Въ четвертокъ 23 Марта.

Позвольте дражайшіе и почтеннѣйшіе родители, чтобъ я, которая не могла получить чести писать къ вамъ прямо, отвлекла васъ на минуту симъ способомъ къ прочтенію сего письма, если оно будетъ вамъ вручено. Да будетъ позволено мнѣ увѣрить васъ, что единое только непреодолимое отвращеніе можетъ меня укрѣплять въ противоборствіи вашей волѣ. Что такое суть богатство,въ сравненіи съ щастіемъ? для чего желаютъ, чтобъ я жестокимъ образом была предана такому человѣку, къ которому чувствую только омерзѣніе? да будетъ мнѣ позволено повторить, что самая вѣра воспрещаетъ мнѣ принадлежать ему: я имѣю весьма высокое мнѣніе о должностяхъ супружества. Когда предвижу злощастную жизнь, когда сердце мое имѣетъ менѣе тутъ участія, нежели душа моя: менѣе настоящее мое щастіе, нежели будущее; то для чего бы лишили меня свободы отказать? сей единой свободы я требую.

Я бы могла проводить двѣ недѣли въ обращеніи съ Г. Сольмсомъ, хотя бы не менѣе къ тому находила трудности въ преодолѣніи своего отвращенія. Но отдаленной домъ, церковь, и малое сожалѣніе моего брата и сестры устрашаютъ меня чрезвычайною опасностію. И какъ можетъ утверждать братъ мой, что по прозьбѣ Г. Сольмса не будутъ меня содержать въ заключеніи у моего дяди, когда тамъ должна я находится въ теснѣйшихъ предѣлахъ, нежели прежде? не угрожаютъ ли мнѣ тѣмъ, что мостъ будетъ опущенъ? Буду ли я имѣть тамъ своихъ родителей, къ которымъ бы могла прибѣгнуть въ отчаянномъ случаѣ?

Я васъ заклинаю не вручать брату и сестрѣ своей власти надъ злощастною дочерью, брату и сестрѣ, которыя угнѣтаютъ меня жестокостію и поношеніями, и которые стараются представлять вамъ въ ложныхъ видахъ мои рѣчи и поступки, безъ чего бы не возможно было, чтобъ я имѣя всегда толикое участіе въ вашихъ милостяхъ, столь скоро была лишена вашей любви.

Всѣ мои желанія ограничиваются единою милостію. Позвольте мнѣ дражайшая родительница служить при васъ какъ горничною женьщиною, и вы увѣритесь собственнымъ своимъ опытомъ, что не упрямство и не предубѣжденіе мною управляетъ. По крайней мѣрѣ не изгоняйте меня изъ своего дома куда Г. Сольмсъ можетъ пріѣзжать и приходить, какъ угодно будетъ моему отцу. Я прошу только позволенія удалиться, когда его увижу; прочее оставляю на волю промысла.

Простите братецъ, если какая нибудь есть хитрость въ томъ способѣ, которой я избрала для изьясненія своихъ мыслей моимъ родителямъ; когда мнѣ воспрещено писать къ нимъ, и являться предъ ихъ глазами. Весьма для меня жестоко быть приведенной къ сему. Простите также съ великодушіемъ благороднаго сердца, и съ нѣжностію, какою братъ обязанъ своей сестрѣ, ту вольность, которую я можетъ быть весьма далеко простирала въ послѣднемъ своемъ письмѣ. Хотя съ нѣкотораго времени мало я вижу отъ васъ милости и состраданія, однако не престаю требовать отъ васъ сихъ двухъ чувствованій, потому что несправедливо меня оныхъ лишаете, вы мой братъ съ того времени, какъ благодаря богу родители мои живутъ для благополучія своей фамиліи. Но я увѣрена, что вы имѣете власть возвратить спокойствіе злощастной своей сестры.

Кларисса Гарловъ.

Бетти пришедши ко мнѣ сказала, что братъ мой разорвалъ мое письмо, и намѣренъ написать мнѣ отвѣтъ, который бы могъ меня принудить къ молчанію; изъ того я заключаю, что могла бы тронуть сердце кого нибудь, еслибы его не столько было свирѣпо. Да проститъ ему Всевышній.