Эпилог

Поселок сиял огнями, словно новогодняя елка. Неделю назад от «Семени», уведенного Хеймом на безопасную высокую орбиту, отделился один из последних модулей, специально построенный и оборудованный для этой цели. Оставляя за собой хвост испаряющегося азота, он вошел в атмосферу далеко над Срединным океаном, чтобы зайти на посадку в шести километрах по ветру от колонии, как можно дальше от ближайших притоков Мэнханя.

Причин для беспокойства особо не было. Реакторы такого типа эксплуатировались на Земле в течение четырехсот лет, с Третьего Инцидента и до ввода Орбиталью в эксплуатацию первых орбитальных энергостанций – незадолго до снятия с производства отметив вековой безаварийный юбилей. Но нельзя сказать, чтобы оператор модуля оставался совершенно спокоен, зная, что ведомый аппарат нагружен раскаленным добела расплавленным ядерным горючим.

Тем не менее, модуль, как по линеечке, опустился в вырытый под него и укрепленный вязаными ферропластиком с гелебетоном и радиопоглотителем котлован поверх бассейна с аварийным запасом охладителя. Челночные системы охлаждения были отключены, топливо перекачано в ТВЭЛы, во внешние контуры теплообменников залита дистилированная вода, в первый еще при монтаже загружен запас теплопередающих гранул. Лопатки турбин пришли в движение, и далеко в Поселке дежурный на опорной подстанции подземной ЛЭП торжествующе поднял вверх большой палец.

И теперь периодические отключения энергии ушли для Поселка в прошлое. Пронзительный свет фонарей заливал песчаный берег пляжа. Словно этого было недостаточно, многие собравшиеся захватили с собой факелы.

В плеск набегавших на берег волн вплелось гудение двигателей. Среди звезд двигалась яркая точка легкого «пегаса». Когда аппарат снизился, стало видно, насколько он мал – скорлупка по сравнению с разведкатерами, не говоря уж о летающих громадах посадочных модулей. Челнок промчался над лесом, описал дугу где-то в районе карьера, снижаясь. Красный пульсирующий огонь коснулся полосы, промчался вдоль бетонки, наплывая на столпившихся за оградой колонов. Крылатая серебристая стрела вкатилась в сияние прожектора, остановилась между нами и аэродромом.

Что-то зашипело. Люк распахнулся, вниз скользнула лесенка выдвижного трапа.

– Капитан Хейм, – слова Тро были еле различимы за гулом аплодисментов. – Кементари приветствует вас на грунте!

Хейм отсалютовал патрону, стоя на площадке трапа. Его заметно шатало после проведенного в невесомости времени, но могучий спейсер оставался на ногах – прочую выводную смену пришлось выносить из модуля. Тро бросил взгляд на сопровождающих, и тут же двое медиков взобрались на трап и помогли Хейму с еще парой спейсеров сойти на песок.

– Ура! – нестройно раздалось среди публики. Еще раз, слаженней, и третий – слитным хором:

– УРА!!!

Двадцать безов вскинули смарты. Трижды ударил холостой залп. Команда «Семени», выстроившаяся за спиной Тро, дружно отсалютовала капитану. Из-за их спин мы не видели толком происходящее, кажется, патрон что-то негромко говорил Хейму, опирающемуся на руки медиков. Затем ряды безов смешались, экипаж «Семени» оттеснил колонов от капитана и патрона и повлек Хейма в сторону медкорпуса.

– Интересно, чем теперь займется команда? – произнес я. – Когда все колонисты и груз на грунте?

– Перейдут под начало Орлова и Фельдбах, полагаю, – ответил Крапивник. – Что еще им делать?

– Говорят, – Геккон, как всегда, служил неиссякаемым источником слухов, – капитан записался в ряды фермеров. Его назначат масколоном одной из бригад на дальних участках.

– Вот как? Значит, у нас есть шансы покомандовать самим Рикардом Хеймом? – улыбнулся я.

Мы приняли модуль с выводной сменой на закате. «Семя», опустевшее и переведенное в автоматический режим, неторопливо вращалось по стационарной орбите высоко над экватором. Пятисотлетняя служба звездолета завершилась.

Астрономическая группа предсказывала, что еще через тысячу лет гравитационное воздействие Нэссы уведет корабль с орбиты Кементари, превратив «Семя» в независимый спутник Илуватара. Но мы не задумывались о таком далеком будущем, тем более, что срок службы большинства спутников был куда меньше.

Посадки второй очереди росли успешно. Козлята росли на к-траве вполне здоровыми, и меньше чем через два года мы планировали полностью обеспечивать наш детский сад молоком. Сто пятьдесят человек покинули поселок – первое большое переселение из запланированных Советом. На кольцевиках они перебрались в устье Мэнханя, чтобы обеспечивать нас солью, рыбой и данными об уникальной экосистеме кементарийской литорали. Рыбная ловля в зоне сверхприлива была занятием не для слабонервных, но рейс тяжелого грузовоза туда и обратно позволил углубить и укрепить еще один мелкий лиман, превратив его в бухту с регулируемым уровнем воды. Кроме поставок рыбы, Совет рассчитывал на заготовку в малом поселке моллюсков, водорослей и биссуса – всем этим приливная зона была более чем богата. Уэстли сотоварищи направился в экспедицию к северным горам – предварительная геологоразведка, проведенная изыскателями Оригары, показала наличие у истоков Мэнханя месторождений угля и железняка.

Жизнь налаживалась. У нас была энергия, жилища и еда. Стали звучать намеки, что Совету неплохо бы разрешить колонистам и обзаводиться детьми. Но пока директора хранили молчание, видимо, желая убедиться в стабильности положения колонии.

Даже пацифики вели себя тише воды, ниже травы. Не считая короткой стычки между ратхаянитами и католиками, случившейся в конце холодного сезона. Но обе стороны не желали доводить разбирательство до ушей безов, и в итоге Рамон с Ваном (который, похоже, считался среди буддистов и за духовного лидера) как-то договорились о мирном и тихом решении вопроса. Я сам узнал эту историю лишь две недели спустя в пересказе Мигеля.

Мы шли в приподнятом настроении по кей-западной улице поселка. От главной площади доносился шум голосов – команда «Семени» продолжала праздновать успешное завершение высадки. Нас окликали от соседних домов, мы отвечали приветствиями. Завтрашний день значился в календаре выходным – первый настоящий выходной после череды напряженных трудовых будней посевной. И многие из колонов пользовались случаем немного расслабиться и подышать ночным воздухом на крыльце своего корпуса.

Брошенный Крапивником клич не пропал даром – поработав три дня в вечернее время, мы навели импровизированные тротуары из горбылей и плах вокруг своего барака. Хотя наш дом, пожалуй, уже не заслуживал подобного названия. Увлекшись, мы соорудили перед дверью навес на двух резных столбиках и небольшую скамейку. Соседние группы подхватили почин, и вскоре вся улица обзавелась пешеходными дорожками. Лазарев завел как-то с Вэнь беседу о том, чтобы замостить подобным образом и ее центр, но получил отказ. Колеса дронов в случае чего расшвыряли бы деревянные обрезки по сторонам, и хорошо, если не в чьи-нибудь окна. Впрочем, арктантка клятвенно пообещала решить вопрос до наступления плохой погоды.

На скамье устроились, поджидая нас, Ланцея, Рыжая и Франка. Все трое хором отказались принимать участие во встрече. Ланцея язвительно отозвалась о практике «шумных торжеств по незначительным поводам» вообще, Ленка отговорилась плохим самочувствием, подруга Геккона – неудобным графиком.

– Как все прошло? – зевая, спросила Франка.

– Хейм на грунте, команда счастлива и пьяна, челнок в ангаре, – сообщил Геккон, взъерошив ей волосы.

– Рад за них, – произнес голос Ривлера за моей спиной. Я обернулся.

– Тебя давно не было видно.

– Салют, разведка, – поздоровался Геккон, Крапивник молча пожал биологу руку. – Не спите на пару с командой?

Ривлер помотал головой.

– Мы только что вернулись с вылета на острова. Твой отец не говорил про доразведку экваториального пояса?

– Мельком. А что, вам недостаточно по нему данных с орбиты?

– Мы замеряли температуру верхних пелагиальных слоев, – пояснил Ривлер. – Эти измерения сверху не всегда надежны. Впрочем, конкретно зонды раскидывал Фил, я больше занимался фитопланктоном и островной флорой.

– Готовитесь к сезону ураганов? – понимающе спросил Крапивник.

– Очевидно. Видели красивое извержение, к счастью, с борта кольцевика и большого расстояния. Записи завтра будут в сети, вам должно понравиться. Плюс сорок гигабайт моего доклада по амфибийной к-растительности. Блок, – Ривлер улыбнулся. – Заниматься своей работой мне нравится куда больше, чем ловить скрипти по джунглям, рискуя свернуть себе шею.

– Ловить? – переспросил я.

– А кого, по-твоему, привлекали к поискам? Уж не полицейских Охеды. Все четыре группы неделю прочесывали маршрут их машины на десять километров в стороны. Черт побери, – Ривлер поморщился, – лазить по приливным болотам и то было проще, чем по дождевым к-лесам! Наши психопсихи знали, где прятаться.

– На что они рассчитывают? – задумчиво пробормотал Крапивник. – Основать собственную колонию? Даже если они выключат имплантаты, без ЭКО и оборудования Фельдбах у детей второго поколения нет шансов родиться, не то что вырасти в кей-среде! А через десять лет, когда отработают агенты, и Кементари начнет медленно убивать этих безумцев…

Ривлер поскреб затылок.

– Строго говоря, ты не совсем прав, – пробормотал он. – Ни агентация не скисает, ни кей-среда не убивает в мгновение ока – воздействие должно накопиться. Тем более, если дети будут рождены и вскормлены грудью в первые годы, пока агенты действуют на полную катушку, если они додумаются перегонять кей-сырье на дрожжевую барду… Какое-то время у них будет, месяцы, если не года. Опять же, комплексное воздействие агентов и к-аллергенов… шанс на выживание потомства ничтожен, но отличен от нуля. А отключить противозачаточные имплантаты – работа для медсестры средней руки. Хотя при их численности это все равно самоубийство.

Ладно, оставим, – он сделал жест, понятный без объяснения любому колону – провел пальцем по айдиму, намекая на обсуждение опасной темы. – Какие у вас тут новости?

– Почти ничего такого, чего ты бы не услышал в сети, – сообщил Геккон. – Димер вот в очередной раз поиграл в охотника на монстров.

– Так, давай поподробнее, – оживился Дэйв.

– Какие там подробности? Ограду Эпплсида проломил касси-шатун, мы хотели его выгнать бескровно, но он заартачился, пришлось стрелять. Мы с Иоганном нашпиговали беднягу касси свинцом и приготовили из него жаркое, – поспешил я перебить Геккона.

– Я смотрю, на твою фермерскую долю выпадает больше приключений, чем любому из разведчиков, – фыркнул ботаник. – Из нас один Шолд берется за ружье, и то только с целью настрелять образцов.

– Можно подумать, я напрашиваюсь, – развел я руками. – Смотри, отпрошусь у Лазарева и переведусь обратно к вам за скучной и спокойной жизнью.

Позевывая, наша шестерка направилась обратно в барак. Ланцея задержалась на крыльце, глядя поверх слабо поблескивающих в звездном свете батарей крыш вдаль. Там, за периметром, раскинулся темный простор полей, кое-где у горизонта светились окошки ферм и бытовок. Звезды и огни вышки отражались в глади Мэнханя. На главной площади все еще горели костры и раздавалось нестройное пение.

– Эй, – негромко позвал я.

– Димер? – Ланцея не повернула головы. – Неужели мы и впрямь зацепились за этот кислородный шарик?

– После всех трудов, что мы приложили? Пусть бы только попробовало не получиться!

Ланцея вздохнула.

– Судьба не спрашивает, сколько трудов ты приложил. Только – что из них вышло.

– Ну так выходит неплохо, – я обвел рукой дома и периметр, реки и поля. – Кементари будет нашей, Ланцея.

– Я тоже на это надеюсь, – очень тихо произнесла Ланцея, все еще глядя в темноту инопланетной ночи. – Я тоже надеюсь.