Эпизод 18
У Сигалова под ногой хрустнула ветка, и его это огорчило. Хрустеть, хлестать и даже качаться ветки не должны, это признаки чужака. В лесу нужно вести себя так, чтобы он тебя не замечал, тогда и противник не заметит. Еще недавно Виктор это умел, но как только перевелся с военной службы на гражданскую, начал терять навыки, которые нарабатывал годами. Теперь он был подай-принеси, хоть и одевался в бутике на Смоленской. Они все там одевались, вся служба охраны. Отдельная примерочная, понимающие продавцы и никаких забот с оплатой: форма за государственный счет.
Виктор снова наступил на ветку, но лишь цыкнул зубом: черт с ней, плевать. Остальные пятеро тоже не разбирали дороги – загребали ногами листья, сбивали мухоморы и с шумом продирались там, где можно было пройти неслышно. В одинаковых черных свитерах и серых куртках, в одинаковой обуви, каждый с розовой гарнитурой за левым ухом – они углублялись в лес, и Виктор шел вместе с ними. Он даже знал их имена – всех пятерых, и своё тоже.
Димон и Димыч вели кого-то с мешком на голове. Ясное дело, они были тезками, но обращаться по имени-отчеству слишком длинно, а по фамилии не положено. Так и получилось: Димыч и Димон, надо же их было различать. Почему-то их всегда посылали парой. Сигалов не знал, как появилась эта традиция, но если была работа для двоих, никто не сомневался: пойдут Димон и Димыч. Сейчас они вели какого-то мужика – тот не сопротивлялся, но при каждом случае норовил споткнуться и обмякнуть. Весил он немного, справиться с ним можно было и в одиночку, но зачем, когда есть Димон и Димыч?
Сигалов мотнул головой: это было что-то новенькое, Индекс взял его в оборот с первой секунды.
Еще два охранника несли просто мешок – без человека, но с чем-то округлым и увесистым внутри. Камень, вспомнил Виктор. Там лежал камень, он сам выбрал его на старом карьере, а потом долго счищал ножом налипшую глину, чтобы не испачкать куртку. И всё равно испачкал, но пёс с ней, с курткой. Зато сейчас он шел налегке – он и еще Вовчик, но тому было не положено напрягаться. Вовчик никогда ничего не делал руками, он прикрывал Александра Александровича – всегда и везде. Прикрывал даже от своих.
Керенский шел позади, безмятежно оглядывая верхушки деревьев и щурясь на пробивающееся сквозь листья солнце. Кажется, он разговаривал сам с собой, его тонкие усики забавно двигались из стороны в сторону.
Под подошвой чавкнуло, и след в моховом ковре начал наполняться водой. Виктор давно отметил, что они спускаются к низине, но не думал, что придется лезть в самую топь. Мужчина с мешком на голове промок и запричитал, Димыч заткнул его тычком под ребра.
Болото было всё ближе. Ноги погружались уже не в сырой мох, а прямиком в холодную воду. Где-то застучал дятел, и Керенский, словно принял этот сигнал, распорядился:
– Вон туда, на кочку.
Димон и Димыч доволокли пленника до покатого бугра и сдернули с него мешок.
Это был Лаврик.
Охранники отвернулись в разные стороны – все, кроме Димона и Димыча, которые удерживали Лаврика на коленях. Сигалову тоже пришлось развернуться, но он, как мухлюющий в «прятки» ребенок, встал под углом и продолжал поглядывать на кочку.
Александр Александрович подошел к Лаврику, и Виктор вдруг обнаружил, что они дьявольски похожи – не лицами, а телосложением, пластикой.
– Ты понимаешь, что сейчас будет, – сухо произнес Керенский. – Ты понимаешь за что.
– Дядя Саша… – всхлипнул Лаврик. – Дайте мне… Дайте шанс! Я хоть в монастырь, хоть куда!
– Сначала я делал вид, что ничего не знаю. Потом мне пришлось тебя прикрывать. А потом?.. Дальше что?! Это мне урок, Лаврентий. Мне, не тебе. А с тобой-то… – Александр Александрович тягостно вздохнул. – С тобой давно всё кончено. Ты с детства был шакалом, и если бы я не поклялся твоему отцу…
– Дядя Саша!.. Последний раз! Ну последний!
Охранники упорно любовались деревьями, никто ничего не замечал. Даже Димыч с Димоном смотрели куда-то вверх. Сигалов поймал себя на мысли, что лучше бы ему загрузили одного из них – Димона или Димыча, без разницы. Как бы он хотел сейчас оказаться на их месте, с каким удовольствием он держал бы Лаврика и чувствовал – чувствовал бы, как тот трясется. Левашова и Максимова Виктор не знал, но вот за Майскую… За убийство Милы Сигалов придушил бы Лаврика сам.
– Я многое обещал твоему отцу, – сказал Керенский. – И многое выполнил. Но одного не сумел. Я дал слово сделать из тебя человека, Лаврентий. У меня не получилось…
Он сделал шаг назад и сунул руку в карман.
– Спасите!.. – сипло крикнул Лаврик.
– Не будь таким жалким.
Александр Александрович поднял пистолет. Димон и Димыч отстранились от пленника, чтобы их не забрызгало кровью. Сигалов опустил глаза. Несколько секунд он ждал выстрела, но выстрела всё не было. Он посмотрел под ноги и осторожно покосился на Керенского – тот так и стоял с вытянутой рукой.
– Костик! – позвал Александр Александрович.
Виктор встрепенулся, обращались к нему.
– Осилишь?
– Сделаю, Сан Саныч.
– Я, похоже, и тут не справился… – бессильно произнес Керенский и, спрятав оружие, пошел обратно к дороге.
Сигалов достал из наплечной кобуры пистолет, приблизился к Лаврику сзади и лишь потом клацнул предохранителем – чтобы тот услышал.
– Нельзя так… – заныл Лаврик. – Это беспредел…
– Это радость, – шепнул Виктор и выстрелил ему в затылок.
Димон тут же накинул Лаврику мешок на голову и затянул горловину.
– Вон до тех березок, а за ними омут, – деловито проговорил он. – Работаем.
Тело подхватили под мышки и потащили через открытую проплешину, заросшую высокой травой. Воды там оказалось почти по колено, но грунт был твердым. Еще двое охранников несли мешок с камнем. Вовчик и Керенский уже скрылись за деревьями.
– Костик, и сколько ты таких в своем спецназе исполнил? – поинтересовался Димыч.
– Много будешь знать – кровью будешь ссать, – беззлобно огрызнулся Сигалов.
– Правда, Димыч, ты нашел, о чем спрашивать, – вступился Димон.
– А что такого? С этой мразью давно надо было кончать. Не знаю, чего Сан Саныч тянул.
– При чем тут Сан Саныч? – возмутился Димон. – Надо же всех сразу накрывать, а одного – какой смысл?
– Не в этом дело, одного или не одного, – пропыхтел сзади Алик, надрывавшийся с мешком. Камень действительно был тяжеленный, Виктор не схалтурил. – Это Сан Саныч по-родственному с Лаврентием решил. Не в полицию же его везти.
– Так они всё равно всех положили – и банду, и Движение.
– Ну так Лаврентий всех и сдал: бухгалтера своего, инженеров, охрану – всех до единого. А Сан Саныч уже с полицией поделился. Он последнюю неделю сам не свой, как будто старые долги закрывает подчистую. Тьфу-тьфу, не сглазить…
– Точно, долги! – вскликнул Олег, помогавший с мешком Алику. – Мне вчера сотню вернул. Брал еще в прошлом году, я и не думал, что отдаст. Он тогда ради смеха как бы сказал: «Олежка, займи сотню до получки». А вчера возвращает и говорит: «Ты тоже рассчитайся, если кому должен». Что за дела, парни?
– Какую банду, какое Движение? – Сигалов остановился и бросил ноги Лаврика в воду. – Кто кого положил?!
– Ну что вы как маленькие, – надменно улыбнулся Димон. – Хрычи из «Гипностика» на ночной пресс-конференции ясно сказали: это просто бизнес.
– Я спрашиваю: кто кого положил?!
– Полиция. Всех. Некоторых снайперы выбивали. Ты где был, Костик? Проспал?
– Лаврентий и на Движение их вывел?
– При чем тут Движение? После блэкаута они себе сами приговор подписали. Всю неделю обещали мегашоу и вот, учудили… Идиоты же.
– Какой еще блэкаут, вы о чем?
Сигалов, кажется, не сказал ничего странного, но четверо сослуживцев посмотрели на него как на больного.
– Ты что, Костик, разыгрываешь? – спросил Димыч.
– Это у него юмор такой, – подтвердил Димон.
Ответить Сигалов не успел. Рядом с креслом стоял куратор, чуть запыхавшийся, в руке он держал снятый с Виктора немуль.
– Рано, Игорь Сергеевич…
– Наоборот. Отвлекли, пришлось отойти.
– Какое число мне сейчас загружали?
– Будущее, Витя. Этого еще не случилось. Но ты видел людей? Видел?
– Да.
– Значит, это уже определено. Так всё и произойдет.
– Какое число? – повторил Сигалов.
– Я думал, ты выразишь… Ну, немного удивления, немного благодарности. Керенский это сделает не ради тебя. Но он это сделает, он уже решил, когда и во сколько, иначе как бы тебе загрузили точное время?
– Я понял, понял… – Виктор посидел ссутулившись и растер лицо руками. – Не знаю, случайно так получилось или это задумка Сан Саныча, но вы передайте, что лучшего я и ожидать не мог. Только я сейчас о другом, Игорь Сергеевич. Мне надо знать, какое это было число. Вернее, будет. Для меня это важно.
– А что для меня важно, тебя не волнует? Для меня, для проекта, для человечества, прости за пафос. Не волнует ни капли?
– Я весь к вашим услугам, но сначала…
– Никаких «сначала» и никаких «но»! – внезапно заорал куратор. – Хватит уже условий! Ты, щенок драный, ты что о себе возомнил, а?! В игры играешь тут? Миллионы человек подохнут, остальные буду жить как волки, будут деградировать, будут жрать друг друга – такие сведения тоже есть! Для тебя это всё – казиношная фишка? Козырная карта?
Побагровевший Коновалов прошелся мимо двери от стенки до стенки, словно демонстрируя, что выпускать Виктора не намерен.
– Чего ты добиваешься, ну? Давай, скажи в открытую! Может, сторгуемся?
– Зачем торговаться, я бы отдал даром, – признался Сигалов. – Но мне нечего предложить, Игорь Сергеевич. У меня нет ответа на ваш вопрос.
– Подумай сам: человек, спасший всю Землю… Звучит не просто гордо, это такая слава, которой на внуков и правнуков хватит! Монументов из чистого золота не обещаю, но, в общем, как-то так. А может, и поставят парочку, чем черт не шутит. А?.. Мы всё равно найдем решение, если оно существует. Но почему ты не хочешь помочь, Витя?!
– Да за кого вы меня принимаете? – Сигалов, не выдержав, тоже перешел на крик. – За второго Кирилла? Я, как и вы, ничего не знаю. Но я тоже работаю, я тоже ищу! Игорь Сергеевич, назовите дату, я вас прошу. Какой день мне загружали?
Коновалов прекратил бороздить комнату и сунул руки в карманы брюк, из-за чего застегнутый пиджак стал похож на мешок с камнем.
– Твой бункер затопят, сегодня же, – произнес он с ледяным спокойствием.
– Какой еще бункер?! – взвыл Сигалов.
– В Мытищах, Витя. Объект без адреса. Центр раннего оповещения. Бункер связи попросту. Его затопят, ты не сможешь укрыться в этой норе. Сколько ты там планировал просидеть – месяц, два? Но ведь Закат будет длиться годы!
– Да вы… – Виктор запнулся, дальше рвался только мат, ни одного приличного слова для куратора у него не осталось.
Сделав несколько глубоких вдохов, он всё же попробовал продолжить:
– Вы, Игорь Сергеевич, мозг, видать, уже на пенсию оправили. Если это моя секретная нора, зачем я у вас про нее спрашивал?! Я бы сейчас консервы туда завозил, если бы собирался там пересидеть.
– Нор у тебя может быть несколько: одна реальная, а остальные для отвода глаз, ложные цели. Но мы найдем их все, не сомневайся! Ты разделишь судьбу человечества, поэтому тебе придется с нами работать.
– Да я и не увольняюсь! Мне на колени падать, чтобы вы меня услышали, или драться с вами? Я работаю, – тихо сказал Виктор. – И спастись единолично я не надеюсь. Почему вы мне не верите?
– Потому что ты не всё рассказываешь.
– Мне нечего пока рассказать. Я нащупал, я уже практически держу в руках… – Сигалов проиллюстрировал это хватательными движениями и тут вспомнил, как Кирилл раскрыл ему фокус с исчезающей пепельницей. – Почти держу, но не могу понять, что это такое! Подробнее про бункер можно? Про мой бункер, – с сарказмом уточнил он.
Коновалов вздохнул и сел рядом.
– Резервный центр системы раннего оповещения. Такое раньше любили строить в Подмосковье, а Мытищи тогда еще не были частью Москвы. Оборудование давно демонтировано, коммуникации законсервированы.
– Это вы по связь?
– И про нее тоже. Там еще оптоволокно проложено, но вроде хорошее.
– Значит, в сеть оттуда выйти реально? Тогда это не просто бункер. Его можно использовать как командный центр.
– Оборудование вывезено, говорю же. Вообще-то, да, ты прав. Но какой смысл? Выйдешь оттуда в сеть, и что? Прочитаешь молитву, и с неба посыплется черный снег?
– Не знаю… – Виктор бездумно пошаркал подошвами. – Может, так и есть – ложная цель, как вы сказали… Да может, вообще не бункер! – оживился он. – Вы же сами мне голову задурили своим бункером! Я только спросил, что в Мытищах не имеет адреса, а вы мне сразу: бункер!
– Опять ты что-то мутишь, Витя…
– И еще: какое число вы мне сейчас загружали?
– Слушай, неужели тебе так важно, когда будет покончено с Лавриком? Тридцатого мая. Доволен?
– Спасибо, Игорь Сергеевич! – жарко произнес Сигалов, но вдруг задумался: тридцатого мая охранники Керенского будут обсуждать неведомый блэкаут и последовавшую за ним расправу над Движением. Только они не уточняли, когда, с их точки зрения, всё это произошло: день назад, или два, или… Это могло случиться сегодня – через час или с минуты на минуту. И еще они говорили о снайперах! Или нет, про снайперов было сказано в связи с бандой Лаврика? Бухгалтеры, инженеры… Виктор не мог вспомнить, всё смешалось: и Лаврик, и Движение, и какая-то пресс-конференция… Какая, на хрен, пресс-конференция?! Слова «Движение» и «снайперы», столкнувшиеся в одной фразе, ввергли Сигалова в ужас. Мысль о том, что кто-то, лежа на крыше, может целиться в Мальвину, заставила его впиться ногтями в обивку кресла.
Виктор вскочил, дошел до двери и отчаянно посмотрел на Коновалова.
– Мне надо бежать. Прямо сейчас.
– Я так и понял, – скорбно ответил куратор.
– Не знаю, как это выглядит…
– По-скотски.
– Я с вами, Игорь Сергеевич. И как только я всё выясню…
– Так сразу и позвонишь, – уверенно произнес Коновалов.
Сигалов уже собрался выйти, но снова повернулся к куратору.
– Вы мне всё-таки не верите… Обидно.
– Нельзя сказать, что я тебе не верю. Но сомнения есть. Просто не дай им подтвердиться. Не используй свое особое положение, тебя это не спасет. Судьба у всех будет одна – и только так.
Виктор выбежал на улицу, бешено размахивая рукой, словно пытался остановить все такси в районе. Вторая рука была занята коммуникатором.
Шагов ответил не сразу.
– Просвети меня скорей, железный гуру, – выпалил Сигалов. – Блэкаут – это что еще за фигня?
– Полный или сетевой? – уточнил Алексей.
– Сетевой.
– Ну, это гипотетическая критическая перегрузка общей сети… – неспешно начал Шагов.
– «Критическая, гипотетическая»! – передразнил Виктор. – Ты мне статью, что ли, зачитываешь?
– Нет, рассказываю по памяти.
– В энциклопедию я и сам могу зайти. Погоди!
К тротуару подкатила машина, и Сигалов запрыгнул внутрь.
– Лёха, адрес твоей работы, быстро!
– Так я же не на работе сейчас, – помявшись, ответил Шагов.
– Не важно. Просто адрес.
Алексей назвал улицу и дом, Сигалов пулеметом повторил для таксиста.
– Дальше про блэкаут. Только покороче, Лёха!
– Это ситуация, при которой вся вычислительная мощность сети оказывается занята, а новые задачи продолжают поступать. И все сервера виснут.
– И чем это грозит?
– Да ничем особо. Потеряем процессы, висящие в оперативной памяти, но это не смертельно.
– А легко перегрузить сеть?
– В теории или на практике?
– Хватит балаболить, Лёха, сейчас не время!
– Я не балаболю. Тебе зачем это надо? Креатив про сеть сочинять собрался или что?
– Или что.
– Значит, говорим о практике, – решил Алексей. – Тогда невозможно. Иначе школьники блэкаут нам устраивали бы по два раза на дню. Это же весело, не правда ли.
Виктор попытался сосредоточиться, но в суматохе никак не получалось.
– А если поумней подойти? – спросил он. – Если не школьники?
– Да хоть кто. На твоей памяти блэкауты были?
– Нет, кажется… – растерялся Сигалов.
– Не «кажется», а точно не было. Простые парни, как я, присматривают за миром. Пока мы на страже, Земля может спать спокойно. Вот теперь шучу, да. Мы почти ни при чем, сеть сама о себе заботится и не позволяет себя перегружать.
– Ты ручаешься, что блэкаут невозможен?
– Я гарантирую это.
– Спасибо, Лёх… – Сигалов сбросил вызов и постучал себя трубкой по ноге.
– Уже не спешим? – спросил таксист, понимающе глядя в зеркало.
– Постойте, дайте подумать…
Водитель воспринял ответ буквально и зарулил на парковку у торгового центра.
Виктор, покусывая кулак, сидел в позе роденовского «Мыслителя», хотя, кроме позы, от мыслителя в нем ничего не было. Мысли разбредались бестолковыми барашками. Скоро полиция проведет аресты участников Движения за то, что они вызвали блэкаут, который возможен только в теории… «Всех положат» – набатом стучало в висках. Сигалов не сразу сообразил, что это ухают басы в соседнем автомобиле. Молодой человек за рулем дожидался кого-то из магазина и попутно насиловал окрестности своей музыкой. Окна в такси были закрыты, но бас всё равно прорывался – и долбил, долбил Виктора по голове.
Трек закончился, и Сигалов попробовал снова сосредоточиться, но тут услышал:
«Активисты Движения против зомбирования объявили о готовности провести новую акцию. Они давно будоражили сеть туманными намеками, и сегодня наконец-то стали известны некоторые подробности».
Виктор ткнул в кнопку стеклоподъемника и, проклиная медлительный механизм, открыл дверь.
«Название заявленной акции – Светопреставление. Необходимо заметить, что многие произносят это слово неправильно, вставляя в него звук «д». В результате получается некое «представление света», что можно понимать как фейерверк или салют. На самом же деле звук «д» здесь отсутствует, это не «представление», а «преставление» – устаревшее обозначение смерти. Таким образом, Светопреставление – это вовсе не световое шоу, как кажется некоторым нашим слушателям, а гибель мира. Активисты Движения против зомбирования сообщили, что Светопреставление состоится на закате, однако нам удалось выяснить…»
Молодой человек убавил громкость и вышел из машины, встречая подругу с сумками.
– Верни! Верни радио! – потребовал Сигалов. – Что она бурчит? Не слышу! Ты слышишь? Что они выяснили? Что она говорит? Где? Когда, во сколько?
Парень укладывал сумки в багажник, строго поглядывая на Виктора и раздумывая, содержат ли его бессвязные выкрики повод для драки, или клинического идиота можно игнорировать без потери авторитета. Решив, что можно, он вернулся за руль и вместе со счастливой подругой укатил прочь.
Виктор медленно прихлопнул дверь и некоторое время таращился на пустое парковочное место, пока его не занял малиновый «Ледибаг».
– Поедем дальше, – попросил он, закрывая окно.
– Что-то изменилось? – сочувственно произнес таксист.
– Наоборот.
Сигалов непонимающе посмотрел на трубку в руке и снова вызвал Шагова.
– Лёха, ты мне снова нужен.
– Мы, инженеры, всегда и всем…
– Брось трепаться. Выкладывай теорию. Про блэкаут.
– Значит, всё-таки креативишь, – с удовлетворением отметил Шагов. – Так бы сразу и сказал. У меня, кстати, есть интересный сюжет…
– Лёха!.. – простонал Сигалов.
– Ладно-ладно. Теоретически вызвать блэкаут очень просто: нужно выполнить всего два условия. Первое – непосильная задача.
– Насколько она должна быть сложная?
– Дело не в сложности, а в том, чтобы выполнение этой задачи автоматически ее усложняло.
– Как-то я не очень это представляю…
– Ага. Забыл, что с гуманитарием разговариваю. Ну вот тебе пример: ты проводишь перепись населения в каком-то городе, ходишь по домам и заполняешь анкеты. Но каждый раз, когда анкета оказывается заполнена, в городе рождаются еще два человека, а срок выполнения у тебя остается тот же. Смекаешь, нет? Чтобы успеть, тебе приходится работать быстрее, а работа не кончается, ее на каждом этапе становится всё больше. Какой бы ты ни был шустрый переписчик населения, однажды ты дойдешь до предела своих возможностей. И даже если в городе миллион таких переписчиков – количество не имеет значения, главное, что оно не бесконечно. Картина всё та же: чем больше вы работаете, тем больше у вас возникает новых задач. Сколько бы у вас ни было ресурсов, рано или поздно они закончатся. В случае с сетью это займет минуты, а то и секунды.
– Теперь более-менее ясно. Кажется.
– На самом деле поставить такую задачу много ума не надо. Люди их создают сплошь и рядом – по ошибке, конечно. Поэтому для блэкаута важнее второе условие: доступ. Чтобы заставить сеть выполнять непосильную задачу, нужны, грубо говоря, права верховного администратора, который скажет: «Я знаю, что задача некорректная, но ты ее всё-таки выполняй, я приказываю». Локальную сеть завалить таким образом – раз плюнуть. А общую нельзя.
– Почему?
– У нее нет верховного администратора. Никто не может сказать всем птицам в мире: «А ну-ка, летите влево». С сетью такая же петрушка, у нее нет хозяина. Так что, Витёк, придется тебе поднапрячь фантазию, – неожиданно закончил Шагов. – Но ты справишься, я в тебя верю.
– Ты о чем это?..
– Ну ты же скрипт сидишь сочиняешь. Как будто я не допер! – Алексей хрипло рассмеялся. – Если что, обращайся. Бутылку я твою уже открыл, вези новую.
– Будет тебе новая, – бросил Сигалов. – Мы можем ехать побыстрей? – спросил он у водителя.
– Уже нет смысла, – обронил тот.
– Это почему?! – Виктор спрятал коммуникатор и нервно побарабанил по коленям.
– Мы на месте, – сообщил таксист.
По адресу, который назвал Шагов, стояли четыре офисных здания, но Виктора интересовали не они. Через угловой проход открывался большой внутренний двор, в котором могли разместиться хоть два манифестанта, хоть двести. Сигалов пробежался по дорожке и, оказавшись внутри, зарычал от злости. Люди были, митингов не было. Он снова достал трубку.
– Лёха, где тут демонстрация?!
– Какая демонстрация и где – тут? – Судя по голосу Шагова, от бутылки «Джека» уже ничего не осталось.
– Ты говорил, что возле твоей работы всё время толкутся люди из Движения.
– А! Ну да. Не у работы, а по дороге. И не всегда. А так – да, всё время.
Виктор бессильно присел на корточки возле газона и, не удержав равновесия, завалился на спину. Трава была мягкой, вставать не хотелось.
– Я из-за тебя убил около часа, – сказал он, глядя в небо. – Может, у меня всего-то и был час… А может, и столько не было. Ведь они пойдут на опережение, это ясно.
– Кто? – икнул Шагов.
– Те, кто положит всех.
– Ты кого там ищешь?
– Кого-нибудь из Движения.
– У них же свой портал открылся.
– Там нет ни адресов, ни номеров, я смотрел.
– А Мальвина твоя?
– Она не отвечает.
– А люди из твоей компании? Уж они-то могли бы…
– Если к ним обратиться, станет только хуже. Хватит перебирать варианты, я не тупее. У меня был единственный шанс – приехать сюда и застать тех обормотов, про которых ты рассказывал. Но ты не предупредил, что «возле нашего офиса» означает «где-то по дороге», а «каждый день» – это на самом деле «не всегда».
– Я не знал, что ты так дословно воспримешь… Ну всё равно можно же что-то придумать, – неуверенно проговорил Шагов.
– Придумай. Только проспись сначала. – Сигалов выключил трубку и откинул руку в сторону. И ударился пальцами о чей-то ботинок.
Рядом на газоне кто-то стоял. Узнать человека, глядя снизу вверх, было сложно, и Виктор поднялся, не понимая зачем. Лицо парня выглядело странно знакомым, но вспомнить его не удавалось. Молодой человек мог играть на гитаре в любом парке – такое он производил впечатление.
– Ты Сигалов, тот самый? – осведомился он.
Это был второй раз в жизни, когда Виктора узнали на улице. И это было приятно – даже сейчас, в такой момент.
– Дать автограф?
– Не-е, я скрипты не гоняю.
– Тогда в чем проблема?
– Это у тебя проблема, – сочувственно проговорил незнакомец. – Пойдем со мной. – Не дожидаясь ответа, он двинулся к черному микроавтобусу возле дорожки.
– Какого… – возмущенно начал Сигалов, но посмотрел ему в спину и умолк.
Со спины Виктор его опознал. Этот самый парень был с Мальвиной на площади Чехова во время первого свидания. Сигалов его и не видел толком, лишь сверлил взглядом спину, когда он уходил.
– Тебе повезло, мы уже сворачивались, – сказал незнакомец. – Случайно тебя заметил.
– Случайно, – многозначительно повторил Виктор. – Но я всё равно рад, потому что…
– А я-то как рад. – Молодой человек внезапно развернулся и ударил Сигалова костлявым кулаком в живот.
Виктор задохнулся, но отметил, что удар был далеко не пушечным, и уже собрался прописать ответочку в нос, когда створка черного вэна сдвинулась в сторону, и на асфальт спрыгнули еще двое. Вот это было и впрямь неожиданно. Хотя, если вдуматься, человек предупредил, что они куда-то собирались, имея в виду множественное число. Эти и другие мысли успели пронестись в голове у Сигалова, пока трое студентов выколачивали из него душу в тесном пространстве между микроавтобусом и джипом. По лицу его, однако, не били. Можно сказать, они вели себя благородно – в некоторой степени. Когда Виктор потерял способность твердо стоять на ногах, экзекуция прекратилась.
– Я надеюсь, ты понял, что это было, – отдышавшись, бросил незнакомец.
– Скрипт не понравился? – проскрежетал Сигалов.
– Вот, кстати, да! – Второй активист схватил его за руку и восхищенно потряс. – Скрипт отличный, спасибо!
– Автографы точно не нужны? – угрюмо спросил Виктор. – Обращайтесь, распишусь на рылах.
Он невольно заглянул в микроавтобус и обнаружил внутри моток ткани с двумя торчавшими древками.
– Транспарант ваш? Вы на самом деле тут демонстрацию проводите?
– Это пикет, а не демонстрация.
– Зря на Лёху наехал… – пробормотал Виктор.
– Нет, ты правда не понял?! – воскликнул заводила. – Ну ты и дуб. Джульетта уже неделю опухшая ходит!
– Какая Джу… Ах, Мальвина! Почему опухшая?
– От слез, урод, – подсказал второй активист.
– От чего?.. – Виктор потерянно присел на порожек вэна. – Она плачет?..
– Нет, хохочет она!
Сигалов решительно встал и подергал переднюю дверь.
– Поехали, живо! – распорядился он. – Быстрее! У вас же есть штаб-квартира, или как вы ее называете, я не знаю. Сарай, каптерка на теплотрассе – что там у вас? Где вы собираетесь?
– Ты ей не нужен.
– Я вам всем нужен! – Виктор уселся рядом с водительским местом и между прочим отметил, что новый немецкий вэн не очень-то вяжется с теплотрассой. – Я серьезно, времени нет!
Вожак обошел машину спереди и открыл его дверь. Сигалов решил, что сейчас его станут вытаскивать на улицу, и намертво вцепился в сиденье, но активист лишь захлопнул дверь плотнее и вернулся за руль.
– Куда едем-то? – спросил Виктор. – Далеко?
– Не близко. В Мытищи.
У Сигалова появилось ощущение, что он уже знает, где окончится путь. И ощущение это не проходило всю дорогу – пока микроавтобус не остановился возле убогого панельного здания с вывеской «Аналоговая библиотека». Сверху кто-то намалевал краской «Последняя», что никак не добавляло учреждению респектабельности.
Спасти библиотеку было уже невозможно. Зайдя внутрь, Виктор закашлялся от удушливого запаха пыли. Масляная краска на стенах вспучилась крупными струпьями. Там, где пузыри прорвались, была видна сырая штукатурка с зеленоватыми узорами грибка.
Из мрачной анфилады слышались приглушенные голоса, в том числе женские, и Сигалов быстро пошел вперед. Его окружали стеллажи с потрепанными корешками книг, к которым не хотелось даже прикасаться.
В читальном зале сидело человек двадцать – разбившись на три группы, люди что-то негромко обсуждали. Здесь было несколько студентов, таких же, как и те, что приехали с Виктором, была пара интеллигентных пенсионерок, еще какие-то неприметные физиономии. Мальвины не было.
– Это Сигалов, автор нашего скрипта, – представил его активист.
В читальном зале раздались жидкие аплодисменты, все повернулись к Виктору.
– Вам нужно уходить отсюда, – отрывисто произнес он. – И забудьте о своем Движении, его больше нет.
На лицах отразилось разочарование, присутствующие ждали от него чего-то другого.
– Вы слишком дорого заплатите за свой блэкаут! Пока не поздно, уходите!
– За свой, простите, что?.. – спросила какая-то старушка.
– За светопреставление.
– Мы готовы к штрафам, мы уже нашли адвоката и собрали деньги. Мы готовы ко всему.
– Какие штрафы?! – в ужасе прокричал Сигалов. – Вас расстреляют при захвате!
– Такого вздора я еще не слышала. Вы, молодой человек, заигрались и потеряли связь с реальностью.
Читальный зал загудел.
– Вот это – реальность? – Виктор махнул рукой на неровные стеллажи. – Это… Это же… Куда ты меня привел?! – рявкнул он на активиста.
– Мы поздороваться остановились, а вообще, нам дальше, – показал тот на узкий коридор.
Виктор бросился вперед, толкнул дверь и очутился по другую сторону здания, в каком-то захламленном пространстве. Сюда же выходил хозяйственный двор овощной лавки, терпевшей, судя по амбре, колоссальные убытки. Вокруг был только неровный забор, покосившиеся стальные ворота и – ни души. Сигалов устремился к воротам. Снаружи оказалась узкая асфальтовая дорога, опоясывавшая склады и служебные территории магазинов. За этой улицей без названия начинался огромный пустырь, упиравшийся в далекую новостройку.
В паре сотен метров от дороги стояли два контейнера, вокруг копошились какие-то люди.
– Да, да, – подтвердил активист. – Она там. Но лучше бы ты ее не трогал, скриптер. Если снова ее расстроишь, нас не затруднит объяснить еще раз.
«Втроем даже ребра сломать не смогли, – отважно подумал Сигалов, пускаясь в забег по пересеченной местности. – Всё здоровье на книжки угробили, рыцари буквы и пыли».
Виктор кривил душой: бока у него ныли изрядно, и внутри что-то ёкало, с каждым шагом всё сильней. Но с каждым шагом Сигалов был всё ближе к Мальвине, поэтому он не останавливался до тех пор, пока не дотянулся до ее плеча.
Она вздрогнула и обернулась. Посмотрела на его ладонь, потом в глаза и молча сбросила руку.
– Ну вот что, – строго сказал Виктор. – Это всё оставим на потом. А сейчас мы просто уедем отсюда. И все эти люди тоже. Пацаны, расходимся! – объявил он.
На него даже не взглянули. Несколько человек продолжали выгружать из контейнеров старые автомобильные покрышки. Двое мужчин разносили лысую резину по размеченной колышками площадке. Работали они быстро и слаженно, на первый взгляд могло показаться, что они заняты чем-то осмысленным. Мальвина стояла в сторонке и изредка снимала эту деятельность на коммуникатор.
Над башенными кранами вдалеке пролетел вертолет, полицейский или нет – на расстоянии Сигалов не понял. Он обошел Мальвину и встал прямо перед ней. Она попыталась отодвинуться, но Виктор ей не позволил.
– Где ваши специалисты? – спросил он.
– Какие еще специалисты? – нехотя отозвалась Мальвина.
– По обрушению сети. Инженеры, кодеры и все остальные.
– Сигалов, уймись, – неприязненно проговорила она.
– Там старухи в избе-читальне, я даже не пробовал их убедить. Но тебя обязан. Это ваше шоу, которым вы собрались привлечь внимание, оно будет воспринято совсем не так. Потому что есть кое-что такое, чего вы не знаете. Никто не знает. Но те, кто знает, запишут вас в террористы и поступят с вами как с террористами. Потому что вы на самом деле угрожаете всему человечеству!
Мальвина отклонилась в сторону и, выставив трубку, крикнула:
– Вадик, улыбнись! Повыше колесо подними, ты ведь можешь!
– Наверно, нескладно вышло, – пробормотал Сигалов. – Но я не успею всё объяснить. Если начинать с самого начала, это займет…
– Ванечка, теперь ты! – Мальвина снова вывернулась, чтобы сделать еще один снимок. – Давайте вдвоем! Нет, так Пашку не видно!
– Что они делают? – Виктор нервно оглянулся.
– А ты что здесь делаешь?
– Я? Ничего… Как всегда.
Он посмотрел под ноги и лишь сейчас заметил, что стоит в луже. И мгновенно вспомнил, как тащили к омуту убитого Лаврика. Из всей жизни, из всех впечатлений почему-то всплыло именно это – фрагмент скрипта, загруженный от лица другого персонажа. Наверно, это было неспроста, наверно, он за что-то расплачивался. Он только не мог понять за что.
Сигалов взял Мальвину за талию, нагнулся и резко завалил ее себе на плечо, как мешок с картошкой. Затем встряхнул, укладывая поудобней, и направился обратно к библиотеке.
Он думал, Мальвина будет брыкаться, но она не сопротивлялась. Только тихо спросила, когда он прошел уже метров двадцать:
– Чего творишь-то?..
– Всех я спасти не могу. Только тебя. А ты можешь спасти остальных. Скажи им, пусть разбегаются. Светопреставление вам не простят.
– Да что в нем такого? Это мелкое хулиганство, мы с адвокатом консультировались. Будет штраф, переживем.
– Будет спецназ, и он всех положит.
– За что?! За костер на пустыре?
– А как же светопреставление?
– Это оно и есть. До вечера выложим покрышки, когда стемнеет – подожжем.
– И зачем? – буркнул Сигалов.
– Тебе длинный ответ или короткий?
Виктор поднял голову – до ворот было еще далеко.
– Длинный, – сказал он.
– Горящий логотип «Гипностика» будет виден даже из космоса. Его заснимет куча спутников. Завтра всё это будет в сети.
– Поддержка бренда? Ясно… «Гипностику» рост акций, Движению бесплатная реклама. И еще так, на карманные расходы.
– Они восстановят библиотеку.
– Ради чего?
Мальвина промолчала.
– Не устал? – спросила она еще через полсотни шагов.
– От тебя – нет.
Под ребрами что-то отчетливо пульсировало, и Сигалов решил, что это, должно быть, селезенка, хотя он понятия не имел, где она находится.
– Позвони своим, пока не поздно, – сказал Виктор. – Пусть всё отменят.
– Они не послушают, я им не начальница.
– А кто ты им?
– Да никто, сочувствующая девушка со связями.
– Они тебя любят, они молодцы. Несмотря на то, что идиоты.
– Почему идиоты? Что ты к этим покрышкам привязался?
– Да если бы к ним… Про покрышки знаешь только ты, несколько мужиков и бабуля в библиотеке. А Комитет видит не костер на пустыре. Комитет видит блэкаут.
– Почему?
– Потому что Индекс так показывает. А Индексу верят больше, чем тебе. Так и задумано, поняла?
– Ни слова, – призналась Мальвина.
Виктор пересек пустую дорогу, прошел через ворота и оказался в пахучем дворе.
– Дальше я сама.
– Нет, – отрезал он.
– Я бы еще повисела вниз головой, но не хочу, чтобы в библиотеке видели.
– Самому туда неохота. – Сигалов свернул к эстакаде овощного магазина.
Когда он с Мальвиной на плече появился в торговом зале, два продавца и три покупателя сначала растерялись, а потом устроили овацию.
– Я сегодня прям звезда, – заметил Виктор.
Он с удовольствием бы раскланялся, но сил оставалось только на то, чтобы кое-как переставлять ноги и удерживать на плече ношу.
Сигалов прошел магазин насквозь и встал на тротуаре.
– Вытяни руку, мы ловим такси, – сказал он.
– Куда едем?
– Подальше отсюда.
– А если ты неправ?
Виктор присмотрелся к барражирующему в небе вертолету.
– Я прав.
Таксисты этот район, похоже, не любили. Сигалов невольно вспомнил, как лихо он тормознул на дороге кроссовер – в тот раз, когда у него был пистолет. Тогда он тоже увозил Мальвину, и это было одним из самых светлых воспоминаний… Хоть и таким же ненастоящим, как большинство других.
Достав свободной рукой коммуникатор, он пролистал список контактов.
– Ну всё, отпусти, уже не смешно, – попросила Мальвина.
– Я и не смеюсь. Отпущу, когда буду уверен, что ты едешь со мной.
Коновалов ответил так быстро, что наверняка услышал окончание фразы.
– Хорошо, что позвонил, я сам уже собирался. – Голос куратора Виктору не понравился.
– Игорь Сергеевич, я нашел ответ.
– Любопытно, просвети.
У тротуара наконец-то остановилось такси. Виктор сгрузил Мальвину на сиденье и, жестом попросив водителя подождать, отошел в сторону.
– Выключите Индекс, – сказал он куратору. – Немедленно.
– Такой у тебя ответ? Это и есть решение проблемы?
– Вы как будто разочарованы.
– Это еще слабо сказано. Ты знаешь, как мы относимся к предателям. Хуже нет, когда бьют в спину.
– Что?.. Что?! Кто предатель? Вы на кого намекаете, Игорь Сергеевич?
– Разве намекаю? Я говорю прямо.
– Объясните.
– Может, это ты объяснишь? Как там бункер поживает? Ой, какой еще бункер, правда?
– Что?.. Какой еще бункер?!
– Во-от, – удовлетворенно протянул Коновалов. – Играй до конца, если уж начал. Только помни, с кем играешь, щенок. Думаешь, так сложно отслеживать твои перемещения? Ты два раза прошел рядом.
– Рядом с чем?.. – опешил Виктор. – С бункером? Господи, да это же подстава! При чем тут бункер? Игорь Сергеевич, послушайте меня, просто послушайте! Рамку помните? Рамку для фотографии, из-за которой я увидел, что случилось с Майской. Рамки не было, это ложный прогноз, ее не могло быть! Но это не ошибка, нет, он это сделал специально! И с Движением он делает то же самое. Вы ждете блэкаута? Прогноз уже видели, да? Не будет никакого блэкаута, они там покрышки старые жгут! – Сигалов расхохотался. – Это всё, на что они способны! Сожгут мусор – и по домам. Отзовите полицию, там одни старики да студенты.
– А что ты о них печешься? Испугался, что заказов от Движения больше не будет? Да, как видишь, это тоже известно. У тебя ни от кого заказов не будет. В ближайшие три дня ты безработный, а дальше – сам знаешь.
– Вы меня уже с Движением связали?
– Ты сам себя связал.
– Индекс вас отвлекает, как вы не понимаете? Он подсовывает вам ложные цели, дает фальшивые прогнозы – это не ошибки! Он таким образом формирует реальность. Индекс не может на нее повлиять физически, он всё делает вашими руками. Якобы спасенные рейсы – вы уверены, что те самолеты упали бы? Вы же так и не выяснили, были там поломки или нет. Но перестраховались – и ладно, никто не пострадал. А сейчас? Через три дня будет Закат, и его вызовет Индекс.
– Я не сомневался, что ты дойдешь и до этой теории.
– Это не теория. Это план, который он выполняет шаг за шагом. Сначала он приучил вас верить в свои прогнозы. И скорее всего, он не врал: если вы где-то его не послушали, то потом могли убедиться, что он был прав. А когда вы оказались у него на крючке, Индекс начал скармливать вам всякую чепуху вроде авиакатастроф. Проверять вам уже было страшно, проще подчиняться его воле, чем рисковать людьми. А дальше он заставит вас самих совершить ошибку. Это произойдет тридцать первого числа. Знаете, почему вы не видите этот день в Индексе? Потому что он еще не решил, по какому пути идти. У него для вас есть несколько ложных прогнозов, и один из них будет выбран случайным образом в последний момент, когда у вас не останется времени. Это монетка, зависшая в воздухе, он специально не дает ей упасть. Индекс приучил вас верить всему, что он показывает. Смотрите: сейчас полиция начнет расправляться с кучкой сумасшедших, до которых еще вчера никому не было дела. Всё – вашими руками! Вы сами устроите Закат, если не перестанете его слушать!
– Не надо из меня тут изверга делать. Нас тоже шокировала жестокость полиции в прогнозе. И чтобы не доводить до такой крайности, чтобы не было жертв, мы действуем на опережение. Мы не допустим блэкаута, и не будет никакой стрельбы.
– Вы всех арестуете, и прогноз о жертвах станет неверным. Вы это знаете, но всё равно действуете, исходя из прогноза. Вам не кажется это странным? Уже нет, привыкли? Индекс вами управляет! Он может показать вам что угодно, вне всякой логики, и вы поверите. Он превратил вас в наркоманов, вы жить без него не можете. Отключите Индекс, Игорь Сергеевич!
– Если бы и захотел – не смог бы, у меня нет таких прав.
– Тогда поезжайте в клинику… Отключите Кирилла.
В трубке повисла тишина, настолько глубокая, что Виктор проверил коммуникатор. Связь не прерывалась.
– Я и правда старею, – нарушил молчание Коновалов. – Со Шмёлевым ошибся, с тобой ошибся… Молись на брата. Если бы мы не боялись его разозлить, тебя самого уже два раза отключили бы и закопали. Больше не звони. Твой пропуск аннулирован. Да, и напомню на всякий случай: бункер будет затоплен.
– Ты так ничего и не понял, старый осёл!!! – заорал на всю улицу Виктор, но Коновалов уже сбросил звонок.
Таксист медленно тронулся и подъехал к Сигалову. Мальвина открыла дверь.
– Надо уезжать, – встревоженно сказала она.
Виктор сел в машину, и водитель с радостью нажал на газ: по встречной полосе уже катила полицейская колонна, а в небе давно висел второй вертолет.
Сигалов увидел, как Мальвина провожает зачарованным взглядом броневики, и прижал ее к себе. В конце колонны ехало два пустых автобуса для задержанных. Это вселяло надежду.
– Что же теперь будет? – спросила Мальвина.
– До конца мая всё будет прекрасно.
– А в конце?
– Тридцатого у меня день рождения, – улыбнулся Виктор.
– А потом, дальше?
– Дальше тоже будет неплохо, – пообещал он.
Но сначала скрестил в кармане пальцы.
