Глава 21

Дебора, разумеется, захотела поехать со мной. Дело даже не в том, что она мне не доверяла (а она и не доверяла), а в том, что она, как говорится, перестраховщик. Она не может пустить на самотек то, что для нее важно, не может довериться никому другому. «Хочешь сделать хорошо – сделай сам» – вот ее девиз. По ее мнению, все всё делают неправильно, кроме нее самой, конечно. Но так не пойдет. В этом деле слишком много переменных, которые она может схватить, испортив таким образом все уравнение. Поэтому после многочисленных угроз, богохульства, клянчанья, шантажа, вымогательства и запугивания силой она наконец сдалась. И даже дала мне безымянное оружие.

Если вдруг вы не знакомы с этим термином – или знакомы, но убеждены, что в ходу он только у продажных копов, – позвольте объяснить. Безымянное оружие – это пистолет, не имеющий истории. Незарегистрированный, часто со стертыми номерами. Это означает, что если такое оружие используют в одном-двух ограблениях, то отследить его настоящего или бывшего владельца будет невозможно. Как понимаете, такая штука может оказаться весьма кстати. А если вы тешите себя наивным убеждением, что истинный, праведный коп никогда такого оружия не использует, позвольте сказать следующее: ха! Более того: ха-ха!

Среди легавых, разумеется, говорить об этом не принято. Но иногда в ходе привычно опасной, противоречивой и сложной работы даже хорошие копы попадают в плохие обстоятельства, выйти из которых можно лишь одним путем – «погнув» святые правила.

Итак, безымянное оружие. Было оно и у Деборы – девятимиллиметровый «ругер» с магазином в пятнадцать патронов – отследить невозможно. Дебора вложила его мне в руки вместе с запасным магазином. Прослезиться она не прослезилась, но пристально посмотрела мне в глаза, сказала «черт» и отвернулась. Для Деборы это почти как перекреститься.

Я не люблю пистолеты. Это холодное, безличное и гадкое оружие, в котором нет ни толики красоты. В них нет души и веселья. Но сейчас пистолет поможет мне выровнять шансы на успех, ведь я, как приемный сын бывшего морпеха-ветерана и копа со стажем, умел обращаться с этим оружием. Я не знал, что ждет впереди, а потому тяжесть «ругера» в кармане меня успокаивала.

Дебора с ворчаньем подбросила меня до «Дейдленда» – старого торгового центра в Южном Майами – и с неизменной мрачностью высадила у главного входа. Потом смерила долгим взглядом и отпустила, сказав на прощание лишь: «Позвонить не забудь, черт тебя дери».

Около получаса я просто бродил по центру, рассчитывая сбросить Дебору с хвоста, на случай если она притаилась где-то на парковке, а после двинулся в ресторанный дворик, где мне предстояло выполнить очень важное дело. Ведь я так и не съел свой мясной рулет! Загруженный мыслями о пропавших детях и их спасении, я позабыл о собственном голоде. Но могучая машина Декстерова организма такого не прощает. Если я хочу быть на высоте, мне нужно топливо – особенно теперь, когда я должен решить несколько нелегких задач.

В ресторанном дворике, как и полагается, был богатый выбор забегаловок. Я взял два куска пиццы, и на то у меня были очень веские причины. Во-первых, пиццерия была ближе всего, а во-вторых (и это особенно важно), пицца лежала на столике под светом красной лампы – только руку протяни.

Перекусив, я набрел на «Старбакс» и взял двойной супер-экстра-венти что-то там, который по вкусу, как ни удивительно, напоминал кофе. Усевшись за столик в тихом уголке, я позвонил Брайану. Ответил он мгновенно.

– Братец, – как всегда, с притворной теплотой поздоровался он.

– Есть очень важные новости. Сможешь приехать?

– Очень важные новости?

– Чрезвычайно важные, – подтвердил я. – Я все понял.

– О, что ж. Скоро буду.

Я остался сидеть за столиком, потягивая свой гига-венти-шменти и дожидаясь Брайана. Снова мысленно прошелся по своим умозаключениям, убеждаясь, что нигде не ошибся в выводах. Не ошибся. Я был уверен на все сто – какое приятное чувство! Если останусь жив после всей этой заварухи, постараюсь почаще его испытывать. А вообще, почему бы не начать сейчас? Жаль, что в голову не приходит никаких вдохновляющих мыслей о том, как проучить мерзавца Андерсона. Действительно жаль. Впервые с тех пор, как все пошло под откос, у меня появился проблеск надежды. Но если моя теория верна, то избавляться от детектива Недоумкинсона придется мне самому.

Как говаривала моя приемная мать Дорис: «На две маленькие трудности найдется одно большое решение». Наверно, то была ее версия поговорки «одним выстрелом убить двух зайцев» – только никогда раньше мне этого не удавалось, и сейчас не помешало бы избавиться от парочки трудностей.

Время от времени, когда я думаю о чем-то одном, другие мои мысли не стесняются шумно кашлянуть и привлечь мое внимание. Так и теперь: сижу я в «Дейдленде», вспоминаю дорогую Дорис, – и тут из глубины моего сознания доносится еле слышное «кхе-кхе». Я вежливо ищу обделенные вниманием мысли (рассчитывая встретить мечты о третьем куске пиццы), но вдруг обнаруживаю кое-что лучше. Намного лучше. И снова в груди то приятное чувство!

Я опять достал телефон, но в этот раз с теплотой в душе. Как же это прекрасное устройство могло мне когда-то не нравиться? О, что за чудный предмет техники! Делает фотографии, отправляет сообщения, заходит в Интернет, превращается в Джи-пи-эс-навигатор, диктофон или сотню других орудий – и даже звонит! Ко всему прочему он еще и отправляет электронные письма!

Быстро принявшись за дело, я решил воспользоваться несколькими из этих чудодейственных функций. Сначала зашел на сайт для бронирования гостиниц и зарезервировал номер в «Галеоне», что в Южном Майами, под именем Брайана Мерфи, которое значилось на поддельной кредитке моего брата. Сайт позволил мне выбрать конкретную комнату, и я без какой бы то ни было причины остановился на 1221-й и нажал «подтвердить». Потом чудесный телефон помог мне отправить электронное письмо Винсу Масуке.

«Прив., Винс, – написал я. – Еси че, я в гостин. «Галеон», комн. 1221. Никому не говори!!! – А в конце добавил: – P. S. Буду тольк. через 2 ч., приходи попозже».

И в конце концов на всякий случай воспользовался главной функцией волшебного устройства и позвонил Винсу.

– Винс, – сказал я, когда он ответил. – Я тебе только что прислал письмо на электронку.

– Что?! Нет! – взвыл тот. – Декстер, я же говорил тебе, Андерсон читает мою почту!

– Знаю, – поспешил успокоить его я. – На это и рассчитываю.

– Что?… Рассчитываешь?

– В общем, не вникай в это письмо, – сказал я. – Ладно?

– Не вникать? Но… это же моя почта.

– Винс, – вздохнул я. – Все очень просто: на письма от меня внимания не обращай. Понял?

– Н-наверно. Но Декстер…

– Мне пора идти, Винс, – перебил его я, прежде чем он снова ударится в нытье. – Пока. – И нажал отбой.

Вы никогда не задумывались, как прекрасен иногда бывает этот мир, когда все у вас идет как надо? Так и было у меня в этот раз, и, чтобы отпраздновать, я заказал себе еще одну награду – дабл-трипл-венти-супер-пупер-магнум-ням-ням, или что-то подобное. И вновь по вкусу он походил на кофе – и хорошо. Потягивая свой напиток, я дожидался брата.

И спустя несколько минут Брайан уже сидел напротив меня и попивал свой трипл-гранде-гиганте-чудесанте со взбитыми сливками.

– Ты уверен? – спросил он меня, вытирая рот.

– Уверен, – кивнул я. – А даже если ошибаюсь, в худшем случае никто не явится.

Брайан кивнул и опять глотнул кофе.

– Что ж. Тогда давай.

Я потянулся в карман и вынул из него телефон и визитку. Набрал номер, прождал три гудка, и на другом конце линии послышалось:

– Фрэнк Кронауэр.

– Здравствуйте, мистер Кронауэр, – поздоровался я. – Это Декстер Морган. В прошлой гостинице меня заснял папарацци, поэтому пришлось переехать в другую. Вот я и решил вас на всякий случай об этом предупредить.

– Разумно-разумно, – протянул Кронауэр. – Лучше перебдеть, чем недобдеть, ведь правда? Так где вы сейчас?

– В гостинице «Галеон», в Южном Майами. Номер тысяча двести двадцать один, – ответил я, размышляя о том, что никогда еще не слышал от Кронауэра столь избитых выражений.

Он явно думал о чем-то поважнее – например, как бы поскорее доложить своим цепным псам-убийцам о моем местоположении. Использовать клише в речи – не преступление, но мне это о многом говорило.

– Хорошо, – отозвался Кронауэр. – Потерпите немного и подождите пока в гостинице.

– Я взял фильм напрокат. Часа два буду сидеть в номере, а потом пойду поесть.

– Превосходно! Думаю, очень скоро мы сдвинемся с мертвой точки.

– Вот и чудесно, – ответил я. – Спасибо, мистер Кронауэр.

– Пустяки. – На этом связь прервалась.

Брайан вопросительно на меня посмотрел. Я пожал плечами.

– Ну, он еще ни в чем не признался.

– Логично.

– Но, кажется, я прав. И скоро мы все узнаем наверняка. Главное, чтобы мой план сработал.

– По правде говоря, мне с трудом во все это верится, – заметил Брайан. – Он очень уважаемый человек с превосходной репутацией. – Он улыбнулся мне и поглядел в свой кофе. – Особенно в тех кругах, которые я не так давно покинул. Зачем же ему так с тобой поступать? С собственным клиентом.

– Простая экономика, – пожал плечами я. – Я могу обеспечить Кронауэра только одним делом и очень ограниченными ресурсами. Рауль же, напротив, представляет бесконечный поток клиентов-богатеев. Кроме того, он наверняка убьет Кронауэра, если тот его ослушается.

– А вот это аргумент убедительный, – согласился Брайан.

– Тем более ты сам говоришь, что у Кронауэра репутация в кругах Рауля. Вот тебе и связь. Почти уверен, что это так.

– Похоже на то, – протянул Брайан задумчиво. Несколько мгновений он молчал. Потом вздохнул и покачал головой. – Вот те на. Ничто в этом мире не свято.

– Только адвокаты и деньги.

– Аминь.

Повисла пауза.

– И что теперь? – спросил Брайан.

– Теперь будем ждать. Надо только засесть где-нибудь возле «Галеона», чтобы видеть, что происходит.

– Да. И чтобы нас видно не было.

Гостиница располагалась лишь в миле от торгового центра, и мы доехали до нее меньше чем за полчаса. Неподалеку от здания мы обнаружили укромное место на парковке, окруженной колючей проволокой. Вокруг нее, видимо, для большей безопасности возвели живую изгородь. Уже смеркалось, движение на дорогах поутихло, и сквозь просветы в изгороди нам открылся прекрасный вид на парадную дверь гостиницы. Зато нас за листвой, решеткой и лобовым стеклом никто увидеть не мог.

Некоторое время мы молча сидели. Потом мне в голову пришла тревожная мысль:

– А что, если они снова захотят взорвать гостиницу?

– Не думаю, – покачал головой Брайан и улыбнулся. – Рауль терпеть не может такие промахи. В этот раз он захочет визуального подтверждения.

– И сколько, по-твоему, сюда явится убийц?

– Рауль пришлет своих лучших людей. Лучших стрелков. Как минимум двух. И возможно, водителя.

– Надеюсь, – сказал я. – Водителя будет легче всего взять живым.

– Если это так необходимо. – Брайан вздохнул.

– Необходимо, – твердо ответил я. – Мы должны допросить хотя бы одного из них.

Брайан вполне серьезно надул губы.

– Какая жалость.

– Да, но ведь кто-то должен сказать нам, где дети.

– Знаю-знаю, – отмахнулся он, а потом вдруг приободрился. – Но это ведь значит, что его придется, кхм… заставить говорить. Об этом я не подумал. Будет весело.

Он принялся что-то тихо и рассеянно мычать себе под нос, и эти звуки почти мгновенно меня разозлили. Возможно, все оттого, что мне было неспокойно (хотя кому сейчас легко?). Впервые я получил возможность отомстить за все те мучения, предательство и боль, которые мне пришлось пережить, но задача была непростой и нелегкой. Если не повезет со временем или одна из пешек в моей игре сделает неверный ход, план провалится. Слишком много переменных, контролировать которые не в моей власти… А потому и три минуты ожидания под заунывное пение Брайана – и я готов был его придушить.

Но прошло несколько минут, и к гостинице подъехал «форд-таурус» и наискось припарковался на стоянке. «Таурус» этот был служебной машиной полиции Майами-Дейд, а стиль парковки водителя кричал: «Нате-ка, выкусите, я блюститель закона!» Разумеется, из машины вышел не кто иной, как детектив Андерсон.

– Есть! – воскликнул я.

– Субъект номер один? – полюбопытствовал Брайан.

– Ага.

Андерсон, с обувной коробкой под мышкой, поспешно пересек стоянку и вошел в гостиницу. А теперь придется уповать на везение.

На секунду мне захотелось, чтобы бог существовал и прислушался к молитве чудовища вроде меня. Здорово, наверно, молиться, думая, что это поможет. Но я знал, что бога нет, да и чудодейственные стишки мне на ум не приходили, разве что «Спи, моя радость, усни…» – но это было не очень-то к месту. К счастью, молиться не пришлось. Спустя две минуты после приезда Андерсона синий внедорожник медленно проехал мимо нашего укрытия и остановился перед гостиницей.

– Субъекты номер два, – сказал я. – Жизнь хороша!

Брайан кивнул, внимательно наблюдая за вновь прибывшей машиной. Из нее вышли двое – оба смуглые и коренастые, один с чемоданчиком.

– Это Цезарь. Который с кейсом, – пояснил Брайан. – Очень опасный человек. А второго я не знаю.

Мужчины захлопнули двери машины и двинулись к гостинице.

– Без водителя, – заметил я с тревогой.

Брайан качнул головой.

– И я не вижу.

– Черт.

Это все усложняло, но теперь оставалось только действовать и надеяться на лучшее. Мы подождали еще две минуты, а потом Брайан повернулся ко мне:

– Ну что ж, пора?

– Пора.

Мы вышли из машины и пересекли улицу по диагонали. Быстро, но осторожно пройдя вдоль гостиницы, мы поднялись ко входным дверям.

– Давай я первый, – сказал Брайан, и я кивнул.

Он вошел в здание и спустя тридцать секунд, показавшихся мне вечностью, высунулся на улицу и сказал:

– Все чисто.

Я последовал за ним. Вестибюль был очень миленький, если вам по вкусу старые мраморные полы и стены с пузырящимися золотыми обоями. Скучающий портье сидел за столом, погруженный в свой айпэд. Когда мы прошли мимо него к лифтам, он даже не удостоил нас взглядом. На удачу один из лифтов как раз дожидался нас.

Мы доехали до двенадцатого этажа под звуки успокаивающей мелодии, которую Брайан принялся мычать себе под нос. В этот раз душить мне его не хотелось – слишком сильно я был озабочен тем, что поджидало нас впереди.

Когда двери отворились, Брайан поднял руку и снова пошел вперед с пистолетом наперевес – только вернулся почти сразу.

– Скорее, брат, – прошипел он, торопливо меня подзывая.

Я вышел из лифта и тут же увидел, что его так встревожило. Комната 1221 была второй по счету, справа от лифтов, и дверь ее была приоткрыта на несколько дюймов. Уже издалека я почувствовал запах пороха и вдруг заметил между дверью и дверным косяком человеческую руку. Она не шевелилась. Я оглядел коридор. Ведь кто-то должен был что-нибудь услышать! Но никаких признаков жизни и никаких криков вроде «Полиция!» или «Помогите» или хотя бы «Какого?…» слышно не было. Все остальные двери на этаже были накрепко закрыты. Казалось невозможным, что никто ничего не услышал, – да это и было невозможным! Но таков Майами двадцать первого века: если слышишь выстрелы, жалостливые крики о помощи и стук тел об пол – запирай дверь на все засовы и врубай погромче телевизор. В очередной раз я испытал странный прилив гражданской гордости. Вот он, город Декстера.

Но любовь к родному городу не спасет меня, если в номере 1221 еще хоть кто-нибудь дышит. Я вынул свой «ругер» и пошел вслед за Брайаном по обшарпанному ковру к приоткрытой двери. Осторожно выставив перед собой пистолет, Брайан распахнул дверь ногой. Он загородил меня собой, действительно пытаясь защитить. Пока он направлял пистолет влево и вправо, я мог лишь смотреть ему в спину. Потом он резко остановился и опустил оружие.

– Н-да, план твой сработал слишком хорошо, братишка, – сказал он, отходя в сторону.

Я вошел в комнату. Тело, лежавшее у дверей, принадлежало второму мафиози, которого Брайан не знал. Вместо левого глаза у мужчины зияла большая кровавая дыра, подсказывавшая, что он уже не поднимется. Позади него, возле кровати, расположились остальные гости вечеринки. Цезарь, «очень опасный человек», оказался не таким уж опасным. Он… эм… в целом лежал на спине, а его кровавые ошметки украшали пробитую двумя пулями стену позади него. Вокруг Цезаря было столько кровищи, что проверять, жив ли он, нужды не было. Оба приспешника Рауля были мертвы, а значит, ничто не поможет нам их допросить, если, конечно, не найти пару свечей и карты Таро. Я ни на шаг не приблизился к обнаружению своих детей. Вот тебе и план. Только мертвецов стало больше.

Наверно, меня замучила бы вина, будь я в состоянии ее испытывать. Но я не мог – и надеялся, что не смогу никогда. К тому же было бы немного лицемерно ощущать угрызения совести, учитывая, что я сам все это затеял. Единственное, о чем я сейчас сожалел, – что допросить мне некого. Значит, все напрасно.

Или почти напрасно: кое-чего я все-таки добился. Прямо напротив Цезаря лежал детектив Андерсон.

Об Андерсоне я знал много чего – в основном гадкого, – но теперь узнал, что он не такой плохой стрелок, как я думал. Два выстрела в голову, две смерти. К тому же он оказался крепче, чем кажется.

Он сидел на полу, спиной к изножью кровати, раскинув ноги и руки в стороны и в одной руке сжимая «глок». Рядом лежала открытая коробка из-под обуви, из которой вывалились пластиковые пакетики с белым порошком.

Андерсон не шевелился. У него в груди темнели три ярко-красные раны, запачкавшие и без того дешевую белую рубашку. Было не понять, какое ранение стало смертельным. Вполне может быть, все три. Но Андерсон при всей своей тупости, судя по всему, еще не понял, что мертв. Когда я шагнул к нему, то заметил, что грудь его еще вздымается (совсем слабо), а одно веко чуть подергивается. Глаз его открылся и с трудом сфокусировался на мне. Долгое мгновение он смотрел на меня, а я на него. Рот у Андерсона вдруг приоткрылся, губы зашевелились; он попытался сказать «помоги», но не смог, и только из ран на груди засочилось чуть больше крови.

Я присел возле него. Этот упрямый идиот чуть не испоганил мне жизнь! Впервые я пожалел, что не испытываю эмоций и не могу по-настоящему насладиться этим мигом.

– Мне что, показалось? – поинтересовался я у него. – Ты что, помощи просишь? У меня? Серьезно?

Он продолжал тупо глядеть на меня подбитым глазом. Потом снова зашевелил губами, точно рыба, которую выбросило на сушу. Веко затрепетало и вдруг открылось совсем широко, словно он только теперь понял, с кем разговаривает.

– Да, это я, – сказал я самодовольно. – Помнишь, ты сказал, что это еще не конец? – Я наклонился к нему так близко, что едва не касался его уха. – Вот теперь – конец. По крайней мере для тебя.

Я произнес это очень вовремя: глаз Андерсона, по-прежнему глядевший на меня, распахнулся еще шире, и я увидел в нем знакомую прелесть того самого мгновения – той секунды, когда ты понимаешь, что больше не будет у тебя никаких мгновений, и все то, что ты воспринимал как должное – дыхание, тепло и все прочее на белом свете, – все исчезает, вырывается из твоей хватки и уносится прочь, а ты несешься в бесконечный мрак и исчезаешь навсегда.

Я видел это во взгляде Андерсона – осознание близящегося конца – и наблюдал за ним, как всегда, ощущая то особенное тихое счастье, которое испытываешь в подобные минуты. Но в этот раз чувство это было полнее и лучше, ведь я его заслужил.

Осознанность в глазу угасла. Потом ноги Андерсона дернулись, грудь замерла, и он точно уменьшился и умер, оторванный от мира щеночков, радуги и издевательства над Декстером. Должно было быть чудесно – видеть, как мой мучитель покидает свою земную оболочку, но радость быстро угасла. Даже перед смертью Андерсон умудрился мне досадить, застрелив обоих мафиози, а это означало, что никто не расскажет мне, где мои дети. Идеально исполненный план, а все равно коту под хвост.

– Ублюдок, – сказал я Андерсону и встал. Я бы пнул его, только ботинки пачкать кровью не хотелось.

– Нужно поскорее отсюда убираться, – мягко заметил Брайан.

Я повернулся было к дверям, но потом замер. Зачем же упускать такую возможность, если одна маленькая деталь может сделать эту картину еще живописней? Выставить Андерсона в плохом свете – значит поставить под сомнение все выдвинутые против меня обвинения.

– Брайан, – позвал я, и Брайан оглянулся. – У тебя есть наличные?

– Декстер, зачем тебе?… А-а. Конечно. – Он потянулся в карман и вытащил толстую пачку стодолларовых купюр. – Пожалуй, хватит, – сказал он и швырнул деньги в комнату.

Я окинул комнату последним взглядом и остался доволен зрелищем. Все было настолько очевидно, что даже субтитры не нужны. Продажный коп попытался продать наркотики, украденные из хранилища вещдоков. Вспыхнул конфликт из-за денег, который вылился в перестрелку. Простая проверка по базе расскажет, что два других мертвеца – мафиози. А Андерсон сам все это затеял. Прощайте все трое. Дело закрыто.

Я вышел вслед за Брайаном к лифтам. Мы доехали до третьего этажа, а потом по лестнице спустились на первый. Мы вышли из гостиницы через заднюю дверь, обошли здание кругом и вернулись к своей машине.

– Что ж, – протянул Брайан отъезжая от гостиницы «Галеон». – Мы снова оказались в самом начале.

– Не совсем, – сказал я. – По крайней мере теперь мы знаем, что Кронауэр замешан.

– Да, – согласился Брайан и вздохнул. – Жаль, не удалось спасти Цезаря.

– Серьезно? – удивился я. – Еще один твой друг?

– О, ни в коей мере, – возразил Брайан. – У нас было немало очень горьких разногласий. – Он посмотрел на меня с почти смущенной улыбкой. – Поэтому мне очень хотелось отвезти его в темный уголок и поговорить с ним по душам.

– В следующий раз, – пообещал я.

И вновь я пожалел, что не верю в молитвы, потому что гарантий этого «следующего раза» у меня не было.

А без них мои дети почти мертвы.