Книга: Эскорт для мальчика-мажора
Назад: 7
Дальше: 9

8

Разговаривать пришлось долго. Упрямец никак не хотел признаваться, что инициатива исходит от господина Дворжецкого. Не помогало даже обещание пристрелить на месте. Пришлось сказать, что сразу не убью, а буду изводить постепенно, и подтвердить свои слова действием.
Но лишь после того, как к простреленным ногам добавились раны на бедре и плече, мужественный воин, Дворжецкого, похоже, боявшийся больше смерти, обронил пару полунамеков, из которых можно было сделать вывод, что не исключено, что заказчик действительно он.
– Где телефон? – не тратя времени на комментарии, спросила я.
– Что? – недоуменно уставился на меня парень.
– Телефон. Трубка. Сотовый есть у тебя?
– А-а, в кармане.
Истекающий кровью герой слегка повернулся на земле. Не дожидаясь, пока он это сделает, я сама достала из заднего кармана его брюк трубку.
– Набирай, – снова скомандовала я, сунув телефон ему под нос.
– Чего набирать? – снова вопросительно посмотрел он на меня.
– Хозяина набирай, Дворжецкого. Познакомиться с ним хочу.
– Я не могу, – через силу выдавил из себя мой израненный пленник, в бегающих глазах его читался неподдельный ужас.
– А ты попробуй, – бодро проговорила я. – Это не так страшно, как кажется. Позвонишь, обрисуешь ситуацию. Скажешь, что друзья твои почили смертью храбрых, да и самого тебя почти уже до смерти замучили. Ничего, кроме правды. Он парень сметливый, он поймет. И простит. Наверное. Скажешь, что ничего мне от него особенного не надо, просто поговорить хочу, пускай назначит встречу. И будет с тебя, отдыхай, выздоравливай.
Не знаю, подействовал ли на оппонента мой бодрый тон или просто он догадался, что последней непростреленной конечности угрожает реальная опасность, но через минуту он уже тыкал дрожащей рукой в кнопки, набирая нужный мне номер.
Включив на всякий случай громкую связь, я долго слушала гудки, прервавшиеся в конце концов суровым басовитым: «Алло?»
– Анатолий Константинович? – заикаясь и бледнея, произнес храбрый воин. – Тут такое дело.
Несколько минут из трубки орали, после чего наконец Дворжецкий соизволил понять, что произошло.
Слушая сердитые вопросы и сбивчивые объяснения, я вдруг поймала себя на мысли, что происходящий сейчас диалог – вполне готовый компромат, который в случае необходимости можно весьма эффективно использовать в своих целях.
Пользуясь тем, что мой раненый друг полностью сосредоточил внимание на трубке, глядя на нее так подобострастно, как будто перед ним стоял сам Дворжецкий, я незаметно достала свой телефон и включила диктофон.

 

Подробно объяснив, как так получилось, что они не только не смогли выполнить свое задание по захвату и уничтожению Сергея, но, наоборот, сами оказались захваченными и почти полностью уничтоженными, бандит сообщил, что я настаиваю на встрече.
– Чего? – пренебрежительно донеслось из телефона. – Да она кто такая вообще?
Поняв, что насмерть перепуганный воин вряд ли сумеет доходчиво объяснить боссу, кто я действительно такая, я решила взять инициативу в свои руки. К тому же все ключевые слова были уже сказаны, записывать дальнейший разговор не имело смысла. Спрятав в карман свою трубку, я взяла в руки телефон незадачливого вояки.
– Анатолий Константинович? – бодро и весело проговорила я. – Очень приятно! Это Евгения. Надеюсь, ребята со снайперской винтовкой передали вам привет от меня. Они обещали, по крайней мере.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – после небольшой паузы настороженно донеслось из трубки. – Какая Евгения?
– Та самая, которую вы приказали взять, если в автобусе не будет Сергея. Или вместе с ним. Не знаю уж, как там оно у вас планировалось.
– Девушка, о чем вы? Какой автобус? Вы меня с кем-то путаете.
– Что вы, Анатолий Константинович! Как можно вас с кем-то перепутать? Такой важный человек. Занимается автомобильным бизнесом, имеет широкие связи. Даже для спецподразделений машины поставляет. Тут уж не перепутаешь.
В телефоне возникла пауза, по-видимому, Дворжецкий понял, что и мне о нем кое-что известно, и просчитывал, как ему лучше себя повести. Дальнейшее показало, что он крепкий орешек и так просто его не взять.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – немного подумав, медленно произнес он. – Какие еще спецподразделения. Вы, собственно, чего хотите?
– Да, собственно, того же, чего и вы, – в тон ему ответила я. – Мечтаю увидеться с вами, встретиться, пообщаться. Поговорить о делах наших скорбных, разрешить недоразумения.
– Какие недоразумения?
– Очень большие недоразумения. Обидные и досадные, непоправимо искажающие действительность и заставляющие важных людей делать неправильные выводы.
– Не понимаю, о чем вы, – тоном, выражающим неподдельный интерес, в очередной раз произнес Дворжецкий.
Я понимала, что, если начну сейчас называть вещи своими именами и прямо выскажу все, что имею сказать, он просто открестится от всего и разговор этот не будет иметь никакого результата.
Поэтому, извиваясь ужом, я стремилась сделать невозможное и сказать все, что мне было нужно, не произнеся ни единого слова по теме.
– Почему же, – проговорила я. – Что же здесь непонятного? Наоборот, все предельно ясно. И так даже очень часто бывает. Когда человеку кажется одно, а на самом деле произошло совершенно другое. А он уже убедил себя, сделал выводы. Решил, что владеет истинной информацией. Тогда как на самом деле все это – лишь досадная ошибка, недоразумение. А человек на основании этого недоразумения уже предпринимает какие-то шаги. Думает, что поступает по справедливости, хотя на самом деле лишь старается наказать того, кто ни в чем не виноват. Вот об этом, собственно, и хотела я переговорить с вами. Где-нибудь в спокойном месте, где нет ни снайперов, ни водолазов, где никто нам не помешает.
Слушая мои речи, Дворжецкий не проронил ни звука, и уже по этой тишине было понятно, насколько сосредоточенно сейчас его внимание.
Договорив, я замерла в ожидании ответа и уже через минуту убедилась в полном успехе своей стратегии.

 

– Ничего не понимаю, – медленно произнес Дворжецкий, явно уже решив, как ему поступить. – Вы, девушка, все какими-то загадками говорите. Думаю, нам действительно лучше встретиться и пообщаться лично. Завтра в двенадцать я обедаю в «Лагуне», сможете подъехать туда?
Бар «Лагуна» представлял собой одновременно ресторан, кафе и ночной клуб и располагался в уютном уголке недалеко от набережной. Его окружали огромные деревья, растущие здесь с незапамятных времен.
Место было людным, совершенно безопасным и легальным, и то, что Дворжецкий назначил именно там, демонстрировало несомненную чистоту его намерений.
С усмешкой подумав о том, что, пожалуй, мой собеседник хочет подстраховаться от неожиданностей с моей стороны точно так же, как и сама я не прочь подстраховаться от неожиданностей с его, я ответила, что с удовольствием приеду в назначенное время. После чего я вежливо попрощалась и поспешила нажать на сброс. На валявшегося на земле бандита у меня были свои планы.
Еще в процессе разговора, осматривая окрестности, я поняла, что не случайно «Газель» затормозила именно здесь.
Местность представляла собой нечто вроде промышленного пустыря, на котором располагались местами разрушенные, местами целые гаражные постройки. Гаражи явно не слишком часто видели своих хозяев, и бандиты, несомненно, рассчитывали запереть меня в одном из этих неприглядных строений до тех пор, пока босс не решит, что со мной делать.
Сочтя стратегию правильной, ей решила последовать и я.
– Слышь, ты, – слегка пнула я так и норовившего уйти в астрал воина. – Вы меня здесь, в гараже, что ли, хотели спрятать?
– Да, – ненадолго вернувшись из потустороннего мира, ответил он.
– В каком?
– Да я не знаю. Это у Семена здесь знакомый какой-то был.
– Семен – это который за рулем или который с автоматом?
– За рулем, – закатывая глаза, произнес собиравшийся умереть от раны в плечо мужественный солдат. Оставив его смаковать свои муки, я перешла к активным действиям.
Логично рассудив, что если в каком-то из гаражей меня планировали запереть, то где-то должны быть от него ключи, я для начала направилась к бездыханному телу водителя «Газели» и хорошенько его обыскала. Не найдя в карманах ничего такого, что походило бы на ключи от гаражного замка, я переключилась на кабину автомобиля. Первый же беглый взгляд в бардачок показал, что цель моя близка. Там лежал огромный, сантиметров двадцать длинной, ключ.
Оставались сущие пустяки – замок этот отыскать.
Уже стемнело, когда, методично обходя гаражи, я наконец обнаружила тот, в котором планировалось меня спрятать.
Отомкнув доисторический засов, я подтянула к воротам горе-вояку и волоком затащила его внутрь нагретого, как баня, технического помещения. Затем осмотрелась, ища, к чему можно было бы приковать моего друга с помощью уже освободившихся наручников.
– Пи-и-ить, – простонал умирающий, глаза его закатились.
– Пить тебе? Сидел бы дома, мамкины пирожки ел. А то туда же еще, бандитские нападения организовывают. Лезут куда ни попадя, автоматами размахивают, – сердито бубнила я себе под нос, возвращаясь к «Газели», на пассажирском сиденье которой приметила бутылку с минеральной водой.
Парень был нужен мне как свидетель. Досадуя, что должна теперь ухаживать за тем, кто незадолго до того собирался лишить меня жизни, я принесла воду, тонкой струйкой полила на пересохшие губы бедолаги и настолько обрадовала его, что он даже нашел в себе силы нормально открыть глаза.
– Вот сюда вот, под руку тебе поставлю, – заботливо говорила я, всовывая ему в ладонь бутылку. – Захочешь пить – вот она здесь.
Совсем рядом со второй, простреленной его рукой из бетонного пола торчал толстый арматурный прут, верхним краем приваренный к поперечной перекладине, державшей полку. Я решила, что лучшего приспособления для фиксации арестованного нельзя и желать.
Замкнув на запястье своего друга наручник, я закрепила второй браслет на пруте, проверила надежность конструкции и сочла работу свою завершенной.
– Бывай, – ласково глянув на безвольное тело, сказала я на прощанье. – Не скучай тут без меня.
Заперев гараж, я вернулась к машине, оттащила валявшиеся посреди дороги трупы в заросли, закрыла дверцы кузова и завела движок.
Был уже очень поздний вечер, если не сказать ночь. Памятуя о том, что сегодня я собиралась еще успеть на встречу Вадика с двумя «гориллами», я торопилась.
Громоздкая и далеко не новая «Газель» громыхала на всех кочках. Я уже понимала, что ехать на этой консервной банке почти в самый в центр города, где в парке должны были встретиться с Вадиком посланцы Дворжецкого, не стоит. Поэтому, не доезжая до границ частного сектора, я оставила свой оригинальный транспорт в одном из неприметных переулков и оставшийся путь до места, где дожидался «Фольксваген», проделала бегом.
Мне неизвестно было, в какое именно время должны приехать на встречу «гориллы». Понимая, что уже десять раз могла опоздать, я спешила, как могла.
Благо в этот поздний час городские магистрали были уже пустынны. Хорошенько придавив газ, я вмиг домчалась до живописных аллей городского парка, где и сейчас еще прогуливались влюбленные парочки и даже некоторые, видимо, не слишком следившие за режимом дня своих чад мамаши с детьми.
Оставив машину, как обычно, в сторонке, я вышла на свежий воздух и, к неописуемой своей радости, обнаружила припаркованную вдали от главной аллеи серебристую «Тойоту».
Когда Вадик рассказывал мне, на чем обычно приезжают к нему посланцы неизвестного заказчика, я сразу вспомнила один из автомобилей, преследовавших нас во время ночных гонок. Мне было очень интересно, не та ли эта «Тойота», в которую не так давно с моей помощью въехал «Мерседес». Но задний бампер этой машины был абсолютно цел.
Фары «Тойоты» были выключены, не горели даже габаритные огни, и в салоне тоже царила темнота. Зато были опущены оба передних стекла, а на остальных не было тонировки. Даже с такого не очень близкого расстояния, на котором я сейчас находилась, можно было разглядеть, что в салоне находятся три человека: один – на водительском сиденье и два других – на заднем.
Очевидно, встреча была в самом разгаре и успела я вовремя.
Прячась за деревьями, я как можно ближе подобралась к машине. Благодаря опущенным стеклам наверняка сидящим в салоне был слышен каждый шорох, а в зеркале заднего вида человек за рулем мог видеть все, что происходило вокруг, так что, чтобы приблизиться вплотную, мне пришлось прибегнуть к некоторым ухищрениям.
Я практически по-пластунски медленно и бесшумно ползла к машине, пока не оказалась под самым задним бампером. Слышимость здесь была прекрасная, и я поспешила вытащить телефон, чтобы в дополнение к разговору Дворжецкого с горе-террористом записать еще и разговор его посланцев с Вадиком.
– Так ты что, не мог подольше его подержать, что ли? – с явным недовольством в голосе спросил плечистый парень, сидевший рядом со щуплым Вадиком.
– Я старался, – ответил тот. – Но там эта баба его приехала, она все сбила. Начала: ой, мой Сережа, ой, мой Сережа! Того гляди упадет, опасно ему. Тут и все за ней тоже подхватили. Что я мог сделать?
– Тебе платят, чтобы ты мог, – внушительно произнес второй верзила с водительского сиденья.
– Я старался.
– Ладно. Вот тебе велели передать, – снова вступил в разговор парень, сидевший рядом с Вадиком. – Здесь половина.
– Да и этого еще много, – не преминул вставить слово верзила.
– Много не много, а нам сказали – мы сделали, – примиряюще проговорил парень, передавая Вадику конверт. – Только ты тоже смотри – в следующий раз будь повнимательнее. Хозяин все время просто так платить не будет. Ему результат нужен, понятно?
– А какой результат-то? – тоном обиженной невинности спросил Вадик. – Вы ничего не говорите никогда. Вот и в этот раз тоже. «Держи его там, пока не упадет». А если он до следующего утра не упадет? Тогда как?
– До следующего утра тебе ждать не пришлось бы, об этом мог даже не волноваться. Но это уже не твое дело.
– Вот-вот, и всегда вы так. Сами требуете, а как начинаешь спрашивать – не твое дело. Как я тогда могу результат вам обеспечить, если вы даже не говорите, какой он.
– Твое дело – выполнять что велят. А остальное не твоя забота. Ты делаешь, хозяин платит. Вот сейчас, получил ты свое?
– Получил, – угрюмо пробубнил Вадик.
– То-то, будь доволен. Лишних вопросов не задавай. Следующее задание попозже получишь. Тут у нас планы изменились немного. Мы тебе позвоним на днях.
Поняв, что беседа окончена, Вадик вылез из машины, чуть не наступив мне на руку, и побрел в неизвестном направлении, вероятно к себе домой.
Я же, наоборот, активизировалась, готовясь к атаке.
Поскольку «гориллы» тоже имели самое непосредственное отношение к коварным планам Дворжецкого, я хотела к диктофонной записи присовокупить и кого-нибудь из них самих.
Аудиозапись и живой свидетель – чем не улики? И даже доказательства. Имея на руках такие козыри, мне гораздо приятнее будет разговаривать с Дворжецким и добиться от него того, что мне нужно.
Поэтому, когда ребята остались в машине одни, я сочла момент вполне благоприятным для осуществления своего плана. Но события развернулись несколько иначе.
Отпустив Вадика, парень на заднем сиденье достал телефонную трубку. Увидев, как в темноте загорелся экран, я снова на всякий случай включила диктофон. Как вскоре выяснилось, не напрасно.
– Анатолий Константинович? – вежливо проговорил в трубку плечистый гигант. – Мы поспрашивали, не знает он ничего. Ничего не видел, ничего не слышал. Ни выстрелов, ни шорохов, ни шумов. Да нет, я не говорил. Зачем? Просто спросил, не видел ли он чего подозрительного, когда подстрекал Сергея по сваям попрыгать. На пустыре там или в лесу. Да, так и сказал ему – на пустыре или в лесу. Не сказал прямо, что вот там-то и там-то снайпер с винтовкой должен был сидеть. Гы-гы-гы! Вот и я тоже так подумал. Зачем нам эти проблемы? Мальчик знает свое, мы – свое, пускай спит спокойно. Гы-гы! Да, отдал конверт, как вы велели. Да что вы! Наоборот, очень обрадовался. Ни за что деньги получить – всякому приятно. Мне бы ни за что платили, гы-гы. Да, насчет следующего раза я ему сказал, что попозже свяжемся. Да, хорошо. Хорошо, Анатолий Константинович, понял вас. До свидания.
Назвав в этом недлинном, но весьма информативном разговоре все ключевые имена и словесно подтвердив произведенные только что действия, парень на заднем сиденье, сам того не подозревая, сделал мне такой подарок, что, обрадованная, я даже раздумала на сей раз брать пленных.
Действительно, зачем? Для чего держать взаперти свидетеля, способного подтвердить свою связь с Дворжецким, когда подтверждение это уже зафиксировано, можно сказать, документально?
Незаметно выбраться из-под машины, уползти ужом так же, как приползла сюда, и с легким сердцем и чистой совестью отправиться на заслуженный отдых после насыщенного и результативного дня – вот что должно составлять мои ближайшие планы.
Занятая этими мыслями, я уже примеривалась, как бы мне с наименьшим риском оказаться замеченной, когда зверем зарычал видавший виды движок. Не на шутку испуганная, я выскочила на открытое пространство, уже не заботясь о конспирации и думая только о том, как бы не быть во цвете лет задавленной колесами развалюхи.
– Это еще кто? – послышался удивленный возглас с переднего сиденья, а с заднего уже выскакивал плечистый парень, как видно обладавший более быстрой реакцией и уже догадавшийся в чем дело.
– Ах ты, сучка, – сквозь зубы процедил он, кидаясь в мою сторону. – Витек, она подслушивала, глуши! Давай разберемся с этой стервой.
Но прежде чем он успел договорить, в его горло уже впились острые зубцы метательной звездочки, и, захрипев, он повалился наземь.
Его напарник, поспешивший выполнить команду и уже успевший заглушить двигатель, увидел, какая судьба постигла друга, и снова повернул ключ с явным намерением поскорее убраться. Но теперь это не входило уже в мои планы. Раз уж присутствие мое было обнаружено, я решила вернуться к первоначальному замыслу и снова брать пленных.
Ухватившись за заднюю дверь, я оказалась на сиденье практически в тот самый момент, когда незадачливый Витек, выжав до предела педаль газа, намеревался рвануть на всех парах.
Однако, увидев, что с бегством он немного опоздал, парень убрал ногу с педали, благодаря чему машина почти остановилась. После этого он протянул руку к бардачку, где, наверное, так же, как и у меня, были припрятаны дополнительные средства нападения и обороны.
Не имея ни малейшего желания узнать, что он собирается оттуда вытащить, я обхватила его пальцами за шею и сдавила так, что бедняга даже захрипел.
– Пусти! Пусти, сука! Задушишь, – сипел он, закатывая глаза и постепенно начиная синеть.
Второй пары наручников у меня при себе не было, а убивать предполагаемого свидетеля я тоже пока не собиралась, поэтому и отпускать его горло я не спешила, догадываясь, что, как только мой оппонент получит минимальную свободу действий, он тут же перейдет в нападение.
Наконец, найдя, как мне показалось, компромиссный вариант, я оторвала одну из своих рук от его шеи, схватила руку водителя, заломила ее назад, отчего тот, согнувшись, практически уперся лбом в колени, и стала толкать его вперед и влево, побуждая выйти из машины.
Еще не придя в себя после попытки удушения и все силы прикладывая к тому, чтобы восстановить дыхание, бедный Витек послушно исполнил все, что от него требовалось.
Сама я протиснулась сквозь узкую щель между спинками с заднего сиденья на переднее и следом за ним выбралась на свежий воздух, попутно выдернув ключи из замка зажигания.
В багажнике я отыскала буксировозный трос и, связав товарищу за спиной руки, остатком веревки для верности перевязала крест-накрест еще и его туловище.
– Ты кто такая-то? – уже отдышавшись и очумело глядя на меня, спросил Витек. – Тебе чего надо?
– Шоколада, – не имея ни малейшего желания разворачивать дискуссию, коротко ответила я. – Иди, присаживайся. Сейчас кататься поедем.
– Куда это? Зачем это? Да ты кто вообще? – вопрошал совсем растерявшийся мужчина, когда я, слегка подталкивая и подпинывая, влекла его к переднему сиденью для пассажиров.
Усадив Витю, я устроилась за рулем, и вскоре мы уже двигались по пустынным улицам ночного города в направлении гаража, в котором томился в одиночестве израненный бандит.
– Принимай пополнение, – проговорила я, открывая старые ворота и вталкивая в темноту совсем павшего духом Витька. – Как ты там, живой еще?
Расслабленный стон, ставший ответом на мой вопрос, показал, что результаты проверки положительны.
– Иди, Витя, поухаживай за раненым, – заботливо напутствовала я. – Ах да, у тебя же руки связаны. Но тут извини, ничем помочь не могу. Нужно было хорошо вести себя, тогда бы дома сейчас ночевал.
Снова заперев гараж и оставив пленников знакомиться друг с другом и осваиваться на новом месте, я поехала по направлению к набережной, радуясь удачному пополнению автопарка.
«Этот Ликин «Фольксваген» просто счастливый какой-то, – думала я. – Стоило ему появиться на горизонте, как будто магнитом начало притягивать ко мне разнообразные транспортные средства: «Газели», «Тойоты». Не знаешь даже, куда их девать. И что мне теперь только делать с ними?»
Вопрос был довольно актуальный, поскольку все эти машины необходимо было куда-то ставить, а я не имела ни малейшего желания платить за дополнительные места на стоянке.
Выехав из прибрежной зоны и слегка углубившись в город, я пристроила «Тойоту» в небольшую брешь, обнаруженную на одной из дорог, прилегающих к центральной трассе, как всегда, густо уставленных автомобилями. Здесь машина не бросалась в глаза, и можно было надеяться, что ее не сразу обнаружат. С другой стороны, при необходимости всегда можно будет взять ее отсюда и выдвинуться в любом направлении.
Недостаток был только один – от этого места до городского парка, где я оставила «Фольксваген» Лики, было далековато. Понимая, что пешком дойду туда только к утру, я снова вызвала такси.
Водитель, не иначе выспавшийся за день перед ночной сменой, неутомимо сыпал анекдотами. Я же, намаявшаяся за этот длинный день и побывавшая во всех возможных передрягах на суше и на воде, лишь вяло улыбалась в ответ, мечтая только как можно скорее принять душ и оказаться в кровати.
– Что-то какая-то вы, девушка, невеселая, – заботливо проговорил водитель, доехав до места и принимая деньги. – Что-то случилось?
«Лучше тебе не знать», – чуть было совершенно правдиво не ответила я ему, но вовремя сдержалась.
Дойдя до места, где оставила машину, я убедилась, что все в порядке, и, снова оказавшись за рулем привычного транспортного средства, спокойно поехала по направлению к «Речному».
Но по дороге, прокручивая в уме события дня, я снова вспомнила о револьвере, который не раз мог бы мне пригодиться в сегодняшних стрессовых ситуациях. И еще вспомнила, что планировала заглянуть на стоянку клуба «Буратино» попозже вечером в надежде, что бдительных товарищей на приснопамятной «Ауди» уже не будет.
Слегка изменив направление, я через некоторое время уже парковалась неподалеку от ночного клуба, сиявшего всеми огнями и оглашавшего пространство звуками музыки. Выйдя из машины, я направилась к VIP-стоянке, стараясь избегать слишком открытых мест.
Знакомой «Ауди» в окрестностях клуба уже не наблюдалось, но за всем следил теперь сторож стоянки.
– Эй! Ты кто? Ты куда? – донеслось откуда-то сверху, едва лишь я успела ступить на территорию, уставленную крутыми автомобилями. – А ну пошла отсюда! Я сейчас собак спущу!
– Полегче, – с чувством собственного достоинства ответила я, удивляясь, что добрый дядя Коля, разрешивший мне поставить сюда машину, так быстро обо всем забыл. – Здесь моя машина. Вы что, не помните?
– Какая еще машина? Чего я тебе еще должен помнить? Иди отсюда, пока полиция не приехала.
Уже догадавшись, что это совсем не дядя Коля, я слегка сбавила обороты и от деклараций перешла к уговорам.
– Да вы что? Вы серьезно, что ли? – со всем возможным очарованием улыбаясь грубияну в сторожевой будке, проговорила я. – У меня здесь машина стоит. Вон тот «Фольксваген», видите? Мне дядя Коля разрешил поставить. А вы ругаетесь. А мне, между прочим, нужно кое-что взять оттуда. Срочно.
– Какой еще «Фольксваген»? – уже гораздо спокойнее пробубнил сторож, видя, что я щелкаю сигнализацией и машина отвечает. – Ходят тут всякие.
Он все еще продолжал ворчать, но уже гораздо тише, и я спокойно смогла пройти к собственной машине и покопаться наконец-то в бардачке.
Револьвер был на том же месте, на котором я его и оставила, рядом лежала почти целая пачка с патронами, вопрос был только в том, как мне умудриться под бдительными взорами стража вынести все это со стоянки.
Перерыв весь салон и потратив массу времени, я наконец-таки нашла старый пластиковый пакет. Сложила в него вместе с револьвером и патронами еще какой-то хлам из бардачка и добилась наконец того, что по своему внешнему виду пакет походил на обычный пакет, заполненный разными вещами.
– Что, не будешь забирать машину-то? – уже совершенно миролюбиво, как старую знакомую, приветствовал меня сторож, когда я выходила со стоянки.
– Нет, сегодня не буду, – дружелюбно улыбаясь, ответила я. – Просто нужно было вещи кое-какие взять. Срочно.
– А-а-а. Ладно, иди.
Следуя этому напутствию, я вернулась к брату-близнецу автомобиля, находившегося на стоянке, и теперь уже окончательно поехала домой.
«А хорошо, что моя машина сейчас здесь, – размышляла я по пути. – Хотя ночью соглядатаи Дворжецкого, по-видимому, не дежурят, но, несомненно, он знает, что свою машину я не использую. С другой стороны, ему известно и то, что я не сижу на месте. С третьей стороны, вряд ли он догадывается о существовании Лики, у которой точно такая же машина. Какой отсюда следует вывод? Враг не знает, на чем я езжу. Думаю, это хорошо».
На этой оптимистической ноте я подъехала к шлагбауму, преграждавшему путь в элитный поселок, и увидела, что он закрыт.
Предвидя еще один неприятный разговор, я уже собиралась выходить и начинать новые объяснения, когда заметила, что полосатая палка медленно ползет вверх.
«Что ж, хоть здесь нас помнят. Это не может не радовать», – с благодарностью думала я, переезжая условную границу.
Проехав по уже знакомой мне окраинной улице, я поставила машину на прежнее место, в заросли, и в коттедж вернулась через соседский участок, снова, к величайшему своему удовольствию, не повстречавшись с общительной собакой.
Впрочем, игривый пес наверняка уже видел десятый сон.
Уже на подходе к открытому окну, весь сегодняшний день служившему нам дверью, я услышала громкий и оживленный голос Сергея. Очевидно, он с кем-то говорил по телефону.
– Да ты что? Да ну? – восклицал он, находясь, кажется, в состоянии неподдельного удивления. – А потом что? Дела-а.
Тут он увидел меня, и его удивление приняло размеры поистине огромные.
Вытаращив глаза так, что они чуть не повыскакивали из орбит, Сергей с минуту смотрел на меня, не в силах произнести ни слова, потом ошарашенно проговорил в трубку, из которой давно уже неслись вопросительные возгласы:
– А? Чего? Да я ничего. Так ты, значит, говоришь, взяли ее? В плен увезли? А пообщаться с ней сейчас не хочешь? Вот она тут стоит, жива-здорова.
Теперь, похоже, на той стороне возникла пауза, поскольку все звуки стихли, а Сергей только блаженно улыбался, глядя на меня и от счастья, видимо, просто не находя слов.
– Женька! Это просто обалдеть! – восторженно выдохнул он, вложив в эти слова разнообразие одолевавших его сейчас эмоций. – А? Чего? – снова произнес он в ожившую наконец трубку. – Да говорю же тебе, вот она здесь. Собственной персоной. Можешь сам убедиться. На, поговори с ним, – продолжал он, протягивая мне трубку. – Это Ленька. Рассказывал мне сейчас, как на автобус напали и тебя в плен увезли, наверное, пытают сейчас.
– Алло, Леня? Привет, рада тебя слышать, – улыбаясь, сказала я, довольная тем, что могу снова разочаровать своих недоброжелателей. – Да что ты, какой плен? Они, похоже, на выкуп надеялись, но потом поняли, что с меня нечего взять, да и отпустили. Чего со мной валандаться. Так что за меня не волнуйся. И ты, и ребята можете даже не переживать. Передай всем, что со мной все в порядке.
– Видел?! – победоносно произнес Сергей, принимая обратно трубку. – Я же вам говорил, она каратистка. Ей с этими бандитами справиться – раз плюнуть. На одну ладошку положит, другой прихлопнет. А что Лерка? Лерка сама по себе. Да ты чего так о ней беспокоишься-то? Ты вон за себя лучше побеспокойся, – все больше мрачнея и раздражаясь, проговорил Сергей. – А то беспокоятся они. Один вон добеспокоился уже. Да о том самом я говорю, сам знаешь о чем. Кто к нам с мечом придет, тот, как говорится, сам упадет в свою яму. Ну спасибо! Спасибо, что ты веришь, что я не подстраивал. Приходи – в ножки поклонюсь. Чего ты там точно знаешь? Кащей? Кащей за ним ехал? Не удивил. Когда это Кащей по трассе ездил. Только и делает, что сворачивает. И что? Хм, значит, так написано ему было. Ладно, давай, поздно уже. Баиньки ложись. А то мы тут с тобой трындим, девушке моей спать мешаем. А ей отдохнуть нужно, сам понимаешь. Пока.
Сергей нажал на сброс и некоторое время отрешенно смотрел в пространство, о чем-то крепко задумавшись.
Потом, как бы вспомнив про меня, обернулся и сказал:
– Слышь, он говорит, что Кащей видел что-то. Хотя что это я. Тебе-то сейчас должно быть вообще не до того. Рассказывай, лягушка-путешественница, какие это такие приключения ты на свою голову там без меня словила. А то народ тут уже невесть что болтает.
– Да ничего особенного, влезли какие-то придурки на дороге, стали автоматами махать, велели сдавать наличность.
– А тебя-то с какой радости за собой потащили? Ты что, в драку с ними, что ли, полезла?
– Была нужда. Не знаю, просто так взяли, причину не стали объяснять, – ответила я, не желая пока распространяться о своих догадках. – Я подождала, пока они автобус пропустят, да и…
– Раскидала их, как щенят, – улыбаясь, закончил за меня Сергей. – Угадал?
– Почти, – улыбнулась я в ответ. – А что Леня сейчас тебе сказал? Интересное что-то?
– Да нет. То есть да. Он говорит, что Кащей ехал за нами в тот день. За мной и Стасом. Говорит, что он видел, как все произошло, даже рассказывал потом пацанам. Стас, похоже, в тот день жестко под кайфом был, не соображал ни хрена. То-то я все удивлялся, что он как с цепи. А когда он погнался за мной, Кащей за нами поехал. Ему же интересно, любознательному. А там на переезде, когда я проскочил, между ним и поездом, еще хренова туча места была. Сорок раз можно было затормозить. Да я и сам это знаю, я ведь видел расстояние-то. Да им разве объяснишь! Даже то, что он врезался не в первый вагон, а в какой-то там третий или пятый, даже это уже само за себя говорит. Если бы он близко был, если бы прямо за мной ехал, он бы в паровоз угодил. Потому что я едва-едва проскочить успел, перед самым носом. Да я не о том, я хотел насчет Кащея. Если он говорит, что видел, это ведь он, считай, свидетель. Это ведь можно как-то использовать?
Совсем по-детски, беспомощно и доверчиво глядящий мне в лицо Сергей так был не похож сейчас на того самоуверенного и капризного мажорного мальчика, которого я привыкла видеть, что я даже растерялась.
– Теоретически, наверное, да, – стараясь удержаться на тонкой грани между необходимостью говорить правду и опасностью отнять последнюю надежду, осторожно проговорила я. – Но ведь ты сам говорил, этот Кащей не из твоих фанатов. Пацанам он рассказал, а Дворжецкому не догадался. А ведь наверняка знает, что тот хочет отомстить.
– Если не сам еще масла в огонь подливает, – досадливо сморщившись, произнес Сергей.
– Вот именно. Какой из него свидетель? Он при малейшей же угрозе прямо противоположное засвидетельствует. Кому это нужно?
– А что же делать тогда? – снова пытливо взглянул на меня он, кажется, впервые решившись на откровенность и показывая, что ему не все равно. – Все время вот так вот бегать и прятаться?
– Прорвемся, – уверенно глядя ему в глаза, обнадежила я. – Я тут уже предприняла кое-что. Завтра все выяснится. А уж если мой план не выгорит, Кащея твоего за жабры возьмем. Не мытьем, так катаньем. Прорвемся.
Сергей, задумчивый и, кажется, не слишком ободренный моими обещаниями, пошел спать. Наскоро приняв душ, я поспешила последовать его благому примеру.
День был длинным, и я чувствовала настоятельную необходимость отдохнуть и восстановить силы перед решающим рывком. Завтра, собрав все накопленные за последнее время сведения и аргументы, я планировала использовать их в наступлении на неприступную крепость под названием Анатолий Дворжецкий.
Утро следующего дня как две капли воды было похоже на утро предыдущего. Разбуженная возмущенными воплями папы Димы, я проснулась с ощущением дежавю.
– Ты хоть понимаешь, сколько это стоит?! – распекал он шаловливого сынка, снова спросонья не соображавшего, в чем провинился. – Ты у меня полжизни отрабатывать будешь! В цех! На реактивы! Разнорабочим!
– Да что случилось-то? – недоумевал Сергей.
– Что?! Что случилось?! Он еще спрашивает! Где яхта?!
Этот краткий вопрос, объяснивший все лучше всяких речей, мигом вывел парня из полусонного состояния.
– Пап, да это все нечаянно получилось. Мы просто покататься хотели.
– Просто покататься? А кому было сказано – из дома ни шагу? Я с кем вчера разговаривал? Я с этой стеной, что ли, беседовал?! И ты, Женя, – укоризненно произнес он, оборачиваясь ко мне. – Ведь просил. Предупреждал.
– Но Дмитрий, не могла же я удерживать Сергея силой, согласитесь.
– Да легко! Если он русского языка не понимает! И силой, и как угодно. На минуту оставить нельзя. Куда ты ее дел?!
– Кого? – снова ошарашенно вытаращил глаза Сергей.
– Яхту!
– Никуда я ее не девал. Там она стоит.
– Где там? Ты до вечера теперь будешь тянуть? Отвечай, когда спрашивают!
Поняв, что господин Антонов пока еще не полностью в курсе дела и что, узнав новости в полном объеме, он огорчится еще больше, я посчитала нужным вступить в разговор. В конце концов, я же взялась защищать Сергея. Нужно исполнять свои обязанности.
– Послушайте, Дмитрий. Я знаю, где сейчас яхта, и могу проводить к ней вас или вашего человека. Сергею ведь все равно нельзя выходить, а я могу показать. Мы ведь вместе катались.
– Катались они. На лодочке. Кто разрешал? – постепенно остывая, выпускал остатки пара Антонов.
– Дмитрий, это моя вина. Я должна была проследить, не идти на поводу. Я повела себя непрофессионально. Вы имеете полное право вычесть с меня часть гонорара или наложить любое другое взыскание, какое сочтете нужным.
– Не о взыскании речь, – кажется, побежденный моим безоговорочным смирением, уже совсем спокойно проговорил Антонов. – Тут и без того проблема за проблемой, и этот еще добавляет. Что ни день, то новость.
– Да, кстати, – вспомнив о том, что есть и приятные новости, поспешила переключиться я. – Есть информация, что в момент катастрофы на месте были очевидцы, которые могут подтвердить, что у Стаса была возможность затормозить и избежать столкновения с поездом, и если он этого не сделал, то это вина не Сергея. Если бы вы смогли договориться о встрече с господином Дворжецким, то, я думаю, это можно было бы ему объяснить.
– Да что тут объяснять, – сокрушенно произнес Дмитрий, – он и слушать не захочет. Сегодня уже восьмой день. Ладно. Сейчас нужно решить с яхтой. Там от нее осталось что-нибудь вообще? – спросил Антонов, и я поняла, что внутренне он уже готов к худшему.
– Там все осталось, – торопливо вступил Сергей, стремясь оправдать себя. – Все почти что целое, чего ты сразу набрасываешься-то. Так, слегка только помялась, а в остальном все в порядке.
– Я не тебя спросил! Короче, Женя, бери людей – я сейчас скажу Игорю, он отрядит тебе кого-нибудь – и буксируйте ее сюда. Там у нас еще катер небольшой, он знает. Мощности у него хватит, подтащите к причалу, а там видно будет. А ты смотри! – сделав зверское лицо, вновь обратился он к Сергею. – Высунешь нос из дома – сам тебя убью.
На этой оптимистической ноте строгий папа вышел, для верности хорошенько хлопнув дверью, а мы, как провинившиеся дети, еще какое-то время стояли, молча глядя друг на дружку и переваривая только что услышанное.
– Нос высунешь, – первым опомнился Сергей. – А что мне, как в тюрьме, здесь, что ли, сидеть? Жень, давай я с вами поеду? Я тут сдохну со скуки.
– Даже не думай, – решительно отрезала я. – Водолазов тебе не хватило? Еще хочешь попробовать?
Воздержавшись на этот раз от того, чтобы сообщить Сергею, что он еще далеко не все знает, я ограничилась тем, что еще раз очень убедительно попросила его не выходить из дома.
Затем, проверив боеготовность и засунув за пояс револьвер, снова надежно спрятанный под стильным черным жилетом, я вышла во двор и направилась к командному пункту – небольшому строению, где располагался центральный штаб охраны коттеджа.
Войдя, я увидела нескольких молодых мужчин, поинтересовалась, кто из них Игорь.
На меня смотрели тоже весьма заинтересованно. Мужественного вида брюнет, вежливо поднявшийся с места мне навстречу, продемонстрировал, что мое присутствие здесь ему, несомненно, приятно.
– Дмитрий уже говорил вам? – доброжелательно улыбаясь в ответ, спросила я. – Мы должны съездить за яхтой.
– Да, конечно, – не сводя с меня глаз, произнес Игорь. – Я хотел Гену послать, но ладно, сам съезжу. А то еще перепутает что-нибудь.
Не очень понимая, что там можно перепутать, и догадываясь, что причина не в этом, я выразила полную готовность к сотрудничеству. Через некоторое время мы уже шли знакомой дорогой к причалу, на ходу обмениваясь замечаниями о погоде.
Назад: 7
Дальше: 9