты должен мне верить. Мне, а не им. Ты должен испытывать стыд за то, что знаком с этими людьми и не смог понять, кто они на самом деле. Но ты мне просто не веришь! Они джентльмены, и потому на них распространяется принцип презумпции невиновности. А на меня нет. Меня ты подозреваешь в наивности и глупости. Ведь я женщина, не так ли?
- Лиза, но согласись, такие обвинения...
"Господи! Ты так ничего и не понял!"
- Ты не понимаешь, Яков, - покачала она головой. - Не способен понять. Уходи!
***
Лизу выписали из больницы через два дня. Не было больше причин держать ee в стационаре. Все равно ведь никто, - даже консилиум медицинских светил, - ничего определенного о состоянии Лизы сказать не мог. Инхиберин, которым ее отравили, нашли в Лизиной крови в первый же день, но, к удивлению специалистов, лишь в следовых количествах. Посовещавшись, токсикологи пришли к выводу, что все дело в первоначальной дозе вещества и в ускоренном метаболизме пациента. Ну, с первым предположением все было, более или менее, ясно. Из-за передоза естественная реакция человеческого организма на инхиберин оказалась исключительно острой, и значительная часть вещества была попросту выведена из организма "естественным, хотя и не чистоплотным способом". Другое дело, как Лиза вообще пережила такую дозу? Шпионы - если, разумеется, это были английские шпионы, а не кто-нибудь еще, - явно ошиблись в своих расчетах, если, разумеется, преследовали именно ты цель, которую озвучила полиция . Такое количество инхиберина, какое вкололи Лизе, должно было убить ее на месте. Однако смерть от удушья не наступила. На вопрос, как это возможно, вызванный из Военно-медицинской академии профессор ответил просто:
- А вы просмотрите ее историю болезни, коллеги! Елизавета Аркадиевна у нас своеобразный медицинский феномен. Демонстрирует невероятную живучесть! Просто невероятную!
Ну, а с метаболизмом еще проще. Оказывается, Лизин обмен веществ был способен не только "переваривать" значительные количества алкоголя и наркотиков, - о чем Лиза уже догадалась и сама, - он, похоже, разложил на составляющие даже такую боевую химию, как инхиберин. Оттого и действие препарата оказалось не столь сильным и длительным, каким должно было быть. Впрочем, все эти объяснения подлинно научными считать нельзя. Всего лишь гипотезы, домыслы, и ничего более. Однако, так или иначе, но по факту Лиза была здорова, и, в конце концов, ее выписали.
Оказавшись дома одна, она, словно тигр в клетке, долго моталась по комнатам своих необъятных апартаментов, не находя себе места, но звонить никому не стала. Собрала вещи, села в "кокорев" и уехала в Кобонский Бор. Добралась до мызы, когда уже капитально стемнело, но оно и к лучшему. Никого не встретила, и никому не попалась на глаза. Чистое инкогнито. Мистер Икс гребаный, или, вернее, больная на всю голову миссис.
До двух часов ночи Лиза приводила в порядок дом, в котором не жила целую вечность. Потом парилась в бане и пила самогон, оставшийся с тех времен, когда она закатывала здесь, на мызе, веселые гулянки с друзьями Нади и Клавы. Из бани вышла усталая и разомлевшая с жару. Упала в кровать, натянула на себя одеяло и провалилась в сон.
Следующие восемь дней она сидела в Кобонском Боре безвылазно. Смотрела радиоскоп, - так здесь называли телевизор, - читала книжки, гуляла по лесу, купалась в реке. Простая жизнь без затей. Прекрасная возможность "остановиться и оглянуться". Понять, осмыслить и примириться с тем, что у нее есть, чтобы не скорбеть бесконечно о том, что безвозвратно потеряно.
Первым в списке потерь стоял Паганель. Он был хорошим человеком, - Лиза в этом нисколько не сомневалась, - но оказался чужим. Любить Джейкоба она могла, - и он был более чем хорош в постели, - но вот остаться с ним никак не получалось. Ей было хорошо с ним, пока их отношения не перешли на тот уровень, который предполагает полное взаимопонимание и уж тем более - доверие. Но именно взаимопонимания и доверия между ними не возникло. Можно было плакать, или еще что, но, по сути, жалеть об этой потере не стоило. Лучше раньше, чем позже. Было бы печально осознать все это однажды в недалеком будущем, являясь уже леди Паганель.
"Не срослось... а жаль!"
Если честно, Лизе фатально не везло с мужчинами. Причем именно с теми, с которыми ей хотелось быть. Сначала Петр, - черт бы его побрал! - потом Тюрдеев, а теперь вот Паганель. Не успеешь влюбиться, как понимаешь - не он. И это еще мягко сказано! Один изменил ей, затащив в супружескую постель Лизину двоюродную сестру, - "Это надо же до такого додуматься!" - другой посчитал агентом преисподней и вместо любви предложил девять граммов свинца в лоб, ну а третий... Третий оказался слишком "джентльменом". Увы.
Итак, мужчину своей мечты она потеряла. Возможность стать адмиралом, скорее всего, тоже. Не сложились у нее отношения с Флотом. И случилось это почти так же, как с Паганелем. Сначала легкий флирт, переходящий в аргентинское танго. Шампанское. Фейерверк. Мечта. Ей прощали даже такое, за что обязаны были вышвырнуть вон. Все, как во время "первого подхода", когда даже недостатки женщины кажутся мужчине ее достоинствами. А потом - словно, мордой об стол, - приходит суровая действительность, в которой нет места сантиментам.
"Но, с другой стороны, оно мне надо?"
Хотела ли Лиза, проходить всю свою молодость в застегнутом на все пуговицы мундире? Была ли готова, соблюдать субординацию и бездумно выполнять приказы?
"Нет уж, дудки! Плавали, знаем!"
Не стоило и губу раскатывать! Карьера флотского офицера не для нее. А летать можно и на "Звезде Севера". На ней даже лучше. Там Лиза сама над всеми начальник, и никто ей - кроме совести, - не указ. Опять же ходить на бриге, предвещало приключения в неведомых землях, поиски невероятных сокровищ, и все это в компании симпатичных Лизе и симпатизирующих ей людей.
Эти две темы - Флот и Паганель - занимали ум Лизы большую часть проведенного на мызе времени, вызывая к тому же нешуточные перепады настроения. Однако все когда-нибудь кончается. Закончились и терзания Лизы. Остались печаль без гнева и сожаления без угрызений совести.
"Аминь! Так тому и быть!"
Все эти дни - чтобы не мотаться по лавкам, где все, наверняка, станут на нее глазеть, как на невидаль заморскую, - Лиза ела простую здоровую пищу, то есть все то, что нашлось в ее доме. Гречневую и пшенную кашу с топленым маслом, суп из сушеных грибов и картошку, жареную, вареную и печеную. Меню разнообразили рыбки, выловленные в реке: жерех, красноперка, карась. Не так уж и плохо, особенно после африканского меню.
"Африка... Что ж, не самое худшее, что случилось в моей жизни".
Парадоксально, но факт. Воспоминания об африканском "сафари" вызывали у Лизы преимущественно теплые чувства. И это еще мягко сказано. Там, в Африке, как, впрочем, и здесь, на войне, Лиза оказалась на своем месте. Признаваться в этом было стыдно даже перед самой собой, но, с другой стороны, "это правда, и другой у меня для вас нет!"
"Авантюристка! Ера!"
Бедовая голова? Да, наверное. И ее безумие в этом смысле очевидно и безупречно, и в то же время, не отвратительно и не смертельно. Просто факт, о котором следует знать, и принимать таким, как есть. Лиза обдумала это и приняла. Приняла и сразу успокоилась, решив больше по этому поводу не переживать.
"Что есть, то есть! Другого не будет!"
Так, в первом приближении, были сняты с повестки дня три волновавшие Лизу проблемы. Оставалось еще три: политика, англичане и афаэр. Первая решалась легко и просто. Лиза не собиралась участвовать в этих грязных играх, и ее ответом должно было стать категорическое "нет". С англичанами предстояло разобраться, особенно с некоторыми из них. Неплохо было бы так же выяснить, кто и зачем устроил этот цирк в ресторане? Похоже на водевиль, но может быть, и не фарс. Оперетка вполне могла оказаться связанной, как с политикой, так и с афаэром. И разобраться в этом деле стоило хотя бы потому, что ее там чуть не убили нафиг! Что же касается афаэра, Лиза даже не умела пока задать правильные вопросы, не то, что найти на них правильные ответы.
***
Как и предсказывал Иван, ее история стала достоянием общественности, и покушение на Лизу агентами английской секретной службы - во всяком случае, так это выглядело, - только подлило масла в огонь. Шум поднялся беспрецедентный. Вопрос обсуждался в Думе и во дворце Великого князя. Посла Великобритании в Шлиссельбурге трижды вызывали в МИД, - случай невероятный в дипломатической практике, - и каждый раз вручали ноту, одна страшнее другой. В третьей ноте, в частности, содержалось ультимативное требование к правительству Его Величества о выдаче "для суда и следствия" офицера 2-го Нортумберлендского полка майора Седжвика, обвиняемого в покушении на убийство капитана 1-го ранга баронессы фон дер Браге. К ноте прилагались копии документов из полицейского досье, включая свидетельские показания и результаты опознания майора Седжвика по фотографическому портрету и портрету, нарисованному полицейским художником.
После публикации серии разоблачительных статей в "Шлиссельбургском экспрессе" и в "Ведомостях", практически сразу перепечатанных всеми европейскими газетами, вице-канцлер Сурмин подал в отставку, а вслед за ним ушли "на покой" четыре адмирала, двое из которых являлись думными боярами Адмиралтейства. Но события на этом не закончились. Себерия отозвала - для консультаций, - своего посла в Лондоне, а лидер оппозиции в английском парламенте потребовал экстренного обсуждения вопроса "о злоупотреблении властью".
В этой ситуации Лиза нашла за лучшее, не ввязываться, чтобы не замараться, но и отмалчиваться было нельзя. Поэтому она сделала заявление для печати, в котором коротко, сухо, практически нейтрально, изложила свое видение событий, участницей которых - случайно или нет, - она оказалась. Без оценок и комментариев. Только факты. Даты, калибры, число вымпелов и прочее, что могло иметь общественный интерес. Сделала она это не "из любви к искусству", а для того, чтобы прекратить спекуляции журналистов и заинтересованных лиц, как с "той", так и с "этой" стороны. Закончила Лиза свое заявление настоятельной просьбой, уважать ее приватность, тем более, что она не собирается возвращаться в кадры Флота - оставаясь, тем не менее, резервистом первой волны, как и следует настоящему себерскому патриоту, - и не предполагает участвовать в политической жизни республики. Короче говоря, баллотироваться в Думу не буду, политических амбиций не имею, зла на Флот не держу, родину люблю, и шли бы вы все лесом!
Возможно, этим заявлением она кое-кого разочаровала, но гораздо больше людей - успокоила. И никого, что характерно, не обидела, не высказавшись даже по поводу майора Седжвика и виконта Уинчестера. Адмирал, к слову, ее деликатность оценил, - его имя итак уже полоскали в прессе и великосветских салонах кто хотел и как хотел, - и написал Лизе письмо, содержавшее формальное извинение за некорректное поведение, и объяснение своих действий, сводившееся к известной формуле: "Ничего личного, только бизнес".
"Только не для меня! - Лиза разорвала письмо и выбросила в корзину для мусора. - И учтите, адмирал, я злопамятная! Выстрел за мной!"