Глава 20
– Заходи справа! Справа! – надсаживался Тулпар. Он яростно размахивал над головой шестом с развевающейся рубашкой.
– УЫЫЫРРР!
– Гоните его к пролому!
– Да не туда! Отгоняйте от бобов, кретины!
– АРРРРР!!!
– Мать вашу за ногу, у кого ружье?!!
Я припустил со всех ног, перепрыгивая через ряды. Карабин колотил по хребту, пот заливал глаза.
– Он сейчас бросится! Назад, Саня, назад!
– ЫРРР!!!
Пятиметровая махина вздыбилась, передние лапы ударили по земле, разметав землю и стебли. Забранная роговой решеткой морда кассикрания угрожающе качнулась, челюстные рога рассекли воздух. Зеленая шерсть на загривке свирепо вздыбилась. Рингвуд проворно отпрыгнул.
Тулпар взмахнул шестом с развевающейся тряпкой, словно гладиатор на арене древнего Мадрида. Зверь издал утробный хрип, обрешеченная голова метнулась вперед – и шест хрустнул в могучих челюстях. Тулпар обескураженно уставился на обломок жерди в своих руках.
Слоп, молоденький калитекс из Двенадцатой, по фамилии то ли Лернер, то ли Лермер, прыгнул вперед, запустив в гиганта мотыгой. Она ударила кассикрания по одному из многочисленных рогов, и тот отвернулся от Тулпара, налившимися кровью глазками уставился на Слопа. Парень попятился, и очень вовремя. Кассикраний взревел. Я припал на колено, срывая с плеча карабин.
Страшные рога покачнулись, нацеливаясь Слопу в грудь. Восьмимиллиметровый сибгановский «тур» рявкнул, и голова кассикрания дернулась от удара. Пуля угодила в роговой пояс, прикрывавший подглазье животного, отколов кусок рога. Гигант замычал, ошеломленно тряся головой. Слоп воспользовался случаем и стремглав кинулся в мою сторону.
Маленькие красные глазки уставились ему вслед. Колонноподобные ноги кассикрания одним шагом сократили расстояние на четверть. Я выругался – теперь зверь подставлял под огонь прикрытый роговой броней лоб.
Выстрел! Я целил ниже, даже не пытаясь пробить костяную защиту. Выстрел! Кассикраний издал утробный рык, по буро-зеленой шерсти бежали красные капли. Гиганту хватило ума понять, что маленький человечек с грохочущей палкой – причина боли в плече, и теперь на меня мчались пять тонн ярости и живого веса. Снабженные шестью острыми-острыми костяными пиками.
Бросок – отчаянный, на разрыв связок. Брызнуло на затылок горячей слюной, рога едва не задели плечо. Разогнавшись, кассикраний промчался мимо меня на полной скорости, я вскочил, перекувырнувшись. Разъяренный зверь сбавил скорость, завертел башкой, высматривая ускользнувшего врага.
Бах! Бах! Еще кто-то из колонов открыл огонь, всаживая в растерянную тварь пулю за пулей. Кассикраний взвыл. Закрутился на месте, не в силах понять, кого вздеть на рога. Я улучил момент, когда громадина повернулась ко мне боком, и, почти не целясь, выпустил в кассикрания все, что оставалось в обойме.
Похожая на обросшую лишайником скалу туша дрогнула. Передние ноги подогнулись – и земля содрогнулась, когда великан медленно повалился на бок. Голова в костяном шлеме вскинулась раз, другой – и со стуком упала.
Я втянул воздух. Утер рукавом пот и грязь с лица.
– Вот это коррида, дружище! – ко мне широкими шагами приближался масколон Эпплсид. Его рыжая борода топорщилась, ствол «тура» еще дымился. От хлопка по плечу я едва не полетел на землю – сложением старый секундант не сильно уступал павшему кассикранию.
– Я бы, – я все еще пытался отдышаться, – я бы охотно и без нее обошелся.
– Да уж, – Иоганн покосился на проломленную ограду. – Эта бестия перетоптала слишком много посевов.
– Оперколон, – с другой стороны ко мне приблизился Слоп. – А часто здесь появляются такие звери?
Я оглядел паренька. Вроде бы я видел его до того в поселке. Теперь, когда лихорадка первых месяцев поутихла, «Семя» спускало на грунт заключительные партии колонистов, включая семейные группы. Парень прибыл на Кементари вместе с отцом, работающим на инженерной должности в ведомстве то ли Орлова, то ли Калдейры. Самого же Слопа приписали к Двенадцать-Агро, возглавляемой масколоном Эпплсидом и на четверть – состоящей из многочисленного обоеполого потомства масколона.
В этот сезон мы приступили к распашке дальних полей, и новых колонов расселяли по отдельно стоявшим фермам. Для контроля за новичками (включая распределенных на ферму Эпплсида парочку свежерасконсервированных скрипти, вжимающих голову в плечи и старавшихся казаться невидимками) каждой ферме придавали двух-трех человек из первой партии колонистов. Так я и оказался надзирающим за Двенадцатой Эпплсида.
Да, точно. До этого я видел Слопа в обществе Библуса. Кажется, парень принадлежал к одной из исторических ветвей неомиферов. Даже сейчас он был облачен не в стандартную накидку, а в форму какой-то из военизированных клиентел двадцатого века.
Будь дело в Поселке, я бы посоветовал Слопу не дразнить гусей, в смысле безов. Но СБ здесь не было, и я промолчал. Форма, в принципе, вполне годилась для полевых работ, а что после работы с мотыгой и кувырканий по грядкам была густо покрыта грязью – не мои проблемы. Если Слопа устраивает, что его любимая одежка такими темпами скоро будет выглядеть, будто в нее угодил шальной метеорит – ему же хуже.
И вообще, это такое же не мое дело, как и взгляды, которыми обменивались невзначай Слоп и одна из старших дочек масколона, рыжая, как и отец.
– Первый случай на моей памяти, Билл, – ответил я. Перевел взгляд на тушу, отмечая в свалявшейся от крови шерсти проплешины шрамов, старые сколы на головной решетке. Кассикраний выглядел, словно слегка увеличенный плод мезальянса носорога и медведя, покрытый лишайником и вырастивший на голове огромную коралловую раковину с отверстиями для глаз и губ. Вдоль верхней челюсти и черепа тянулись два ряда рогов, поддерживающих прикрывающее голову костное плетение. Менее крупным родичам кассикрания роговая защита служила против хищников, исполины же пользовались ей в большей степени как брачным украшением. Массивные копытообразные когти кассикрания оставили в земле глубокие борозды.
– Старый самец, – предположил я. – Должно быть, подрался с молодым соперником и тот выгнал его из гнезда. Вот он и бросался на все живое от ярости.
– Мда, – Иоганн опустился на корточки, принялся ковыряться в валках, собирая расстрелянные гильзы. – Однако, если тут бродят такие громадины, нам бы не помешали стволы помощнее этих пукалок. Что скажешь, парень? Найдется в Поселке что-нибудь крупнокалиберное?
– В поселковом арсенале точно есть активные винтовки и даже, ходят слухи, парочка МРК, – я последовал примеру Иоганна, выковыривая из мягкой земли блестящие цилиндрики. – Но я даже не представляю, сколько форм надо заполнить, чтобы уболтать безов выдать их колонистам.
– Ну на нет и суда нет. Хоть бы тогда проводку протянули, – проворчал тяжеловесный секундант.
– Ваши фермы и так первые в списке на электроограду, – откликнулся я. – Но пока мы не спустим реактор, придется обходиться проволокой и пугалками.
– Что будем делать с тушей? – вмешался Рингвуд, безуспешно скрывая дрожь в коленях. – Оставим здесь – завоняет, да и прыгуны могут забрести на запах крови.
– Разделаем? – сглотнув, предложил Слоп.
– Эй, парень, сколько же времени мы будем пластать такую махину? – отверг предложение Эпплсид. – Хотя… Дружище, их можно есть?
– Мясо жесткое, как подметка, – сообщил я. Высоко в небе кружились темные точки – тушу кассикрания засекли горгульи. – И не особо вкусное.
– Нам не до кулинарных изысков, – Эпплсид сбросил с айдима короткую беседу. – Ладно, блок с ним. Я вызвал своих девочек с инструментом, срежем, что сможем, а остальное дроном отволочем в овраг.
При упоминании «девочек» Слоп залился краской и отвернулся в сторону пролома в ограде. Я улыбнулся про себя. Господи, а ведь он ненамного младше меня до отправки в Талнах!
– Надо бы заделать пролом, – ни к кому не обращаясь, нервно проговорил он.
– Дело говоришь, – согласился Эпплсид. – Ступай к маме Шульц, попроси жерди и гвозди. Заодно проводишь девчонок до туши.
Кажется, моя голова только коснулась подушки, как айдим разразился сигналом побудки. Я приподнялся, пытаясь на ощупь вырубить проклятущий гудок. Не тут-то было.
– Димер, боже… – Ланцея приподнялась на локте. – Уже утро?
– Нет. Это срочная тревога! – я вскочил. На айдиме ярко полыхала тревожная точка. – Извини, что разбудил, – я наклонился, поцеловав ее. Ланцея что-то пробормотала и натянула на голову одеяло. Я запрыгнул в штаны и накидку, метнулся в умывальник, плеснув в лицо холодной водой. В коридоре уже столпились полусонные колоны, выясняя друг у друга причину тревоги.
– Шестая! – Лазарев как-то умудрился побриться и вообще не выглядел поднятым с постели в половину третьего ночи. – Общая тревога. В нашу сторону с юго-кей-востока движется фронт холодного воздуха. Метеорологи предсказывают, что к утру температура опустится до трех градусов ниже нуля.
– …посевам, – пробормотал кто-то.
– Он самый. Так что бегом на поле и спасаем урожай! – Владимир развернул карту участков и со скоростью дрона что-то размечал на ней. Айдимы пищали, в такт его манипуляциям перенацеливая точки.
Дальнейшее мне запомнилось урывками. Мы бегом мчались по улицам Поселка в сторону складов. Воздух уже ощутимо холодил кожу, но спешка не позволяла замерзнуть, несмотря на легкую одежду.
– Знал бы заранее, – пропыхтел Крапивник, – не убирал бы дождевалки!
– Знал бы, где упасть, соломки бы подстелил! – ответил я на бегу. Распахнул дверь склада. Без-охранник непонимающе уставился на нас.
– Что за пожар?
– Пленку, – переводя дух, проговорил Олег. – Дождевалку. Шланги. Быстро.
– Колон, да что стряслось? Вы в курсе, что без запроса масколона…
Дверь распахнулась снова. Ворвался Лазарев.
– Я масколон, – бросил он. – Выдайте все, о чем просят. Запрос оформлю задним числом.
Без замялся.
– Оперколон, да мы же не партию ракетометов просим! – выкрикнул Геккон. – Если мы не спасем урожай от заморозков, всей колонии подведет животы!
– Понятно, – без извлек ключ, сопряг его с контом. – Так бы сразу и сказали. А что же метеогруппа? Прохлопала?
– Понятия не имею! – Лазарев первым нырнул во внутреннюю дверь. Загрохотало расшвыриваемое нами оборудование. Через пять минут, нагруженные инвентарем – не было времени даже разбудить дронов – мы уже бежали в сторону периметра, а через пятнадцать – под яркими и многочисленными звездами разбегались по определенным нам участкам.
Я подхватил на вилы копну соломы, так и оставшейся на поле еще с прошлой уборки урожая. Швырнул ее, перепрелую и влажную, на груду сухих веток и обломков досок, переложенных бумагой и пленкой. Плеснул маслом и поднес зажигалку.
Пламя сперва полыхнуло ярко, охватив политую маслом щепу, затем угасло, когда растопка прогорела. Мокрая солома затлела, и густой шлейф дыма потянулся к рядам лакторешника, затягивая их белесыми клубами.
– Димер, – Калберд утирал с лица пот, несмотря на то, что ветер становился все холоднее. Сбросил на землю большую охапку хвороста. – Где инструмент, оперколон?
– Вон там, – я указал на сложенный инструмент, плохо различимый в звездном свете свете. – Берите грабли, сгребайте солому и жгите дымовушки, ребята. Надо, чтобы до самого утра саженцы были в дыму.
Оперколоны без лишних слов принялись за работу. В ночи один за другим вспыхивали тусклые огоньки тлеющих костров, в горле першило и глаза щипало от дыма. Мы ныряли в дым, подтаскивая к углям охапки влажного мусора. Через час – принялись сгребать со всех концов поля траву и солому в большую копну, чтобы поддерживать угасающие костры.
В отдалении проехал по дороге дрон, груженный теплоизолирующей пленкой. Я расстегнул накидку, несмотря на ночной холод.
– Что это? – Калберд задрал увенчанную нечесаной копной волос голову, глядя в ночное небо.
Сперва я принял тихое жужжание за работающий двигатель еще одного трактора на дороге. Но стрекот усилился и теперь явственно доносился сверху. Окруженная габаритными огнями тень «скайера» выплыла из-за верхушек деревьев, и резкий порыв ветра ударил сверху, разметав клочья дыма по сторонам.
– Что они делают? – возмущенно воскликнул Рингвуд.
Я выхватил айдим. Глянул мимоходом личность пилота.
– Синиш! Уводите кольцевик!
– Приказ Джонстона! – отозвался Брянцев. – Перемешиваем тепловые слои над полями!
– Мы жжем здесь дымовухи! – прокричал я, прикрывая глаза от летящего по ветру сора. – Уходите к дальним фермам, вы там нужнее!
– Роджер! – разведчик резко повел кольцевик вверх. Качнувшись, машина пошла на юг, в сторону фермы Эпплсида. Мы бросились к кострам, подкидывать новые порции травы взамен прогоревших.
Ночь тянулась, кажется, вдвое дольше обычного. Я уже стал подумывать, не сбился ли наш график затмений, и не решила ли Кементари нырнуть в тень газового гиганта с опережением в несколько эру. Наконец, когда ноги уже дрожали от усталости, а спина отчаянно гудела, небо на кей-востоке медленно посветлело. Издевательски неторопливо крохотная и яркая Мюара выплыла над Мэнханем.
– О-ох, – Тулпар устало облокотился на вилы. – Наконец-то.
– Рано радуешься, – предупредил я его. – Костры придется жечь, пока солнце не прогреет воздух.
– Что? – Рингвуд невидяще уставился на меня красными от дыма и недосыпа глазами. – А. Понял, – он механическими движениями принялся подгребать к куче рассыпавшиеся листья.
Под восходящим солнцем виден был блеск пленки, расстеленной за ночь над всходами пшеницы и картофельными плантациями. Участки, засаженные помидорами, как и наш, покрывало густое покрывало дыма. Вдалеке черными стрекозами висели над фермами «скайеры» и «йоханссоны», взбаламучивая теплый воздух и посылая его к земле.
Сигнал отбоя тревоги раздался, когда все мы уже потеряли даже желание следить за временем. Я разогнул ноющую спину, неловко ухватил коммуникатор и скривился, когда пластик скользнул по сорванным мозолям.
– Молодцы, Шестая, – видимо, и Лазарев надышался дыма, голос его звучал хрипло, будто у жертвы имплантационного синдрома связок. – Мы это сделали. Снимаем пленку, тушим огонь и по домам.
Над нашими головами прошли к аэродрому кольцевики, на сей раз на приличной высоте. Я присыпал землей предпоследний костер, а с последним Калберд расправился старым солдатским способом и заправил штаны. Походкой некачественных нейрозомби мы направились к складам, возвращать инвентарь.
Глаза слипались. В молчании мы добрели до дома.
– Кофе? – Ланцея тоже не выглядела особо бодрой. Она сидела за столом, подпирая рукой голову, и выглядела так, будто вот-вот заснет прямо за ним.
– Блок, какой кофе? Я сейчас мечтаю только о постели.
– Взаимно, – Ланцея зевнула. – Кажется, Тро выгнал в поле половину поселка.
– И Инфогруппу тоже? – только сейчас я заметил, что накидка Ланцеи не до конца очищена от пыли и соломинок, а на руках осталась вьевшаяся грязь.
– Спрашиваешь, – Ланцея встала. – Димер, давай все-таки сунем накидки под воду. Сейчас вся комната провоняет дымом.
Возражений с моей стороны не последовало.
– Жаль, что метеогруппа не предупредила нас о заморозках заранее, – пробормотал я, когда мы в халатах возвращались из подвала.
– Еще бы, – Ланцея устало оперлась на мою руку. Мы добрались до кровати, растянулись на ней и вырубились, и не помышляя ни о каком кофе. Даже если бы в наших запасах чудом нашелся земной кофе, а не его кементарийский эрзац.
Снилось что-то сумбурное. В небе крутились друг напротив друга Илуватар и Земля, пшеничные нивы плодоносили снегом, превращавшимся в туман, который тут же втягивался в торопливо разжигаемые костры. Крапивник, Тасерг и мастрейн Каскос, упорно превращавшийся в капитана Хейма, привязывали к «Семени» топливные баки веревками, Тасерг при этом очень беспокоился, не перетрутся ли веревки в полете от холода, напоминая о сходных случаях с Мэнханем и Димером. Хейм покосился на айдим, развернул панель и растянул изображение Кементари в натуральную величину, после чего включил сигнал побудки и тряхнул меня за плечо.
Я обреченно открыл глаза, надеясь, что сигнал будильника мне приснился.
– Подъем-подъем, – уверил меня в обратном Тасерг, превратившийся в капитана, который превратился в Геккона – и наяву им и остался.
– Уже утро? – эта фраза обещала стать у нас ходовой.
– Нет. Уже время проливать посевы, – проинформировали меня. – Ничего. Артигас обещал на эту ночь наладить посменное дежурство. Вставайте-вставайте!
Высоко в зените висели редкие облака, почти незаметно для глаза смещающиеся к юго-кей-востоку. Холодные ночи сменились теплыми и слегка – дождливыми, и мы переживали, как скажется на посадках чрезмерный полив сразу после переохлаждения.
Спасти удалось практически все посадки. Лишь виноградная плантация не пережила нежданного похолодания. Впрочем, Исследовательская секция грозилась одомашниванием каких-то к-культур, способных разнообразить витаминами наш рацион.
– Вот такие дела, – сообщил Геккон, рассевшийся в обнимку с гибридом пальмы и кольраби-переростка. Верхняя часть раздутого стебля пестрела ярко-фиолетовым образованием, несведущему глазу способным показаться цветком. На самом деле верхушку растения венчал пучок обоеполых спорангиев. – Полярные области охлаждаются, когда планета проходит афелий, и циркуляция течений приостанавливается. Ток холодной воды мимо нашего побережья замедляется, затем планета снова начинает прогреваться, и восстановившаяся циркуляция поднимает переохлажденные глубинные воды на поверхность, далее – через пролив Форохеля в нашу сторону. В результате формирующиеся над Землей Ыкус континентальные воздушные массы без помех добираются до самого Мэнханя.
– Я рад за метеогруппу. У них блестяще получается объяснять погодные феномены постфактум, – проворчал Корнер. – Я правильно понимаю, что новых заморозков не будет?
– Не должны. По идее, – Оливер прислонился к бочкообразному стеблю дерева. – А вон и Нидлер.
Калитекс неторопливо поднимался по поросшему мягкой порослью молодого игларикса склону, опираясь на округлые стволы фальцифлосов. Через его плечо была перекинута объемистая сумка.
– Добро пожаловать, парни, – он извлек из своего баула завернутый в кукурузный лист ломоть хлеба. – Кто желает перекусить, пока мы ждем остальных?
Я помотал головой – успел, по выражению супруги Эпплсида, «заморить червячка» перед выходом с фермы. Лично я назвал бы это плотным обедом, особенно по меркам поселковых рационов. Корнер же с радостью принял угощение, и они с Нидлером заработали челюстями.
Стерни и Владимир объявились через десять минут. По его скуле тянулась здоровенная царапина.
– Кто тебя так отделал? – с невольным любопытством спросил я.
– Упавшая мотыга, – буркнул Элгарий.
– Что ты хотел нам показать, Джекоб? – перешел к делу Лазарев. Его сапоги покрывал густой слой грязи – сегодня они с Крапивником и Элгарием работали на берегу Ульрики, намечая места для посадок миосои и риса.
– Нечто, что может, как мне сдается, чертовски заинтересовать Артура, – хихикнул Нидлер. – Но, масколон, что мы будем обсуждать посреди поля? Давайте-ка пройдем на ферму, перекусим, а там и перейдем к делу.
Владимир задумался.
– У нас есть свободный час, – решил он.
– Мы уложимся, – заверил его Нидлер, направляясь вниз по склону. На ходу он опирался на свежесрубленную ветвь псевдокордаита – очевидно, одного из тех, что пошли на забор вокруг расположенных под склоном домиков.
Мы последовали за Нидлером. Стайка зеленых вивернид с ослепительно голубыми пятнами на крыльях, похожих с виду на гигантских бабочек, с писком вырвалась из кустов, заметалась вокруг нас. Должно быть, пытаясь отогнать нас от укрытых в кустарнике гнездовий. Сквозь редколесье из молодых псевдокордаитов и фальцифлосов виднелась речная гладь – ферма Восемнадцатой располагалась дальше всех прочих к кей-востоку, неподалеку от берега Мэнханя. Отсюда было ближе до песчаного карьера, чем до Поселка.
Ферма Ольвера представляла собой наполовину обнесенное забором скопище времянок, парусиновых полотнищ, натянутых на деревянные каркасы, и пластикатовых листов. Возводить что-то надежнее смысла не имело – близился сезон бурь. С началом которых ферма будет разобрана, а жители укроются в надежных убежищах, заготовленных в Поселке. Вообще это обещало стать основной схемой строительства в нашем регионе – легкие времянки на большую часть года, надежные и вместительные здания для бурь и холодных эру.
Работавший во дворе фермы Тодос, масколон Восемнадцатой, разогнулся, увидев нас. Отложил униключ, набросил на плечи накидку.
– Колоны, рад! – бодро крикнул он. – Оперколон Нидлер, ведите гостей на кухню, я присоединюсь к вам минут через двадцать! Надо закончить с этим трайком до обеда!
Бригада Тодоса состояла в массе своей из католиков, разбавленных горсткой пацификов, включая его супругу – миниатюрную, в отличие от самого плечистого Тодоса, улыбчивую уроженку метрополии. Йоко засуетилась вокруг нас, и не успели мы глазом моргнуть, как очутились за накрытым столом. Даже я, твердо намеревавшийся отказаться от обеда – кому, как не нам, было знать, что львиная доля бригадного урожая уходила на снабжение Поселка – ощутил, как урчит в желудке, стоило запахам готовящейся пищи достигнуть моего носа. Что до Элгария и Лазарева, не успевших пообедать, они и подавно отдали кушаньям должное.
Стоило мискам с бобовой похлебкой опустеть, как Йоко и умывшийся Тодос подали на стол сковороду с дымящейся яичницей. На каждого из восьмерых пришлась довольно скромная порция, но в моем животе и так не осталось свободного места. Яичница к тому же сильно отдавала рыбой.
Лазарев, Нидлер и Тодос завели беседу о грядущих посадках риса. Изначальный план предусматривал размещение плантаций вдоль правого берега, но Владимир от лица Артигаса высказал обоснованные сомнения – не смоет ли их в сезон дождей. Если директор Аграрной секции подтвердил бы перепланировку, новые плантации очутились бы как раз на участке Тодоса. Мы с ребятами помалкивали, отдавая должное кей-отвару. Не знаю, то ли повара в поселковой столовой были на редкость криворуки, то ли наоборот, секрет таился в кулинарных талантах Йоко, но сделав первый глоток, я понял, что до этого дня вместо нормального кей-отвара пил какую-то бурду.
– Хорошо, – Лазарев опустил кружку. – Мы с Артуром обсудим ваши рекомендации, Тодос, я тоже склоняюсь к мнению, что рисовые плантации мы повесим на вас. Теперь ты, Нидлер. Ты хотел что-то со мной обсудить?
– Хе, – Нидлер подмигнул. – Не только господин Иитиро умеет наводить тень на плетень. А ну-ка, вспомните, что вы только что съели.
– Бобовую похлебку, – Лазарев выглядел озадаченным.
– А еще? – Тодос расплылся в ухмылке.
– Яичницу, хлеб, кей-отвар, – добросовестно перечислил Владимир. – Оперколон Ольвера, кстати говоря, вы – чудесная повариха.
Йоко, сгребавшая посуду со стола, поклонилась, порозовев.
– Теплее, – заметил Нидлер. – Какую именно яичницу?
– Глазунью из восьми яиц… черт! – Лазарев резко выпрямился. – Тодос, вы что, протащили куриц с Земли контрабандой или ограбили амниотанки?!
Тодос и Нидлер дружно расхохотались.
– Идемте, масколон, – проговорил Нидлер. – Здесь недалеко – до заднего двора.
Небольшой сарайчик, выстроенный Тодосом из списанных грузовых панелей, был с одной стороны обтянут сеткой-рабицей. Его пол покрывал слой сена, вдоль сарая были поставлены насесты.
Сперва я принял зеленую кучку в углу сарая за брошенный поверх сена пучок к-травы. Но кучка внезапно зашевелилась. Взмахнула полосатыми крыльями, продемонстрировав синюю изнанку, вытянула шею и зашипела в нашем направлении, оскалив мелкие зубки.
– У меня тут пять наседок и десяток молодых самок и самцов, – заявил Тодос. – Днем я выпускаю их на поле, к ночи они сами возвращаются в курятник. Сперва я ставил курятник там же, но крысолисы стали подкапываться под решетку и воровать яйца.
Арамна мелкими прыжками перебралась к поилке в углу курятника. Принялась лакать воду быстрыми движениями голубоватого языка. Затем вернулась к двум крупным зеленоватым яйцам и тряхнула головой, обдавая их брызгами. Язык замелькал, облизывая кожистую поверхность.
– Обычно я забираю в день по яйцу из каждой кладки, – сообщил хозяин. – Экологи ответили на мой запрос, что примерно столько популяция теряет от крысолис и мелких прыгунов. Но если Иитиро поколдует над ними, может, получится брать и больше, как вы считаете?
– Вполне возможно, – протянул Геккон.
– Интересно, – произнес Лазарев, опустившись на колено. – С тех пор, как группа Яндрея порекомендовала привлекать арамн на поля, многие в рабочих бригадах пытались их приручать. Но вы первый, у кого получилось.
Тодос самодовольно улыбнулся. Фуми протянул руку к сетке и тут же отдернул – вторая кучка зелено-полосатого меха мгновенно развернулась и клацнула зубами слишком близко от его пальцев.
– Что они едят? – полюбопытствовал я.
– Сперва мы отдавали им молодые сорняки, сейчас собираем кей-траву с нераспаханных участков, – ответил Тодос. – К тому же днем они сами ищут еду, и их достаточно только подкармливать. Довольно экономно.
– А они не разрывают грядки, Тодос? – поинтересовался Геккон, пристально рассматривая копошащихся на кладках арамн. Виверниды настороженно поводили ушами, принюхиваясь к нам.
– От них куда меньше вреда, чем от личинок, – защитил арамн масколон. – Зверушки чуют, где копают ходы личинки, и очень точно выедают их, почти не трогая корни.
– Превосходно, – айдим Лазарева уже вел запись. – Как вы приучили их возвращаться в загон?
– Сперва держал его на поле и оставлял им корм на ночь. Прикармливал низкобелковым кормом, они и набивались в него на ночевку. А потом стал передвигать загон все ближе к забору, пока они не привыкли к людям.
– Набросайте рекомендации по приручению и уходу в общем виде, – посоветовал айдим голосом Артигаса. – Мне будут нужны образцы для Иитиро. Желательно – наседка и несколько яиц.
– Не вопрос, масколон, – с готовностью откликнулся Тодос. – Хуан! – выкрикнул он, обращаясь к рабочему, неосторожно оказавшемуся в пределах слышимости от начальника. – Живо откопай мне ящик попрочнее и присобачь к нему ручку для переноски. В стенках должны быть дырки для воздуха. Бегом!
Через десять минут, простившись с гостеприимными Ольвера, мы (за исключением Элгария, вернувшегося на берег) вскарабкались на борт дрона, сделавшего за нами небольшой крюк. В импровизированной клетке сидела на яйцах арамна, недовольно попискивая, когда машину встряхивало на ухабах.
– Я не стал говорить при Тодосе, – с усмешкой промолвил Элгарий, – но эта затея не внушает мне доверия. В амниотанках уже готовы к вылуплению оплодотворенные яйца. Вы всерьез думаете, что эти зверушки принесут больше пользы, чем земные породы кур и уток?
Лазарев пожал плечами.
– Не забывай о проблеме с личинками. Если мы одним выстрелом убъем двух шишкоедов – хуже точно не будет никому. Пока Ольвера выполняет план, я не вижу повода не давать ему возиться со своим хобби.
До самой лаборатории мы не добрались – нам преградили путь дорожные работы. Подчиненные Вэнь, обливаясь потом под разошедшейся Мюарой, мостили главную улицу Поселка булыжниками. Трактор затормозил, учуяв по курсу людей, мы спрыгнули и пешим ходом направились к возвышавшимся в конце улицы лабораторным корпусам.
– Превосходно, – Иитиро подпрыгивал на месте от нетерпения. – Анна, разверните инкубатор. Запускайте альфа-сканеры на разогрев. Давид, подготовь для нашей гостьи шестую ячейку содержания, – он выхватил у нас клетку. – Масколон, спасибо за интересный материал. Я вас не задерживаю.
– Нет, ну не хамство? – раздраженно спросил Фумихито, глядя в спину исчезнувшего в дальнем конце лаборатории генетика. Помощники Иитиро переглянулись и развели руками, безуспешно сдерживая улыбки.
– Этот человек обеспечил нас птицей, козами, а в будущем – должен тягловой силой, – напомнил я Корнеру. – За это я готов позволить ему некоторую беспардонность.
– Профессор не невежлив, – вмешался Берштейн, оторвавшись от панели стола. – Просто он больше привык общаться на языке нуклеотидов и кодонов, чем живых людей. Мы тут, знаете ли, уже приспособились. Или вы считаете, что с нами он беседует по-другому?
– Стерто, – Лазарев махнул рукой. – Идемте. Удачной работы, биосекция.
– Мне пора, – глянув на Илуватар, заметил он, выйдя на центральную площадь. – Я обещал директору разобраться с рисовыми участками, благо директор Вэнь скинула мне чертежи дамбы. Шестая, у кого есть дела на полях?
– Я должен проверить, как мои парни прольют томаты, – сообщил Геккон.
– Эпплсид отлично справляется и без моих советов, – откликнулся я. – Пожалуй, могу побыть и в вашем распоряжении, Владимир.
– Нет нужды, – ответил Лазарев. – До завтра можете быть свободны, Димер. Если что, будьте в сети.
– А куда я из нее денусь? – засмеялся я, шутовски салютуя. – Разрешите приступить к отдыху, масколон?
