Глава 30

Вместе с Джекки я вернулся в ее трейлер. Она шла быстрым шагом, опустив голову, явно занятая своими мыслями, и я не делал ничего, что могло бы нарушить ее сосредоточенность. Она не произнесла ни слова до тех пор, пока мы не уселись на диван в тишине и прохладе трейлера. Кто-то предусмотрительно поставил на столик ленч, и я посмотрел, что там.

Наверно, это покажется парадоксальным, но даже когда все на съемках происходит медленнее, чем хотелось бы, слухи продолжают распространяться со сногсшибательной скоростью. Уже на второй день я заметил, что люди, до сих пор начисто меня игнорировавшие, стали вежливыми и даже дружелюбными. Всякий раз, когда я подходил к столу за чашкой кофе или пончиком, кто-нибудь из стоящих поблизости обязательно произносил нечто доброе в адрес Джекки, причем так, чтобы я это слышал. В сочетании с любопытными взглядами и подслушанными мной шуточками это означало, что насчет отношений Джекки и Декстера известно уже всем. Поэтому, вполне естественно, на столик в трейлер к Джекки поставили не одну, а две симпатичных коробки с ленчем.

Я открыл одну коробку: добротный, толстенький такой сандвич с холодной нарезкой, сыром, латуком и помидором. Пакет чипсов, маслинка и пластиковая упаковка шоколадных печенек.

Я посмотрел на Джекки. Она сидела на диване с отсутствующим видом, положив рядом с собой сценарий и скрестив руки на груди.

– Есть хочешь? – спросил я.

Она посмотрела на меня так, будто видела в первый раз.

– Что? Ах да, почему бы и нет… – Она нахмурилась и снова уставилась в какую-то точку на стене трейлера. Ее губы чуть заметно шевелились.

Я взял со стола вторую коробку и поставил на диван рядом с ней.

– Что будешь пить? – спросил я. – Тут крем-сода, холодный чай, перье…

– Все равно, – ответила Джекки. Как мне показалось, немного недовольно.

Я достал из маленького холодильника бутылочку перье, открутил крышку и протянул ей. Она не замечала ни ее, ни меня.

– Джекки?

– Бога ради, какого… а, спасибо, – пробормотала она и взяла у меня бутылку, но делать с ней ничего не стала.

Тут зазвонил мой мобильник. Я оставил его в маленькой спальне, на тумбочке, и пошел туда посмотреть. В спешке я едва не споткнулся о то, что мог бы и заметить: о большую коробку с пожитками Кэтти. Она переехала в трейлер вместе с нами и теперь занимала узкое пространство между кроватью и тумбочкой. Джекки так и не нашла пока в себе сил просмотреть это барахло, но держала его при себе на случай, если угрызения совести все-таки подвигнут ее на это. Я перешагнул коробку и посмотрел на дисплей телефона.

На экранчике высветилось имя звонившего: это была Рита. Я заколебался, пытаясь понять, есть ли у меня ей что сказать прямо сейчас. Я оглянулся на Джекки – она все еще хмурилась, глядя прямо перед собой и беззвучно шевеля губами, словно разговаривая с невидимым другом. Я снова посмотрел на телефон, так и не решившись, что делать, и тут он перестал звонить. Секундой спустя он бибикнул, сообщая, что Рита оставила голосовое сообщение.

Я взял телефон с тумбочки и увидел, что он принял двенадцать неотвеченных звонков от Риты, каждый с голосовым сообщением.

Наверное, мне стоило позвонить ей или хотя бы прослушать сообщения, но мне не хотелось: я боялся, что меня засосет водоворот, завихрившийся от спускаемой в толчок старой жизни. У меня не хватало ни сил, ни терпения спорить насчет того, в какой цвет красить доску по периметру бассейна или почему у Эстор слишком короткая юбка. Все эти вещи больше не являлись частью того меня, каким я стал, и я не имел ни малейшего намерения возвращаться к ним – тем более из чувства долга. Я вообще не ощущаю себя обязанным кому-либо – не считая себя самого, конечно. В прежние времена я перезвонил бы Рите, поскольку знал, что такие мелочи делают ее жизнь чуть счастливее, а она была нужна мне в качестве предмета, позволяющего вписываться в окружение. Она работала частью моего камуфляжа: люди видели женатого мужчину, отца троих детей – и даже не пытались разглядеть под этой оболочкой того монстра, каким я являюсь на самом деле.

Но теперь? Меня мало интересовали оценки, которые Коди получил за очередную контрольную, или точка зрения Риты на мое белье. Да, конечно, я испытывал некий укол совести при мысли о Лили-Энн – единственной моей связи с будущим, моей ДНК, выстреленной в бесконечность. Но, в конце концов, что бы ни случилось, мне ведь позволят время от времени видеться с ней? И вообще, маленькой девочке мать нужна гораздо больше, чем отец, к тому же привыкший резать и кромсать все, что попадет ему под нож.

Поэтому я положил телефон обратно на тумбочку и оглянулся на Джекки. Она все так же смотрела прямо перед собой, слегка нахмурив брови, но по крайней мере ее губы больше не шевелились.

Я вернулся на диван и снова посмотрел на нее. Она явно не замечала меня и не шевелилась. Я подсел к ней и спросил:

– Что-нибудь не так?

Джекки подняла на меня взгляд, но хмуриться не перестала.

– Что? А нет, это просто… Слушай, вот если бы я сказала тебе, что ты мелкий мусор, что бы ты мне ответил?

– Я не… Я… – замялся я. – А что, ты хочешь мне это сказать?

Джекки удивленно посмотрела на меня, потом рассмеялась.

– Ох, да нет же. Не тебе. Это просто… Это реплика, ее говорит мне Тонио в следующей сцене.

Тонио звали одного из нехороших парней – того самого, кого Джекки, то есть Эмбер Уэйн, подозревала в моем убийстве.

– А-а, – понял наконец я. Не скрою, я испытал некоторое облегчение. – Так значит, ты не считаешь меня мелким мусором? – Понятное дело, я прощупывал ее и довольно топорно, но почему бы и нет?

– Декстер, не говори ерунду, – сказала она, притягивая меня к себе. – Ты можешь быть чем угодно, только не мусором.

– Но все-таки мелким? – настаивал я. Несмотря на то что все утро она проработала на площадке, от нее все равно очень приятно пахло.

Джекки потерлась носом о мою шею.

– Крупным, крупным, – возразила она. – Крупнокалиберным. – И укусила меня.

Я даже подпрыгнул:

– Ой!

Я смотрел на нее, а она смотрела на меня, и вид у нее был серьезнее некуда.

– Вопрос только в том, – сказала Джекки, – что нам с этим делать.

Вот оно наконец.

– Ну, – осторожно начал я, – а что бы хотела с этим делать ты?

Что-то промелькнуло на ее лице – тревога? Раздражение? Я так и не понял. Потом она негромко фыркнула и тряхнула головой.

– Одна из вещей, которые мне в тебе по-настоящему нравятся, – это то, что ты ни капельки не похож на любого парня из всех, кого я знала. Но у этого есть и обратная сторона.

– Что ты имеешь в виду? – удивился я.

– Декстер, сейчас полагалось быть твоей реплике. Тебе следовало сказать, что ты хочешь сбежать со мной, что жить без меня не можешь, что я нужна тебе как воздух…

– Все это вместе взятое, – выпалил я, ощущая себя предельно неловко. – Но я не… то есть я хочу знать. Ну, что ты думаешь на этот счет.

Джекки снова покачала головой.

– Я девочка, ты мальчик. – Она ткнула в меня пальцем, чтобы было понятнее, кто из двоих я. – Это тебе положено говорить мне, что я думаю, балбес ты этакий. Убедить меня… ты вообще что-нибудь о женщинах знаешь?

– Полагаю, нет, – ответил я. – А что, есть учебники?..

Она хлопнула меня по руке – ну, не так сильно, как Дебора, конечно. Можно сказать, как Дебора хлопала раньше. Я все равно потер ушибленное место.

– Задница, – произнесла Джекки. – И ты так ничего еще не сказал.

– Ну… – пробормотал я, ощущая себя на редкость неуютно. – Я… э… Я, пожалуй… – Она продолжала не моргая смотреть на меня своими фиолетовыми глазами. Я набрал в грудь побольше воздуха. – Я… Ну… Ты нужна мне как воздух. И… это… я хочу сбежать… с тобой, да?

Долгую секунду Джекки продолжала пристально глядеть на меня. Наконец она улыбнулась и обвила руками мою шею.

– Лучше, – промурлыкала она. – Гораздо лучше.

И притянула мое лицо к своему.

На работу нас позвали через сорок минут. Правда, сандвич мне пришлось доедать уже на ходу.

Прошло еще два часа, прежде чем я умер достаточно хорошо, чтобы это удовлетворило Виктора. Мы восемь раз передвигали прожекторы, три раза – камеры, а еще поменяли одну из реплик Джекки, чтобы она больше походила на Дебору. Ко времени, когда мне разрешили восстать из мертвых, моя левая нога затекла, моя голова разболелась, да и шея разнылась от долгого лежания на асфальте в неудобной позе. Это не говоря уж о том, что меня почти тошнило от прилипшей к телу рубашки, насквозь пропитанной кровью, настоящей или нет. Всего этого вполне хватало, чтобы я всерьез задумался, стоит ли мне становиться оскароносной звездой экрана. Однако же искусство требует жертв, и сегодня очередь приносить их явно выпала Декстеру.

В общем, я не сразу покинул свою отметку перед камерой вовсе не из упрямства. Я стоял, и потягивался, и пытался хоть немного разработать затекшую ногу. Джекки все это время о чем-то советовалась с Виктором. Когда я снова смог ходить, не слишком напоминая при этом Одноногого Джона Сильвера, они принялись снимать крупным планом то, как Джекки реагирует на вещи, которые никогда в жизни не происходили. Как бы интересно ни было наблюдать за тем, как она на ровном месте впадает в исступление, пяти минут мне вполне хватило, поэтому я распрощался с гипнотически манящими к себе камерами и отправился в трейлер переодеться и отдохнуть.

Звон своего мобильника я услышал еще от двери, и не требовалось быть великим мыслителем, чтобы догадаться – это снова Рита. Я пересек гостиную-столовую-гримировальную. Вошел в спальню, осторожно перешагнул коробку с барахлом Кэти и посмотрел на экран: разумеется, Рита, и пока я валялся мертвым на мостовой, она звонила еще семь раз. Право же, женщина сходит по мне с ума, а ведь я еще не звезда.

Я положил телефон обратно, пошел было к холодильнику за крем-содой – и остановился. Девятнадцать телефонных звонков – много, даже по меркам Риты. Значит, она звонила по какому-то очень важному поводу. Единственным важным вопросом было – для кого важным? Сначала я заподозрил, что Дебора в приступе ненависти к Декстеру Презренному рассказала все Рите и жена звонит, чтобы обрушить на меня десять тонн стандартных клише. Впрочем, такую беседу она вполне могла бы провести и без меня, и я предпочел бы, чтобы так оно и было.

Или, может, Рита выиграла в лотерею – что ж, чудесно. Это смягчило бы ей удар в начале нового, свободного от Декстера существования.

А с другой стороны, если она вдруг пыталась сообщить мне о какой-то беде…

Разумеется, это не могло быть настолько ужасным, чтобы требовалось вмешательство «Скорой» или полиции: в противном случае я бы уже узнал об этом от дежуривших на съемках копов, или от Винса, а может, даже от Деборы. Значит…

Что?

Это правда, я не совсем человек, поэтому я свободен от настырных, лишенных логики эмоций этой дикой, ветреной расы. И все же я, к сожалению, разделяю с человечеством одну или две его слабости, и самая опасная из них – это любопытство. Девятнадцать телефонных звонков, сделанных, чтобы рассказать о чем-то очень важном, но не слишком хорошем и не слишком плохом: настоящий ребус, а я не люблю ребусы. Они уязвляют мое с таким трудом заработанное, можно сказать, выстраданное чувство собственного достоинства, и чем они сложнее, тем больше я их ненавижу. И все равно не могу противостоять желанию найти ответ.

Так что в конце концов, после пяти минут бесплодного гадания, достигнув стадии зубовного скрежета, я сдался, взял телефон и позвонил Рите.

– Ох, Декстер, слава богу! – выпалила она вместо обычного «привет», и по ее голосу я сразу понял, что версию со счастливым выигрышем в лотерею можно исключить. – Я тебе звонила, звонила, и… Боже мой, где ты был? Я не знаю, что делать… почему ты не отвечал?

Вообще-то на первый вопрос я не ответил, потому что не смог бы вставить между ее словами и короткого междометия. Но теперь это был, можно сказать, и не вопрос даже.

– Извини, – сказал я. – Просто на этой неделе я работаю с киношниками.

– Телевизионщиками, – раздраженно поправила она меня. – Декстер, это ведь всего лишь пилотная… а ты не звонил, ты не отвечал… а я тут совсем с ума схожу!

Я подумал, что идти ей осталось совсем недалеко, но мне хотелось все-таки узнать, что не так.

– Ну извини, но мы долго работали на площадке – у меня ведь теперь роль, Рита. В смысле, я теперь актер.

– Да, знаю, Эстор говорила, что ты… но в этом-то и дело!

– В чем?

– В Эстор! – всхлипнула она. – Я не знаю, где она… она даже не… Боже мой, мне надо было позволить ей завести телефон!

Я достаточно хорошо знал Риту и ее привычку говорить, чтобы понимать: мы приближаемся к разгадке. Наша проблема каким-то боком была связана с Эстор – но неужели с тем, что мы до сих пор не купили ей мобильника, который она просила?

– Рита, успокойся, – сказал я. – Что там с Эстор?

– Успокоиться? – взвилась она. – Когда я везде обыскалась и тебе сто раз звонила… Декстер, я не знаю, куда она делась!

– Она пропала? – догадался я. – Эстор пропала?

– Да, конечно, я это тебе и… Декстер, что нам делать?

– Может, ее в школе после уроков оставили? – с надеждой в голосе предположил я.

– Да не была она в школе! – возмутилась Рита так, словно устала повторять мне одно и то же. – Она туда сегодня даже не дошла! И тогда мне позвонили из школы сообщить, что ее нет, а потом еще то жуткое сообщение в записи, и я никому не дозвонилась в учительской, и ее нигде не было, куда я смогла позвонить, ох, Декстер, она ушла! – Замечательное у нее вышло предложение, изложенное с высокой скоростью на максимальной громкости и без передышки, и пару секунд я просто восхищался этим фактом, пока до меня не дошел смысл этих слов.

– Рита, ты хочешь сказать, ее нигде нет сегодня с утра?

– И вчера вечером она поздно пришла, убегала куда-то! И не возвращалась до… я услышала, как дверь хлопнула, а то бы и не знала… а теперь совсем ушла!

– Вчера вечером? – переспросил я, пытаясь выудить из этого потока хоть каплю логики. – Она уходила вчера вечером, но вернулась и ушла в школу утром?

– Я высадила ее у школы как обычно, ее и Коди, а потом повезла Лили-Энн в детский сад. А когда пришла на работу, мне уже звонили из школы, и… Декстер, я с ума схожу, я не знаю, что делать! – Рита всхлипнула, что я посчитал утвердительным ответом. – Пожалуйста, ты должен… я не знаю, что делать!

– Хорошо, – ответил я, поскольку ничего другого мне просто не оставалось. – Уже еду.

– Быстрее, – попросила она, и я отключился.

И сказав, что еду, я сообразил, что мне и правда не остается ничего другого. Даже при том, что в мыслях я уже оторвался от Риты и ее родни, несмотря на то что не считаю себя обязанным демонстрировать обычные для людей проявления отцовства, я и впрямь не представлял себе, что еще я мог бы сделать. Если Эстор пропала, велики шансы того, что ее захватил какой-то хищник, а если это так, значит, он отобрал ее у меня – не просто у коллеги-хищника, стоящего выше его в трофической цепочке, а у меня. Одна мысль о том, что кто-то охотится в моих угодьях и похищает одно из принадлежащих мне созданий, казалась уже невыносимой, и меня охватили нарастающая холодная ярость и желание сказать этой наглой твари пару теплых слов. Охота на детей – моих детей – не просто нарушение правил игры, это еще и личное оскорбление. У меня забрали принадлежащее мне – что ж, я верну это и помогу тому, кто это сделал, осознать свою ошибку.

Поэтому я больше не размышлял на эту тему. Я сунул телефон в карман и отправился на улицу – туда, где Джекки позировала для плакатов.

К счастью, когда я приблизился к месту съемок, Джекки как раз закончила и шла мне навстречу, к трейлеру.

– Эй, – окликнула она меня. – Я думала, ты занят кофе и пирожными.

– Что-то происходит, – сообщил я. – Эстор пропала.

– Эстор? – переспросила Джекки. – Твоя дочка?

– Дочка Риты, – уточнил я. Почему-то это обстоятельство показалось мне важным. – Мне надо ехать ее искать.

– Господи, конечно, надо, – согласилась она.

– Уверен, ничего серьезного, – сказал я, хотя сам вовсе не был в этом уверен.

– Поезжай, – кивнула Джекки, но вдруг нахмурилась и дернула меня за подол рубашки. – Только, может, сначала все-таки переоденешься?

Я опустил взгляд и увидел, что до сих пор одет в окровавленную рубаху Бена Уэбстера. Вряд ли стоило отправляться на спасательную операцию, выглядя при этом как жертва.

– Ох, – спохватился я. – Пожалуй, ты права.

Я вернулся в трейлер с Джекки и принялся переодеваться в собственную одежду. Джекки сидела на диване, глядя на меня.

– Тебе сегодня еще сниматься? – спросил я.

– Сейчас небольшой перерыв, – отозвалась она. – А потом длинная сцена. Форменный кошмар.

– Что ты такое говоришь? – удивился я, натягивая штаны. – Я уже умер – что может быть хуже?

Джекки скривила брезгливую гримасу – и ее буквально передернуло.

– Любовная сцена с Робертом, – ответила она.

– Ох, – посочувствовал я и присел рядом с ней, чтобы зашнуровать ботинки. – А ты осилишь?

– Придется, – вздохнула она и снова поежилась. – Но он хотел со мной порепетировать, и… Наверное, мне стоило бы, сцена сложная. – Джекки вздохнула и мотнула головой. – Или я могла бы разобрать вещи Кэти, я ведь обещала детективу Андерсену. Я все откладывала это, и мне, правда, не хочется думать о том, что Кэти… – она отвернулась от меня и посмотрела в открытую дверь спальни, где рядом с кроватью стояла коробка. – Почему-то мысль о том, что придется целоваться с Робертом, делает это почти терпимым.

– Ну что ж, – сказал я, вставая. – Тогда лучше этим и займись.

– Угу, – вздохнула Джекки, продолжая глядеть на коробку. Потом встряхнулась и встала. – Только посмотри на меня: такая актриса, а думает только о себе. Твоя девочка пропала… – Она прижалась лицом к моей груди, а потом подняла на меня свои потрясающие фиолетовые, вдруг увлажнившиеся глаза. – Ступай, найди ее, Декстер, – прошептала она. – И быстрее. И… – Она внимательно посмотрела на меня, словно хотела еще что-то добавить, но после секундной паузы просто зарылась лицом мне в грудь. – А потом возвращайся ко мне.

Я хотел было ответить, что обязательно вернусь, но Джекки прижалась губами к моим губам, поэтому что-либо говорить сразу показалось совершенно не нужным. Потом – слишком скоро – она оторвалась от меня.

– Ступай, – повторила Джекки, – пока я не затащила тебя в ту комнату, – она подалась ко мне и погладила по щеке, потом повернулась и вышла в спальню. Я смотрел на то, как она достает из коробки ноутбук Кэти и включает его в розетку в изголовье кровати. – Черт, – донесся до меня ее шепот. – Терпеть не могу этих…

Мне в эту минуту тоже многое не нравилось, но я также повернулся и направился к двери. Когда я отошел от трейлера на пару десятков ярдов, то услышал, как дверь его скрипнула, отворяясь, и Джекки воскликнула: «Роберт!» – а потом: «Сукин сын…» Она явно решила все-таки не рыться в барахле Кэти, а порепетировать с Робертом. Что ж, одно ненамного легче другого, но и мне предстояло нелегкое занятие.

Я направился к оцеплению.

Я оставил машину на стоянке у работы, ведь сам все это время разъезжал с Джекки в лимузине. Но я нашел копа, который ехал в ту сторону, и тот меня подбросил. Радио у него в машине транслировало консервативное ток-шоу. Гость программы сделал несколько любопытных заявлений насчет президента. Обычно я почти не обращаю внимания на политику, но, судя по тому, что говорил этот тип, я предположил, что совсем недавно законы, касающиеся подстрекательства, смягчили, а я и не заметил.

Коп за рулем, впрочем, согласно кивал и даже бормотал нечто одобрительное, поэтому я просто ехал, радуясь, что мне не надо поддерживать разговор, а через десять или пятнадцать минут я уже сидел в своей машине и направлялся домой.