Письмо XLI.
КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АННѢ ГОВЕ.
Во вторникъ 2 Марта.
Съ какимъ снисхожденіемъ поступала бы со мною моя мать, еслибы ей позволено было слѣдовать собственной своей склонности! Я довольно увѣрена, что не подвергнули бы меня сему недостойному гоненію, еслибы ея благоразуміе и изящный разумъ должное имѣли уваженіе. Не знаю, сей ли дражайшей матери, или моей теткѣ, или обѣимъ имъ я должна приписать новое надо мною искушеніе. Вотъ письмо исполненное благосклонности, которое я получила сего утра чрезъ Хорею.
Любезное мое дитя! Нѣкоторыя слова произнесенныя доброю твоею Нортонъ, которыя открыли намъ твою жалобу на неснисходительный съ тобою поступокъ при перьвомъ изьясненіи намѣренія Г. Сольмса возбудили въ насъ особенное вниманіе. Если ето правда дражайшая Клари: то ты не можешь себя оправдать въ нарушеніи своего долга и въ противоборствіи волѣ своего отца въ такомъ пунктѣ, котораго ему безъ поврежденія своей чести перемѣнить не льзя. Но все еще можетъ быть заглажено; отъ единой твоей воли, любезное дитя, зависитъ настоящее благополучіе твоей фамиліи.
Отецъ твой позволилъ мнѣ сказать тебѣ, что если ты согласиться наконецъ соотвѣтствовать его чаянію, то прошедшія неудовольствія будутъ преданы забвенію такъ, какъ бы ихъ никогда не было, но также приказалъ обьявить тебѣ, что сіе прощеніе въ послѣдній разъ тебѣ предлагается.
Я тебѣ говорила, и ты не можешь позабыть, что требованы изъ Лондона обращики самыхъ богатыхъ матерій. Они привезены; отецъ твой, дабы показать, сколько онъ рѣшителенъ желаетъ, чтобъ я ихъ тебѣ отослала: я не хотѣла послать съ ними письма; но ето ничего не стоитъ. Должно признаться, что не уважаютъ болѣе столько твоей нѣжности, какъ прежде.
Матеріи сіи самыя новѣйшія и лучшія, какія только можно было найти. Мы желаемъ, чтобъ онѣ приличны были достоинству, которое мы въ свѣтѣ занимаемъ, имѣнію, которое должны соединить съ тѣмъ, какое тебѣ дѣдъ твой оставилъ, и благородному званію, къ которому тебя опредѣляютъ.
Отецъ твой хочетъ тебѣ подарить шесть перемѣнъ полнаго платья со всѣми приборами, изъ коихъ одна со всѣмъ новая, а другая не болѣе двухъ разъ была тобою употребляема. Поелику новая весьма дорога, то если ты желаешь, чтобъ она была внесена въ сіе число, отецъ твой дастъ тебѣ сто гиней, дабы замѣнить цѣну оныя.
Г. Сольмсъ намѣренъ тебѣ поднесть уборъ изъ алмазовъ: поколику ты ихъ имѣешь собственные и еще тѣ, которыя получила отъ своей бабушки; то если угодно тебѣ ихъ оправить по нынѣшнему вкусу, подарокъ его будетъ проданъ за весьма довольную сумму, которая тебѣ будетъ принадлежать, кромѣ годоваго жалованья на мѣлкія твои расходы. И такъ возраженія твои противъ качествъ такого человѣка, о которомъ ты не столь хорошее имѣешь мнѣніе, какъ бы надлежало, не имѣютъ относительно къ послѣдующему времени, истиннаго основанія; и ты будешь болѣе независимою, нежели какою должно быть женщинѣ, въ которой мало полагаютъ разборчивости. Ты знаешь, что я, которая принесла больше приданаго въ фамилію, нежели сколько ты имъ жертвуешь Г. Сольмсу, не имѣла столь знатныхъ выгодъ. Мы за долгъ себѣ поставляемъ тебѣ ихъ представить; въ согласныхъ супружествахъ мало терпятъ ограничиваній. Однако я довольно буду раскаеваться, что споспѣшествовала къ симъ расположеніямъ. Если ты не можешь преодолѣть всего отвращенія, дабы обязать насъ.
Не удивляйся Клари: такой моей откровенности. Поступокъ твой до сего времени не позволялъ намъ вступить съ тобою въ столь обширную подробность. Однако судя по тому, сколько изьявляли печальнаго тебѣ и мнѣ наши разговоры, и по взаимной твоей съ дядьями перепискѣ, ты не сомнѣвается, какія должны быть слѣдствія. Надобно, любезная дочь, или намъ отрѣщись отъ своей власти, или тебѣ отъ своего нрава: не льзя тебѣ ожидать исполненія перваго опыта, и мы имѣемъ не опровергаемыя причины надѣяться другаго. Ты знаешь, сколь часто я тебѣ напоминала, что ты должна рѣшиться или принять Г. Сольмса, или изключить себя изъ числа нашихъ дѣтей.
Тебѣ покажутъ, если желаешь копію съ условій. Кажется, что они могутъ быть безъ ущерба противоположены всякимъ возраженіямъ, въ нихъ включены новыя выгоды, относящіяся къ пользѣ фамиліи, коихъ еще не было, когда тетка твоя въ первый разъ тебѣ о томъ говорила. Подлинно мы столько себѣ не предполагали. Если въ сихъ условіяхъ, по твоему мнѣнію должно быть что нибудь перемѣнено, то мы сіе охотно исполнимъ. И такъ, дражайшая дочь, согласишся прочесть. Я сего дня или завтра пришлю къ тебѣ ихъ, если потребуешь.
Поколику дерзость особы, чтобъ показаться въ церкви, и безпрестанныя его угрозы, не могутъ не наносить намъ безпокойствій, которыя будутъ продолжаться до самаго твоего брака, то ты не должна удивляться, что рѣшились сократить время. Срокъ будетъ положенъ отъ сего дня до двухъ недѣль, если ты не сдѣлаешь мнѣ такихъ возраженій, которыя бы я могла уважить. Но если согласишься охотно, то сверьхъ того не откажутъ тебѣ еще осьми или десяти дней.
Можетъ быть разборчивость твоя покажетъ намъ нѣкоторое различіе въ семъ союзѣ. Но не должно тебѣ такую приписывать цѣну личнымъ своимъ качествамъ, если не хочешь, чтобъ тебя почитали весьма чувствительною къ такой же самой выгодѣ въ другомъ человѣкѣ, сколько бы ни презрительна была въ самой себѣ сія отличность: такъ должны разсуждать о семъ отецъ и мать. Мы имѣемъ двухъ дочерей, которыя намъ равно любезны; для чего бы Кларисса находила неравенство въ такомъ союзѣ, въ которомъ старшая ея сестра того бы не усматривала, ни мы для нее, если бы Г. Сольмсъ сперва ее требовалъ отъ насъ себѣ въ супружество.
И такъ прими себѣ за правило наше желаніе; ты будешь тотчасъ возвращена въ наши обьятія; всѣ прошедшія твои упорства будутъ погребены въ забвеніи, мы всѣ себя увидимъ щастливыми въ тебѣ и взаимно. Ты можешь теперь сойти въ кабинетъ твоего отца, гдѣ мы будемъ оба, и подадимъ тебѣ свое мнѣніе на выборъ матерій, благословляя тебя съ сердечною нѣжностію.
Будь честною и чувствительною дочерію, любезная Кларисса, какою ты всегда была. Послѣдній твой поступокъ, и малая надежда нѣкоторыхъ особъ на твою перемѣну, не воспятили еще мнѣ произвесть сіе покушеніе въ твою пользу. Не измѣняй моей повѣренности дражайшая дочь; я не буду болѣе посредницею между тобою и твоимъ отцомъ, если сіе послѣднее предпріятіе останется безъ успѣху. И такъ я тебя ожидаю, любезное дитя; отецъ твой также тебя ожидаетъ: но постарайся скрыть отъ него малѣйшій видъ печали на твоемъ лицѣ. Если ты придешь, то я тебя заключу въ свои обьятія, приложу къ нѣжному своему сердцу съ такимъ удовольствіемъ, съ какимъ всегда тебя лобызала. Ты не знаешь, любезная дочь, того мученія, которое я терплю нѣсколько недѣль, и не прежде его познаешь, пока не увидишь себя въ моемъ положеніи, въ которомъ нѣжная и сострадательная мать день и ночь проливаетъ свои молитвы къ небу, и среди смятенія старается сохранить миръ и согласіе въ своей фамиліи. Но условія тебѣ извѣстны. Не приходи, если ты не рѣшилась ихъ исполнить. Хотя сіе кажется мнѣ не возможнымъ, судя по тому, что я къ тебѣ написала. Если ты придешь съ спокойнымъ лицомъ, которое бы показывало, что сердце твое склонилось къ должности, то я изьявлю тебѣ нѣжнѣйшими знаками, что есмь истинно любящая тебя мать.
Суди дражайшая пріятельница, сколько я должна быть тронута такимъ письмомъ, въ которомъ толь ужасныя обьявленія соединены съ толикою нѣжностію и благоволеніемъ! Увы! говорила я себѣ, почему столь жестоко колеблюсь между повелѣніемъ, коему не могу повиноваться и благосклонностію пронзающею мое сердце! Если бы я знала, что паду мертва предъ олтаремъ, прежде, нежели пагубный обрядъ могъ вручитъ ненавидимому мною человѣку права на мои чувствованія, то думаю, осмѣлиться бы приступить къ оному. Но помышлять, что должно жить съ такимъ человѣкомъ и для такого, котораго не можно терпѣть, сколь ужасно!
И такъ могутъ дѣлать, чтобъ блескъ платья и украшеній произвелъ нѣкоторое впечатлѣніе надъ такою дѣвицею, которая всегда себѣ за правило почитала, что единая цѣль женщинъ старающихся о своемъ нарядѣ есть та, дабы сохранить любовь своего мужа, и сдѣлать честь его выбору? Въ такомъ мнѣніи самыя богатые уборы мнѣ предлагаемые не должныли усугубить мое отвращеніе? Подлинно, весьма великое побужденіе наряжаться, дабы понравиться Г. Сольмсу.
Словомъ сказать, не льзя мнѣ было сойти съ такими условіями, которыя на меня были наложены. Думаешь ли ты, любезный другъ, чтобъ я могла что нибудь предпринять? писать, хотя бы письмо мое было удостоено чтенія, но чтобъ я написала послѣ столь многихъ безполезныхъ усилій? чтобы предложила, чтобы могло быть одобрено? Я бросалась во всѣ стороны покоя въ семъ мученіи своего сердца. Съ негодованіемъ бросила къ дверямъ обращики. Заключила себя въ свой кабинетъ; но скоро оттуда вышла. Садилась то на тотъ, то на другой стулъ; прибѣгала поперемѣнно ко всѣмъ окнамъ. Ни что не могло меня остановить. Въ семъ смятеніи начала опять читать письмо, какъ Бетти увѣдомила меня, что отецъ мой и мать ожидаютъ меня въ кабинетѣ.
Скажи моей матери, отвѣчала я ей, что я ее прошу изъ милости притти сюда на минуту, или чтобъ она мнѣ позволила переговорить съ собою на единѣ, въ особливомъ мѣстѣ, какое ей угодно будетъ избрать. Какъ сія дѣвка повиновалась мнѣ безотвѣтно, то я припадши къ лѣсницѣ слышала, что отецъ мой говорилъ весьма громко: вы видите плодъ своего снисхожденія. Ето во зло употребленныя милости. Почто укорять сына въ принужденіи, когда нельзя ничего надѣяться какъ чрезъ сіе средство? Ты ее одна не увидишь, изключенія моего присудствія должно ли мнѣ быть сносно?
Напомни ей, сказала Бетти моя мать, на какихъ условіяхъ позволено ей сойти. Я ее иначе не хочу видѣть.
Бетти пришла ко мнѣ съ симъ отвѣтомъ. Я взяла перо; но съ такимъ трепетомъ, что едва могла его держать, и хотябы рука моя не столько колебалась, я бы не знала что должно писать. Бетти, которая меня оставила возвратилась чрезъ нѣсколько времени съ запискою отъ моего отца. Упорная и развратная Клари, я вижу, что никакое снисхожденіе не можетъ тебя тронуть; мать твоя съ тобою не свидится. Не надѣйся также и меня видѣть. Но будь готова къ повиновенію. Тебѣ извѣстны наши разположенія: дядя твой Антонинъ, братъ, сестра и любимая твоя Госпожа Нортонъ, будутъ присудствовать при обрядѣ, который будетъ отправленъ безъ огласки въ домовой церквѣ твоего дяди. Когда Г. Сольмсъ можетъ тебя привесть въ такое состояніе, въ которомъ мы желаемъ тебя видѣть, то можетъ быть жена его пріобрѣтетъ опять нашу милость, но не ожидай сего въ качествѣ развращенной дочери. Поколику отправленіе брака должно быть скрытно, то послѣ сего будутъ приняты разположенія касательно до платья и екипажа. И такъ пріуготовляйся ѣхать къ дядѣ въ началѣ слѣдующей недѣли. Ты къ намъ покажешся послѣ совершенія, дѣло не терпитъ отлагательствъ, намъ дорого стоитъ стрещи тебя въ заключеніи коего ты достойна, и терять время съ упорнымъ ребенкомъ. Я не буду слушать болѣе представленій; не приму никакихъ писемъ, отвергну всякія жалобы. И ты не услышишь ничего болѣе отъ меня, пока не увижу тебя въ другомъ видѣ; вотъ послѣднія слова разгнѣваннаго отца.
Если сія рѣшимость непремѣнна, то отецъ мой справедливо говоритъ, что болѣе меня не увидитъ, ибо я никогда не буду женою Сольмса. Суди, что смерть гораздо менѣе меня ужасаетъ.
Ко Вторникъ въ вечеру.
Ненавистный Сольмсъ прибылъ въ замокъ почти въ то время, какъ я получила письмо отъ моего отца. Онъ требовалъ позволенія меня видѣть. Такая дерзость чрезмѣрно меня удивила.
Я отвѣчала Бетти, на которую возложено было посольство: сперва долженъ онъ возвратить мнѣ отца и мать, которыхъ я лишилась, и тогда я разсмотрю, должна ли выслушать то, чего онъ отъ меня надѣется. Но если родственники мои отрекаются видѣть меня единственно для него, то я гораздо менѣе соглашусь видѣться съ нимъ для его любви. Я думаю сударыня, сказала мнѣ Бетти, что вы не позволите мнѣ итти съ симъ отвѣтомъ: онъ сидитъ съ господами. Иди, повторила я ей въ своей досадѣ, и скажи ему, что я его не хочу видѣть; меня доводятъ до отчаянія; ничего не можетъ быть сего хуже.
Она вышла, показывая мнимое свое несогласіе на мой отвѣтъ. Однако изьяснила его во всей точности. Сколько былъ встревоженъ отецъ мой! Они всѣ были вмѣстѣ въ его кабинетѣ. Братъ мой предлагалъ, чтобъ меня тотчасъ выслать изъ дому и оставить Ловеласу и на произволъ жестокой моей судьбы. Мать моя проговорила нѣкоторыя слова въ мою пользу, которыя я не могла хорошо выслушать. Но вотъ какой ей отвѣтъ: другъ мой, весьма несносно смотрѣть, чтобъ столь благоразумная женщина, какъ вы, защищала упорнаго ребенка. Какой примѣръ для другихъ дѣтей! Не имѣлъ ли я къ ней столько любви, какъ вы? И для чегожъ перемѣнился? Дай Богъ, чтобъ полъ вашъ могъ быть нѣсколько разборчивъ! Но глупая нѣжность матерей всегда ожесточала дѣтей.
Мать моя не преминула бранить Бетти, какъ она сама въ томъ признавалась, за то, что разказала слово въ слово мой отвѣтъ; но отецъ мой за сіе ее хвалилъ.
Сія дѣвка говоритъ, что онъ въ своей ярости взошелъ бы въ мой покой, узнавъ, что я отрицаюсь видѣть Г. Сольмса; если бы мой братъ и сестра не умѣрили его гнѣва.
Для чего онъ не взошелъ? Для чего меня не умертвилъ; дабы окончить всѣ мои мученія? Я бы ни о чемъ не сожалѣла, какъ только о его собственномъ нещастіи, которое бы онъ могъ чрезъ сіе на себя навлечь.
Г. Сольмсу угодно было вступиться за меня. Не чрезмѣрно ли я ему обязана?
Весь домъ въ смятеніи. Но подлинно жизнь стала быть для меняне сносною; увы! жизнь столь благополучная за и нѣсколько до сего недѣль, и толикихъ злощастій теперь исполненная! Мать моя не ошиблась! Что я должна вытерпѣть жестокія искушенія.
П. П. Братъ мой и сестра желаютъ, чтобъ меня вручили въ совершенное ихъ разположеніе. Меня увѣряютъ, что отецъ мой на сіе уже согласился, хотя мать моя еще противится. Но если они въ томъ успѣютъ, то какой жестокости не должна я ожидать отъ ихъ злобы и ненависти? Сіе извѣстіе получила я отъ своей родительницы Долли Гервей чрезъ записку, которую она положила въ саду на моей дорогѣ. Она пишетъ, что не терпѣливо желаетъ меня видѣть; но ей того не дозволятъ прежде, нежели я буду Госпожею Сольмсъ, или соглашусь принять сіе лестное имя. Упорство ихъ подаетъ мнѣ примѣръ, которому я безъ сомнѣнія буду слѣдовать.