Въ четвертокъ по утру 23 Марта.

Письмо мое причинило много шуму. Никто не удалялся въ сію ночь изъ замка. Присудствіе моихъ дядьевъ было нужно для того, чтобъ они подали свое мнѣніе въ разсужденіи моего отвѣта, если бы я отрицалась отъ повиновенія столь справедливому по ихъ мнѣнію повелѣнію. Бетти размазываетъ, что отецъ мой въ первой своей ярости хотѣлъ войти въ мой покой и выгнать меня не медленно изъ своего дома. Его не могли иначе удержать, какъ увѣривъ, что симъ онъ соотвѣтствуетъ развратнымъ моимъ намѣреніямъ и исполняетъ то, что безъ сомнѣнія составляетъ предмѣтъ всѣхъ моихъ желаній. Наконецъ когда мать моя и тетка представили, что въ самомъ дѣлѣ я оскорблена первыми ихъ мѣрами, положили единогласно, чтобъ братъ мой написалъ ко мнѣ съ большимъ снисхожденіемъ. И какъ я обьявила, что безъ приказанія вышней власти не буду болѣе принимать отъ него писемъ, то мать моя потрудилась начертить слѣдующія строчки вмѣсто надписи.

,,Клари, прими и прочти сіе письмо съ терпѣливостію, прилично твоему полу, нраву, воспитанію и почтенію, коимъ ы намъ обязана. Ты пришлешь на него отвѣтъ съ надписаніемъ къ твоему брату.,,

Шарлотта Гарловъ.

Я осмѣливаюсь еще написать однажды, не смотря на повелительное защищеніе моей сестры. Мать твоя сего требуетъ необходимо, дабы ты не могла имѣть никакого предлога къ извиненію, если будешь непоколебима къ своемъ упрямствѣ. Я опасаюсь, дѣвица, чтобъ сіе слово не навлекло мнѣ имени глубокоученаго. Мы еще ласкаемся даже малѣйшимъ видомъ сей нѣжности, которая всѣхъ заставляла удивляться тебѣ… прежде нежели ты знала Ловеласа. Однако безъ трудности тебѣ признаюсь, потому что мать твоя и тетка того хотятъ, (они бы желали тебѣ благопріятствовать, если бы ты ихъ не лишила къ тому власти.) что я могъ заслужить твой отвѣтъ нѣкоторыми не умѣренными выраженіями. Впрочемъ примѣть, что они въ немъ находятъ весьма много неблагопристойности. Ты видишь Клари, что я стараюсь съ тобою говорить съ учтивостію, хотя ты отъ оной уже начинаешь уклоняться. Вотъ о чемъ я хочу тебѣ сказать.

Тебя просятъ, умоляютъ, и съ покорностію требуютъ, чтобъ ты безъ всякихъ отговорокъ ѣхала къ своему дядѣ Антонину. Я тебѣ чистосердечно повторяю, что сему должно быть для тѣхъ видовъ, кои я тебѣ изьяснилъ въ послѣднемъ своемъ письмѣ. Ето есть обѣщаніе данное Г. Сольмсу, который не престаетъ быть твоимъ ходатаемъ, и который сокрушается видя тебя заключенною, потому что онъ почитаетъ сіе принужденіе какъ источникомъ твоего къ нему отвращенія. Если онъ не найдетъ въ тебѣ болѣе выгодныхъ для него расположеній, когда ты будетъ освобождена отъ того, что называешь своею тюрьмою; то намѣренъ отъ тебя отказаться. Онъ тебя любитъ чрезмѣрно, и въ семъ то кажется можно только сомнѣваться о его мнѣніи, которому однакожъ ты не воздаешь довольной справедливости.

И такъ согласись Клари, принимать отъ него посѣщенія во время двухъ только недѣль. Воспитаніе твое не позволяетъ тебѣ ни къ кому оказывать неучтивости. Я надѣюсь, что онъ не будетъ первый (изключая однакоже меня) съ которымъ бы ты стала поступать грубо по одной той причинѣ, что онъ почитаемъ всею твоею фамиліею. Я есмь все то, что ты изъ меня хочешь сдѣлать, другъ, братъ, слуга. Сожалѣю, что не могу далѣе простирать своей скромности къ толь нѣжной и скромной сестрѣ.

Жамесъ Гарловъ.

П. П. Надобно мнѣ еще писать. по крайней мѣрѣ, если ты по своей милости почтишь насъ отвѣтомъ. Мать твоя не хочетъ быть обезпокоиваема твоими безполезными моленіями. Вотъ еще, сударыня, одно пагубное слово, которое вамъ не нравиться. Повторяйте имя глубокоученаго вашему брату.