Глава 19

Холодать начало еще два дня назад. Лазарев составил график протапливания, и ежевечерне одна из комнат приносила с дровяного склада связку поленьев и разводила огонь в подвальной печи. Коридор прогревался нормально, но все равно в комнатах стояла прохлада, вынуждая одеваться теплее.

За сегодняшнюю ночь трава у порога покрылась инеем. Впрочем, с восходом солнца он начал быстро таять, обращаясь росой. Подсознательно казалось, что в скором времени начнет идти снег. Явственно уменьшившаяся в размере Мюара казалась красным угольком, повисшим над квосточным небом. Видеопоток со спутников показывал белые снега, укрывшие горные хребты Земли Ыкус.

Впрочем, похолодание обещало стать недолгим. Планета недавно миновала афелий и теперь уверенно двигалась к звезде. Скоро лучи Мюары должны были вновь начать понемногу согревать экватор, выпаривая океанскую воду и заставляя ее опускаться на дно морское. Теплое глубинное течение устремится в полярный океан, нагревая его – и вытекающий из него по другую сторону континента холодный поток, которому мы были обязаны нынешними холодами.

Завтрак состоял из жидкой бобовой похлебки и ломтя ноздреватого хлеба. И то, и другое было выращено на местной почве. Колония постепенно переходила на самообеспечение, сохраняя доставленный с Земли запас продовольствия на крайний случай.

– Что такое собирался продемонстрировать сегодня масколон Клаудиу? – спросил, приканчивая свою порцию, Утгур.

– Нечто «перспективное и умилительное», если верить беседе, – поднял голову от айдима Лазарев. – Подробностей не знаю. Но я намерен заглянуть – масколон семерки не из тех людей, которые будут созывать толпу попусту.

– Учитывая, что он назначил сбор в лаборатории Иитиро, я бы предположила, что речь идет о новых сортах кормов, – добавила Дофия. – Это объясняет, почему он сказал, что это добавит нам работы.

– Зачем собирать для этого обе группы? – полюбопытствовал Элгарий. – Оповестил бы нас по сети, как всегда делалось.

– Придем – увидим, – сказал Лазарев. – Я сам пытался узнать поподробнее, но, похоже, нам хотят сделать сюрприз.

Лаборатория генетиков находилась в занятом Исследовательской группой корпусе, между превращенными в склады модулями и площадью перед Центром. Это было внушительное для колонии двухэтажное здание из красного кирпича, запитанное по отдельному кабелю с нашего ветряка и имеющее резервные батареи на крыше. Амниотические танки и криокамеры занимали половину первого этажа здания, вторая половина отводилась собственно под лабораторию. Выступавшие отовсюду приборы и установки оставляли весьма мало свободного места для генетиков, однако подчиненные Иитиро умудрялись как-то скользить между ними, не задевая многочисленные углы и детали. С потолка лился яркий белый свет микролюма – невиданная в последние месяцы роскошь.

– Дальше – только в защитных костюмах, – не дал нам и слова раскрыть бывший масферм, а ныне масколон Ямада Иитиро, заведующий группой генных технологий. – Я не хочу, чтобы моя лаборатория превратилась в чашку с почвенными к-бактериями.

– Масколон, аграрии здесь по моему приглашению, – напомнил Шарль Клаудиу, руководитель Семь-Агро, нашей животноводческой группы, которая присутствовала здесь же, правда, как и наша, в неполном составе. Его пухлое лицо скрывалось под прозрачной пленкой изолирующего костюма.

– Не имеет значения, – Иитиро подозвал одного из подчиненных. – Берштейн, выдайте колонам защиту.

Сотрудник Ямады выдал нам биопластиковую спецодежду, неплотно облегающую тело от подошв до макушки, и снабженную дыхательным фильтром. Облачившись в нее, мы вслед за Клаудиу и Иитиро прошли через прозрачную перегородку, отделявшую переднюю часть лаборатории от приборного отсека. Я с интересом закрутил головой, но рассмотреть хозяйство генетиков подробно не удалось, хотя я опознал секвенатор-редактор стоявшей еще у нас в Центре серии.

В дальней стене лаборатории располагался небольшой кессон, через который нас принялись пропускать, обрабатывая попутно ультрафиолетом. За ним находился длинный и слабо освещенный проход, в котором ощутимо веяло теплом. По обеим сторонам коридора виднелись округлые колпаки амниотических танков.

Генетик остановился у одного из кожухов.

– Ваши приятели удовольствуются наблюдением с камеры? – сварливо спросил он.

– Масколон, – Шарль жалобно сморщил лицо. – Эти люди будут заготавливать корма для ваших творений.

– Ладно, ладно. Все равно я предчувствую, что скоро сюда заявится половина женского населения колонии, – Ямада ввел короткий код на панели танка. Откинул заслонку на небольшом окошке и отступил в сторону.

Лазарев по праву масколона первым наклонился к заслонке. Присвистнул. Посмотрел в окошко несколько секунд и обернулся к Ямаде.

– Те самые к-адаптанты? – спросил он.

– Быстро соображаете, молодой человек, – что ж, пацифик и впрямь годился Владимиру в дедушки. – Могут переваривать местную траву. Усилен позаимствованный у терамний гваяцилпропан-лигнолитический ферментативный комплекс, выработка бета-глюконаз и арабиноксиланазы, способны расщеплять и усваивать растительные кей-белки без аллергической реакции. Могут также питаться и земными кормами, оптимальный баланс кей– и терра-корма я бы определил как семьдесят к тридцати, но возможно широкое варьирование.

– Не могли бы вы переслать по сети подробные рекомендации по уходу? – немедленно поинтересовался Владимир.

– Артигас получит их, как только образцы будут готовы покинуть инкубатор, – пообещал Ямада. – Я надеюсь, не нужно оговаривать, что это чисто племенные единицы?

– Сколько штук вы вырастили? – Лазарев отодвинулся от окошка и посмотрел на нас. Второго приглашения не потребовалось – у заслонки мигом образовалась толчея.

– Тридцать. У меня загружены еще девять танков, не считая этого, в каждом по три образца.

Я пробился к окошку мимо Дофии и Утгура. Прижался плоским лицевым щитком к теплому пластику.

Вначале я не увидел ничего, кроме клубящихся внутри красноватых облачков. Затем глаза привыкли, и в красноватой жидкости стала видна четвероногая тень. Влажная шерсть, тонкие ножки, округлая мордочка с забавными выступами рожек на лбу… К закрепленному в танке тельцу тянулись тонкие шланги с проводами.

– Козленок?

– Родоначальник нашего будущего стада, – поправил меня Ямада. – Способного питаться травоголосеменными и давать при этом мясо, молоко и шерсть.

– Если все тридцать выживут, мы можем попробовать раздоить некоторых самок, – предположил Лазарев. – Масколон, а что насчет овец и коров? Мясомолочный скот – это здорово, но мы очень нуждаемся и в тягловых животных, и в шерсти.

– Можете не напоминать, – отозвался генетик. – Артур с Шарлем прожужжали мне все уши. Мы ведем работы в этом направлении, но у меня просто физически не хватает людей и оборудования, чтобы заниматься всем разом. В конце концов, у меня еще двадцать малых инкубаторов с дизайн-птицей, которые тоже требуют контроля!

– Огромное спасибо вам и за это, масколон, – горячо проговорил Лазарев.

– Хм! – похоже, похвала пришлась по душе старому генетику. – Ну что, переходим к следующему этапу программы?

– Следующему? – эхом повторили Шарль с Владимиром.

– А вы думали, я собрал вас здесь, только чтобы полюбоваться на созревание зародышей? – довольно усмехнулся Ямада. – Прошу внимания! – он жестом указал на вторую заслонку, чуть побольше и пониже первой – на уровне груди.

За место у окошка последовала небольшая схватка – от него чуть не оттерли даже Владимира, забыв о субординации. В конце концов я оказался вжатым подбородком в плечо Геккона, а в шею мне сквозь биопластик вдавился локоть Дофии. Тем временем камера за окошком заполнилась красным светом. Раздалось жужжание.

Откинулась верхняя крышка камеры. Из лючка показались слабо шевелящиеся ножки с копытцами, затем и весь козленок, неуклюже крутящий головой и рассматривающий новую камеру. Манипуляторы водили по его мокрой шерстке губками и зондами. Ножки козленка коснулись мягкой подстилки, держатели разжались. Животное пошатнулось, завалилось на бок, но механические руки придержали его. Козленок неуверенно привстал.

Сквозь заслонку донесся жалобный дребезжащий писк. Сбоку вынырнул шланг с соской, ткнулся зверьку в губы. Козленок помотал мордочкой, поймал соску. Манипуляторы уже опускали на пол инкубатора его брата. Дофия сама восторженно пискнула.

– Посмотрели? – Ямада оторвал нас от процесса созерцания родов. – А теперь можете идти. Сейчас с ними будет работать зоотехник Шарля, и мне бы не хотелось, чтобы ей мешала полная группа народа. Если приплод не кормить вручную, у них возникнут проблемы с воспитанием собственного потомства. Так что давайте, освобождайте помещение!

Всю дорогу до складов разговор шел на одну тему – о детищах генлаборатории. Мы прикинули, где будут располагаться пастбища наших ожидаемых стад. И большинством голосов решили, что самое подходящее место – северная часть полуострова между периметром и карьерами.

– На что пустим этих милых зверят в первую очередь? На мясо или молоко? – задал следующий вопрос Корнер.

– Масколон Иитиро уже сказал – на племя, – напомнил Лазарев. – Стадо в тридцать голов – это ничто при нашей численности.

– Ну а потом-то? – не отставал пацифик.

– Как молочный скот, очевидно, – предположил Лазарев.

Я вздохнул.

– Как же давно я не ел свежего мяса вместо консервированной чанины.

– Напомню, – произнес масколон, – что через годик Совет планирует начать принимать заявки на деторождение. И когда на руках у нас окажется несколько тысяч младенцев, молоко станет несколько актуальнее мяса. В наших условиях козы гораздо технологичнее молочных конвертеров.

– Может, Иитиро к тому времени наколдует нам и к-коров, – предположил Элгарий.

– Сомневаюсь. Генетическая программа по скоту нацелена прежде всего на тягловые породы, – возразил ему Мигель.

– Не думаю, что они заставят быков размножаться делением, – Нидлер пригладил редеющую шевелюру. – А вот кого Артигас припряжет выпасать своих прелестных крошек, как вы думаете?

– А чего тут думать? – фыркнул Геккон. – Своих верных специалистов по затыканию всех возможных дырок – доблестную Шестую.

– Мне льстит высокая оценка эффективности вверенного мне подразделения, оперколон Хоу, – добродушно засмеялся Владимир, – но я ожидаю, что животными все же будут заниматься животноводы Клаудиу.

– Пасти коз – не царское это дело, – не согласился с руководством Крапивник.

Лазарев откашлялся.

– процитировал он. – Сказано не царем, но царевичем.

– Откуда это? – Дофия ежилась на утреннем холоде. – Опять какая-то неомиферская поэзия?

– Несколько старше, – Лазарев снова улыбнулся. – Примерно на два с половиной тысячелетия.

– И все же, – Фумихито невольно пресек попытку начальства увести разговор в дебри древнего стихотворчества. – Я-то думал, мы отказались от мысли переходить на к-культуры. А теперь выходит, нам придется выращивать, кроме полей, еще и пастбища.

– При чем тут к-адаптация? – недоуменно спросил Крапивник. – Или ты не слушал Иитиро?

– Как при чем? – колоны удивленно уставились друг на друга. – Эти козы прошиты на совмещение с к-адаптированными растениями, верно?

– Не так, – вмешался Лазарев. – Они прошиты на питание травоголосеменными. И не нуждаются ни в дополнительных агентациях, ни в пищевых добавках, чтобы усваивать кей-корм.

– То есть мы должны выпасать их на эндемичных пастбищах? – переспросила Дофия.

– Совершенно точно.

– Я вижу в этом два скользких места, – задумчиво произнесла та. – Во-первых, это угроза для кементарийской экологии. Если козы начнут размножаться бесконтрольно, местная степь быстро превратится в пустыню.

– Во-первых, – масколон загнул палец. – Никто не отменял прыгунов и терапторов за границами Треугольника. А во-вторых, и в главных – Генетическая группа не глупее нас с вами. Всех подробностей я не знаю, но, по словам Шарля, в геноме питомцев Иитиро присутствует ген, отвечающий за выработку сильного блокатора ароматазы, в свою очередь, ингибирующегося повышенным уровнем изофлавонов в пище.

Дофия задумалась.

– То есть, чтобы получить потомство от наших коз, их придется подкармливать бобами и соей?

– Эффект не стопроцентный, но без подкормки плодовитость коз снижается, по расчетам, ниже порога воспроизводства, – кивнул Лазарев.

– Подобное решение озвучивалось даже в какой-то доинцидентной фантастике, – Дофия потерла лоб. – Оно достаточно легко обходится эволюционно.

Лазарев пожал плечами.

– На эволюционно значимых промежутках времени нам так или иначе не избежать экологической перетряски. А второе узкое место?

– Разве наша микрофлора не влияет пагубно на кементарийские растения?

– Черта с два, – покачал головой масколон. – То ли растения достаточно адаптивны, чтобы за пару поколений дать подходящие мутации, то ли местные виды изначально не слишком переборчивы в этом плане, не то что наши окультуренные неженки. В общем, кементарийская флора произрастает на наших площадях, хоть и похуже земной. Отчасти с этим была связана наша проблема с восьмирозеточниками. Кстати, Арказд говорит, что биохимики вроде бы нашли ее решение.

– Опоздали. Теперь это дело следующей посевной, – заметил Мигель.

– Которая уже не за горами, – ответил масколон. – Загляните на досуге в рекомендации научников. Они набросали перечень из десятка видов, включая восьмирозеточник, которые придется безжалостно выкорчевывать с полей и пастбищ.

К слову об Исследовательской секции и микрофлоре. Некоторые из их результатов впечатляют.

– Сильнее, чем к-козы? – переспросил Элгарий.

– Гораздо более. Они не уверены в своих результатах, но похоже, что в районе посадок обнаружены гибридные формы к– и терра-микроорганизмов.

Мы дружно умолкли.

– Как это возможно? – осторожно спросила Дофия.

– Спроси что-нибудь полегче, – Владимир развел руками. – Вирусный обмен, плазмидный обмен, нештатно сработавший векторный агент, черная магия. Или приборная ошибка.

– Хм-м, – пробормотала Дофия. – А через пару сотен лет этот фактор, чем бы он ни был, не создаст организм, патогенный для человека?

– А вот это забота масколона Фельдбах. Да я бы и не волновался сильно. Мы с вами организованы посложней прокариот, – произнес Лазарев.

Микоагентщица покачала головой.

– Игра с базовыми уровнями экосистемы. А мы даже не представляем толком, что происходит у нас под ногами. Мы можем спровоцировать кризис, который ударит по всей биосфере планеты!

– Геномные мины во всей микрофлоре из наших генотек, – вмешался ее муж. – Их устанавливали именно по этим соображениям. Мы можем пресечь неконтролируемое размножение терра-организмов парочкой несложных фаг-агентов.

– Ладно, мы с вами заболтались, – произнес Лазарев. Группа действительно уже пять минут стояла, увлекшись разговором, у ворот зернохранилища. – По местам!

С наступлением короткой южной зимы интенсивность работ снизилась. Теперь календарные выходные иную неделю были выходными и фактическими. Переборка зерна, обработка плодов, подготовка зерна для следующего сева сменялись коротким отдыхом, дающим бесценную возможность наконец-то выспаться.

«Семя» торопливо опустошало свои грузовые трюмы и криоотсеки, отправляя на грунт пассажирские, грузовые и многоцелевые модули. Несколько дней назад бортинженеры Хейма закончили титаническую работу – собрали из трех комплектов магнитных подшипников один рабочий, возобновив работу вышедших из строя бортовых обогатителей. Выгадав для колонии лишние несколько лет нормального энергоснабжения. Пока, правда, на вызванном аварией центрифуги и гибелью модуля с батареями дефиците электричества это никак не сказалось.

Козлята и фармпиги переселились в утепленный хлев. Он располагался вплотную к периметру, но, невзирая на это, когда ветру случалось задуть с той стороны – атмосфера колонии обогащалась неповторимыми ароматами, особенно впечатляющими с учетом специфики пищеварительной системы адаптантов. Никто, впрочем, не жаловался. Все прекрасно понимали, насколько поголовье земного скота увеличивает наши шансы.

Кабрал закончил обследовать морской берег по обе стороны от устья Мэнханя. В пяти километрах от береговой линии и в тринадцати к юго-кей-востоку от реки он обнаружил крупное озеро. Ежегодно в сезон штормов оно заполнялось морской водой, когда волны, порожденные приливом и бурей, захлестывали берег. В сухой сезон вода понемногу испарялась, оставляя налет соли на берегах озера и осолоняясь сама. С учетом пониженной солености планетарного океана добывать соль в лимане было проще, чем в мангровых болотах вдоль береговой линии.

В соли мы нуждались. Заготовка урожая почала наши запасы, и те скудные солонцы, что мы отыскали по берегам рек, проблему решали только отчасти. Калдейра выделил на добычу соли одну рабочую группу, и теперь шла подготовка к основанию у морского берега постоянного поселения. Чтобы не тратить ресурс кольцевиков на его снабжение, мастерские взялись за сборку небольшой баржи с двигателем от летуна. Неуклюжее, но крепко сколоченное, суденышко должно было и миновать мели в течение Мэнханя, и выдержать качку от приливных волн ближе к устью.

Вечерело. Мы сидели у Крапивника, отмечая день рождения Рыжей слабым пойлом, перегнанным в мастерских из кухонных отходов и местных псевдоягод. Формально это было нарушением, но СБ предпочитала смотреть сквозь пальцы на подпольную виноторговлю. То ли оттого, что и самим безам был не чужд порок, то ли понимая, что умеренное расслабление пойдет колонистам лишь на пользу. Конечно, до известных пределов – попадаться безопасникам в пьяном виде я бы никому не посоветовал.

Разговор крутился вокруг всем известных вещей. Недобор в поселковом амбаре, похолодание – тут определились две группы. Я, Крапивник и Рыжая хвастливо заявили, что легкие заморозки Южного континента и в подметки не годятся настоящей сибирской зиме. Я припомнил заодно и холода в горах северного приледниковья планеты. Геккон, Франка и Ланцея дружно возразили, что привычка некоторых выходцев из ледникового периода к существованию при температуре около абсолютного нуля не означает, что нормальные люди должны молча сносить холод, сковывающий лужи тонкой коркой льда.

Это, конечно, было преувеличением. Ниже нуля температура держалась только одну ночь. И то к утру лед начал таять, и улицы поселка вернулись к своему обычному состоянию густого месива.

Беседа получила новое направление – мы припомнили Совету неоднократные обещания замостить улицы. Надо сказать, Вэнь тоже можно было понять – в окрестностях колонии наблюдался дефицит камня, подходящего для мощения дорог. Кто-то предлагал пустить на дорожное покрытие обшивку шаттлов. На что масколон Орлов заметил, что резка обшивки в необходимых количествах займет слишком много времени, да и втаптывать в грязь космические материалы у него не поднимается рука.

– Горбыли, – Крапивник задумчиво посмотрел сквозь стену дома в сторону пилорамы. – Досок у нас пока хватает. Пропитать их, чтобы не гнили – и выстелить хотя бы тротуары. Уж пропитку-то Орлов нам выделит?

– Мысль, конечно, – согласился Геккон, крутя в пальцах кружку с брагой. – Но нужны еще и люди, которые будут этим заниматься.

– Да ну нафиг, – Олег энергично взмахнул айдимом. – Собраться в выходной, кинуть клич в АС, попросить у Орлова лес и хотя бы деготь. Вымостим дорожки хотя бы вокруг себя, а там и вся колония подтянется. Есть желающие?

– Сигни в облако, – посоветовал я ему. – Там и посмотрим. Лично я за, Геккон тоже. Думаю, и Владимир нас поддержит.

– Ну вот и отлично, – Крапивник наклонился к айдиму, его пальцы забегали по панели.

– Тогда – за общественную инициативу, – Геккон поднял кружку. Я присоединился, Рыжая, на чьем запястье блестел лаком резной браслет – подарок Крапивника – тоже взмахнула стаканом.

Стоило нам осушить стаканы – лампа под потолком неожиданно погасла, окунув комнату в темноту.

– Что за блок? – недовольно спросила Франка. – Ланцея, ты что-нибудь слышала про внеплановые отключения энергии?

– Не припоминаю, – та поднялась на ноги и подошла к окну. За стеклом не горел ни один фонарь, лишь окна Центра и больницы светились тусклым светом аварийного энергоснабжения.

– Ничего не понимаю, – панель айдима Ланцеи выхватила из темноты тонкие черты ее лица. – Энергию выключают в тринадцать вечера, а сейчас и двенадцати нет.

– Какой-то срочный рейс, – предположил Геккон, развалившись на кровати и положив голову на колени Франки. Ланцея, увлеченная чтением, ничего не ответила.

– Интересно, – проговорила она наконец. – Видите новую сводку?

Не дожидаясь ответа, она включила трансляцию со своего айдима, обернув его к нам панелью. На крохотном экранчике появилось лицо Тро.

– Колоны, – заговорил патрон. – В связи с регулировкой лазерной сети ветроэлектростанции интервал подачи энергии в жилые здания будет временно уменьшен с восьми утра до двадцати одного-ноль-ноль. Прошу прощения за эти неудобства и прошу отнестись с пониманием. Ограничение не касается технических зданий и медицинского комплекса.

– Что же, – Крапивник поднялся. Заскрипела дверь шкафчика, вспыхнул слабый огонек. – Создаем романтическую обстановку.

Теперь и я обратил внимание, что ставший уже привычным отдаленный шум ветряков сделался значительно слабее.

– Откуда дровишки? – поинтересовалась Рыжая. – В смысле, свечи?

– Выменял. Через третьи руки у пацификов.

– А у них…

– А у них единственных уцелела хотя бы половина пчел. «Судья», оказывается, лично занимался ульями на их участке. Окуривал какими-то полинезийскими зельями в смеси с химикалиями от Арказда, лично составлял рецептуру подкормки. В общем, не знаю, как, но теперь у Вана стратегический запас воска. Испорченный мед, понятное дело, ушел в отработку.

– Только не говори, что ему позволили не сдавать его в хранилище.

– Он все сдал по норме. А нормы эти пересчитаны в соответсвии с убылью пчел на остальных участках, – хохотнул Крапивник. – По крайней мере, так я услышал от Фуми.

– Вот мерзавец, – возмутился я. – Мог бы позаботиться о всей колонии, а не только о своем пятачке.

– Се ля ви, – философски заметил Геккон. – Он в своем праве.

Ланцея продолжала просматривать поселковые облака. Вновь раздался голос патрона:

– На текущий момент на грунт спущено свыше восьми тысяч человек. Колоны, я напоминаю всем, что из-за массовой гибели опылителей мы собрали лишь восемьдесят два процента от запланированного урожая. Мы должны закончить разгрузку максимально быстро. Системы «Семени» не в лучшем состоянии.

– Выключи, – проворчал Геккон. – Эту сводку я видел.

– А я нет, – воспротивилась Рыжая. – Давай послушаем.

– …исправить ситуацию, мы переходим к активному рыболовству в русле Мэнханя. Однако, если к следующему урожаю мы не выйдем на запланированные показатели, нам придется снизить нормы выдачи продуктов. Еще раз напоминаю каждому колону – обеспечить колонию продовольствием, это наша первоочередная задача!

– Нехватка энергии. Нехватка продовольствия. Нехватка специалистов, – процедил Крапивник. – Какой-то чахлый итог у межзвездного путешествия, не находите?

– Эй, это мои слова, – грустно пошутила Ланцея.

– Так, – Геккон поднялся на ноги. – Димер, разливай. И доставай тенару. Этот день рождения нуждается в срочном принятии мер по его оживлению.

– Мой возраст – вообще темное дело, – хихикнула по-девчоночьи Рыжая. – Мне исполняется двадцать два года по собственному летосчислению, двенадцать – по кементарийскому, пятьсот двадцать по корабельному времени, взять какую-то там поправку на релятивистское искажение… Вы уверены, что в этих условиях отсчет лет вообще имеет смысл?

– Это не отменяет значения дня рождения, как превосходного повода посидеть за бутылочкой, – уверенно заявил Геккон. Прислушался к бульканью. Мы сдвинули кружки.

– Чтобы у нас все было. В особенности – на складах, – Крапивник протянул тенару Франке. Та принялась наигрывать что-то из староамериканского фольклора.

В соседнюю стену постучали.

– Хей, именинница, – раздался голос Нидлера. – Поздравляю. И напоминаю, что завтра выходного не будет, а я хочу отоспаться.

– Не вопрос, друг, – ответил Геккон. – Свернемся через часик.

– Окью. Что там за инициатива с мощением дорог?

– Видел? – спросил Крапивник. – Присоединишься?

– Идея хорошая, но не в двенадцать же ночи? – Нидлер заворочался, стенка слабо завибрировала.