МЧК.

Мартынов встретил коллег с самоваром и свежими бубликами с маком.

– Думать давайте, что у нас за бандочка французов объявилась. Какие-то уголовники прямо из романа Эжена Сю, новые московские тайны. По городу слухи идут. Да вы пейте чай-то, – улыбнулся Мартынов.

Он был красив, синеглаз, тонок в талии, с копной смоляных волос, а главное – он всегда был расположен к людям.

– Яша, – сказал Тыльнер, – все, что мы нашли, ты знаешь. Историю с вагоном сейчас крутим.

– А налет на квартиру Громова?

– Работаем с горничными и, конечно, с гостями. – Тыльнер взял бублик, разломал, налил себе стакан чаю, положил сахар, размешал.

– Ты, Георгий, сюда чай пришел пить? – поинтересовался Мартынов.

– А почему нет?

– Разрешите? – в комнату вошел Николаев. – Я, Федор Яковлевич, беседу вашу услышал и хочу заметить, что когда в конце семнадцатого сей, тогда еще гимназист, пришел к нам работать, наглости ему занимать не надо было.

– Обижаете, учитель. А Витька Князь, король Хитровки, говорил, что наглость – второе счастье. Так о чем я беседу свою веду. Среди потерпевших была дама приятная во всех отношениях. Папанька ее имел прииски золотые, а муженек нынче мехов торгует. Так вот эта мадам Еремина, в девичестве Строгонова, пострадала меньше всех. Колечко с камушком да сережки не очень дорогие. Я встретился с людьми, которые неоднократно видели ее в свое время в театре. Они же поведали мне, что украшений у нее много.

– Значит так, – начал Мартынов, – французы совершают налет на почтовый вагон, берут деньги. Потом налет на квартиру.

– Но прежде они раздевают Спирьку Кота.

– Странная банда, – сказал, задумавшись, Николаев. – Налет на поезд, на квартиру, уличные грабежи. Такого еще не было.

Зазвонил телефон.

– Мартынов… Внизу… Веди его сюда.

Он положил трубку, крутанул ручку.

– Сейчас придет человек, который видел этих французов.

Раздался стук в дверь, и в кабинет вошел Леонидов.

– Вот теперь все в сборе, – засмеялся Мартынов, – поведай нам, Олег, о драке в «Домино».

– Яков, долго рассказывать не буду, твои секретчики поведали тебе о необыкновенной даме и четырех джентльменах.

– А почему джентельменах?

– Не поверишь, Яков, мужики как с картинки приложения к «Синему журналу».

– Ты же парень памятливый, лица не запомнил?

– Яша, двоих узнаю даже ночью.

– Ну а того, с кем дрался?

– Крепкий парень. Я его схватил, так мне показалось, он из одних мускулов слеплен. Все четверо статные, с гвардейской выправкой.

– Офицеры?

– Нет.

– Почему?

– Я год форму носил, а потом еще месяцев десять шашку у левого бедра придерживал. А эти ходят легко, руки у них в движении, Походка такая бывает у спортсменов, цирковых и балетных.

– А вот Спирьке Коту, – Мартынов взял протокол, – один сказал, что уголовники и красные для них одно и тоже.

– Яков, я не хиромант, но цирковые такого бы не сказали. Я видел циркачей фортничков, но ни разу не встречал балетного политика.

– Олег, я тебя зачем пригласил? – начал Мартынов.

– Чаю с бубликами попить, – прервал его Леонидов.

– Пей на здоровье, сахару положи больше – он память освежает.

– А причем здесь моя память?

– Помнишь питерскую «Красную газету», свою статью «Утро Сенного рынка»?

– Помню, название гаденькое, я зазвал ее «Человек без лица».

– Это все ваши художественные подробности. Тогда твоя статья заставила банду Упыря выйти на свет…

– Ты хочешь, чтобы я написал статью о «французах»?

– Конечно.

– А материал?

– Будешь лепить из того, что есть. И даму не забудь.

Без стука в кабинет вошел начальник КРО Глузман.

– Все совещаетесь, как карманников ловить?..

– А здравствуйте где? – поинтересовался Мартынов.

– Ты, Федор, из-за своей работы находишься в плену старорежимных предрассудков. А тут на ловца и зверь бежит. Так бы мои ребята шукали Леонидова по городу, искали, а он у тебя баранки есть.

– Он у меня делом занят.

Глузман подошел к столу, взял баранку, откусил здоровый кусок и непроживав сказал:

– Ну пошли ко мне, Леонидов, там ты тоже делом займешься.

– А ты чего мне тыкаешь? Я этого не люблю, – Леонидов встал.

– Пошли, пошли, белая кость, голубая кровь, лицеист недоученный.

Они вышли.

Мартынов встал:

– Извините, товарищи, я к Манцеву.

Глузман уселся за огромный стол с резными трубами и махнул Леонидову:

– Садись кожаное кресло, что у меня для почетных гостей.

– Нет, спасибо, я лучше на диване.

– Ну как хочешь. Ответь мне, Леонидов, на такой вопрос, – Глузман встал, вынул из брючной кобуры кольт, положил его в ящик стола. – Где Штальберг?

– Работает, видимо, – Леонидов пожал плечами.

– Но ты его начальник…

– Э-э, нет, – перебил Леонидов Глузмана, – ты очень слабо разбираешься в редакционной иерархии. Он работал в отделе, которым я творчески руковожу. Мы обсуждает будущие статьи, я распределяю задания.

– И какое же задание выдали Штальбергу на этот раз?

– Два. Одно – поехать к речникам в затон, написать, как готовят речной флот к зиме. Он выполнил его и привез очень неплохую статью.

– На а второе?

– это задание ему по профессии ближе, он же вел светскую хронику. Встретится с Юрием Саблиным, сделать интервью, за что он получил второй орден «Красного знамени».

– Саблин получил второй орден? – изумился Глузман.

– Да об этом написано в Ведомостях ВЦИК.

– Так… Так, – Глузман зашагал по комнате из угла в угол.

– Так, где же Штальберг, Леонидов?

– Я же сказал, понятия не имею.

– Чека разоблачила его как агента Охранки, и он исчез.

– Это дело ЧК, а не моей газеты.

– Вы все хотите быть чистенькими, а новый мир строят в крови и грязи. Пора забыть, что вы, журналисты, украшение петербургских салонов. Забыть пора.

– А Вы на меня не кричите! – Леонидов легко вскочил с дивана, погладил кожу, – кстати, из нее можно сшить отличные сапоги.

– Что? Как? Почему сапоги?

– Чтобы носить, вот почему.

– Ты думаешь, Леонидов, что умнее всех. Статьи красивые пишешь, но мы то тебе подлинную цену знаем. Выясним, почему ты каждую неделю по средам бываешь в кофейне на углу Камергерского. Скоро год, как приходишь туда ровно в три.

– А вот это не должно волновать КРО, я там не назначаю свиданий ни коммерсанту Массино, ни с Брюсом Локартом, и даже не с Борей Савенковым.

– Ишь, чьи имена тебе известны, – рявкнул Глузман, – а главный враг нашей молодой страны для тебя просто Боря.

– Да, просто Боря, я, когда он министром у Керенского был, водку с ним пил и к дамам из варьете ездил. И перестаньте мне тыкать.

– Так что же Вы делали каждую среду в кафе?

– Я тебе, Михаил Гертович, объясню, – сказал вошедший Мартынов. – У него любимая девушка уехала, так вот они и наметили место встречи, а пока отпусти Олега Алексеевича, у нас дела очень важные.

Леонидов и Мартынов вышли в коридор.

Мимо них шестеро матросов с трудом волокли огромный сейф с завитушками на углах.

– Уйдите, ребята, в сторону. Он тяжелый как жесть, не дай Бог, уроним, покалечить может.

Мартынов и Леонидов шмыгнули в открытую дверь.

– Так ты откуда про место встречи узнал? – спросил Леонидов.

– Конечно, я мог бы развести тебя легко, что моя служба все знает. А дело простое, как соленый огурец. У нас в квартире подруга Иратовой живет. Варя Луганцев. Ей Елена перед отъездом рассказала, а она моей жене. С той поры мне покоя нет. Чуть что – тебя с Леной в пример ставит.

– Действительно, все просто, – засмеялся Олег.

– А теперь пошли, просмотрим все материалы. На твою статью очень надеемся.