Эпизод 19

Последние два дня были самыми счастливыми – наверно, потому и счастливыми, что последними. Виктор никому не звонил и сам ни от кого звонков не ждал – и ему не звонили тоже. Мир за окном словно замер, набирая воздуха перед прыжком в прорубь. У Мальвины была лоджия, выходившая на тихую улочку, и даже если на выездах из города уже давились в пробках груженные скарбом джипы, то здесь, в районе сирени и тополей, всё оставалось по-прежнему.

Квартира у Мальвины была даже меньше, чем у Сигалова, но гораздо уютней, впрочем, мужских рук она явно не ведала, и это Виктору страшно нравилось. Он то и дело начинал прикидывать, что куда передвинуть и что как перевесить, потом неизбежно вспоминал о Закате и бросал эти мысли – но через минуту, забывшись, возвращался к ним вновь.

Он не мог смириться с тем, что время уходит, и проклинал тот час, когда обо всём узнал. И хотя он старался не подавать вида, Мальвина что-то такое уловила. Она ни о чем не спрашивала, но постоянно просматривала новости в коммуникаторе, объясняя это профессиональной необходимостью. Паники, конечно же, не было – ни давки на трассах, ни провокационных сообщений в сети. Комитет свое дело знал. О Движении против зомбирования говорилось вскользь – мол, полиция задержала несколько хулиганов, пытавшихся поджечь свалку на окраине.

Виктор всё чаще поглядывал на часы и, приняв решение, с обеда начал дозваниваться до Шагова. Алексей не отвечал – то ли обиделся на упреки в пьянстве, то ли продолжал пить. Вечером Сигалов понял, что придется ехать.

– Вернусь через два часа, – сказал он Мальвине.

– А если не вернешься?

– Тогда позвоню.

– А если не позвонишь?

– Значит, меня нет в живых, – улыбнулся Виктор.

– Тебе нужно что-то делать с чувством юмора, – строго проговорила Мальвина. – Я к твоим детским шуткам никогда не привыкну.

Он и не шутил.

По дороге Сигалов то и дело оборачивался, но слежки не заметил. Он хотел даже попросить таксиста сделать крюк, но вовремя одумался: в кармане лежал коммуникатор, лучший шпион в мире. Виктор протер о рубашку экран, еще раз набрал Алексея – снова без толку – и дал себе слово больше не нервничать. Задержать или застрелить его могли еще позавчера, было бы желание. Но пока Комитет зависел от Кирилла, бояться Виктору было нечего. Вот только покоя эти рассуждения не приносили. Он каждую секунду чего-то ждал, но ничего особенного не происходило, и это лишь усиливало напряжение. Виктор словно скользил по оледенелой лестнице. Обратного пути не было – он знал это еще утром, когда решился. Теперь же, поднявшись в квартиру Шагова, Сигалов получил зримое подтверждение.

Входная дверь была выбита и кое-как приставлена на место, а проем переклеен желтой лентой, крест-накрест, точно за ней что-то перечеркнули – окончательно, навсегда.

Виктор сдвинул тяжелую дверь и протиснулся внутрь. Шагов редко занимался уборкой, но чистый пол был его пунктиком, здесь всегда ходили босиком. Сейчас в квартире было натоптано как в конюшне. Сигалов заглянул на кухню – все шкафы были раскрыты, даже микроволновка зияла темной запекшейся пастью. Лёха питался полуфабрикатами и не любил выносить пустые бутылки – вот какой вывод напрашивался после беглого осмотра, но что здесь можно было искать?..

Сигалов перешел в кабинет, и ему сразу бросилось в глаза отсутствие рабочей станции. Кровь он заметил уже потом: большое пятно, накрытое черной пленкой. Крови было много, она вытекла из-под пластика двумя ручьями и собралась в лужицы – и уже успела высохнуть.

Виктор суеверно оглянулся на окно и сразу заметил что-то на стекле – в том самом месте, о котором знал заранее. Круглое отверстие в тонких лучиках трещин, Сигалов его уже видел. Он повернулся к постеру на противоположной стене и обнаружил темные засохшие потеки на стальной груди робота-романтика.

«Некоторых выбивали снайперы», – так сказал один из охранников Керенского. О чем он тогда говорил – о Движении или нет?.. Виктор не мог вспомнить и даже не пытался, потому что за этим маячило такое открытие, которого ему делать не хотелось.

Сигалов обошел пятно по кругу, снова посмотрел на окно и на стену. Картина повторяла начало скрипта, которым наивный Лёха пытался его удивить, вот только плакат с роботом был не оттуда, этот плакат был из реальности, и всё остальное сейчас тоже оказалось по-настоящему. Кирилл был скупым сочинителем, он мало что выдумывал, предпочитал всё брать из жизни.

Виктор приблизился к столу. От рабочей станции остался пыльный прямоугольник. Ящики были выдвинуты, а всё их содержимое перерыто. Полка болталась на одной петле, и книги свалились в кучу. Виктор принялся их разбирать, пока не нашел брошюру «Как стать успешным морфоскриптером. 12 уроков от автора мировых бестселлеров».

Это было бы чудом. Сигалов и не надеялся.

Закрыв глаза, он перевернул книгу корешком вверх и медленно пролистал ее над столешницей, пока не услышал тонкий звук упавшей пластмассовой карточки. Кто бы ни проводил здесь обыск, отсюда вынесли всё, на чем можно было записать хотя бы байт, забрали даже старые немули, но карту памяти со скриптом Шагова они так и не нашли.

Виктор судорожно схватился за коммуникатор и понял, что задерживаться здесь больше нельзя. Ехать к себе домой было тоже опасно, а квартиру Мальвины он и вовсе не рассматривал. Сигалов перебрал все возможные варианты и с сожалением признал, что в свои без малого двадцать пять не может обратиться за помощью ни к кому.

Мальвине он всё-таки позвонил, но не раньше, чем добрался до крыши многоэтажки на площади Чехова.

– Даже не опоздал, – заметила она.

– Приезжай посмотреть на луну, – сказал Виктор. – В прошлый раз не получилось, а сейчас должно. Скоро стемнеет.

– Ты это серьезно?

– Очень.

– Ну… хорошо…

Сигалов стиснул зубы. Он был уверен, что его прослушивают, а понимать друг друга с полуслова они с Мальвиной еще не научились. Он не знал, как ей намекнуть, чтобы она привезла рабочую станцию.

– Кстати, пока тебя не было, я скрипт сочинила. Уже второй. Он лучше.

– Так быстро?

– Я его давно креативила. Сейчас закончила.

– Отлично, бери его с собой!

– А разве трубка скрипт потянет?

– Трубка – нет, конечно. Бери рабочую станцию, она же у тебя маленькая.

– Вот прям со станцией ехать? – усомнилась Мальвина.

– Обязательно. И немуль не забудь.

Виктор нетерпеливо прошелся по крыше туда-сюда и плюхнулся на старый диван без ножек. Посидел, пока не устала поясница. Снова вскочил, снова прогулялся от края до края и почесал спину об угол жестяной надстройки – за этим занятием Мальвина его и застала.

– Привезла? – спросил Сигалов.

– Зачем ты замок выломал? Дождался бы меня, вместе бы вышли. А теперь они замок сменят, надо будет новый ключ доставать.

– Привезла? – повторил Виктор.

– Обещала же. Только пока рано.

– Рано?! Как бы поздно не оказалось, уже ведь…

– Половина одиннадцатого, – кивнула Мальвина. – Еще полтора часа.

– Полтора – до чего?

– До твоего дня рождения, склеротик! Вот наступит, и отдам. Это же подарок. Скрипт, а не станция, – пояснила она со смехом.

– Не будем формалистами.

– Будем! Раньше нельзя, плохая примета.

Мальвина села на диван и положила сумочку рядом. Виктор заглянул внутрь – станция была там, немуль тоже. Полтора часа. Еще полтора часа… Он вздохнул и тоже уселся.

– Почему крыша? – сказал он. – Что здесь такого?

– Это ты у меня спрашиваешь?

– В первый раз, когда ты меня сюда привела. Тогда ты не стала отвечать.

– Я и сейчас не хочу. Это… немножко глупо.

– То что надо! Пара глупых историй не повредит, а то я уже комплексовать начинаю.

– Сам нарвался, – мстительно проговорила Мальвина. – У Движения был один помощник… Сочувствующий, вроде меня. Не знаю, откуда он, чуть ли не из Комитета сетевой безопасности…

Виктор напрягся.

– Этот помощник сказал, что где-то построена машина, – продолжала она, – которая предсказывает будущее.

Виктор понял, что напрягался рано. А вот сейчас, кажется, было самое время.

– И он иногда сообщал нам о событиях, которые произойдут через несколько дней, – добила Мальвина.

– Что конкретно? – прохрипел Сигалов.

– Всякое. В основном ерунда. Но она сбывалась. Результаты футбольных матчей, например. Наши сначала не верили, а потом стали на тотализаторе играть. И всегда выигрывали.

– Да, это тебе не лотерея… Рассказывай дальше.

– Потом он начал предсказывать акции.

– В смысле, на бирже? Курсы акций?

– Да нет же, акции Движения. Они сами ничего толкового придумать не могли, стояли с плакатами где попало, и всё.

– Помощник подавал идеи, значит?

– Он их предсказывал.

– А никого не смущало, что тут получается логическая петля: ты поджигаешь покрышки потому, что кто-то предсказал, что ты подожжешь покрышки.

– Что в этом особенного?

– Ты правда не понимаешь?! – загорячился Виктор. – Вот живет человек, собирается прожить еще долго. И тут ему говорят: завтра ты спрыгнешь с крыши, таково предначертание. Он лезет на крышу и бросается вниз. Выходит, что оракул был прав, всё сбылось. Но сбылось – только потому, что он рассказал будущее. Если бы оракул помалкивал, тому человеку и в голову не пришло бы прыгать с крыши! Постой-ка… Это то, что я подумал? Про крышу.

Мальвина опустила глаза.

– Он сказал, что первый рекламный скрипт для Движения сделает Сигалов. Мы понятия не имели, кто такой Сигалов, извини. Потом навели справки и выяснили, что это самый крутой морфоскриптер.

– Не надо лести, эти мозоли давно отдавлены.

– Да какая лесть… Никто ему не поверил, конечно. Тогда он сказал, что Сигалов сам подойдет ко мне в Останкино и назовет меня Джульеттой. Чужие этого имени не знают, оно как пароль. И ты подошел. И назвал. Про крышу тоже было предсказано. Раньше я здесь часто бывала, решила: почему бы и нет? Лучше, чем выхлестать пять чашек кофе и потом бегать по туалетам.

– Значит, из-за того, что всё было предсказано…

– Только не начинай снова, слышишь? Я не получала инструкций ложиться с тобой в постель. Я могла этого не делать, ты бы всё равно отредактировал наш скрипт. Это была моя частная инициатива. – Мальвина неожиданно рассмеялась. – И больше про нас ничего предсказано не было.

Виктор испытал леденящее чувство, похожее на детский ужас от бесконечного звездного неба. Оказывается, что даже погрузившись в Индекс с головой, он увидел лишь малую часть из того, что было спланировано и разыграно. Сколько событий произошло по единственной причине – по воле Индекса, – он не мог и представить.

– С покрышками-то что было предсказано? – поинтересовался Сигалов. – Идиотская ведь затея. Со всех сторон идиотская.

– Безвкусно, никто и не спорит. Но помощник сказал, что всё пройдет на ура, «Гипностик» отвалит Движению денег, и те отремонтируют старую библиотеку. Вообще-то, она им не нужна, книг они тоже не читают. Но им хочется совершать благородные поступки, а мир предлагает только одно: быть винтиком в системе. Ты уходишь в свои вымышленные миры, а что делать остальным, кто не умеет или не хочет?

Сигалов вдруг подумал, что Мальвина одной фразой описала всю его жизнь. Она видела его насквозь – и оставалась с ним. Где бы он еще нашел такую девушку? Таких больше не было.

– Я, наверно, только из-за этого Движением интересовалась, – проговорила Мальвина. – Какая из меня активистка? Однажды полчаса постояла с ними на площади и уехала, надоело. Тем более скрипты сама пишу. Кривенькие пока… Но я же начинающая. Научусь, тоже зомбировать население буду, – хмыкнула она.

Виктор не знал, благодарить ли ему Индекс за то, что заморочил голову и вынудил разыскать Мальвину, или проклинать за то, что так легко их поссорил, подбросив ненаписанную записку в несуществующей рамке, или всё-таки благодарить, что напугал до смерти лживыми прогнозами о блэкауте и заставил вытаскивать Мальвину из мясорубки, которую никто устраивать и не собирался… Главное, чего страшился Сигалов, – это следующие звенья в цепи, о которых он пока не догадывался. Какие бы потери, какие бы приобретения ни были запланированы Индексом, всё это нужно было прекратить.

– Эй, ты не слышишь, что ли? – Мальвина пихнула его коленкой в ногу. – С днем рождения!

– Уже тридцатое?

– Быстро время пролетело, да?

«Вот и последние сутки пошли…» – с грустью отметил Сигалов.

– Ну?.. Сколько еще намекать? Забыл?!

– Нет, конечно! – бодро произнес Виктор. – Давай его сюда!

Мальвина достала из сумочки портативную станцию и, прижав к груди, предупредила:

– Только не смеяться! А, и про «Гипностик» еще вспомнила. Я уже выходила, не успела посмотреть. Они там что-то эпохальное затевают. Пресс-конференцию ночную собрали. Умеют же люди пузыри надувать.

– Ночную?.. – В памяти у Виктора откликнулось что-то смутное, но крайне тревожное. – И о чем она?

– Посмотри сам. Наверно, уже всё закончилось.

Сигалов оторвался от рабочей станции и достал коммуникатор.

– Где это искать? – спросил он.

– Ты что, маленький совсем?

– Это как телевизор, только в кармане. Телевизор, который всегда с тобой, – усмехнулся Виктор. – Я такие новости не смотрю.

– Да вот же!

Виктор торопливо пролистал снимки. Те, кого можно было принять за журналистов, оказались участниками пресс-конференции. Журналистов было значительно меньше, и они, похоже, вообще не поняли, для чего их собрали. За длинным столом в лучших традициях официоза восседало руководство «Гипностика». Сигалов просмотрел панораму до конца и уже собрался перейти к следующему кадру, когда вдруг заметил за столом еще одну личность, не менее знакомую. Александр Александрович Керенский со скучным видом теребил свои усики. Виктор медленно прокрутил панораму обратно и во втором ряду разглядел Коновалова, сидевшего между Аркашей Авериным и Егором Тумановым. Сигалов увеличил кадр и без труда узнал остальных – всех, для кого он тестировал скрипты, с кем когда-либо креативил в соавторстве, или вместе выпивал, или просто здоровался в коридорах «Гипностика». Компания мобилизовала лучших авторов, чтобы объявить о запуске самого масштабного и самого дорогого сериала в истории. Люди из КСБ были представлены как разработчики новой мультимедийной платформы.

– Это что-то важное? – спросила Мальвина. – Почему ночью, зачем такая горячка?

«Потому что горячка и есть», – мысленно ответил Виктор, но вслух ничего не сказал.

Это был отчаянный шаг Комитета в последние ясные сутки перед Закатом. Что будет тридцать первого числа, не знал уже никто, но многие так или иначе оказались посвящены в проблему, и их нужно было успокоить. Вот и снялся Керенский на фоне армии скриптеров – мол, всё под контролем, работа кипит. Однако если бы он действительно что-то контролировал, то не привлекал бы новых людей. Что они изменят? В лучшем случае утром их всех уложат на места наблюдателей и попросят искать в Индексе «что-нибудь необычное», как до этого просили Виктора. Сигалов не знал, какой фокус им покажет Кирилл, но мог поручиться, что выглядеть это будет убедительно. Если прогноз увидит не один скриптер, а сразу сотня, кто станет в нем сомневаться? Возможно, вот так Закат и начнется.

– Зачем проводить пресс-конференцию ночью? – не унималась Мальвина. – Что всё это значит?

– Ровным счетом ничего. Завтра будет много пробок. Вернее, не много. Столько, сколько положено. – Виктор надел немуль. – Ну что, где твое творение?

– Перед тобой.

Это было как стихи – он летел сквозь поток образов, не связанных ничем, кроме одного чувства, и это было о них двоих. И это было бесконечно – он проходил тот же путь снова и снова, каждый раз удивляясь чему-то неизвестному, возникавшему ниоткуда, из тех же образов, что он видел секунду назад, но иначе, с другой стороны. И это было невыразимо – это была тайна, и сожаление, и ускользающий горизонт, и возвращение назад, и снова – единственное, неповторимое сейчас. Он хотел бы сказать Мальвине то же самое, но он не знал таких слов.

Виктор снял немуль и долго решал, что на это ответить. Смотрел то под ноги, то в небо. Потом понял, что подбирать слова действительно бесполезно, и просто обнял ее.

– Если ты не будешь продолжать писать такое, я запру тебя в подвале и заставлю силой, поняла?

– Поняла, – пискнула Мальвина. – А помогать будешь?

– Я не могу это трогать. Это мотыльки, а моими руками только уголь грузить. Но я буду твоим поклонником. Вечным. И строгим, так что не расслабляйся. А сейчас у меня есть еще одно дело…

Виктор извлек из кармана карту памяти и, вставив ее в рабочую станцию, снова натянул на лоб обруч.

– Смотри, а вот и луна! – Мальвина показала пальцем на огромный светлый диск. – Прямо к нам подкатилась.

Сигалов на секунду задумался и внес в скрипт Шагова поправку – незначительную, но без нее было бы трудно. Хотя всё равно будет трудно, он это знал.

– Получается, не стоило нам слушать помощника? – спросила вдруг Мальвина. – Ну того, с рассказами о будущем.

– Не стоило, – подтвердил Сигалов. – Но не слушать вы не могли. Так это и работает.

– Я как чувствовала… Кстати, если верить Данте, то гадалки и прорицатели томятся в предпоследнем круге ада.

– А кто в последнем?

– Предавшие родственников. Ну и вообще любых доверившихся.

«Зря спросил, – подумал Виктор. – Но если не получится… Окажемся с братом вместе».

Он поправил немуль и прислонился к стене.

– Ни при каких условиях не выключай станцию и не снимай с меня обруч.

Мальвина в шутку помахала ему рукой:

– Не волнуйся, я буду ждать.

– Это самый лучший драйвер, – сказал Виктор. – Значит, вернусь.